XIX

Выйдя из гостиницы на следующее утро, я понял, почему, явившись сюда, сразу же почувствовал облегчение. Все в этом неброском на первый взгляд здании буквально дышало гармонией. Здесь не было ни решеток на окнах, ни стражи у дверей, лишь аура упорядоченности, отвращавшая всякого рода приспешников хаоса.

День выдался не такой облачный и туманный, как накануне, по ярко-голубому осеннему небу лишь изредка проплывали серовато-белые клочья облаков.

Я еще раз окинул взглядом гостинцу, отметив простоту, практичность и надежность этой постройки. Каменная мостовая перед входом уже с утра пораньше была чисто выметена.

Подняв глаза на полуоткрытое окно комнаты Тамры, как мне думалось, еще спавшей, я вроде бы приметил, как там промелькнуло нечто рыжее. Впрочем, налетавший с моря порывистый ветер был достаточно силен, чтобы трепать ярко-красные шторы. А окно Кристал находилось за углом, да и что толку на него пялиться? Одно из двух: или она еще спит, или уже ушла.

Пожав плечами, я приладил за плечами торбу, казавшуюся вовсе не такой тяжелой, как при расставании с Уондернотом, бросил на «Приют» последний взгляд и направил стопы к конюшне, где, согласно вывешенному над стойкой гостиницы объявлению, сдавали внаем лошадей. У меня не было намерения отправляться к Закатным Отрогам на своих двоих и угробить на этот путь годы. «Тысяча кай или около того» – эти равнодушные слова Тэлрина я до сих пор вспоминал с негодованием. Кому-то определенно хотелось выдворить меня с Отшельничьего, хотя бы на некоторое время.

– Эй, чужеземец, осторожнее!

Мне удалось-таки увернуться и избежать столкновения с худощавым малым в коротком плаще и поношенной тунике. Она не скрывала кольчуги. На боку у него висел короткий меч в потертых ножнах. Изобразив на лице вежливую улыбку, я посторонился, но этот малый остановился и принялся разглядывать меня в упор.

Я ждал, перехватив посох поудобнее.

– Сказано же тебе было, поосторожнее… – голос незнакомца звучал грубо. Его физиономию, помимо короткой седой бороденки, украшали еще и оспины, а нестерпимая вонь – смесь запахов прокисшего пива, застарелого пота и еще какой-то дряни – заставила меня податься назад.

– Ну ладно, ты, я вижу, парень неглупый, так что отдавай твою торбу и проваливай!

Я остолбенел, потому что никак не ожидал нарваться на грабителя всего в квартале от гостиницы.

– Оглох, по ли? Кому сказано, отдавай!

– Боюсь, приятель, ты не на того напал! – проговорил я, принимая оборонительную стойку и очень стараясь, чтобы мой голос не дрожал так, как дрожали колени.

– Еще хорохорится… – Выхватив меч, бородач со свистом рассек им воздух. Даже в неярком утреннем свете блеск стали производил путающее впечатление. – Жаль мне тебя, сопляк чужеземный, но придется выпотрошить.

Первым моим побуждением было пожать плечами, однако я, вместо этого, следил за глазами противника.

Меч звякнул о мой посох. Удар бородача был отбит.

– Может, малыш, ты и наловчился махать палкой, но это тебе не поможет…

Сосредоточившись на том, чтобы предугадывать его движения, я почти автоматически отклонял клинок, блокируя каждый взмах и выпад.

Мой противник начал потеть и пыхтеть. Как боец он далеко не дотягивал до Кристал или Деморсала.

Взвизгнув, незадачливый грабитель выронил меч и схватился за тыльную сторону запястья.

– Черный ублюдок! Чародейское отродье! – злобно выкрикнул он, отбежав подальше, а я только сейчас заметил, что ростом этот проходимец не выше моего плеча.

По правде сказать, мне было не совсем понятно, что делать дальше. Не имея намерения забрать себе его клинок и уж тем паче причинить какой-либо вред этому, пусть испорченному, но, как выяснилось, не столь уж опасному человеку, я, тем не менее, не рискнул бы повернуться к нему спиной.

– Леррис! Да у тебя, никак, неприятности?

Оглянувшись на знакомый голос, я увидел приближавшегося Миртена. Воспользовавшись этим, грабитель пустился наутек и скрылся за углом.

– А вот это было глупо, парнишка.

– Что?

Одной рукой все еще держа посох наготове, я наклонился и поднял упавший меч. Обычный клинок.

– То, что ты отвернулся от этого разбойника. Тебе повезло, что у него не нашлось метательного ножа.

Миртен был одет в ярко-зеленую тунику, темно-зеленые штаны и тяжелый темно-серый кожаный плащ. Свою торбу, в отличие от меня, он не закинул за спину и нес на левом плече. Обличьем мой лохматый сотоварищ более походил на барда или менестреля, нежели на вора, каковым в действительности являлся. На поясе его висели два больших ножа, но под одним из них, левым, я приметил маленький замаскированный пистолет.

Бросив взгляд в сторону оставшейся позади гостиницы, я никого не увидел. Схватка не привлекла ничьего внимания, а вот Миртен был совершенно прав, указав на мою оплошность.

– Не ожидал, что на меня налетят чуть ли не возле самого порога, – пробормотал я, пожав плечами.

– Такие вещи, знаешь ли, всегда случаются неожиданно, – хмыкнул он. – Хаос – штука непредсказуемая.

Я снова пожал плечами.

– Хочешь, возьми себе этот меч.

– Ты мог бы его продать.

– Я?

Миртен издал короткий, лающий смешок:

– Да, уж ты, пожалуй, наторгуешь… Это малость не в твоем характере. Давай так: продам я, а выручку поделим.

Мне эта мысль показалась весьма удачной.

– Замечательно. Но где?

– Да пошли куда глаза глядят; наверняка что-нибудь да подвернется.

Создавалось впечатление, что во Фритауне Миртен чувствует себя непринужденнее, чем в Найлане.

– А как же требование Мастеров?..

– Все в порядке, мы ведь еще не начали путешествие. Город покинем поодиночке.

На следующем перекрестке Миртен остановился и кивнул налево, в сторону узкого переулка с грязной, раздолбанной мостовой. Я нахмурился. Мне казалось, что как раз в таких закоулках путников и подстерегают грабители.

– Рано. Для настоящих разбойников слишком рано, – сказал Миртен, угадав мои мысли.

– А как насчет моего приятеля?

– Этого? Он не профессионал, просто любитель легкой поживы.

Мы свернули в проулок и быстро зашагали мимо домов, двери которых были заперты на железные засовы. Вопреки слухам, железо не обладает никакими магическими свойствами, но его природная прочность так велика, и его разрушение требует привлечения таких сил хаоса, что игра не стоит свеч. Так говорила магистра Трегонна. Скорее всего, так оно и есть. Наверное, именно по этой причине мечи до сих пор используют чаще, чем такую новинку, как огнестрельное оружие.

Протопав по переулку родов этак с полсотни и перейдя еще одну улицу, пошире, вроде той, на которой стояла гостиница, Миртен остановился перед узким фасадом лавки – дощатого строения, выкрашенного в какой-то ржавый цвет. Та же «ржавчина» окаймляла черные оконные ставни. Обитая железными полосами дверь удерживалась в открытом положении железным крюком. Над единственным, забранным железной решеткой, окном красовалась вывеска:

«ОРУЖИЕ СУДЬБЫ».

– Ну что, зайдем? – спросил Миртен.

Пытаясь уразуметь, что это за место, я сосредоточился… и потерпел неудачу. Точнее сказать, ничего не ощутил. Ни магии хаоса, ни сил гармонии.

– Вроде бы все в порядке, – проговорил я вслед Миртену, который ступил на порог, не дожидаясь моего ответа. Мне оставалось лишь последовать за ним внутрь, где я увидел не совсем то, что ожидал. Вместо темного лабаза с разложенным рядами на полках оружием, мы оказались в ярко освещенном помещении. У левой стены стояли четыре больших открытых шкафа.

В ближайшем находились ножи. Такого разнообразия не было даже в оружейной Гильберто.

– Чем могу служить? – осведомился стоявший возле второго шкафа седовласый детина. Он был довольно высок ростом и очень широк в плечах. Глаза его поблескивали.

Я присмотрелся к оружейнику и не почувствовал в нем никакого подвоха.

Миртен почему-то глянул на меня.

Я кивнул.

– Мы тут… хм… УНАСЛЕДОВАЛИ один клинок…

Седой оружейник улыбнулся:

– Вы, надо думать, с Отшельничьего. И какой-то незадачливый дуралей уже попытался на вас напасть.

Миртен нахмурился.

– А почему это про нас «надо думать» именно так? – полюбопытствовал я.

– Твой приятель, – оружейник указал на Миртена, – еще мог бы сойти за выходца из Дирензы или даже Спидлара, но уж такому, как ты, и вовсе неоткуда взяться в Фритауне. За одним исключением: вчера, говорят, прибыл корабль с Отшельничьего, и пассажиры ночевали в «Приюте».

– Это что, известно всему городу? – спросил я.

– Всему – не всему, но людям, зарабатывающим торговлей, небезынтересно знать, кого и что привозит каждый корабль.

Что-то в его речи буквально щекотало мою память, но определить, что именно, никак не удавалось.

– Э… так насчет клинка… – напомнил Миртен.

– Ах да, конечно. Могу я взглянуть? Положите вот сюда, – он выдвинул из шкафа деревянную полку. – Кстати, зовут меня Дитр.

Шкаф, хоть и побитый, оказался превосходной работы. Полированное дерево даже не скрипнуло. Миртен положил нашу добычу на указанное место.

Внимательно рассмотрев ничем с виду не примечательный меч, Дитр наклонился, достал из нижнего ящика шкафа маленький маятник и, отрегулировав его, запустил качаться над стальной полосой клинка.

– Хм… Во всяком случае, нейтрален. Вы не будете против, если я возьму его в руки?

– Нет, – промолвил Миртен, покосившись на меня.

– Ты либо очень доверчив, либо весьма уверен в себе, – улыбнулся Дитр.

– Миртен ловок по части ножей, – заметил я.

– А ты, как мне кажется, неплохо владеешь посохом. И, в отличие от предыдущего владельца этого меча, мне вовсе не хочется испытывать твое умение.

Легко подхватив меч за рукоять, он сделал несколько быстрых взмахов и вернул его на место. Движения торговца были ловкими и умелыми. Как мне представлялось с самого начала, он являлся таким человеком, каким и выглядел.

– Ну как? – спросил Миртен.

– Ничего особенного… ни в каком смысле. Клинок не гармонизирован, не запятнан чарами… Простое и практичное оружие, – Дитр пожал плечами. – Обычная цена такому мечу – золотой, но это продажная. Покупная составит пару серебреников. Однако, разобравшись по-тихому с этим малым, вы избавили нас – а я член Совета западной окраины – от лишних хлопот. Так что, пожалуй, свой золотой вы заслужили. Устроит?

– Вполне, – согласился Миртен, решив не торговаться. Его внимание привлек шкаф с пистолетами.

– Интересуешься? – Дитр взял меч и задвинул на место смотровую полку. – По мне, так огнестрельное оружие хорошо разве что для охоты, а от пистолетов и вовсе мало толку. Но коли любопытствуешь, посмотри. Я пока положу на место свою покупку.

Мои брови поползли вверх: ни один торговец в здравом уме не оставил бы незнакомых покупателей без присмотра возле шкафа с оружием. По всему выходило, что этот малый был каким-то образом защищен. Но каким именно, мне обнаружить не удавалось.

Удалившись в глубь лавки, седовласый торговец положил меч на узкий прилавок под полкой с набором инструментов и вернулся к шкафу, возле которого отирался Миртен.

Впрочем, я отмечал все эти перемещения лишь постольку-поскольку, полностью сосредоточившись на попытках прочувствовать внутреннюю структуру этого помещения. По-видимому, оно представляло собой своего рода островок потаенной гармонии в городе, почти полностью погруженном в хаос.

Присутствия магии не ощущалось, однако я чувствовал, что хотя лавка Дитра была открыта и выглядела совершенно незащищенной, никто не сможет покинуть ее без разрешения хозяина. Солидно сработанные шкафы казались столь же прочными, способными надежно противостоять воздействию хаоса. Во всяком случае, случайному.

– …три золотых? – донесся до меня голос Миртена.

– Маловато.

Мне по большому счету не было дела до их торга, лишь бы получить свои пять серебреников. Клинок для Кристал я купил, поддавшись порыву, а теперь понимал, что эти деньги были бы совсем не лишними. Однако Кристал нуждалась в хорошем мече. Тамра, ясное дело, моего поступка не одобрила, но трудно ожидать, чтобы какой-либо мой поступок мог сподобиться ее одобрения.

– Так и быть, три с половиной, – согласился Миртен и полез за спрятанными в поясе в потайных карманах монетами. – Давай так: я сразу отдам Леррису пять причитающихся ему серебреников и два с половиной золотых тебе?

– Как находишь удобным, – отозвался Дитр без намека на одобрение или недовольство. Но пистолет из шкафа не вынул.

Миртен вручил мне пять серебреников, и я спрятал их в поясной кошель. Еще пять и два золотых он отдал Дитру, который проверил чистоту металла с помощью магии.

– Опасаешься хаос-подделки? – спросил я.

– На глаз ее не обнаружишь….

Видимо, удовлетворившись результатами проверки, Дитр кивнул, ссыпал монеты в железный ящик, привинченный к прилавку, и вернулся к нам:

– Что-нибудь еще нужно?

– Не здесь, – ответил я.

Миртен лишь пожал плечами.

– Коли так, желаю удачи… Особенно тебе, паренек. Слишком многие, даже среди молодежи, настроены против Черных посохов. Вас всегда было слишком мало, чтобы развеять недобрые слухи. Всего доброго, – и он отвернулся к прилавку.

Мы с Миртеном переглянулись и вышли.

– Слушай, Подпружная улица будет следующая впереди? – спросил я уже снаружи.

– Ежели карта в гостинице не врала, то так и есть. Счастливо, Леррис.

Миртен повернулся и зашагал в обратном направлении. Я же – в направлении Подпружной улицы. Мостовая между тем становилась все уже, и мне начинало казаться, будто верхние этажи зданий нависают над моей головой.

На камни мостовой внезапно упала тень. Я вздрогнул, однако тень исчезла так же быстро, как и появилось. Просто солнце на миг спряталось за тучкой.

До самого перекрестка мне не повстречалось ни одного человека, кроме нищего мальчонки, спрятавшегося при моем появлении за кучу мусора. Следующей – в полном соответствии с гостиничной картой – оказалась искомая Подпружная улица.

Она повела меня налево и вверх по склону. Он не был крутым, но мне все равно приходилось внимательно смотреть под ноги, поскольку многие плиты из красного песчаника раскололись, растрескались или сдвинулись с места. Подпружную явно мостили позже, с использованием более дешевого материала. Проулок, из которого я свернул, пусть узкий и запущенный, устилали старые, но прочные и лучше подогнанные гранитные плиты.

Одолев подъем приблизительно в сотню родов, я увидел выцветшую, облупившуюся вывеску с примитивными изображениями лошади, уздечки, седла и чего-то совсем уж непонятного (по моим догадкам – копны сена). Над этими художествами красовалась надпись:

«КОНЮШНЯ ФЕЛШАРА. ЛОШАДИ И СБРУЯ ВНАЕМ».

Серая дощатая дверь была открыта.

Глубоко вздохнув, я прошел узким коридором. Пол этого коридора представлял собой утоптанную смесь глины, конского навоза и еще неведомо какой дряни. Во внутреннем дворе находился загон без крыши, посреди которого была привязана лошадь с глубокой седловиной. А в дальнем конце – лошадка поменьше, а точнее сказать, – крупный лохматый пони.

Бородатый мужчина в выцветшей серой одежде попытался огреть пони кнутом и сам, в свою очередь, едва увернулся от удара задних копыт.

– А чтоб те в Хаморе сгинуть!

Пони ответил сердитым ржанием.

Я ощутил исходившую от конюха волну ненависти.

– Эй! Ты, что ли, будешь Фелшар?

– Ты, гаденыш лохматый, еще у меня получишь!.. – проворчал бородач, явно адресуя свои слова пони, и повернулся ко мне, изобразив на лице улыбку. Хотя внутренне он продолжал кипеть от злобы. – Фелшар в отлучке, скоро вернется. Меня Керкласом кличут. Чем могу служить? – голос его казался скользким, вроде масла в той бутыли, что стояла рядом со сложенными у коновязи седлами.

– Откуда мне знать, что ты можешь, чего не можешь? – откликнулся я, пожав плечами. – Мне вообще-то не помешала бы лошадь

Слегка ухмыльнувшись, Керклас смерил меня взглядом, нахмурился, завидев мой посох, и буркнул:

– В нынешнем году лошади дороги.

Я вопросительно поднял брови.

– В Кифриене засуха, в Спидларе – лютая зима… Много лошадей пало. Мало кто из путников смог вернуть взятых внаем животных.

– Сколько? – я кивнул в сторону лошади с провисшей спиной, казавшейся куда смирнее и покладистее норовистого пони.

– Пять золотых. И считай, что ты заключил очень выгодную сделку, – откликнулся Керклас. – Хотя фураж нынче дорог.

По правде сказать, мне вообще не хотелось иметь дело с этим малым. Пахло от него хуже, чем от скотины, а налитые кровью глазенки так и шарили по моим карманам. К тому же он врал, подобно большинству кандарских торговцев, приплывавших в Найлан. Правда, даже при моей возросшей способности различать гармонию и хаос я не мог определить, велика ли ложь и в чем именно она состоит.

– Путников нынче тоже не густо. Я вот один, и возможно, больше к тебе никто не заглянет. А стойла твои почти полны.

Последнее являлось моей догадкой, но, похоже, догадкой верной.

– Путники во Фритауне всегда найдутся, – проворчал Керклас.

– Скажи лучше, каких коней можешь предложить, – промолвил я, направляясь к мохнатому пони.

– Разных, хоть под седло, хоть вьючного, хоть боевого…

Но меня почему-то тянуло к мохнатому коротышке, на боку которого имелись рубцы от недавних ударов кнута. Отметив про себя этот факт, я попытался понять, чем этот пони мог так прогневать конюха. Животное как животное, без какой-либо порчи хаосом – во всяком случае, ощутимой.

Коротышка заржал, и я отскочил, чуть не получив удар копытом.

– Вот ведь подлая скотина, а? – воскликнул оказавшийся рядом со мной Керклас. – Пони, они такие – смышленые, но вредные и опасные. Тому, кто не шибкий знаток лошадей, лучше держаться от них подальше. Пойдем, я покажу тебе лошадок получше.

– Ладно.

Конюх отвел меня к ближайшему стойлу, где жевал сено гнедой мерин.

– Вот настоящий конь. Обучен для боя и не подведет в любом путешествии.

Я кивнул, присматриваясь к здоровенному, ухоженному коню. Изъянов на первый взгляд вроде бы не было, но что-то меня настораживало. Может быть, слишком велик? Или (мой взгляд невесть почему притягивали его уши) дело в чем-то другом?

– Сколько?

– Пятнадцать золотых.

Цена была разумнее той, что он запросил за клячу с провисшей спиной, но явно не по моему кошельку.

– А другие?

– Могу предложить кобылу. Резвая, выносливая, хотя не так хороша в бою. Восемь золотых.

Чудного окраса – вся в черных и белых пятнах – кобыла понравилась мне еще меньше гнедого.

– Еще?

Керклас подвел меня к стойлу, где с хрустом жевал пересохшее сено громадный жеребец.

– Вот. Тяжеловоз, приученный и к седлу. Для боя подходит мало, сильно падок на кобылиц, но зато запросто снесет двоих и пожитки в придачу. А надо – так и повозку потянет. За него возьмем шесть золотых. Вообще-то он стоит дороже, но в это время года подвод снаряжают мало, а кормить такую громадину очень даже накладно….

После осмотра еще трех кобыл – ни одна из этих кляч мне не приглянулась – ноги сами понесли меня обратно на двор. Проходя мимо мохнатого строптивца, я остро почувствовал: это именно то, что мне нужно, но продолжал шагать в направлении мерина, за которого с самого начала было заломлено слишком много.

Коняка то ли заржал, то ли застонал.

Я покачал головой.

– Мне повезет, если этот дохляк вообще вывезет меня за ворота Фритауна.

– За пять золотых – это, считай, даром.

– Что, пять золотых окупят затраты на выхаживание этого одра?

Керклас закашлялся в спутанную бороду, угрюмо уставился на мой посох и проворчал:

– Конь здоровый, а ты, вроде бы, собрался не на скачки, а в дорогу. Так?

– Так, иначе я не стал бы присматривать лошадь. Но эту клячу не возьму и за два золотых; на такой развалине все едино никуда не уедешь.

Керклас пожал плечами, почесал всклоченную макушку и сплюнул на унавоженную глину.

– А как насчет того жеребчика? – спросил я.

– Это не жеребчик, а горный пони. По выносливости порода наипервейшая, только цену за него Фелшар еще не назначил.

Я подавил улыбку, смекнув, что это, пожалуй, можно обернуть в свою пользу. Подойдя к пони (на сей раз спереди, чтобы не получить копытом), я убедился, что в плечах он будет пошире и более рослых скакунов, а ноги у него хоть и короткие, но зато очень даже крепкие.

– Может, он меня и снесет… – в голосе моем звучало сомнение.

– Еще как снесет, да и не одного, – подал голос конюх, предпочитая держаться поодаль.

Я осторожно прикоснулся к рубцу на боку животного.

Пони фыркнул, вздрогнул, но от меня не отпрянул.

– Вот, шкура попорчена… – я покачал головой. – Ну, так и быть, пару золотых дам.

– Я ж сказал, Фелшар пока цены не назначил…

– Ясное дело. Оценивай, не оценивай – никто его не возьмет, пока не заживут рубцы. Твой хозяин это наверняка знает.

При этих словах конюх заметно обеспокоился.

– Ладно, получишь три золотых. Но в придачу к пони дашь седло, уздечку и одеяло.

– Даже и не знаю…

– Как хочешь. Я могу посмотреть и в других конюшнях.

Торговались мы долго, и бородатый проныра содрал-таки с меня больше положенного: три золотых и семь серебреников. Мне достались, кроме лошадки, еще приличное седло, одеяло и уздечка. Последняя, правда, представляла собой недоуздок без удил, но у меня было чувство, что с этим пони не стоит рассчитывать на принуждение. Мы с ним должны поладить по-доброму, а не выйдет, так и силой ничего не получится.

Затруднение возникло, когда речь зашла о расписке.

– Я счетоводству не обучен. Этим занимается Фелшар.

– Прекрасно. Я напишу ее сам, а ты только приложишь печать.

Печать, как я приметил, висела над коробкой с расписками.

– Почем мне знать, вдруг ты…

Я поднял посох:

– Всем известно, что имеющий это – не лжет. Я не мог бы позволить себе обман. Слишком высока цена.

При виде посоха он отпрянул.

– Но я не знаю…

– Зато твой хозяин знает, что обладатели Черных посохов никого не обманывают, но и не позволяют обманывать себя. Неслыханной прибыли ты, может быть, и не получил, но я плачу настоящую цену и заодно избавляю тебя от возможных неприятностей.

Каких именно – объяснил мой красноречивый кивок на излупцованный бок животного.

– И то сказать… худа не будет.

Дело окончилось тем, что к воротам Фритауна я направился верхом. Старая, но укрепленная полоской кожи петля, предназначавшаяся для копья, подошла и для моего посоха. Все бы ничего, только стоило мне забыться, как я все время кренился в седле к этому темному шесту.

Пони – это выяснилось, когда я прикоснулся к нему, чтобы оседлать – звали Гэрлок. Он попытался-таки надуть брюхо, чтобы не позволить мне затянуть подпругу, но я, следуя наставлениям Керкласа, хотя и вовсе не в жесткой манере последнего, принудил строптивца опуститься на колени и выпустить воздух.

А вот откуда мне стало известно его имя, лучше и не спрашивать. Но я его узнал. Что не могло не беспокоить, хотя тут уж ничего не поделаешь.

Как ни странно, под седлом Гэрлок не артачился и шел не тряско, а старое разношенное седло оказалось совсем не жестким и одновременно прочным, благо ремни и подпруги были недавно заменены, а все швы и заклепки я проверил самым внимательнейшим образом.

Ухабы и рытвины на мостовой пони обходил сам, да так ловко, что я подумал: если он проявит такую же сноровку на бездорожье, то я сделал лучшее приобретение, чем думал.

К тому времени, когда бывшие спозаранку бледно-серыми облака сгустились и потемнели, Гэрлок вывез меня на истертую серую мостовую перед городскими воротами. Стены высотою не больше двадцати локтей не производили особого впечатления, равно как и высившиеся по обе стороны от ворот башни с зубчатыми парапетами. Навешенные под аркой бревенчатые, окованные железом ворота казались довольно прочными, и вышибить их представлялось делом затруднительным, но едва ли кому-нибудь пришло бы в голову предпринимать такую попытку. Вздумай противник штурмовать Фритаун, он нашел бы много куда более уязвимых мест на невысоких стенах.

С внутренней стороны ворот к стене была пристроена каменная караульная будка, возле которой отирались двое стражников. На моих глазах маленькая повозка, влекомая клячей, вроде той, которую мне пытались всучить на конюшне Фелшара, остановилась возле будки.

– Подай в сторону, не загораживай всю дорогу, – велел один из стражников вознице – лохматой женщине с крючковатым носом. Та щелкнула вожжами и освободила проезд.

Второй стражник с нескрываемым интересом поглядывал на моего пони.

– Эй, малец, где раздобыл лошадку?

– У Фелшара, служивый, – вежливо ответил я, не имея желания грубить этому рослому малому, державшему руку на рукояти меча. Может, он и грузноват, брюхо ловкости тоже не придает, но зачем же искушать судьбу?

– А доказать это можешь?

Я пожал плечами.

– У меня есть квитанция об уплате с печатью Фелшаровой конюшни. И кроме того, – мои пальцы коснулись посоха, который оказался чуточку разогревшимся, – как бы я мог лгать, обладая ЭТИМ?

Взгляд стража упала на посох, и глаза его расширились как совсем недавно у Керкласа.

– Уж больно ты молод, – сказал он, посмотрев на мое лицо.

– Знаю. Все только об этом мне и твердят, с самой весны, – я достал из пояса и развернул тонкий пергаментный лист. – Потрудись лучше взглянуть сюда…

Выражение его лица и ярость, затаившаяся глубоко в глазах, заставили меня насторожиться. И ему не удалось застать меня врасплох.

Я ухитрился не позволить стражнику вырвать у меня пергамент. Вместо этого я выхватил посох из петли – достаточно быстро, чтобы отразить удар его меча. Почти в тот же миг другой конец посоха ударил его по щеке – не очень сильно, но все же чувствительно.

Гэрлок, не дожидаясь понукания, рысью, а потом и галопом припустил в открытые ворота. Закрыть их в одно мгновение не имелось никакой возможности, и мы, проскочив мимо второго стражника, оказались за городской стеной.

– Вор! Конокрад! Держи его! – неслось мне вслед. Под копытами Гэрлока звенели камни. Чтобы не свалиться, мне пришлось отпустить узду и вцепиться в мохнатую гриву. Естественно, я тут же завалился на бок и думал на скаку лишь о том, как бы с кем не столкнуться. Впрочем, обошлось: пешие попрыгали в придорожные канавы, что же до встречных повозок, то мой пони ухитрялся огибать их с удивительной ловкостью. К счастью, как раз в это время к городским воротам Фритауна направлялся поток окрестных хуторян и торговцев продовольствием. Стрелять вдогонку всаднику, скачущему сквозь толпу, означало бы рисковать подстрелить совершенно постороннего человека. А когда толпа на дороге поредела, мы уже находились вне пределов досягаемости. Правда, с башни меня можно было достать из тяжелого арбалета при условии, что таковой, исправный и заряженный, на этой башне имелся.

Вскоре за воротами мостовая оборвалась. Копыта больше не звенели, а глухо стучали по утрамбованной глине. Создавалось впечатление, что в этом краю дороги мостили лишь в пределах города. Впрочем земляной большак почти не размыло недавними дождями.

За первым перекрестком Гэрлок перешел на рысь, а потом и на шаг.

– Хорошая лошадка, – я потрепал его по холке, стараясь не задеть рубец от кнута.

Пони фыркнул.

– Согласен, мне они тоже не понравились.

Я оглянулся на дорогу. С такого расстояния ворота виделись темным пятном, но было ясно, что никакие всадники нам вдогонку не скакали. Поток путников и подвод по-прежнему двигался в одном направлении, вливаясь под арку между башнями.

Лишь теперь, переведя дух, я понял, что до сих пор судорожно сжимаю посох, который больше не был теплым на ощупь. Зато оказалось, что дополнительная ременная петля лопнула – видать, когда я вырвал посох, чтобы защититься от стражника. Кое-как связав оборванные концы, я приладил посох на место. Покончив с этим, я посмотрел на дорогу и увидел чуть ли не перед самым носом выветренный прямоугольный каменный столб с надписью: «Хрисбарг – 40 к.».

Усевшись поровнее и взявшись за поводья, я направил пони под уклон, в направлении Хрисбарга.

Стоило отметить, что событий с утра произошло гораздо больше, чем можно было ожидать. Подвергнуться нападению грабителя, герцогского стражника… Не слишком ли много для одного неполного дня? Это при том, что у меня нет точного представления, куда держать путь. Хотя этот Хрисбарг, вроде бы, находится там, откуда можно попасть к Рассветным, а в конечном счете и Закатным Отрогам.

Поднимут ли стражники из Фритауна шум из-за случившегося у ворот? Не захотят ли они отыграться на других членах группы? Впрочем, остальные могли покинуть город, пока я торговался с Керкласом насчет лошади.

Конечно, мне стоило бы выбраться из Фритауна, не поднимая такого шума. Случившегося не изменишь, но эта история грозила аукнуться впоследствии, в самое неподходящее время.

Вот с такими мыслями и пустились мы с Гэрлоком в долгий путь к Хрисбаргу.

По дороге стучали копыта, а над ней, суля нешуточный дождь, сгущались тучи.