"Кольцо Стрельца" - читать интересную книгу автора (Мэй Джулиан)ГЛАВА 1Поглядите только на этого человечка, коматозника в дистатическом резервуаре, подключенного к психотронному аппарату, навевающему сладкие сны. Над парнем работает генная инженерия. Это все, что ему известно, так как он уже порядком проторчал в одной из треклятых коробок – знать бы, где и когда! Но подробности неизвестны. Он дрейфует в своем стеклянном гробу, в кислородсодержащей пузырящейся жидкости, слишком отупев от наркотиков и от снопрограммирующей РЕМори-вакцины, чтобы реагировать адекватно хотя бы в краткие периоды полусознательного пробуждения. Кусочки реальности, которые ему удается перехватить в периоды бодрствования, близоруко таращась из вязкой прозрачной жидкости, кажутся нереальными и смутными. Вспоминаются только страх и бессильная злоба. Во время такого перерыва в памяти плавающего в тягучем месиве человека всплывает яркая картинка из прошлого… Он сидит в прокуренном баре на захудалом астероиде в далеком Кольце Стрельца, халук улыбается ему в лицо, и сознание начинает гаснуть… Он помнит отчаянное осознание происходящего в последний момент перед полной отключкой, понимание, что чужаки наверняка приготовили для него на этот раз что-то особенное, раз уж не удалось прикончить его в предыдущие разы. Он выгибается всем телом в своей стеклянной тюрьме, делая тщетную попытку всплыть на поверхность, откинуть крышку и освободиться. Но его члены и все туловище крепко прикованы к каркасу машины специальными зажимами. Только голова, скованная менее крепко, может слегка двигаться. Он вспоминает еще кое-что. Он умеет плавать. И готовить. И управлять звездолетом. И ездить верхом на лошади. Он разжалован. Он юрист. И аквалангист. И мультимиллионер. Раньше он был копом. Жутким пьяницей. Надоедливой мухой в политике. И… занимался чем-то, из-за чего попал в жуткое дерьмо. Когда ему надоедает бессмысленно вертеть из стороны в сторону головой, он замечает, наконец, еще один стеклянный контейнер рядом со своим. Внутри в красноватом утробном свете слабо виднеется чье-то тело – товарищ по несчастью. Напрягаясь изо всех сил, он старается разглядеть своего соседа получше, но ничего не получается. Рот его приоткрывается в беззвучном крике отчаяния. Легкие и вся дыхательная система полны тягучей жидкости, и голосовые связки так же беспомощны, как у ребенка в материнской утробе. Дистатическая видеосистема констатирует судорожные сокращения мышц и прилив гормонов, что означает до крайности возбужденное состояние мозга. Ага, не хочешь слушаться? Его отчаянные усилия нарушают процедуру генной инженерии. Аппарат прописывает бунтовщику углубленную анестезию. Тот опять вырубается и получает энное количество снов о прошлом. Вот он снова вместе с женой, чье имя не удается вспомнить, как и свое собственное. На заднем плане звучит музыка – Скотт Гамильтон играет на тенор-саксофоне «После полуночи». Спальня огромная, обставлена в грубоватом стиле юго-восточных ранчеров – с высоким потолком с поперечными балками и белеными кирпичными стенами, обшитыми дубовыми панелями. На стенах драпировки: натуральное староамериканское ткачество, картины – нежнейшие пастельки на непристойные темы, изящные изображения цветов. Раздвижные двери из стеклопакета не до конца прикрыты шторами, так что видно – снаружи ночь и сильный снегопад. Вой пурги за стенами неожиданно вплетается в негромкую джазовую мелодию. На патио кружатся белые вихорьки. Молодожены сидят бок о бок на меховом ковре у горящего камина. Они обнажены и безмерно довольны друг другом, потягивают «Рёдерер Кристалл» и смотрят на танцующие языки пламени. У нее пепельные волосы до середины спины, вьющиеся после того, как день пролежали в косах, и глаза цвета глубоких океанских вод за рифами. Она более чем привлекательна, и на ее лице спокойное созерцательное выражение – пока он не начинает ее ласкать, вызывая блаженную улыбку. Пора снова заняться любовью. И снова, и снова, пока психотронный аппарат не прекратит гонять по кругу самое приятное воспоминание, чтобы поспособствовать процедуре дистасиса. Счастливый бедняга-идиот в стеклянной коробке – это я. Я плаваю и смотрю сны. Тук-тук-тук. Кто-то заговорил, голос инопланетянина проник сквозь толстое стекло. – Как интересно. Похоже, просыпается. Еще один голос: – Это наш образцовый экземпляр, Слуга Слуг. Исходный образец. Трансформированный экземпляр человека приходит в себя в другом помещении под наблюдением особых сотрудников. Мы скоро опросим его, как только прояснится сознание. – Посмотрим, опознает ли его это существо. Тук-тук-тук. Я медленно открыл глаза. Комната изнутри была слабо освещена, как всегда более всего света исходило от инопланетного оборудования в другом конце помещения. По темному полу бежала красная светящаяся сеть прожилок, собиравшихся воедино на моем контейнере – и на соседнем, который теперь опустел. Трое халуков стояли рядом и смотрели на меня – двое мужчин и женщина, все с приборами-автопереводчиками. Самый высокий из них постучал по стеклу, привлекая мое внимание, как будто я – сонная рыба в аквариуме. Тук-тук-тук. – Эй! Ты что-нибудь слышишь, земная форма жизни? Конечно, я слышал. Мои уши отлично работают в кислородном растворе, и халук наверняка это знает. Он поджал губы в своеобразном подобии улыбки, на которое только и способна их раса, и насмешливо помахал четырехпалой рукой. – Ты меня узнаешь? Не без труда я сфокусировал взгляд и сосредоточился. Ну, в общем, да. Последний раз, когда я видел этого типа, он носил консервативный деловой костюм в человеческом стиле, темно-зеленый, со светлыми полосками, специального покроя, скрывавшего осиную талию; еще он, помнится, украсил себя алым шейным платком и булавкой для галстука с крупным алмазом. Теперь он вырядился в экзотические шмотки, обозначающие его высокий пост: пурпурная, с бронзовым отливом, мантия, отделанная драгоценными камнями, платиновая диадема с острыми высокими зубцами и вдобавок – широченное ожерелье с допотопными кабошонами. Но это уродливое голубоватое лицо ни с чем не перепутаешь, так же как и странно красивые глаза с саркастическим, сверхинтеллектуальным блеском. Перфлюорокарбоновая ванна сделала меня немым, но я процедил сквозь зубы: «Ты, чертов инопланетный ублюдок! Еще бы я не знал тебя, чтоб тебе сдохнуть. Ты – Слуга Слуг Лука, главная шишка Суверенной Конфедерации Халуков». – Браво, – сухо отозвался тот. Халуки не телепаты, просто мой ответ был достаточно ясен. – Прими глубокую благодарность от моей персоны, а также от Совета Девяти. Благодаря тебе, – он кивнул в сторону пустого контейнера, – и жалкому пройдохе, с которым ты поделился своей жизненной субстанцией, у моей персоны появилась надежда на ускоренное воплощение нашего Великого Проекта. Внезапно голову мою пронзило удивительно яркое воспоминание. Мы с этим инопланетянином имели крупные разногласия пару лет назад, за дверями Палаты Совета Содружества Планет Человечества в Торонто. Тем, что пригласил на совещание членов Либеральной партии, исповедовавших реверсионистские взгляды, я окончательно засвидетельствовал… что-то очень важное, имеющее отношение к халукам и их торговым отношениям с человечеством. Моя речь вышибла оттуда Слугу Слуг и всю его инопланетную компашку, как, впрочем, и порядочное число делегатов Ассамблеи. Но что именно я сказал? И кем, черт побери, я был? Слуга тем временем изрек: – Самочувствие в порядке, верно? Архиатор Малотувак уверяет мою персону, что ты безо всяких дурных последствий прошел межчеловеческий генный обмен. К сожалению, пока мы не можем выпустить тебя наружу из дистатического контейнера. Нам нужен еще один полуклон. Полуклон? Черт, о чем это ты, черничная рожа? – Прими совет моей персоны, человек. Возьми на себя по доброй воле обязанности по обучению, которое понадобится позже. Ведь так неудобно поставлять нужную информацию с помощью психотронных машин. Кто знает? Если ты будешь слушаться и делать все хорошо, моя персона может даже оставить тебя в живых. На наших недавно колонизированных планетах всегда есть недостаток в рабочих. Сверло тебе в задницу! Здоровенный бурав! Заговорил второй мужчина-халук. Низенький и коренастый, в простой спецовке горчичного цвета, тесно облегающей его тонкую талию – макродуровская форма того типа, что предпочитают упертые человеческие ученые. – Он перевозбуждается, Слуга Слуг. Это дурно для субъекта дистасиса. Может послужить причиной отсрочки изготовления второго полуклона. Моя персона должна подключить программу успокаивающей медитации. Он нажал рычажок, и по моему телу заструились волны тепла, изгоняя беспокойство и притупляя мысль. Я боролся с желанием подчиниться и уснуть. Полуклон! Я должен знать, что это такое. И я знал. Это какая-то в высшей степени противозаконная процедура генной инженерии. Значит, халуки украли некое количество моих ДНК и использовали их для… для… Для того чтобы продублировать меня. Произвести парня, который являлся бы моей копией. Я беспомощно выругался. Слуга Слуг тем временем потерял ко мне интерес и переключил внимание на халукскую женщину рядом с собой. Кожа ее выцвела, словно поношенная ткань. Одета она была в сверкающую черную мантию с капюшоном, почти скрывавшим гриву бледных волос. На шее – весьма значительного вида камень на длинной цепи. – Насколько вероятно, архиатор Малотувак, – обратилась она к Горчичному Костюму, – что только что изготовленный дубликат индивидуума сохраняет собственную ментальность? Для Великого Проекта Слуги нежелательно, чтобы полуклон оказался… заражен образом мыслей этой образцовой жизнеформы. – Это совершенно исключено, Локутор Совета Ру Камик. Повторяется только физический аспект полуклона. – Гримаса отвращения. – Разум данного индивидуума остается его собственным. Моя персона могла бы упомянуть, что индивидуум сопротивлялся предложениям сотрудничать в течение подготовительных процедур, оскорбляя ассистентов моей персоны и демонстрируя вызывающую манеру поведения. Слуга Слуг подавил легкий смешок, что прозвучало так, будто он подавился. – К счастью для нас, бесполезность негодяя для Суверенной Конфедерации Халуков не означает его полной непригодности для иного применения. – Верно, – сказала Локутор. – Однако требуется, чтобы полуклон производил полное впечатление этого бесполезного субъекта. Все будет потеряно, если при исполнении задания поведение двойника не будет полностью соответствовать оригиналу. – Правильно, – согласился Горчичный Костюм. – Но временные ограничения, в которых проходит работа, не позволяют провести оптимальный перенос ДНК. Пришлось воспользоваться укороченным вариантом процедуры генной инженерии. Моя персона объяснила это довольно подробно Слуге Слуг, а также объекту полуклонирования перед началом операции. Даже при использовании самой усовершенствованной человеческой техники и оборудования, в том числе и широкого спектра агентов трансферазы РD32:С2, четырех недель в дистатическом контейнере недостаточно для полной трансформации хромосом. В человеческом геноме слишком много интронов. Кроме того, интроны куда сложнее перекачивать, чем экзоны… Слуга Слуг перебил ученого, обращаясь к женщине: – Проверять никто не станет, Ру Камик. У них нет причин сомневаться в его личности. Полуклон будет тщательно подготовлен к своей роли. – Тем не менее, – сурово отрезала Локутор, – потрудитесь объяснить моей персоне обстоятельства, при которых полуклонированного субъекта смогут отличить от оригинального индивидуума эксперты-исследователи Содружества Планет Человечества. Халукский ученый сделал самоуничижительный жест. – Вы простите мою персону, если объяснение будет чисто научным, Великая Госпожа? Локутор махнула четырехпалой рукой в знак снисходительного согласия. – Продолжайте. Моя персона не полностью несведуща в генетике. – Как вам известно, не все ДНК в организме служат для проектирования жизненных процессов. Активные сегменты часто называются экзонами. Они инициируют выработку протеина – простраивают тело и поддерживают его функционирование. Другой вид сегментов ДНК, чья функция неизвестна, – это интроны. Не несущие в себе кодировки интроны перемешаны с экзонами. В человеческом геноме около девяноста процентов ДНК не несут в себе кодировки. Для сравнения: у нас, халуков, гораздо меньше интронов, хотя количество экзонов близко к человеческому. – Понятно. – Вследствие того, что моя персона получила приказ провести операцию в максимально короткие сроки, моя персона совершила перенос только экзонов ДНК, и около одной десятой части интронов от донора к реципиенту. Вследствие чего, хотя у реципиента и присутствуют все физические характеристики образца, так же точно, как у брата-близнеца, тем не менее он сохраняет большую часть собственных интронов ДНК – генетического материала, который кажется незначащим и излишним. – Это могут определить с помощью судебной экспертизы? – Естественно, Локутор Совета. Большая часть генетической разницы между людьми заключена в интронах. Даже поверхностное сравнение ДНК полуклона с ДНК оригинала немедленно раскроет истину. Если бы только моей персоне дали больше времени… – Это было бы непрактично, – отрезал Слуга Слуг. – Моя персона вынуждена снова повторить: шанс, что полуклон во время исполнения своей миссии будет подвергнут тесту ДНК, ничтожно мал. Локутор нейтральным тоном заговорила со Слугой Слуг: – Некоторые члены Совета Девяти имеют дурные предчувствия относительно этого плана. А именно использование человеческого полуклона, а не представителя нашей расы. – Дурные предчувствия беспочвенны, Ру Камик, – настаивал глава. – Переработанный Великий Проект не может не свершиться! Всемогущий Лук не оставит наш народ без милостивого покровительства и поломает хребты человеческим деспотам! – Опасность все равно велика, – мягко отозвалась Локутор. – Моя персона говорит не только о возможности, что подосланный агент будет рассекречен. Он сам является предателем своей расы, и, возможно, рассудок его поврежден. Моя персона видела характеристику его личности… – Да, да, проклятие! Моя персона прекрасно осведомлена об этом. Но выработанный им план просто великолепен. Если он оправдает себя, наша великая стратегия расширения жизненного пространства достигнет цели за несколько лет, не то что за века или тысячелетия. – Если его план оправдает себя. – О! Вы предлагаете нам оставить надежды, вернуться в Гроздь, к фатальным последствиям алломорфного наследия, и под конец опуститься к полному ничтожеству, когда истощатся и без того иссякающие наши ресурсы? По-вашему, мы должны смириться с тиранией человечества здесь, в Млечном Пути? Нет! Моя персона обещала своему народу, что вскоре мы будем освобождены от алломорфизма, что наши дети будут жить в новых, никем не тронутых мирах. Если Великий Проект сработает, этой цели удастся достичь мирным путем. Если же нет, мы применим силу, чтобы захватить планеты, очищенные от ненавистного человечества. Пусть они со своим высокомерием отправляются, по их собственному выражению, в органы, предназначенные для полового сношения! – Держите себя в руках, Слуга Слуг, – посоветовала Ру Камик. – Моя персона присутствует здесь, дабы соблюсти все формальности. В том числе и не самые приятные. Почему вы считаете невозможным использовать халукского полуклона вместо этого обесчещенного ренегата, чтобы поспособствовать исполнению Великого Проекта? – Но план был его изобретением, – подчеркнул Слуга Слуг слегка успокаиваясь. – И именно его уникальное положение обеспечивает обману полный успех – по крайней мере на начальной стадии. Ни один халук не сможет завоевать доверие семьи Айсбергов и концерна «Оплот» с такой быстротой, как грубая земная форма жизни. Конечно, когда он укрепится в своем положении, ситуация изменится. Его место займет тренированный халукский полуклон, который получит свободу действий и поместит на влиятельные позиции других полуклонов. Человечество попадет к нам в рабство, прежде чем успеет осознать происходящее. – Можем ли мы быть уверены, что ренегат не выйдет из-под контроля? – Моя персона вынесла персональное решение, что доля риска в этом деле оправдана. Моя персона осведомлена о личных особенностях индивидуума, и все его действия постараются отслеживать и направлять. Контроль над ним будет поручен другим полуклонам-оперативникам, размещенным в земной столице. Программа самого индивидуума – путь мести и ненависти с точки зрения его собственной расы – полностью совпадает с нашими планами. По крайней мере на данный период времени. – Как скажете, Слуга Слуг. Женщина слегка поклонилась, так что ее глаза на мгновение скрыл черный капюшон. – Не волнуйтесь, Ру Камик, – успокоил ее Слуга. – Так скоро, как это только возможно, недостойное человеческое существо будет замещено одним из тех, чья лояльность не подлежит сомнению. Наш собственный глубокоуважаемый агент, Ру Балакалак, продолжит миссию и доведет ее до победного конца. Ренегат лишь возьмет на себя черную работу. Само собой разумеется, что жалкому человеческому созданию не обязательно знать о нашем намерении уничтожить его, как только в его услугах больше не будет нужды. Ставя точку в разговоре, она сделала небрежный жест и снова повернулась к ученому. – Верно ли, архиатор Малотувак, что более протяженная во времени процедура полуклонирования, произведенная над агентом Ру Балакалаком, даст нам полностью неотличимый от оригинала дубликат? Горчичный Костюм помедлил с ответом. – Теоретически – да, Великая Госпожа, в соответствии с последними исследованиями доктора Милик, изобретательницы генной инженерии. Конечно, полной гарантии дать невозможно. Насколько нам известно, ни один халуко-человеческий полуклон никогда не подвергался анализу ДНК в правительстве Содружества Планет Человечества. – Милик! – фыркнула дама в черном. – Кто же может полагаться на ее слово? Она всегда была огненной идеалисткой и круглой идиоткой, возглашала, что готова умереть ради укрепления межрасовой дружбы. – Доктор Милик – бескорыстная благодетельница нашей расы, – с угрожающей интонацией в голосе сообщил Слуга. – Великая мученица, канонизированная священнослужителями Лука. – Но мы в Совете Девяти никогда не доверяли ей по-настоящему – не более, чем вы, Слуга Слуг. По правде говоря, она была еще одним человеческим ренегатом с неустойчивым темпераментом и подозрительными мотивациями поступков. И если доверять слухам, именно она в некоторой степени повинна в возвращении проклятия нашей расы. Моей персоне в последнее время приходилось слышать, что работы доктора Милик по искоренению алломорфизма проводились под строгим наблюдением. – Ерунда, – скривился Слуга Слуг. – Эти слухи не имеют ничего общего с истиной. Смешно даже предположить, что Милик каким-то образом намеренно допустила злостные недоработки в работе над искоренением алломорфизма… Или солгала относительно безупречности процедуры полуклонирования. – Как скажете, – пробормотала Локутор. На несколько секунд воцарилось молчание. Потом она спросила: – Когда будет готов второй полуклон? – Ру Балакалак готовится к тому, чтобы погрузиться в дистатический контейнер немедленно. Насколько я понимаю, полная процедура займет около двадцати шести недель. Верно, архиатор? – Приблизительно так, – отозвался Горчичный Костюм. – Для межвидового обмена ДНК требуется небольшая предварительная операция, нечто вроде прививки генов человеческому образцу, дабы предотвратить отторжение организмом нечеловеческого реципиента чуждых ДНК. Потом следует фаза переноса надобных генов и полной телесной трансформации реципиента. – Двадцать шесть недель… долго придется ждать, – промолвила Локутор. Слуга отозвался: – Прибавьте к тому добавочное время, необходимое, чтобы Ру Балакалак осознал все детали своей миссии уже после того как он встанет из контейнера с дистатическим раствором. Совершенно точно он будет готов через тридцать недель. – Тридцать?! – Все это время моя персона будет держать Совет Девяти в курсе событий, происходящих на Земле. Нужно ли говорить, что моя персона ожидает от вас, Ру Камик, ревностной поддержки Великого Проекта. Она снова слегка поклонилась. – Как скажете, Слуга Слуг. – Вот и прекрасно. – Он повернулся к ученому. – А сейчас моя персона считает, что пришло время нашим персонам и Локутору Совета опросить человеческого полуклона. – Он ожидает в палате восстановления сил, – кивнул архиатор Малотувак. – Идемте, моя персона вас проводит. Трое халуков наконец ушли, оставив меня оцепеневшим от ужаса. Я совсем запутался во всей этой технической болтовне и ничего не мог понять насчет миссии, которая возлагалась на моего двойника-шпиона. Мысли так и бились в голове, как перепуганные рыбешки в сети. Кто же этот человек-предатель, теперь носящий мое лицо? Что же он придумал за план, ставший таким жизненно важным для халукского Великого Проекта? Что бы это ни был за проект, черт его дери! Каким образом мой полуклон способен обратить в рабство все Содружество Планет Человечества? Проклятие, да кто же я такой, в конце концов? Разжалованный… Бывший коп… Аквалангист… Мультимиллионер… Мои накачанные наркотиками мозги отказывались выдавать ответ. Через некоторое время я снова уснул и увидел во сне падающий снег, ревущий огонь в очаге, бокал шампанского и свою безымянную жену в объятиях любви. Сон повторялся снова и снова, под аккомпанемент древнего саксофона несравненного Скотта Гамильтона. Наконец, спустя долгое время, сны кончились. Неожиданно я осознал, что мое положение изменилось. Некий инстинкт подсказывал мне не открывать глаза и не двигаться. У меня хватило ума повиноваться. Я был уже снаружи контейнера, вдыхал настоящий воздух, лежа на спине на какой-то твердой наклонной поверхности, с головой на удобной подушке. Я был сухим и теплым, и неожиданно нашел себя в состоянии полной боевой готовности, хотя до сих пор не имел представления о том, кто я такой и что со мной случилось. Рядом переговаривались инопланетные голоса, и я чувствовал легкие тычки и уколы в разных частях тела. Двое халуков, называвших друг друга Мерувиак и Авилик, стояли совсем близко и производили надо мною что-то вроде физического обследования. Суффиксы их имен показывали, что один из них – женского пола, а другой – мужского. Они не носили переводчиков. Я не слишком сведущ в халукском языке и понял разговор лишь частично – кажется, он касался моего здоровья. Меня, несомненно, нашли в удовлетворительной форме, и через несколько минут меня до самого подбородка накрыли мягким одеялом и отошли, продолжая беседу. Я расслышал слова одного из них: – Этот бу-бу-бу представитель правительства очень горячо поддержал бу-бу дистатический бу-бу. Похоже, халукская важная шишка, о которой они говорят, возможно, мой старый приятель Слуга Слуг Лука, просто в восторге от результатов какой-то дистатической процедуры. Слово «дистасис» одинаково звучит по-английски и по-халукски, потому что некогда его нелегально преподнес инопланетянам человек. Остальная часть их разговора проходила уже на изрядном расстоянии и по большей части на медицинском жаргоне, для меня почти полностью непонятном. Я рискнул и разлепил веки. И увидел большую часть комнаты. Она оказалась квадратной – каждая сторона метров по шесть – и выглядела как номер в первоклассном халукском отеле для людей, какие они строят на своих далеких колонизированных планетах. После восстановления человеческо-халукских дружественных отношений в области Шпоры Персея мне приходилось как-то раз останавливаться в похожем месте. Отлично. Ты это помнишь. Теперь напрягись и попробуй вспомнить что-нибудь полезное – например, кто ты такой? Меблировка, за исключением видневшихся кое-где странных аппаратов и прилагавшихся к ним болтунов, состояла в основном из диковинно перемешанных предметов земного и инопланетного происхождения. Справа от меня, у стены, завешенной экзотическими драпировками, стояли такие же оригинальные стулья, низкий столик, стенды с халукскими биолюминесцентными лампами под старомодными абажурами, тщательно выдержанными в человеческом стиле. Слева открывающаяся панорама комнаты содержала в себе изящный бар – хотя без единой видимой бутылки – и мини-кухню, тоже вполне человеческого дизайна. В алькове высился набитый электронными книгами и дисками шкаф, плюс целая коллекция анонимных мелких шкафчиков и полочек из непонятного материала. Спинка моей кровати примыкала к стене. В противоположном углу комнаты стояла еще одна кровать, рядом с ней приоткрытая дверь в ванную, где виднелась вполне человеческая раковина для умывания. Соседняя дверь была закрыта. Двое халуков-медиков, в бледно-зеленых больничных халатах людского стиля, тихо переговаривались меж собой, склонившись над кем-то, простертым на второй кровати. Тот лежал без движения, пока инопланетяне обследовали его. Я не очень хорошо видел пациента, но сразу мог сказать, что это мужчина-человечек немалого роста, довольно атлетического сложения. Слабое утешение, особенно после медицинских комментариев, которые отпускали возившиеся с ним врачи. Я расслышал вопрос: – Если третий полуклон не требуется, почему бы не избавиться от бу-бу? Халукская женщина ответила: – Это очень бу-бу полуклон, Мерувиак. Он должен обучиться бу-бу-бу-бу и бу-бу перед бу-бу миссией. Частично обучением займется человек бу-бу, который объяснит бу-бу-бу. Но бу-бу-бу от бу-бу, который там лежит, тоже потребуется. Нам приказано оставить его в живых, пока бу-бу не решит, что он бу-бу-бу. Звучит не слишком обнадеживающе. По правде говоря, зловеще. – Полуклон скоро проснется, – сообщил мужчина-медик. – Послушай, Авилик, моя персона считает, что пора бу-бу-бу. На случай, если бу-бу. Ты их захватила с собой? – Да. Наконец медики закончили обследование второго пациента и накрыли его одеялом. Теперь они снова направились через комнату прямо ко мне. Я быстро закрыл глаза и притворился расслабленным, стараясь погрузиться в дзенские мысли, и молился, чтобы моя кровать не оказалась оборудована встроенными датчиками жизненных сигналов, которые могли бы выдать тот факт, что я пребываю в полном сознании. Кто-то откинул покрывало с моего обнаженного тела. Они перекатили меня на живот, и я почувствовал острый укол сзади, там, где затылок переходит в шею. – Нам лучше подождать вживлять ему второй бу-бу, – решила Авилик. – Пока это не требуется. Он еще очень слаб. Мерувиак пробормотал нечто, что, должно быть, означало «Ну и прекрасно», и они перекатили меня обратно и подоткнули одеяло. – Дистатический раствор окрасил его в самый красивый цвет, – заметила женщина, издавая неприятный лающий звук, заменяющий халукам смех. – Его бу-бу-бу вполне впечатляющего размера и бу-бу. По прошествии времени моя персона надеется с ним поближе познакомиться, прежде чем придется его бу-бу. – Отвратительно, – пробормотал ее коллега, явственно раздраженный. – Вам, женщинам, только бу-бу и нужно. Еще несколько минут халукского хихиканья, после чего оба медика вышли наконец из комнаты. Я лежал неподвижно, в душу мне медленно просачивался ледяной страх вместе с пониманием происходящего. Память возвращалась – по крайней мере частично, – и то, что я вспоминал, мне очень не понравилось. Я провалялся в дистатическом растворе по меньшей мере восемь месяцев. Халуки изготовили двух моих полуклонов. Первый двойник – человек, предатель, чьи мозговые клетки остались его собственными, но физически он стал копией меня. Не знаю, какова его миссия, но точно одно – она не несет человечеству ничего хорошего. Второй полуклон – халук, который должен прийти на смену агенту Номер один, обладавшему рядом талантов, но потенциально способному выйти из-под контроля. Номер два подготовлен более тщательно, скорее всего является моей полной генетической копией. Перед тем как отправиться в миссию, он должен быть обучен – и частично обязанности по обучению ложатся на меня, если я, конечно, соглашусь на сотрудничество. Положение начинало проясняться. Мешанина халукской и людской обстановки обретала некий смысл. Эта комната – школьный класс, где я и моя тень предположительно должны жить и работать бок о бок, пока не придет его время. Межрасовая генная инженерия… В ней что-то не так. Я попробовал собрать воедино свои отрывочные знания. Моя сестра – как же ее звали? – однажды послужила объектом полуклонирования. Ее освободили прежде, чем с нее был произведен дубликат, но она долго страдала от неких страшных побочных эффектов операции. И меня ждет то же самое. Превращение инопланетянина в человека куда сложнее, чем обычная генная процедура обмена, и совершенно запрещено законом СПЧ. Для процедуры требовалось привить человеческому донору ДНК – в данном случае мне – критические инопланетные гены, так, чтобы у объекта полуклонирования не произошло реакции отторжения. Таким образом, предшествующая основной генная процедура превращала донора ДНК… Вот крысы! Я поднял правую руку и вытащил ее из-под покрывала. Кожа загрубела и окрасилась в ярко-голубой цвет. На четырех неестественно удлинившихся пальцах не хватало ногтей. Кости безымянного пальца и мизинца частично срослись и были заключены в один общий кожаный клапан. Запястье, теперь совершенно безволосое, украшал сложный узор слегка окрашенных золотом гребешков, похожий на образчик эмали. Я ощупал свое изменившееся лицо и выругался еще яростнее. Отвратительные выступы, по-халукски плоский нос. Только глазницы остались нормального диаметра, чуть меньше, чем халукские. Значит, глаза у меня все еще человеческие, прежнего размера, так же, как было с моей старшей сестрой Евой, когда халуки пытались ее полуклонировать. Ева! Ее звали Ева. А мое имя было… На самом кончике языка, который казался великоватым для рта. Зубы мои тоже изменились. Щели между ними заметно расширились. Мои руки ощупали тело под покрывалом – гуманоидное, но не человеческое. Внешне предварительная генная процедура превратила меня в подобие халука, с той же осиной талией, не более 70 сантиметров в окружности. Но внутри, под синей бугристой кожей, оставались человеческие мускулы и кишки, и человеческие кости, прибавьте к этому сбитые с толку, но быстро наверстывающие упущенное человеческие мозги. Я исследовал длинную халукскую шею и хрупкую грудь, руки мои опускались все ниже, исследуя последствия экспериментов, пока не коснулись паха. О Боже мой! Тысяча чертей! Дерьмо святое! Нет! Только не это! Все, что я мог сделать, – это не взорваться от крика. Гребаные вонючие ксенодемоны… На несколько минут я погрузился в черные глубины отчаяния и отвращения к себе. Потом вспомнил, что моя сестра Ева, претерпевшая то же самое несчастье, правда, избежав этой конкретной черты, потом вернула обратно свой человеческий облик – с помощью нового сеанса в контейнере с дистатическим раствором. В то время это как раз было новое слово в науке. А значит, и меня можно исправить, стану как новенький. Отвратительное превращение моих гениталий поправимо, так же как и все остальное. Если, конечно, я проживу достаточно долго и смогу удрать отсюда – на какую бы экзотическую планету меня ни забросили халуки. Я медленно сел в постели, чувствуя головокружение и легкую тошноту. Я был слаб, как только что вылупившийся цыпленок, и что-то странно покалывало в затылке. Я потрогал рукой – и обнаружил небольшой бугорок как раз у основания шеи. Понятно. Чертовы халуки вживили мне имплантат, наверняка призванный держать меня под контролем. Возможно, он уже начал подавать им сигналы. Мои неестественные голубые ступни коснулись пола – деревянного паркета, уложенного «елочкой» и залитого поверх «конькобежным» стеклянным покрытием не менее сантиметра толщиной. Ультрамодный человеческий деловой стиль. Как раз такие мелочи любят перенимать тупоумные халуки. Меня содержали в высококлассных инопланетных апартаментах, ничего общего с жалкими ночлежками на станциях в забытом Богом Кольце Стрельца, куда я летал на охоту за Барки. Может, похитители отвезли меня на планету Артюк, свою колониальную столицу в галактике Млечный Путь… Которая расположена в секторе Шпоры Персея, в 14 тысячах световых лет от Земли. Вот, пожалуйста, еще несколько воспоминаний. Я сам некогда жил в Шпоре, на маленькой приятной планетке под названием Стоп-Анкер. У меня был дом на тропическом острове, желтая подводная лодка «Отмороженная-2» и компания друзей-мошенников. Одно время я, лишенный гражданских прав, жил среди так называемых изгоев – бывший коп и преуспевающий шкипер, заправлявший подводными экскурсиями для туристов. Но это продолжалось недолго. Потом случилось что-то важное. Что-то вернуло меня на Землю и продержало там несколько лет, и тогда я занимался… Чем? Чем-то, имеющим отношение к политике. К юриспруденции. Что бы это ни было, оно глубоко затронуло халуков, и из-за него меня дважды подвергли полуклонированию со всеми вытекающими последствиями. К сожалению, память о моей прежней земной деятельности никак не возвращалась – так же, как и мое имя. Имя! Вспомнить бы только его – и остальное тут же встанет по местам. Накинув покрывало, чтобы прикрыть отвратительные инопланетные половые органы, которые так восхитили халукскую женщину-медичку, я попробовал встать. Потянулся, расправляя мышцы, закостеневшие от долгого бездействия, и заковылял через комнату ко второй кровати. Уставился на парня, который там лежал, спящий или без сознания, весь утыканный инопланетными медицинскими сенсорами – на лбу на шее, на висках. И узнал его. Я прерывисто втянул воздух, почувствовав внезапное головокружение от глубочайшего шока, прошившего меня насквозь. Мои синеватые пальцы вцепились в спинку кровати, не давая мне упасть. Я выпрямил свое дрожащее тело и так стоял, часто дыша. Это был высокий мужчина крепкого телосложения, хотя немного менее развитый физически, чем мог бы быть. Хотя этот недостаток легко устранить с помощью соответствующей одежды или соответствующей дозы стероидов. Лицо тоже нуждалось в доработке. Кожа казалась нездорово жирной после долгого времени, проведенного в контейнере, и черты отличались излишней правильностью. Не хватало приметного шрама на левой скуле. И этот нос никогда не ломали в драке на Большом Пляже, а потом хрящ не восстанавливал кое-как пластический хирург из изгоев, уволенный из больницы за преступления космического класса. Вот волосы у спящего были вполне подходящие, цвета горелой хлебной корки, на лбу образовывавшие приметный «вдовий мысик«note 1. Конечно, слишком длинные – но стрижка это подправит. Открой он глаза – я был уверен, они окажутся светло-зеленые, с янтарным ободком. Конечно, я знал его. Ведь это был я сам. Мой полуклон, самозваный инопланетянин, который собирался занять мое место – вернее, место полуклона Номер один, уже принявшегося за свою тайную деятельность. Мы поможем отправить человечество прямиком в рабство халукской расе. Меня звали Асаил Ефан Айсберг. Для родственников – Аса, для друзей – Адик, и Адам Сосулька для избранных мошенников, изгоев, вредителей-неудачников из Шпоры Персея. Мой отец – Симон Айсберг, основатель межпланетной корпорации «Оплот», которая теперь стала объединенным концерном «Оплот». Моя мать – ныне покойная Катя Вандерпост, добрейшая благотворительница и филантроп, и за ее убийство мне еще предстояло отомстить. Ее дар сделал меня мультимиллионером. Мои сестры – Ева и Вифания, еще есть брат Даниил, убийца нашей матери. Моя жена – бывшая жена, потому что мы развелись уже лет восемь назад, – Джоанна де Вет, профессор политических наук в Университете Содружества, отделение Торонто. Я вспомнил все, включая подробности своей антихалукской политической деятельности, и триумф концерна «Оплот», и дурную идею авантюры в Кольце Стрельца, из-за которой я попался в такую ловушку. Ну и что ты собираешься со всем этим делать, жалкий халукоидный кусок дерьма? Едва волна гнева накатила на меня, я почувствовал укол в затылке и подскочил, как от щипка. Что бы я ни собирался делать, это нужно делать как можно быстрее. Фальшивый Адик выглядел так мирно, спящий на своем ложе. На краткий миг я подивился, какие там сладкие инопланетные дремы они ему запрограммировали на время пребывания в контейнере. Потом вырвал из-под его головы подушку, накинул полуклону на лицо и прижал обеими руками, пока тот извивался подо мной, издавая придушенные хрипы. Медицинский монитор возле кровати выдал сигнал тревоги. Одновременно с этим комок на моем затылке начал производить серии на редкость жестоких вспышек боли с интервалом примерно секунд в пять. Если предполагалось, что это остановит мой убийственный гнев и действие адреналина в крови, значит, кто-то сильно недооценил человеческий болевой порог. Я удвоил свои усилия, налегая всем весом и удерживая полуклона, слабо размахивавшего руками. Обоим нам приходилось нелегко, но моя человеческая мускулатура была сильнее, и я знал, как ею пользоваться. Постоянные взрывы имплантата на затылке стали так ужасны, что я мычал от боли. Но продолжал делать, что должно. Его попытки освободиться становились все слабее и, наконец, прекратились. Я еще несколько минут подержал подушку плотно прижатой, потом отбросил ее. Губы полуклона посинели, все измазанные кровью из прокушенного языка. Белки выпученных глаз окрасили мелкие красные точки – значит, лопнули сосуды. Зрачки были огромными и черными. Я пощупал пульс у полуклона на горле и не нашел движения. Монитор продолжал выдавать пронзительные сигналы тревоги. Клинически он мертв, но его еще возможно оживить. Если только не… Боль в затылке становилась невыносимой, и я понял, что вот-вот вырублюсь, если не сделаю с этим что-нибудь. Я бросился в маленькую кухню, беспомощно скребя разрывающийся затылок халукскими пальцами без ногтей. Я вырывал из шкафа ящик за ящиком и, наконец, наткнулся на кухонные принадлежности. Что именно использовать? Я никак не мог найти подходящего ножа. Этот! Если только он достаточно острый… Я зажал нож в кулаке и осторожно приставил к бугорку на затылке, после чего нажал со всей силы. Из груди невольно вырвался новый стон. Потом пришла боль – но уже другая, обычная боль раненой плоти. Я выдернул из затылка нож с насажанным на лезвие отвратительным шариком и сгреб посудное полотенце, чтобы заткнуть рану. Кровь была очень красной, совсем человеческой. Должно быть, у него теперь такая же, только больше не циркулирует по венам. Но халукские медики могут попытаться восстановить его, если я не постараюсь окончательно. Я снова запустил руки в ящик с кухонными принадлежностями и принялся лихорадочно рыться в остро наточенных инструментах – но все они не могли причинить непоправимого вреда. А лже-Адика нужно было раскурочить окончательно, и на это оставалось всего несколько минут. Мысль: бар для прохладительных напитков! Может, там я найду, что нужно? Ура! Мои синие пальцы сомкнулись на рукоятке миксера для смешивания коктейлей. Я бросился обратно, к неподвижному телу. Глаза мертвеца были широко раскрыты, он ничего не почувствовал, когда я приставил инструмент и с хрустом надавил всем весом. Глазное яблоко не лопнуло, но неожиданно скользнуло в сторону. Тонкая костяная стенка за ним треснула, и я погрузил миксер в самый мозг. И поставил его на самый высокий режим – «сильно перемешать». Черный юмор какой-то получается. Отличная маленькая машинка собьет содержимое в жидкую кашицу. Попробуй-ка исправить это в своем идиотском контейнере, черничная рожа! Я совершил ошибку, когда вытащил миксер наружу. Он тут же выпал из моей руки, желудок судорожно сжался, и к горлу волной подступила желчь. Хорошо хоть кишки мои были совершенно пусты после пребывания в дистасисе, но все равно, чтобы оправиться, потребовалось несколько минут. В конце концов я только что изготовил настоящее мозговое пюре. Этого достаточно. Теперь подумаем о побеге. Странно, что на сигналы медицинской тревоги вкупе с призывами моего имплантата еще не сбежались полчища халуков. Пора было уносить ноги. Украсть какую-нибудь одежду и вырваться на просторы Артюка, или что это там за планета. Нужно глянуть, что за погода за окном. На Артюке я был только однажды, климат там, кажется, жаркий, с тропическими ливнями. Я подскочил к занавесям на стене, надеясь, что за ними скрывается окно, рванул тяжелую драпировку… и невольно вытаращил глаза. За стеклом открывалась панорама огромного города, видимого с большой высоты. Тонкие башни вздымались к небесам со всех сторон, их сверкающие цветные вершины горели среди переплетения надземных эстакад, по которым скользили потоки машин. Летающие средства двигались по строго упорядоченным траекториям, как послушные светляки по мерцающему небу, подцвеченному ярким золотом. Должно быть, вне защитного купола сильный снегопад. Это был не Артюк или другая какая из халукских колоний. Это была Земля. И земной город, который я не мог не узнать с первого взгляда: Торонто, столица Содружества Планет Человечества. Все еще прижимая к затылку пропитанное кровью полотенце, я начал хохотать, как сумасшедший. И остановился только, когда дверь комнаты с треском распахнулась, и в нее ввалилось разом двое медиков и пара халуков в форме охранников, вооруженных парализаторами Иванова. |
||
|