Чарльз Вильямс Страх на побережье

Глава 1

Телеграмма нагнала его спустя неделю, поскольку, закончив работу в сьерре, он отправился в низовье Укаяли, решив поохотиться несколько дней в джунглях на ягуаров. Но, получив встревожившее его известие, этот плечистый, загорелый до черноты и давно не стриженный молодой человек стал спешно выбираться из дебрей Южной Америки. Между двумя рейсами в аэропорту Майами вполне можно успеть побриться, но вместо этого он названивал из душной телефонной кабинки, упорно проталкивая в прорезь автомата одну монету за другой и отрывисто задавая вопросы тому, кто находился сейчас за тысячу миль отсюда. Подобно снежному кому, в его душе нарастал страх. На третьи сутки после того, как он выбрался из затерянной в перуанских джунглях деревушки и поднимался по ступенькам полицейского участка города Уэйнспорта, расположенного на Мексиканском побережье Соединенных Штатов, у него, можно сказать, не выдалось и минуты покоя.

Уже в начале девятого утра предстоящий день обещал быть жарким и безветренным. Он уже и не помнил, когда в последний раз спал как следует: неотступно преследовала мысль о том, что с десятого августа его сестра, актриса Вики Шейн Макхью, работавшая на радио и телевидении, была заключена в камеру уэйнспортской тюрьмы по обвинению в убийстве собственного мужа.

Сегодня на календаре двадцать первое, значит, уже одиннадцать дней она в заключении.

Дежурный сообщил, что начальник появится не раньше девяти, и проводил его по тускло освещенному коридору в кабинет лейтенанта Уэйленда. За столом сидел крупный мужчина с копной жестких, тронутых сединой волос. Проницательный взгляд карих глаз скользнул по вошедшему.

Лейтенант встал, протянув руку:

— Рено? Ах да, вспомнил, это, наверное, вы вчера разговаривали с шефом по телефону?

— Когда я могу увидеть ее? — ответил вошедший вопросом на вопрос.

Уэйленд сел, откусил кончик небольшой сигары и откинулся на спинку стула.

— Сегодня утром и увидитесь. Кстати, почему она Шейн, если она ваша сестра?

— Это ее сценическое имя, — нетерпеливо объяснил Рено. — Но на самом деле это фамилия нашей матери. Однако не будем отвлекаться, лейтенант. Я пытаюсь выяснить, что же все-таки произошло и почему ее задержали.

— Вы производите впечатление человека достаточно крепкого, для того чтобы услышать всю правду. — Полицейский пристально разглядывал посетителя. — Все очень просто. Макхью убит.

По показаниям свидетеля, это дело ее рук.

— А она утверждает, что нет?

— Вот именно!

— Что ж, все логично: я верю ей, а вы — свидетелю. Но скажите все-таки, как это случилось?

— Вам, конечно, известно, что они жили не вместе. Это во-первых…

— Они вечно то разбегались, то сходились, — перебил лейтенанта Рено. — Их совместная жизнь смахивала на попытку свить гнездо на вращающейся двери. Оба очень талантливы и сверх всякой меры темпераментны, но я знаю, они обожали друг друга и их ссора заканчивалась примирением.

— Слушание дела состоится в суде, не здесь.

Так вы все-таки хотите услышать, что произошло, или будете все время меня перебивать?

Рено нервно закурил и устало опустился на стул, чуть подавшись вперед.

— Извините. Расскажите мне, пожалуйста, все по порядку. А я постараюсь сдерживать себя.

Обещаю.

— Да уж ладно! — отозвался Уэйленд. — Как, вероятно, вы уже знаете, Макхью приезжал сюда по делу и один. Пробыл здесь пять дней. Пытался разыскать парня по имени… не припомню уже сейчас с ходу, да это и не столь важно. Итак, ближе к сути дела! Ваша сестра появилась здесь неожиданно. Насколько нам известно, телеграммы она не давала. И продолжает утверждать, что направлялась из Нью-Йорка на побережье в машине. Зная, что ее муж находится в этом городе, решила сделать ему сюрприз и заехала навестить его. Ей это вполне удалось. Я имею в виду сюрприз. Около четырех месяцев они жили отдельно, она была занята в какой-то постановке в Нью-Йорке. Итак, около полуночи она подъехала к отелю «Бордмен», где остановился Макхью.

Мужа в номере не оказалось. Но когда она, воспользовавшись телефоном портье, позвонила ему в номер, в холл с улицы вошел сам Макхью…

Вместе с какой-то молодой девушкой.

Рено удивленно поднял брови и в изумлении уставился на лейтенанта.

— Такова ваша версия? Нет, вы ошибаетесь!

Я знаю Мака с детства, он не какой-нибудь волокита и никогда не принадлежал к подобному типу людей. С тех пор как он женился на моей сестре, ни о каких интрижках на стороне не могло и речи идти!

Уэйленд пожал плечами:

— Вы спросили меня, сэр, что случилось, я вам ответил. Жена Макхью приехала внезапно и увидела мужа, который ночью входил в отель с какой-то красоткой, а часом позже он был найден мертвым. Портье не расслышал, о чем именно они говорили друг с другом, но видел, что обошлось без бурных сцен и девица вскоре ушла.

Макхью с вашей сестрой поднялись в номер.

В пять минут второго позвонил один из гостей, проживающий на четырнадцатом этаже, и сообщил, что услышал в соседнем номере звук, похожий на выстрел, и какие-то последовавшие за ним вопли. Портье послал дежурного детектива проверить, в чем дело. Дверь номера была заперта изнутри, но, услышав за ней стоны, ее взломали.

Макхью лежал на полу, жена — подле него: она плакала и причитала, словно баюкая ребенка, прижимала его голову к себе, а потом вдруг потеряла сознание. Пришлось детективу набросить пару простыней — одну на нее, потому что женщина была почти раздета, и вторую на Макхью, потому что он был мертв.

Портье вызвал полицию. Наши люди прибыли на место происшествия еще до того, как женщина пришла в себя. Очнувшись, она не сразу поняла, где находится, бормотала что-то бессвязное. А когда немного успокоилась, мы узнали из ее рассказа, что, надевая в ванной халат, она расслышала в гостиной голос: к Макхью кто-то пришел. Выглядывать из-за двери она не решилась — была не одета, как объяснила потом. Затем раздался выстрел, и она закричала. А когда выбежала из ванной, лишь успела услышать, как хлопнула входная дверь.

Макхью был убит выстрелом в шею сзади, пуля прошла у самого основания черепа. Оружие, из которого стреляли, — пистолет 25-го калибра; это определили по обнаруженной в номере гильзе. Детектив отеля к тому моменту никого в коридорах не нашел, и б лифтах, как утверждает портье, никто в эти минуты не спускался.

Рено в ярости провел ладонью по лицу, нервно дернулся на стуле:

— Ну а как же пистолет? Ведь должны же быть на нем какие-то отпечатки пальцев?

— Пистолет нашли часов в десять утра, и никаких отпечатков на нем уже, не оказалось. Так что проку от него никакого: очевидно, прежде служил безделушкой какой-нибудь барышне, ведь он инкрустирован на рукоятке перламутром, а теперь — это всего лишь кучка бесформенных железок, найденных рядом с мусорным бачком в проулке возле отеля. Проулок мощеный, а номер Макхью был на четырнадцатом этаже. Полагаю, подобные безделки не предназначены для таких серьезных дел.

«Что ж, я должен был знать наверняка, — клял себя последними словами Рено, чувствуя холодок в груди. — Как говорил Карстерс, так оно и случилось: дело пахнет керосином».

Уэйленд смотрел на посетителя с некоторым сочувствием.

— Сожалею. Но… сами понимаете. Окна в отеле наглухо закрыты все лето, потому что в номерах кондиционеры. И окно этого номера тоже было заперто, когда наши люди прибыли туда.

Поэтому, для того чтобы избавиться от оружия таким путем, его пришлось бы открыть, швырнуть пистолет вниз и вновь закрыть. Но мадам говорит, что выбежала из ванной, едва услышала выстрел, а тот человек в этот момент как раз выходил в коридор. Получается, что, судя по ее же рассказу, кроме нее самой, ни у кого не было времени выбросить пистолет из окна.

— Но постойте. — Рено протестующе покачал головой. — Разве не понятно, что сестре не оставалось ничего другого, как сказать правду. Она же далеко не глупа, и неужели вы думаете, что, если бы она захотела солгать, ей бы на ум не пришло ничего более изобретательного, нежели эта глупая версия?

— Да, вполне понимаю вас. Мы и этот вариант прорабатывали. Но не забывайте, что ваша сестра — человек легковозбудимый, вспыльчивый. Говорила она с нами, едва придя в себя после обморока, на грани истерики. И сказала, судя по всему, первое, что ей пришло в голову, а потом уже вынуждена была придерживаться этой версии. Я давно работаю в полиции, и у меня немалый опыт, но мне ни разу еще не попалась ни одна женщина, в ярости схватившаяся за оружие, а потом способная логично объяснить свой поступок.

— Значит, вы все же уверены, что это сделала моя сестра? — хрипло переспросил Рено. — Стало быть, следует прекратить расследование, закрыть дело?

С языка Уэйленда чуть было не сорвался резкий ответ, но он сдержался.

— Остыньте же, Рено, — призвал он бесцветным голосом. — Я понимаю, каково вам сейчас.

Но мне платят не за выводы или обвинительные заключения. Этим делом занимается прокурор округа, от меня же требуется лишь раздобыть факты.

— И какие же сведения вы раздобыли, лейтенант, о том парне, которого разыскивал Макхью?

— Насколько я понимаю, здесь все чисто.

Макхью пытался найти его, но, очевидно, не нашел. Но ведь за это редко пускают пулю в лоб.

Рено замотал головой:

— Не так все просто! В этом есть что-то подозрительное. Во-первых, Макхью не был ни сыщиком, ни агентом по розыску пропавших. Он был юристом, причем очень опытным. Не поехал бы он сюда ради какой-то дурацкой игры в полицейских и воров.

— Не знаю, не знаю, — небрежно обронил лейтенант скучающим тоном. — Но смею вас уверить, приехал он, однако, именно из-за этого. «Беннермен из отдела без вести пропавших вспомнил его. В первый же день по прибытии сюда Макхью заходил в управление и расспрашивал об этом… как его… черт побери, как же его? Минутку! — Уэйленд порылся в бумагах на столе. — Вот. О Конвее! Руперте Конвее. Макхью пытался разузнать местонахождение этого парня, кажется, по просьбе его супруги, но фотографии у него не было, только словесное описание и сведения о его автомобиле… Да… была еще одна забавная деталь во всем этом. — Лейтенант умолк и, нахмурившись, внимательно следил за колечком сигаретного дымка.

— Какая же?

— Да просто скорее дурацкое совпадение. Машина была у нас, я имею в виду машину Конвея.

Она уже две недели числилась в документах в дорожном отделе. Отбуксировали ее из зоны, запрещенной для парковки.

— А вы не считаете, что это как-то связано с убийством Макхью? — настаивал Рено.

Уэйленд решительно отверг эту идею, отрывисто бросив «Нет».

Рено помолчал, угрюмо наблюдая за дымком, растворявшимся в луче солнца, косо падающем на письменный стол. Итак, это, очевидно, все.

Таков финал. Его лучший друг мертв, а сестру Вики могут навсегда упечь в тюрьму или приговорить к смертной казни за убийство.

Лицо Рено словно окаменело от гнева и невозможности что-либо доказать или опровергнуть. Наверное, следовало бы обдумать все и взвесить еще раз. Не слишком ли просто все объясняется полицейским, не слишком ли гладко? А где-то прячется настоящий убийца, лишивший жизни Мака, и посмеивается над всеми ними. Он затушил сигарету в пепельнице и встал.

— Могу я увидеть сестру?

Пустая, с ярким, режущим глаза освещением комната без окон… Несмотря на полное изнеможение, Рено безостановочно мерил шагами пустое пространство, не в состоянии ни стоять на одном месте, ни сидеть. Наконец в коридоре, ведущем в помещение для свиданий, послышались шаги, и он повернулся ко входу.

Дверь распахнулась, и в проеме показалась Вики со следователем за спиной. Держалась она прямо, и даже в простом строгом костюме, без макияжа казалась столь же привлекательной, как и всегда: высокая, стройная блондинка с грустными темно-голубыми глазами.

— Здравствуй, Пит, — произнесла она ровным голосом. — Сигарета есть?

«Похоже, любому не мешало бы освоить в жизни азы актерского мастерства, — подумал Рено. — Мы не виделись с ней два года, ее обвиняют в убийстве мужа, встретились в тюрьме, а все представляется так, будто я только выбежал на минутку за сигаретами и вернулся».

Вики пересекла комнату и, едва коснувшись губами, поцеловала брата в щеку. Они сели за стол друг против друга; следователь, расположившийся тем временем у стены на стуле, наблюдал за ними, откинувшись на спинку. Рено протянул сигарету и дал Вики прикурить.

— Спасибо, Пит. Как ужасно, должно быть, было твое возвращение домой. Прости меня…

Они поняли друг друга и на этот раз, как, впрочем, всегда понимали. Он был на четыре года старше сестры, и в его отношении к ней всегда присутствовало неудержное желание оберегать и гордиться девушкой. После смерти матери они остались совсем одни, а Вики еще училась в школе. Став инженером-строителем и поработав на Аравийском полуострове, Аляске и в Южной Америке, он в состоянии был оплатить ее учебу в колледже и Академии драматических искусств. По натуре человек жесткий, без сантиментов, без малейшего налета светскости и каких-либо ярко выраженных талантов, за исключением, пожалуй, жесткого чувства реальности того мужского мира, в котором ему приходилось жить, Рено был беспредельно предан не только сестре, но и ее мужу. Маку, именно в силу своего восхищения избытком индивидуальности, даровитости и располагающего к себе обаяния, присущего в равной степени этим двоим. А знал он Вики достаточно хорошо, чтобы понять, что в настоящий момент проявляется еще одно свойственное ей качество — мужество.

Вики осторожно шла по краю страшной пропасти, но так, что никто не мог бы догадаться о ее внутреннем состоянии. «Я должен сделать все ради облегчения ее страданий, — думал Рено. — Но расспросить ее обо всем подробнее все же придется».

— Ничего, Вики, — вслух успокоил он сестру. — Ну, давай рассказывай!

— У меня сложилось впечатление, что тут все они начитались детективов и решили, что я явилась сюда, чтобы намеренно убить Мака.

Почти неуловимая дрожь в голосе, когда она произнесла имя мужа, — это единственное, что выдавало ее состояние.

— Я уже говорил с лейтенантом Уэйлендом.

И с Карстерсом. Он в Сан-Франциско. Так что можешь о пустяках не вспоминать. Я хочу только знать, сказал ли тебе Мак, зачем он приезжал сюда. И говорил ли, что это за девушка была с ним в ту роковую ночь?

— Да, он разыскивал кого-то, человека по имени… Пит, прости, но я не помню! Он называл мне имя, но я не придала тогда этому значения, потому и не задержалось в голове.

— Фамилия этого человека Конвой, — напомнил Рено. — Это пока все, что мне известно. Но скажи, Мак не сообщил тебе, почему он занялся такими неразумными делами?

— Нет, — ответила она беспомощно. — Мы в основном говорили не об этом, хотя я и заметила, что он чем-то озабочен. Конечно, мы оба обезумели от того, что оказались снова вместе, строили планы, обдумывали, чем мы займемся, возвратившись в Сан-Франциско; но ты же сам знаешь, в каком состоянии бывает Мак, когда работает над чем-то: ни на минуту не забывает о деле… — Вики внезапно замолкла, посмотрела на брата, и они оба в полной мере ощутили весь ужас одновременно пришедшего им в голову открытия: о Маке уже никогда ничего не скажешь в настоящем времени.

— Ну а девушка? — спохватился Рено, скрывая боль. — Он говорил о ней хоть что-то: кто она и зачем пришла?

— Да, — кивнула сестра, бледная словно мел. — Что-то связанное с этим… как его… Конвеем. Она хотела что-то рассказать ему или уже рассказала, и они направились в бар отеля. Мак, кажется, хотел записать какую-то нужную информацию, которой она владела.

— Мак представил вас друг другу?

— Да.

— Как ее зовут?

Она глянула в упор и вздохнула:

— Пит, я не помню и этого! Если бы я повнимательнее была тогда…

— А смогла бы описать ее внешность?

— Дорогой Пит, думаю, что любая женщина сможет описать другую женщину, увиденную в компании собственного мужа. Но, ради всего святого, так ли необходимо говорить сейчас о ней?

Полиция уже чуть не свела меня с ума по этому поводу! Скажу одно: я убеждена, что она не имеет никакого отношения к убийству. А человек, с которым разговаривал Мак, пока я находилась в ванной, был мужчина; я отчетливо слышала незнакомый мужской голос.

Рено покачал головой:

— Вик, ты не поняла, к чему я клоню. Могу допустить, что она не имеет никакого отношения к делу, по крайней мере, в том аспекте, в каком его представляет полиция. Но ведь кто-то же убил Макхью и, насколько известно нам и тому же Карстерсу, никаких врагов у него не было.

Значит, остается лишь одна-единственная зацепка — это идиотское дело Конвея. А девушка, по всей видимости, имеет какое-то отношение к этой истории… И все-таки вспомни, как она выглядела?

— Яркая брюнетка, лет двадцати пяти. В белом летнем костюме, кажется, хлопчатобумажном.

— Не важно, во что она была одета. Прошло десять дней, и наверняка она сейчас в чем-то другом.

— Ну ладно! Она среднего роста, загорелая, с хорошей фигурой, карими глазами, коротко остриженными и мелко завитыми иссиня-черными волосами. Очень напоминает пуделя, а может быть, в Андах все такие? Что еще?.. На подбородке я заметила ямочку… Приятный голос, близкий к контральто, речь без южной медлительности.

Полагаю, с хорошим самообладанием…

Рено задумчиво кивнул, переваривая сказанное:

— Иначе говоря, конфетка! Такую девушку трудно не заметить. Но вот загадка: почему полиция до сих пор не разыскала ее?

— Не уверена, что эти болваны вообще пытались отыскать ее. А если и делали такую попытку, то делали в неподходящих местах. У них на уме одно: мол, Макхью подцепил в каком-то баре неизвестную девку… Но совершенно очевидно, она вовсе не того типа, который имелся в виду, то есть вполне респектабельного вида.

— Ну ладно. — Голос Рено теперь был более уверен. — Хоть что-то для начала… А теперь скажи, Вики, может, ты хоть мельком видела того парня? Я имею в виду, когда выскочила из ванной?

Она устало покачала головой:

— Нет, Пит, и это самое ужасное. Он был в каких-то десяти шагах от меня, а когда я вбежала в комнату, его и след уже простыл. Да даже окажись он рядом, я в любом случае не заметила бы его, потому что смотрела на Мака, а он лежал…

Голос перестал ее слушаться. Вики замолчала и глубоко вздохнула, не глядя на брата. Когда молодая женщина повернулась к нему, то уже пришла в себя и продолжала бесцветным голосом:

— Мак был мертв. Вот что я хотела сказать.

— Но ты слышала, как они разговаривали? До того, как…

— Да. Но я бы не узнала голоса: до меня доносилось лишь какое-то… бормотание.

— То есть ты хочешь сказать, что не расслышала ни единого слова?

Вики обхватила лицо ладонями жестом бесконечной усталости:

— Пит, я прокручивала все это в голове тысячу раз, и мне кажется, что нет, ни единого.

У меня такое ощущение, что я слышала, как кто-то произнес что-то вроде слова «консул».

— И больше ничего?

— Ничего. Сомневаюсь, что и это слово слышала…

Рено помолчал с минуту, и его вдруг охватил страх, но он попытался не подать виду. Однако ничего не оставалось делать, как ухватиться за единственную точку — ведь только она вела к той молодой женщине, но полиция-то так и не нашла ее за прошедшие десять дней. Он протянул загорелую руку и своей большой крепкой ладонью накрыл обе руки сестры, тут только вспомнив о следователе: он сидел и не сводил с них немигающего взгляда.

— А что за адвокатов нанял для тебя Карстерс, когда приезжал сюда? По-моему, это Дюран и Гейдж? Чем они сейчас занимаются, ты знаешь?

— Полны оптимизма, как врачи около постели умирающего!.. Пит, какое счастье, что в университете тебе не пришлось слушать курс по лицемерному оптимизму.

— Вик, уверяю тебя, мы найдем того, кто это сделал!

— Это что — твой оригинальный способ утешения смертельного больного?

— Нет, это предчувствие. Кажется мне, что-то с этим Конвеем нечисто. И если мне не удастся пустить полицию по его следу, я сам займусь им. Хочу потолковать по душам с мистером Конвеем.

Вики безнадежно махнула рукой:

— Но, Пит, ведь Макхью был связан с ФБР.

И если даже он не смог найти этого человека…

— Угу. Думается мне, что именно здесь и вышла промашечка.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Макхью нашел. Но тот его опередил.