XXXIII

Тянувшаяся по левую руку от нас линия деревьев примерно в кай впереди упиралась в какую-то рощиц. Светившее с ясного светло-голубого неба солнце растопило выпавший снег, оставив обнаженными сжатые поля и пожухлые луга.

Как только мы пересекли Монтгренскую Теснину и перебрались в Кертис, обширные выпасы и огороженные загоны уступили место нивам. Хижины встречались теперь почаще и размерами были побольше, зачастую с приусадебными постройками, но в целом вид местности нагонял скуку. Да и то сказать, что за радость – таращиться без конца на одинаковые поля, изгороди да амбары, и какая в них может быть заключена гармония?

Впрочем, Джастин на сей счет помалкивал, а я к нему не цеплялся.

Неожиданно Гэрлок заржал, встряхнул гривой и замедлил шаг. Роузфут тут же последовала его примеру.

Я вопросительно взглянул на Джастина.

– Пить хотят, – пояснил он.

– А там, впереди, часом не источник?

– Он самый. Насколько мне помнится, там даже есть что-то вроде беседки.

– Беседки?

– Скорее, просто навес, крыша на четырех столбах.

Увы, беседка оказалась разрушенной упавшим на нее дубом. От ее обломков к источнику спускалась тропинка. Я спешился и повел Гэрлока к воде. Пони, однако, беспокойно ржал и всматривался в ближние деревья. Я тоже присмотрелся к ним, однако ничего особенного не увидел. И присутствия хаоса тоже не уловил.

– Пей, лошадка, а я наберу свежей водички…

Бросив поводья на седло, я достал свою флягу.

Гэрлок снова заржал.

– Дружище, тут тебе, конечно, не теплая конюшня, но вода чистая. Чего тебе не хватает?

Стоя чуть выше Гэрлока по течению, я вновь проверил источник чувствами, а потом даже обмакнул ладонь и осторожно слизнул с нее влагу. Все было в порядке – холодная вода и ничего другого. Присев на корточки, я попил, стараясь не навернуться с поросшего бурой травой берега, утер лицо рукавом, наполнил флягу и вставил ее в футляр.

И тут я, наконец, понял, что Джастин куда-то запропал.

Взяв в руки посох, я поднялся вверх по склону, где вместо Серого мага увидел какого-то незнакомого малого, выскочившего из-за здоровенной копны соломы. Он был в кольчуге и маленьком шлеме. Уставив в мою сторону острие обнаженного меча, он прохрипел:

– Еще один паломник…

Удрать от него для меня не составило бы труда, даже не вскакивая на Гэрлока, однако бегство не представлялось мне разумным выходом. Во-первых, я не знал, куда подевался Джастин, а во-вторых, у нападавшего могли быть сообщники, скрывающиеся в засаде с луками, арбалетами или ружьями. Поэтому я расставил ноги, перехватил поудобнее посох, и спросил:

– Чего ты хочешь?

Вопрос, по-моему, вполне разумный, даже если он обращен к грабителю с безумным блеском в глазах и мечом в руке.

– Всего-то навсего твою лошадь и твои деньжата.

– А не многовато?

– Да чтоб ты сдох, проклятый паломник! Все вы одинаковы!

Он взмахнул мечом. Потом еще раз. Я даже подивился такой неловкости. После третьего удара его клинок полетел на твердую глину.

Я выжидал – попробует он подобрать меч или пустит в ход поясной нож?

Его глаза перебегали с посоха на меч и обратно. Потом он вздохнул:

– Может, разойдемся?

Я кивнул. И утратил бдительность. Из засады выскочил второй грабитель. Доверчивость стоила мне продырявленной полы плаща. Я пожалел, что вообще не сбросил это стеснявшее одеяние. Второй грабитель сделал выпад, но поскользнулся, промахнулся и отступил. Я использовал его замешательство, чтобы сбросить плащ, встать в удобную стойку и сосредоточить внимание на своем противнике. Глаза его налились кровью, но руки не дрожали.

Он сделал несколько обманных движений, однако меня они не обманули. Я даже не шелохнулся.

Отступив назад, разбойник вложил меч в ножны, буркнул себе под нос: «Проклятые чародеи», а потом, уже более внятно, произнес:

– Прошу прощения, молодой господин, я не знал, кто ты.

Я тем временем старался держать в поле зрения обоих незадачливых разбойников.

Надетые поверх кольчуг солдатские кожаные куртки у обоих на плечах выцвели малость поменьше, к тому же там имелись маленькие дырочки. Оба явно спороли наплечные знаки различия, причем совсем недавно.

Их кольчуги можно было назвать доспехами лишь с большой натяжкой: они выдержали бы разве что попадание стрелы на излете или слабый скользящий удар. Но мечи вполне годились для боя.

Ни один из них не был отмечен явственной печатью хаоса, хотя, конечно же, и ощущения гармонии от этой парочки не исходило. Более всего они походили на заурядных наемников, которые по истечении контракта решили заняться разбоем.

– Что, иметь дело с магами не так-то приятно? – иронично полюбопытствовал я.

Солдат постарше, с заметной сединой в волосах, молча сплюнул на дорогу. Его товарищ не сводил глаз со своего меча, валявшегося на замерзшей глине.

– Можешь подобрать его, но чтобы из ножен – ни-ни! – распорядился я.

Держа посох наготове, я дождался, пока и второй грабитель вложит клинок в ножны.

– Ладно, у меня нет желания причинять вам вред… – начал я.

– Ха! Прошу прощения, молодой чародей, но ты этого просто не можешь!

Старший из разбойников снова сплюнул.

– Это не совсем верно, любезный друг, – возразил я с приветливой улыбкой. – Да, убийство и разрушение не по моей части, но почему бы мне не устроить так, чтобы с каждым твоим дурным поступком твой нос не удлинялся на размер большого пальца? Или чтобы ты просто снова начал расти, как в детстве?

– Что? – малый, которого я обезоружил, оторопело таращился то на меня, то на своего сообщника.

– Для такого ты слишком молод, – промолвил тот неуверенно.

– Верно, – я снова улыбнулся. – Поэтому мне трудно сказать заранее, что у меня получится. Но, поскольку я не стану обращаться к хаосу, любой результат, чем бы он ни обернулся для вас, мне не повредит.

– Мы просто хотим есть, – сказал грабитель, побледнев и уже без угрозы в голосе. – После убийства герцога… А дожди сгубили урожай…

– А почему вы не остались на службе у нового герцога? Правителям всегда нужны солдаты.

У обоих забегали глаза.

Подумав, что я мог бы прекрасно обойтись и без этой истории, я вновь поудобнее перехватил посох.

После затянувшегося молчания тот, что помоложе, почесал скулу и сбивчиво начал:

– Ну… Дело такое… Это не мы решили. Грентер – он был командиром отряда – послал нас устроить облаву на каких-то паломников…

Должно быть, у меня поднялись брови.

– Это было еще при старом герцоге, – торопливо вставил седовласый. – Но они, паломники эти, прослышали о нас. И смылись оттуда, где мы должны были их накрыть.

– А это где?

– Во Фритауне. В гостинице, она называлась «Приют путников».

– НАЗЫВАЛАСЬ?

– Чародей сжег ее. Говорят, ему пришлось туго, хоть он и был с помощником. Мы этого не видели – Грентер послал нас ловить паломников, пока они не убрались из города.

Молодой разбойник огляделся по сторонам, посмотрел на меня и поморщился.

Тонкое облачко затянуло бледное солнце, а усилившийся ветер погнал по дороге сухие листья.

– Мы – я, стало быть, Херрис – это вот он будет, да Доррет с Симмзом догнали двух ихних баб. На свою голову. Одна блондинистая была, а другая чернявая. Бедняга Доррет так и не понял, что случилось.

– А что случилось?

Да то, что белобрысая метнула нож ему в глотку так прытко, что я и не заметил. Он грохнулся и захлебнулся своей кровищей. Симмз хотел было проткнуть ее своим клинком, да куда там. У чернявой красотки тоже был меч, и оказалось, что против нее он все одно что новобранец.

Херрис, солдат постарше, прокашлялся и невесть в который раз сплюнул. Я посмотрел на него.

– Фаидор все верно рассказывает, как оно было, – подтвердил он.

– А вы двое чем в это время занимались?

Херрис одарил меня угрюмым взглядом:

– У белобрысой мерзавки оставалось еще два ножа, и она хотела пустить в ход оба. А подруга ее – прирожденная убийца. Проткнула Симмза с улыбочкой, не поморщившись.

– Выходит, вы дали им уйти?

Оба смущенно отвели глаза, но потом Файдор, глядя в землю, сказал:

– Я заорал, позвал на помощь, и к нам прибежали еще трое наших.

– Только не говори, что две женщины убили и их, – промолвил я не без сарказма в голосе. Признаюсь, мне приятно было послушать, как Ринн и Кристал отделали герцогских вояк.

– Не всех. Один парень, Горсон, удрал и отделался потерянной рукой. А двоих других бабы прикончили.

– А вы-то двое, как же вы?

Оба опять опустили глаза. Херрис опять сплюнул:

– Бабы-то ведьмы были, как пить дать. С проклятого Отшельничьего. Я с этим отродьем связываться не стану.

– А куда они подевались?

Файдор, избегая моего взгляда, пожал плечами:

– Нам не докладывали. Может, в Кифриен подались. Самодержец ценит женщин, хорошо владеющих клинками. Этой дорогой они точно не шли, а стало быть, двинулись горами или побережьем.

– А ты, господин чародей, вроде бы как и не удивлен, – заметил Херрис.

– Мне доводилось скрещивать клинки с той, черноволосой…

– Тебе? Клинки?

– Точнее сказать, мой посох с ее клинком.

– Прошу прощения, – промолвил Херрис, отступая назад. – Весьма сожалею. Лучше бы нам вовек не встречаться ни с ними, ни с тобой, ни с какими другими чародеями.

По его примеру попятился и Файдор. Пятились они довольно долго, а потом разом повернулись и, то и дело оглядываясь, почти бегом поспешили в сторону Вивета.

Я проводил их взглядом.

– Весьма впечатляюще, Леррис, – послышался знакомый голос. Джастин сидел на Роузфут близ поваленного дерева и, надо полагать, был свидетелем всего произошедшего.

То, что он бросил меня отбиваться от грабителей в одиночку, вызывало во мне злость. А то, что отбиться удалось успешно – гордость. Но Джастину до этих моих чувств не было никакого дела. И спросил я его совсем о другом:

– Как ты ухитряешься исчезать, не испуская тепловых волн?

Серый маг улыбнулся:

– Это вопрос практики. Думаю, ты уже сейчас мог бы добиться невидимости путем искривления световых потоков, но, чтобы избежать того, что ты называешь тепловыми волнами, необходимо уравновесить температуру по обе стороны силового зеркала.

– Это не ответ на вопрос.

– На такой вопрос одним словом не ответишь. Кое-что я попробую растолковать по дороге, а остальное найдешь в твоей книге. Пока ты разбирался с этой парочкой, Роузфут попила, так что – поехали.

Он не прикоснулся к поводьям, но его лошадка повернулась обратно к дороге.

– В МОЕЙ книге?

– Леррис, понять, что у тебя на уме, можно и не умея читать мысли. Ты явно с Отшельничьего. У тебя есть задатки, позволяющие стать незаурядным Мастером гармонии. Ты удивился – не заинтересовался, а именно удивился – увидев мой экземпляр «Начал Гармонии»…

Серый маг устремил взгляд на северо-запад.

Поняв намек, я отправился за Гэрлоком, благо идти пришлось недалеко – пони дожидался на вершине склона. Забравшись в седло, я припустил вдогонку за Джастином.

Поднимавшиеся в небо струйки серого дыма сносило к северо-западу, а на юго-востоке снова сгущались тучи. Следовало опасаться дождя или, хуже того, дождя со снегом.

– Далеко ли до Джеллико? – спросил я Джастина, поравнявшись с ним.

– Больше дня пути.

– А сколько по дороге селений?

Серый маг слегка улыбнулся:

– Селения-то по дороге попадаются, да по большей части маленькие, меньше Вивета или Хаулетта. Там не найдешь даже постоялого двора.

Мы молча проехали некоторое расстояние, после чего я вернулся к интересовавшему меня вопросу:

– Как получается, что ты исчезаешь и я не вижу тепловых волн?

Серый маг закашлялся, а затем ответил вопросом на вопрос:

– Что такое зрение?

Мне с трудом удалось сдержать вздох разочарования. Я ведь задал прямой, понятный вопрос и рассчитывал на такой же ответ. А вместо того сам же и должен отвечать.

– Зрение – это когда ты видишь что-то или кого-то.

Джастин вздохнул:

– Что такое зрение как физический процесс? Неужто тебя этому не учили?

Надо полагать, мое недоумение в полной мере отразилось на моей физиономии. Я решительно не понимал, о чем он толкует.

– От солнца исходит свет, белый свет хаоса. Падая на какой-либо предмет, он отражается от него. Это действие, отражение отчасти гармонизирует свет. Отраженные лучи попадают в твои глаза. То, что ты видишь – это не сам предмет, а отразившийся от него свет, поэтому когда света нет, ничего и не видно. Может быть, я сложно объясняю, но это основные принципы. Ты что-нибудь понял?

Ну в конце концов я не был таким уж безнадежным тупицей!..

– Конечно, понял. Мои глаза воспринимают отражение реальности, а не саму реальность. Значит ли это, что, когда я ощущаю вещи внутренним чувством, это ощущение может быть правдивее, чем зрение?

Джастин, не сводя глаз с дороги и не глядя на меня, кивнул:

– Да. Помни только, что некоторые реальные объекты недоступны прочувствованию, а иные, тронутые хаосом, могут причинять вред, не будучи реальными, – он снова прокашлялся. – Способов достижения невидимости существует много, но все они основаны на одном из двух принципов. Первый заключается в воздействии на мысли: ты просто внушаешь человеку, будто он не видит того, что на самом деле видит. Это хаотический способ, ибо он разрушает связь между восприятием и действительностью.

– А гармонический?

– Он гораздо сложнее…

Я кивнул. Манипуляции с гармонией всегда сложнее.

– Свет распространяется не лучами, прямыми, как стрелы, а волнами, подобными волнам в океане. Свет может быть вплетен в мысли, хотя это требует специальных навыков, и может быть направлен в обход тебя. Так, чтобы он обогнул тебя, не коснувшись. Действие не столь уж трудное, но оно может оказаться опасным, если твое невизуальное восприятие недостаточно развито.

– Невизуальное восприятие?

Стоило мне начать что-то понимать, как он тут же подкидывал неизвестное словечко.

– То, о чем ты говоришь – «распространить чувства», – пояснил Джастин.

– Вот как… а почему?

Джастин покачал головой и выдал какую-то невнятицу насчет базовой психологии и волновой теории.

Через некоторое время после того, как мы спустились по пологому склону, я снова обратился к нему с тем же вопросом.

– Леррис, – буркнул Серый маг, – почему ты не пользуешься своими мозгами? Они, знаешь ли, предназначены для того, чтобы думать.

Я ждал.

– Если ты изолируешь себя от света, тебя не увидят. Но и сам ты видеть не сможешь. Но хватит, простых ответов больше не будет. Имея ответ готовеньким вместо того, чтобы додуматься до него самому, ты забудешь его с той же легкостью, с какой получил.

Получив эту отповедь, я довольно долго не издавал ни звука. Если не считать громкого бурчания моего желудка.