"Виктория – королева Английская" - читать интересную книгу автора (Холт Виктория)

АДЕЛАИДА

Когда Аделаида родилась в семье герцога и герцогини Саксен-Мейнинген, все ликовали. Десять лет бесплодного брака таили угрозу остаться без наследника.

Конечно, мечталось о принце, но рождение ребенка все-таки доказало, что герцогиня не бесплодна, и девочка – все же лучше, чем ничего.

Во время ее крещения хор пропел хвалу Господу, а герцог отдал приказ провести концерты и скромные празднества по всему герцогству. В горных шале и на постоялых дворах Тюрингер-Вальда люди плясали, пели и пили за здоровье наследницы, которой дали имя Амалия Аделаида Луиза Тереза Каролина.

Маленькое герцогство Саксен-Мейнинген расположено севернее Кобурга и Баварии. Это страна густых зеленых лесов и гор. При герцоге сельское хозяйство процветало. Он искренне заботился о благосостоянии народа, любил встречаться с простыми людьми и обсуждать их проблемы – не для того, чтобы завоевать популярность, а для того, чтобы по возможности помочь. Когда он женился на принцессе Элеоноре Гогенлоэ, народ ликовал, так как она разделяла взгляды своего мужа, стремясь повысить благосостояние народа и надеясь родить сына, продолжателя их дел. Над герцогством нависла тень, хотя оно и процветало. Что произойдет, когда правителя не станет?

И вот пришла великая весть. И все мужчины и женщины в Саксен-Мейнингене радовались за герцога и герцогиню, а также за самих себя.

Герцогиня же молилась, чтобы Господь и дальше не оставил ее союз без милости.

* * *

И молитвы дошли. Через пятнадцать месяцев после рождения Аделаиды герцогиня вновь забеременела.

С каким волнением ожидали рождения этого ребенка. Несомненно, молитвы народа будут услышаны!

– Пусть это будет мальчик!

– Пусть родится крепкий, здоровый ребенок, – молилась герцогиня.

Бог внял молитвам герцогини, а не народа, и принцесса Ида присоединилась к Аделаиде в детской комнате.

Две маленькие дочери стали источником радости для герцогини. Она хотела, чтобы принцессы выросли добрыми и мудрыми. Не потеряла и надежды дать им брата. Через два года после появления Иды она опять была готова родить ребенка. Однако на сей раз их постигло разочарование. Дочь родилась мертвой.

* * *

Девочки любили друг друга. Ида смотрела на Аделаиду как на старшую, а та никогда не забывала о своей обязанности заботиться о младшей сестре.

– Ты принцесса, мое дорогое дитя, – говорила мать старшей дочери. – И ты никогда не должна забывать об этом. У тебя есть обязанности от рождения.

Аделаида с тревогой осматривала комнату для школьных занятий, будто ожидала увидеть все свои обязанности, однако мать улыбалась, и клала ей руку на плечо.

– Не торопись, они придут сами. Вот тогда ничто не должно помешать тебе выполнить свой долг. И на твоем примере должна учиться Ида.

Ида была немного легкомысленна. Это объяснялось возрастом.

– Ты всегда должна подсказывать сестре правильный путь, – говорила герцогиня.

И Аделаиду это тревожило, так как она не знала, сумеет ли определить правильное направление, когда придет время вести за собой Иду.

И, конечно, ей приходилось останавливать Иду, когда та начинала топать ногами, если не получала того, чего хотела; приходилось говорить Иде, что неприлично пинать их нянек, разливать молоко по столу, смотреть в окно в то время, когда следует читать свои учебники.

Аделаида серьезно воспринимала свои обязанности, а поскольку наилучший способ научить Иду состоял в том, чтобы показывать добрый пример, Аделаида сама превратилась в образец хорошего поведения. «Аделаида такая хорошая», – говорили няньки. Однако Аделаида обнаружила, что Ида больше забавляла их и что именно Иде доставались ласки, тайком принесенные сладости. Именно Иду считали красивой.

Их отец часто приходил в детскую вместе с супругой. Его голова постоянно была забита государственными делами, но ему хотелось посмотреть, чем занимаются дети, и он очень внимательно расспрашивал их учителя Фридриха Шенка и слушал, как они читают по-французски и итальянски.

Герцог брал отличавшуюся невниманием Иду на колени и обнимал рукой Аделаиду, излагая в то же время свои мысли о важности учебы. Это путь к знаниям. Они никогда не должны забывать об этом. Нужно внимательно слушать герра Шенка, и они тогда поймут, насколько интересней приобретать знания, чем играть в пустые игры.

Он создавал школу для девочек в Мейнингене. Разве это не волнующее событие? Герцог считал, что не следует пренебрегать образованием девочек. Пожалуй, он питал особое пристрастие к ним, так как у него самого было две дочери. Ида, едва завидев улыбку на лице отца, начинала смеяться, и Аделаида позволяла себе лишь улыбнуться вместе с ним.

Да, он действительно хотел, чтобы его дочери служили образцом для всех девочек герцогства. В создаваемой школе их будут учить латыни. Поэтому его дочери должны упорно работать над своим латинским. Разве они позволят, чтобы их обогнали его подданные? Иду такая перспектива совершенно не трогала, но Аделаида считала это недопустимым и поклялась, что будет стараться еще больше и станет слушать герра Шенка еще внимательней.

Образование и работа приносят самое большое удовлетворение в жизни, говорил герцог. Человек не должен забывать о работе. Вот почему он распорядился, чтобы молодые люди в свободное от учебы время трудились в садах или обучались ремеслам. Они получали деньги, и в последние годы герцогство процветало благодаря работе и просвещению. Он хотел, чтобы так продолжалось и дальше.

Аделаида серьезно слушала отца, в то время как Ида играла пуговицами на его куртке.

Он говорил герцогине:

– Аделаида такой послушный ребенок. Когда придет время, она станет прекрасной женой. Я хочу, чтобы обеим достались хорошие мужья.

– Я уверена, что они удачно выйдут замуж. В Европе не так много принцесс-протестанток.

– О, ты думаешь об Англии.

– У короля так много сыновей, и они всегда приходят за невестами в Германию.

– Я хотел бы выдать их замуж в Англию.

– Будем надеяться, – ответила герцогиня, – а пока надо следить за их воспитанием.

– Сомневаюсь, чтобы систему образования в Англии можно было сравнить с нашей, – сказал герцог с гордостью.

– Теперь, когда ты ввел свои школы и герцогство процветает, я тоже в этом сомневаюсь.

– Как бы я хотел, чтобы у нас был сын.

– Не всегда же нас будет ожидать разочарование, – ответила герцогиня.

* * *

Аделаида ясно помнила седьмой год своей жизни. Тогда было очень холодно, и замок занесло снегом. Они с Идой стояли на коленях на подоконнике, глядя на запорошенные снегом ели и слушая свист ветра за стенами замка. Ида думала о катании на лыжах со склонов гор; Аделаида – о бедняках, у которых, возможно, недостаточно топлива, чтобы обогреть свои жилища и изгнать из них холод. Она спросила герцога, как бедняки ухитряются поддерживать тепло, и тот ответил, что разрешил собирать дрова в лесах при условии, что они не будут рубить живые деревья.

– Ведь наши леса, – сказал он, – обеспечивают большую долю богатства герцогства, и рубить молодые деревья было бы глупостью.

Аделаида знала: все, что делает ее отец, мудро и справедливо. Он очень суровый и добродетельный человек. И хотя его указы иногда кажутся строгими, народ понимает, что все это делается для его же блага и соглашается с ними.

«Это для твоего же блага», – Аделаида привыкла многое объяснять этой фразой Иде.

В замке ощущалась печаль. Ведь прошло уже три года с тех пор, как герцогиня родила мертвую дочку, и теперь казалось, что счастливые события, случившиеся когда-то с двухгодичным перерывом, больше не повторятся.

Значение маленьких принцесс еще больше выросло, чем раньше, потому что если у герцогини Элеоноры больше не будет детей, Аделаиде, как старшей дочери, придется брать бразды правления в свои руки.

Но Аделаида, конечно, серьезный ребенок, говорила герцогиня. Правда, ей нужно стать мудрой, чтобы понять весь громадный груз своей ответственности.

В классной комнате появился новый учитель, герр Хофратс Шмидт Букебург, и были введены еще более строгие правила. Теперь по воскресеньям запрещалось петь и танцевать.

– Это правило я ввел во всей стране, – сказал герцог, – и мы обязаны сами делать то, что просим делать наш народ.

Жизнь стала очень суровой. Когда той зимой сошел снег, принцессы должны были проехать со своими родителями по всей стране, чтобы увидеть, как живет народ. Они должны помочь трудолюбивым беднякам, раздавая им одеяла и одежду, которые сами шили. О, эти грубые рубахи, которые Ида поливала горестными и злыми слезами, исколов свои нежные пальчики и оставляя на рубахах капельки своей крови! Аделаида тоже не любила их шить, но она-то помнила о своих обязанностях.

Следующая зима выдалась не такой суровой, и к великой радости герцогини, она опять забеременела.

В замке и герцогстве ликовали, и Аделаиде казалось, что весь мир должен сходить с ума от радости в тот холодный декабрьский день, когда на свет появился Бернард Эрих Френд, наследный принц Саксен-Мейнингенский.

* * *

Аделаида почувствовала облегчение. Она перестала быть центром внимания. Теперь ей могли позволить вести нормальную жизнь маленькой девятилетней девочки, так как теперь она стала обычной принцессой.

– Как же они балуют Бернарда! – кривилась Ида.

Но Аделаида заметила, что так и должно быть. Он мальчик и как наследный принц, естественно, занимает самое важное место в детской. В один прекрасный день он станет править герцогством, в то время как они…

– А что будем делать мы? – хотела знать Ида. Аделаиде вдруг стало грустно.

– Скорее всего, мы выйдем замуж и уедем.

Уехать из этого замка-крепости, расположенного в лесах, откуда видны Рейнские горы, от холодных снежных зим и теплого лета, от дорогой мамочки с ее сдержанной любовью и от папочки, такого хорошего, который хотел, чтобы и они стали такими же, как он? Аделаида поежилась. Однако Ида начала танцевать, представив, что на ней сверкают драгоценности, так как они сверкают на маме по торжественным случаям.

Но ведь ей едва исполнилось семь, и от нее не требовалось быть такой же серьезной, как ее сестра.

Аделаиде хотелось бы быть такой же веселой, как Ида, так же танцевать – хотя и не по воскресеньям, – как это нередко делала Ида, нарушая запрет, – смеяться и отказываться учить уроки, однако привычки уже прочно укоренились в ней. Она отличалась постоянством в своих действиях.

Даже освободившись от своей громадной ответственности, Аделаида оставалась самым послушным ребенком.

* * *

Счастливым дням внезапно пришел конец, когда Бернарду исполнилось три года.

Зима выдалась трудной. Снег выпал рано, и герцог, никогда не пренебрегавший своими обязанностями, как обычно, отправился посмотреть, как живут его подданные.

Однажды в пути его сани перевернулись, и он оказался почти погребенным в сугробе. Промокнув до нитки, герцог, однако, продолжал свою поездку. Когда же он вернулся в замок, его бил озноб, и хотя герцогиня уложила его в постель и принесла ему горячий напиток из молока, сахара и пряностей, створоженный вином, так называемый поссет, который она приготовила сама, в следующие дни у него развилась сильная простуда. Ее не удалось вылечить и за неделю, она перешла в бронхит, а затем вызвала застой в легких. Наступил самый печальный день в жизни Аделаиды: ее отец умер.

Печаль и тревога охватили не только замок, но и всю страну.

Молодому герцогу исполнилось всего три года, принцессам Аделаиде – одиннадцать, а Иде девять; герцогиня Элеонора должна стать регентшей, пока ее сын не сможет управлять страной.

Но дети потеряли не только правителя; они любили своего отца. Несмотря на суровость и строгие правила, на соблюдении которых он настаивал, отец был добрым вершителем их судеб.

– Что мы будем делать без него? – рыдала герцогиня Элеонора.

Она созвала заседание министров мужа и сказала, что многое зависит от них. Ей нужна их помощь. К счастью, муж обсуждал с ней свои дела, постоянно сообщал о своих планах и даже иногда спрашивал ее совета. Она считает, что теперь с их помощью сможет стать регентшей, пока маленький герцог не будет в состоянии выполнять свои обязанности.

Ее радостно приветствовали. Все соглашались исполнить волю покойного герцога. Они видели, как процветало герцогство при его мудром правлении, и знали, что его жена, прожившая с ним рядом долгую жизнь, именно тот человек, который лучше других способен взять на себя обязанности правителя, пока сын не станет достаточно взрослым.

Когда министры ушли, герцогиня послала за старшей дочерью.

Она была рада, что у нее есть такая спокойная, серьезная девочка.

– Моя дорогая Аделаида, – сказала мать, – ты знаешь, что уже никогда не будет так, как было. Мы потеряли нашего горячо любимого отца, такого мудрого и доброго. Теперь нам надо подумать о будущем, и пока к этому не будет готов Бернард, вместо него должна управлять страной я.

Они поплакали вместе, и при этом Аделаида успокаивала свою мать.

– Ты всегда была хорошей дочерью, моя любимая Аделаида, но теперь ноша твоя увеличится. Мы всегда должны помнить о том, чего хотел отец. Я рассчитываю на твою помощь. Ты можешь оказать мне эту помощь, если будешь послушной, если будешь направлять свою сестру и любить брата. Я хочу, чтобы отец, когда он будет смотреть на нас из рая, видел, что его хорошая маленькая Аделаида ведет себя именно так, как он желал. Это большая ответственность.

Таким образом, после кратковременного освобождения от обязанностей Аделаида опять почувствовала на себе их тяжесть.

Теперь надо работать в два раза больше, всегда слушаться, быть примером для своих сестры и брата.

* * *

Человек может привыкнуть ко всему, считала Аделаида. Время шло, и жизнь в замке шла своим чередом. Герцогиня Элеонора старалась быть такой же мудрой, каким был ее муж, и она добивалась успеха, следуя его правилам. Она не забывала и о воспитании своих детей.

Дни были заполнены до предела, и по мере того, как отступала печаль, они опять начинали чувствовать себя счастливыми.

Ида росла веселой и привлекательной девочкой, становясь с каждым днем все красивее. По мнению же Аделаиды, она сама становилась все некрасивей. У нее была не такая чистая и свежая кожа, как у Иды, и нос длинен.

– Я никогда не стану красавицей, – с грустью говорила она.

– Неважно, дорогая Аделаида, – восклицала Ида. – Ты всегда останется самой лучшей.

После смерти отца они стали ближе, и Ида – хотя она по-прежнему любила петь, танцевать и развлекаться, – признала душевные качества сестры и любила ее так же сильно, как Аделаида обожала Иду. Аделаиде, которая знала, что она никогда не должна забывать о своих обязанностях, часто хотелось стать такой же веселой и беспечной, как Ида.

Она задумывалась о том времени, когда им придется покинуть замок, ведь такова судьба всех принцесс. Мысль об этом была ей ненавистна, и поэтому она иногда испытывала радость, глядя в зеркало.

– Я слишком невзрачна, чтобы кто-нибудь захотел жениться на мне, – сказала она Иде. На что сестра отвечала, что для таких людей, как они, браки организуются, и ни невеста, ни жених не знают, кого они получают себе в партнеры, пока их не представят друг другу. Так что внешность отнюдь не самое важное.

– Внешность всегда важна, – отвечала Аделаида печально. – И даже если браки организуются, то посылаются портреты, и жених должен одобрить портрет, прежде чем он примет свою невесту.

Ида поцеловала сестру.

– Ты слишком преувеличиваешь! Ты выглядишь достаточно хорошо. Я имею в виду именно хорошо, а это очень необычно. У тебя красивые глаза и неплохие волосы. – Ида рассматривала в зеркале их лица, находящиеся рядом, и не могла скрыть удовольствия от изучения своей красивой мордашки.

«Может быть, – думала Аделаида, – я кажусь бесцветной только в сравнении с Идой».

* * *

Все в этом мире меняется. Вскоре над замком нависла тень опасности. Вся Европа трепетала от страха перед человеком, решившим добиться господства над ней. Наполеон вышел в поход.

Ужас надвигался по мере того, как одно маленькое государство за другим переходили в его руки.

– Если бы только был жив ваш отец, – рыдала герцогиня Элеонора.

Однако как она, так и все остальные знали, что даже герцог был бы не в силах остановить армии Наполеона.

Французские солдаты пришли на улицы Мейнингена – к счастью, слишком маленького герцогства, чтобы заинтересовать Наполеона, рвавшегося к более крупным объектам. Однако герцогство потеряло свою свободу; люди должны были принимать солдат на постой; готовить для них пищу и работать на них, пока те оставались в их домах.

Командир французов послал письмо в замок, в котором говорилось, что ни имущество, ни люди не пострадают, если они будут кормить солдат и предоставлять им кров. Оставалось лишь подчиниться. Это напоминало оккупацию.

Ушли французы, пришли пруссаки, и хотя они не были противником, но предъявляли такие же требования.

В Саксен-Мейнинген пришла война и принесла с собой все свои ужасные последствия.

Канули в прошлое старые добрые времена, когда герцог выезжал в леса, чтобы выяснить нужды своих подданных.

Говорили, что эти времена больше никогда не вернутся.

Между тем герцогиня Элеонора жила в замке, кронпринц рос здоровым мальчиком, а его сестры уже миновали пору детства.

В долгие дневные часы Аделаида и Ида сидели вместе, изготовляли повязки для раненых солдат, шили для них одежду и иногда навещали раненых, которых привозили в замок.

Даже Ида утратила часть своей веселости. Картины, которые они наблюдали, наводили только уныние. Да и как можно было устраивать балы и празднества, которые в обычное время считались бы обязательными, чтобы выпустить в свет двух молодых женщин, когда война крушила все вокруг и никто не мог быть уверен, что находится в безопасности? И до визитов ли было в другие герцогства, где они могли бы встретить претендентов на их руку и сердце?

Война положила конец многому. Теперь девушкам приходилось делать повязки, ожидая прибытия вестей о военных действиях, задаваясь вопросом о том, когда наконец будет положен конец наглым завоеваниям Наполеона и жизнь вернется в нормальное русло.

Они становились старше. Аделаиде исполнилось двадцать три, Иде – двадцать один. Даже Бернарду было пятнадцать. Они уже перестали быть детьми, а ужасная война все продолжалась.

И вдруг начались перемены. По всей Европе зазвонили колокола. Солдаты из Саксен-Мейнингена, ушедшие воевать в прусскую армию, вернулись домой, а по улицам шествовали парады победы. То, что казалось невозможным, стало реальным, свершилось на самом деле.

Блюхер и Веллингтон нанесли поражение Наполеону в битве при Ватерлоо. Англия и Германия избавили мир от этого человека, страдавшего манией величия, и мир опять стал свободным.

Не нужно больше никаких перевязочных материалов. Оккупации пришел конец. Война завершилась.

– Наступил конец и нашему скучному существованию, – сказала Ида. – Теперь нам найдут мужей.

* * *

Она оказалась права. «Потеряно так много времени, – думала герцогиня Элеонора. Девочки уже не такие молоденькие». Она посоветовалась со своими министрами. Надо наверстать упущенное. Необходимо немедленно найти для них мужей.

Герцог Веймарский был молодым, красивым и, в общем-то, завидным женихом. Он занимал пост губернатора Гента и получал большую часть своего дохода от этой должности. Они пригласят его в замок, где он может встретиться с Аделаидой. Если он согласится, то можно будет организовать их брак.

Если это и не самый блестящий союз, то по крайней мере удобный, размышляла герцогиня, так как Веймар расположен не так далеко от Саксен-Мейнингена, чтобы Аделаида, очень любившая свой дом и семью, не могла часто их навещать. Элеонора не хотела, чтобы дочь жила слишком далеко от дома.

В замке царило волнение. Белошвейки трудились. Шились красивые наряды для принцесс, в особенности для Аделаиды.

Она нервничала и смущалась.

«Он будет ужасно разочарован, когда увидит меня», – думала принцесса, но не говорила об этом даже Иде.

Те комнаты, в которых прежде стояли солдаты, были заново покрашены и меблированы. Свиту герцога Веймарского следовало разместить подобающим образом.

– Какой же это важный визит! – вскричала Ида со смешком. Она была взволнована, потому что знала, что скоро придет и ее очередь.

Герцогиня никогда не казалась такой счастливой со времени смерти мужа. Она была уверена, что тяжелые времена остались позади. Бернарду исполнилось шестнадцать – через два года он достигнет совершеннолетия. Тогда отпадет необходимость в регентстве, и в Саксен-Мейнингене будет свой правящий герцог. И принцессы будут замужем – сначала Аделаида, а затем и Ида – за соседними герцогами, и им не придется уезжать далеко друг от друга.

Девушки смотрели из окна башни; скоро должна появиться кавалькада, возглавляемая герцогом Веймарским.

– Ты помнишь, как мы смотрели из этого окна на приближающихся солдат? – спросила Ида.

Аделаида кивнула.

– Теперь все по-другому, не правда ли, сестра? – Ида посмеивалась от волнения. – Ухажеры приятней солдат. Ох! Эта ужасная война. Эти проклятые повязки! Я их никогда не забуду. Как ты думаешь, какой он?

– Кто?

– Герцог Веймарский, конечно. Его зовут Бернард, так же, как нашего брата. Я ужасно хочу увидеть его. Ты думаешь, он красив?

– Надеюсь, что не… очень.

– Почему же нет? Женихи должны быть так красивы, как только можно. Чем красивее, тем лучше.

«Но не тогда, когда их ожидает бесцветная невеста», – подумала Аделаида.

Она едва была в состоянии смотреть на дорогу, и вместе с тем желание увидеть его мучило ее так же, как Иду. Пусть он будет добрым, молила она. Пусть он не предъявляет слишком высоких требований.

– Знаешь, – сказала Ида, – мне кажется, я что-то вижу в отдалении. Да… я уверена. Смотри, сестра.

Они напрягали глаза, чтобы разглядеть. Это действительно были верховые из кавалькады в ливреях Веймарского герцога – красочные точки, мелькавшие среди деревьев.

В волнении Ида схватила сестру за руку.

– Аделаида, – закричала она, – это они.

Ее глаза сверкали, щеки окрасились слабым румянцем. Она была прекрасна.

Одна из служанок поднималась в башню.

– Ты знаешь, что это означает, – сказала Ида. – Матушка послала за нами. Мы должны подготовиться к встрече герцога, когда он приедет. Я хорошо выгляжу?

– Очень. А я?

– Как всегда. Всегда аккуратна, всегда изящна. Дорогая Аделаида, ты настоящий образец добродетели. Что я буду делать, когда ты уедешь? Боюсь, что я опущусь… и быстро.

Передо мной больше не будет человека, с которого я могла бы брать пример.

Женщина вошла в башню.

– Я знаю, знаю! – закричала Ида. – Мы должны спуститься вниз и быть готовы приветствовать герцога, когда он приедет.

* * *

Герцог спрыгнул с лошади. Внушительная фигура ростом более 190 сантиметров. Он шагнул вперед, чтобы поприветствовать герцогиню Элеонору, протянувшую ему руку для поцелуя.

– Позвольте мне представить своего сына. – Герцоги Веймарский и Саксен-Мейнингенский поклонились друг другу.

– И дочерей, – продолжала герцогиня.

Они стояли по обе стороны от нее – Аделаида-простушка и Ида-красавица.

Герцог Веймарский перевел взгляд с одной на другую.

– Старшая, принцесса Аделаида, – сказала герцогиня. Опять поклон.

– И принцесса Ида.

Он отвесил еще один поклон. Его глаза остановились на Иде и задержались на ней.

Герцогиня взяла его за руку и повела в замок. Все получилось так, как и думала Аделаида. Он не мог оторвать глаз от Иды, а она от него.

* * *

Герцогиня Элеонора вызвала министров в замок.

– Герцог Веймарский просит руки принцессы Иды, – сказала она.

– Не лучше бы было, если бы первой вышла замуж принцесса Аделаида?

– Мне тоже это больше по душе, однако герцог Веймарский просит руки Иды. Это хорошая партия, и мы поступили бы неразумно, отвергнув ее.

Это было бы в высшей степени глупо, так как если герцог Веймарский не получит Иду, он, конечно же, не возьмет и Аделаиду.

– Прекрасная партия для младшей дочери, – сказала герцогиня, – и что мне нравится, ни принцессу Иду, ни герцога не придется уговаривать. Они сами жаждут этого, объявив, что влюблены друг в друга.

Казалось, что для полного счастья молодой пары не хватало только одного – согласия герцогини и ее министров.

Такое согласие дали, хотя все считали, что более подобающим было бы устроить брак старшей принцессы.

* * *

– Аделаида! – закричала Ида, бросаясь в объятия сестры.

– В чем дело? Ты плачешь?

– Такие странные слезы. Я так счастлива… и вместе с тем мне так грустно.

– Как это может быть?

– О Аделаида, моя дорогая, я не знаю, что тебе сказать. Они… они дали согласие. Бернард и я поженимся.

– Так почему же ты плачешь?

– О сестра, моя любимая Аделаида, ты действительно не возражаешь?

– Возражаю? Да я рада видеть тебя такой счастливой.

– Я… я выйду замуж раньше тебя.

– Так и должно быть, ведь ты такая красивая.

– Но он предназначался тебе.

– Герцог очень разумный человек и потому влюбился в тебя. Не могу сказать, что я его виню. Напротив, если бы он этого не сделал, я бы усомнилась в его умственных способностях.

– Нет, правда… Аделаида… ты не… сердишься? Аделаида рассмеялась.

– Ты действительно считаешь, что я должна сердиться?

– Нет, – призналась Ида. – Даже если бы ты его любила, чего, надеюсь, не может быть.

– Верно, моя дорогая Ида. Я не думаю, что мне следует влюбляться с такой легкостью. Мне надо знать человека много-много лет.

– Да, я думаю, что это так. Ты спокойная, и мудрая, и добродетельная. А я безумно счастлива, Аделаида. И если ты не чувствуешь себя несчастной, значит, я счастливейшая женщина в мире.

– Тогда ты действительно счастливейшая женщина в мире.

Ида прижалась лицом к лицу сестры. Она всегда такая импульсивная.

– А теперь я попрошу у тебя совета… относительно моего свадебного платья, драгоценностей… всего-всего. Ведь ты всегда говоришь правду. Ведь если бы ты была несчастна, ты бы сказала об этом. А, впрочем, могла бы и не сказать, потому что ты еще и бескорыстна и могла бы подумать, что испортишь мне радость. Ох, Аделаида, ты не обмываешь меня?

– Нет. Я не хочу выходить замуж. И думаю, что никогда не выйду. Надеюсь, что я останусь здесь с матушкой и Бернардом – моим Бернардом, а не твоим – до конца своей жизни. Я начинаю думать, что мне хочется именно этого. Уверена, что ни один мужчина не захочет жениться на мне, как это сделал и твой Бернард.

– Это чушь. Если бы меня здесь не было, он влюбился бы в тебя. Я в этом уверена, потому что когда-нибудь кто-нибудь полюбит тебя – и очень сильно. Я такой человек, в которого влюбляются моментально, а ты – человек, которого начинают любить постепенно. Однажды кто-нибудь полюбит тебя так, как любим я, мама и наш Бернард. Это потому, что мы знаем тебя.

– Ида, ты очень смешная.

– Милая Аделаида, ты всегда такая спокойная, такая добрая.

* * *

Свадьба должна состояться немедленно, так как не имеет смысла ее откладывать, сказала герцогиня. Ида была на седьмом небе от счастья. Швеи работали в отведенной им комнате замка с максимальной быстротой, и весь Саксен-Мейнинген говорил о свадьбе.

Великий день наступил, звонили колокола, невеста была само воплощение красоты в сверкающем наряде и драгоценностях, и даже Аделаида выглядела внушительно с драгоценностями в волосах и в платье, сшитом специально к свадьбе ее сестры.

– Твоя очередь следующая, – сказал ее брат Бернард, и она с улыбкой кивнула головой.

Герцогиня сказала себе, что они должны заняться поисками мужа для Аделаиды; нехорошо, если младшая сестра выходит замуж раньше старшей.

Свадебные торжества продолжались два дня и сопровождались празднествами населения города, фейерверками и иллюминацией. Они были такими же волнующими, как празднование дня победы. Когда Ида и ее муж отправились в Веймар, Аделаида побежала в башню и следила за ними, пока кавалькада не исчезла из виду.

* * *

Как же она скучала по Иде! Она не помнила, чтобы они когда-нибудь разлучались. Замок как бы притих. Часто принцесса вскакивала: я должна пойти и рассказать об этом Иде, и мгновенно вспоминала, что Иды с ними нет.

Герцогиня с тревогой следила за дочерью. Аделаиде исполнилось двадцать четыре. Она уже не считалась слишком молодой да и выглядела на свои двадцать четыре. Будь проклят этот Наполеон! – думала герцогиня. Драгоценные годы потрачены зря из-за его эгоистичных стремлений к завоеваниям.

– Моя дорогая Аделаида, – говорила она, – я знаю, что ты очень скучаешь по Иде, больше, чем кто-либо из нас. Мне жаль, что она ушла из дому первая.

– Это было неизбежно, матушка.

– Ну что ж, она вышла замуж, теперь твоя очередь.

– Не думаю. Я не стремлюсь замуж. Я буду счастлива дома, здесь, с тобой и Бернардом.

Герцогиня покачала головой и улыбнулась, однако настаивать не стала.

– Дорогая моя, сказала она, – мне нужна твоя помощь. Мы лишились того процветания, которого достигли при правлении твоего отца. Эти ужасные войны довели нас всех до обнищания. В деревнях такой голод, какого никогда не было во времена правления твоего отца и не было бы сейчас, если бы не война. Стало больше нищих. Я хочу, чтобы ты помогла мне заняться этими делами. Их нельзя откладывать.

Принцесса испытывала удовлетворение, помогая людям справиться с тяготами. Герцогиня разрешила ей привлечь к благотворительной деятельности группу благородных дам.

Люди приветствовали ее, когда она появлялась на улицах. Они называли ее доброй принцессой Аделаидой.

Однажды в замок прибыли гости.

Одна из служанок прибежала к Аделаиде, чтобы сказать ей о приближении группы всадников.

Принцесса поспешила к окну. С учащенно бьющимся сердцем она сошла вниз по парадной лестнице, миновала зал и вышла во двор.

Ей в объятия бросилась Ида.

– Ида. Ты приехала домой одна? Ида смеялась.

– Не беспокойся. Я не убежала от мужа. Ему пришлось ненадолго уехать с миссией, и он разрешил мне побыть у вас несколько дней. И вот я здесь.

После нежных объятий они вошли в замок, где Ида продолжала говорить не умолкая. Она должна рассказать им все о Веймаре, о замке ее мужа и о жизни там, а также о том, как она счастлива, в особенности потому, что живет недалеко от них и может наносить им такие визиты. Ида поделилась своим секретом: она почти уверена в том, что беременна. Это было бы все, что ей нужно для полного счастья.

Даже такой кратковременный визит Иды доставил много радости, и когда она отправилась домой, часть пути ее сопровождали герцогиня и Аделаида.

* * *

Так прошел год. Ида родила дочь, которую назвала Луизой. Аделаида и ее мать побывали в Веймаре, чтобы повидать Иду и ребенка.

Претендентов на руку Аделаиды все не было. «Кажется, что их никогда и не будет, – думала она. – Нет, герцог Веймарский увидел меня и предпочел мою младшую сестру. Теперь уже все подходящие холостяки в Европе знают об этом и не захотят взять то, от чего отказался Веймар».

Ее это не волновало. Ей исполнилось двадцать пять. Годы шли быстро. Она часто проводила время с матерью. Герцогиня обсуждала с ней государственные дела. Когда мать заболевала, она ухаживала за ней. Между ними установилась такая же близость, как когда-то с Идой.

Однажды, когда они сидели над пачкой счетов, которые Аделаида помогала матери привести в порядок, герцогиня сказала:

– Есть новости из Англии.

– Из Англии? – спросила Аделаида не слишком заинтересованно. Англия была очень далеко, хотя между ней и немецкими государствами существовала связь. Английские короли происходили из династии Ганноверов, и многие из них не могли говорить по-английски без акцента, а Георг I не мог говорить по-английски вообще. Герр Шенк учил ее истории, которая, по его мнению, была самым важным учебным предметом для людей королевской крови.

– Принцесса Шарлотта умерла. Это вызовет панику, так как она умерла при родах ребенка, который должен был стать наследником престола.

– Бедный ребенок… остаться без матери!

– Ребенок тоже умер. Вот почему это важное событие.

Аделаида кивнула. Она, конечно, знала, что принцесса Шарлотта из соседнего Мекленбург-Стрелица была замужем за королем Георгом III и что у них было несколько сыновей и дочерей и ни у одного из сыновей, кроме принца Уэльского, не было законного наследника. И эта наследница мертва. Принцесса Шарлотта и ее ребенок.

– Теперь в английской королевской семье должны состояться несколько поспешных браков, – сказала герцогиня, глядя испытующе на свою дочь.

* * *

Все герцогские дома в Германии следили за тем, что происходит в Англии. В этой стране два холостых герцога, которые будут искать себе жен. И одна из этих жен при определенных обстоятельствах может стать королевой Англии.

Маленький Мекленбург-Стрелиц никогда не уставал напускать на себя важность, так как одна из дочерей герцогства была сейчас правящей королевой. Англия всегда искала себе королев в Германии. Все жены королей Георгов были немками, хотя ни одни родители не могли бы пожелать своим дочерям, чтобы с ними обращались так, как с женами Георга I и Георга IV. Однако отчасти в этом состояла, наверное, вина самих Софьи Доротеи Цельской и Каролины Брауншвейгской.

Правда, ни одного из этих герцогов нельзя назвать очень молодым, и хотя герцог Кент был моложе и потому стоял на шаг дальше от трона, чем Кларенс, именно ему отдавали предпочтение честолюбивые родители достигших брачного возраста дочерей. Всем была известна связь Кларенса с Дороти Джордан, как и тот факт, что у него десять внебрачных детей, которых он считал членами своей семьи и с которыми поддерживал близкие отношения.

Он также выставил себя в довольно глупом свете, делая предложения нескольким женщинам различного происхождения и получая отказ. С Кларенсом связывалось ощущение чего-то нежелательного. Другое дело Кент. Это правда, что он не состоял в браке, и у него связь с француженкой, которой он сохраняет верность многие годы, однако он жил скромно – в отличие от Кларенса – и был хорошим солдатом. И он на два года моложе Кларенса. Это немного, но в их возрасте эти два года могут иметь большое значение.

Герцогиня Элеонора не могла не поддаться волнению.

Не хотелось терять Аделаиду, но она достаточно хорошая мать, чтобы беспокоиться о будущем дочери. И поскольку Аделаида такая разумная, с ней можно обсуждать этот вопрос.

Сидя за шитьем одежды для бедняков Саксен-Мейнингена, они обсуждали сложившуюся ситуацию.

– Я думаю, очень возможно, что и ты окажешься в игре, – сказала герцогиня.

Аделаида закрыла глаза и внутренне содрогнулась. Как же ей было горько, когда ее рассматривали с таких позиций. «В игре». Как будто она лошадь, которую собираются проверить на скачках.

– Конечно, – продолжала Элеонора, – это был бы прекрасный вариант. Любая из двух избранных принцесс может стать английской королевой.

– Почему должны избрать меня?

– Потому, дорогая, что не так много претенденток, соответствующих предъявляемым требованиям. Достаточно молодая, чтобы родить ребенка, и протестантка.

– Мне ужасно не хочется уходить из дома.

– Все мы не хотим, но это неизбежно. И подумай, дорогая, об альтернативе – оставаться здесь на всю жизнь. В свое время я умру, а Бернард женится… и где же будет твое место? Не очень-то приятно оставаться незамужней дочерью.

– Нет, я думаю, нет, – сказала Аделаида.

– И у тебя будут дети. Каким большим утешением они могут стать! Подумай, дорогая, что бы я делала без тебя и Бернарда? Моя жизнь была бы пустой. Я знаю, о чем говорю. Десять лет у нас с твоим отцом не было детей. Мы были счастливы вместе. Он был прекрасным человеком. Но когда родилась ты… когда у меня появился мой ребенок… я поняла, что живу не напрасно. Потом появились Ида и Бернард. Тогда я поняла, дорогая, что никогда не была бы счастлива, если бы не вышла замуж. А между тем, когда договаривались о моем браке, я плакала днями и ночами, потому что покидала дом. Тогда я была моложе тебя и… и отнюдь не такая разумная, как ты.

– Я понимаю, что если у человека есть дети, то все имеет смысл, – сказала Аделаида.

– И именно в этом состоял бы смысл такого брака, всякого брака вообще, но такого в особенности – иметь детей.

– Ида стала намного серьезней после рождения Луизы.

– Вот именно. Наша легкомысленная Ида стала женщиной. Я видела вас с Луизой. Думаю, это единственный случай, когда мне показалось, что ты завидуешь сестре.

– Да, это правда. Мне бы очень хотелось иметь своего собственного ребенка.

Герцогиня отложила работу и внимательно посмотрела на свою дочь.

– Ты будешь такой же хорошей матерью, какой ты была дочерью и сестрой. Как бы мне хотелось сообщить королеве и регенту Англии о том, какой ты прекрасный человек. Я уверена, что тогда они не колебались бы ни минуты.

– С Идой все было по-другому, – с легкой завистью сказала Аделаида. – Ее Бернард приехал сюда, увидел ее… и захотел жениться на ней.

– С людьми нашего положения такое случается редко. Кроме того, Аделаида, мы говорим не о браке с правителем небольшого герцогства, а о союзе с правящей династией Англии. Ребенок, рожденный тобой, может стать королем или королевой.

– Если у меня будет ребенок, – сказала Аделаида, – мне этого будет достаточно.

Герцогиня Элеонора улыбнулась. Если им представится такая прекрасная возможность, ей не составит труда убедить свою робкую Аделаиду воспользоваться ею.

* * *

Герцогиня Элеонора была ужасно разочарована. Герцог Кент достался вдовствующей принцессе Лейнингенской, Виктории.

– Этого следовало ожидать, – сказала герцогиня Элеонора Аделаиде огорченно. – Она сестра Леопольда, мужа принцессы Шарлотты, и можно не сомневаться, что ему помогли в организации этого брака. Кроме того, она доказала, что может иметь детей. У нее уже есть двое. Итак… мы потеряли Кента, но мы еще можем рассчитывать на Кларенса.

«Кларенс! – думала Аделаида. – Отец всех этих многочисленных детей! Человек, предлагавший нескольким женщинам выйти за него замуж и получивший отказ!»

Она поежилась. Мысль о том, что ей придется ехать в чужую страну, так разительно отличающуюся от всего, к чему она привыкла в Саксен-Мейнингене, вызывала тревогу. Еще большую тревогу вызывал этот чужой человек, который станет ее мужем.

Герцогиня Элеонора постоянно получала свежие новости. Она повсюду разослала своих людей, чтобы они могли выяснить все, что удастся.

Говорили, что герцог Кларенс сделал предложение мисс Уайкхэм, которая приняла его, и о любви к которой он объявил. Это довольно нахальная молодая особа, любящая разъезжать по сельской местности верхом на горячих скакунах, однако она очень богата, что служит сильной приманкой для Кларенса, страдающего от безденежья.

– Ему никогда не позволят на ней жениться, – сказала герцогиня и оказалась права. Однако ее ожидало разочарование.

Герцог Кембридж, который скоро должен жениться на своей обожаемой Августе Гессе-Кассельской, найденной им для Кларенса, но влюбившийся в нее сам, предложил, чтобы Кларенс женился на кузине своей будущей невесты, принцессе Каролине Гессенской.

– Это конец нашим надеждам, – решила герцогиня.

– Принцесса Каролина очень молода, – сказала Аделаида. – Нет ничего удивительного в том, что ее считают подходящей партией.

– Ей восемнадцать, – ответила герцогиня. – Слишком молода, чтобы стать женой пятидесятидвухлетнего мужчины. А поскольку Ида родила Луизу так скоро после того, как вышла замуж, это свидетельствует о том, что наша семья не страдает бесплодием.

Аделаида встретила возмущение матери с улыбкой. Она почувствовала облегчение. Ей бы очень хотелось иметь ребенка, но она не могла спокойно думать о браке с пятидесятидвухлетним мужчиной с репутацией герцога Кларенса.

«Значит, – подумала она, – меня оставят в покое».

* * *

Но этого не произошло. Герцог Гессенский отверг это предложение от имени своей дочери. Она еще так молода, и хотя герцог ценит честь, оказанную его семье, он вынужден отклонить предложение.

– Так кто же еще остался? – спрашивала герцогиня Элеонора. Она ликовала. Аделаиде всего двадцать шесть; впереди у нее еще много лет, чтобы рожать детей, а выбор принцессы, достаточно молодой, чтобы стать матерью, и при этом протестантки, очень и очень ограничен.

– У нас есть шанс, – воскликнула она. И каждый день она с надеждой ожидала посланца.

Наконец он прибыл.

Уильям Генри, герцог Кларенский, просил руки принцессы Амалии Аделаиды Луизы Терезы Каролины Саксен-Мейнингенской.

* * *

Замок бурлил от возбуждения. Что такое брак Иды в сравнении с этим? Ежедневно прибывали посланцы с пакетами из Англии.

– Как счастлив был бы твой отец, если был бы сегодня жив, – с жаром заявила герцогиня.

Аделаида верила, что он был бы счастлив. Она думала, что и она должна испытывать такие же чувства. Это блестящая партия, и не потому, что ее женихом будет герцог Кларенс, а потому, что молодая женщина умерла недавно вместе со своим ребенком, и ни у одного из братьев герцога нет законных детей.

– Твой ребенок наверняка станет королем или королевой Англии, – сказала герцогиня Элеонора. – Подумай об этом. Какую ты должна испытывать гордость.

«Гордость, – подумала Аделаида, – от того, что я поеду к чужому человеку в неведомую страну! Стану невестой человека, которого отвергли так много женщин! Но ведь и меня однажды отвергли», – напомнила она себе.

И ей придется покинуть свой дом, своих мать и брата. Но она знала, что, по мнению ее матери, любой брак лучше, чем незамужняя жизнь.

Она думала о своем будущем муже. Пятидесятидвухлетний мужчина, герцог королевской крови, человек, проведший свои молодые годы на море, проживший двадцать лет с актрисой, имевший от нее десять детей, а затем бросивший ее. Он по горло в долгах. Она знала, что он женится именно по этой причине и потому, что его заставляет это сделать семья и английский парламент. А вызвано это тем, что для сохранения на троне династии Ганноверов срочно необходим наследник.

Разве она может испытывать гордость в этих условиях?

В замке стали относиться к ней по-новому, с особым почтением. Принцесса Аделаида может стать английской королевой. Между ней и этим высоким положением стояли двое стареющих и не очень здоровых мужчин. Ида написала ей в письме: «Моя дражайшая Аделаида, как же тебе повезло! Кто бы поверил, что такое может случиться с тобой!»

«Да, кто бы мог поверить?» – спрашивала себя Аделаида. А хотела ли она этого?

Да, пожалуй. С тех пор, как она подержала на руках свою племянницу, больше всего на свете ей хотелось иметь ребенка.

Надо вытерпеть все неприятное, что отделяло ее от этой заветной цели.

Аделаида никогда не просила невозможного, поэтому она должна быть к этому готова.

* * *

Они примеряла наряды, которые шились для нее, когда герцогиня отослала из комнаты портних. Это означало, что мать хочет поговорить без свидетелей.

– Моя дорогая, – сказала Элеонора, – надо с осторожностью относиться к английской королевской семье. Я решила сопровождать тебя в Англию. Я обсудила это с советниками, и мы пришли к единому мнению, что так будет лучше всего. Английская королевская семья не всегда с должным уважением принимает тех, кто вступает в нее.

Аделаида улыбнулась радостно.

– О матушка, это намного облегчит дело.

– Да, – сказала герцогиня. – Я могу покинуть Саксен-Мейнинген на несколько недель и поехать с тобой. Не хочу оставлять тебя в Англии одну, пока не увижу замужем. Я отказалась от брака через доверенного представителя… который нам совсем не подходит. Кроме того, это повлекло бы за собой большие расходы. С Каролиной Брауншвейгской обращались очень плохо, когда она приехала в Англию. Ее приветствовала любовница принца Уэльского. Разве можно придумать что-либо более скандальное?

– Ты думаешь, меня будет приветствовать любовница моего будущего мужа?

– Милая Аделаида, ты слишком откровенна. Нет никаких свидетельств того, что у него есть любовница. Конечно, у него был тот позорный роман с миссис Джордан, продолжавшийся двадцать лет, но она уже умерла, хотя и остались все его дети. Бог знает, какие осложнения они могут вызвать. Но ты узнаешь об этом. Дело в том, что семья не всегда благосклонно относится к тем, кто в нее входит. Королева отказалась принять герцогиню Камберлендскую. Не скажу, чтобы меня это удивило. Эта женщина пользуется ужасной репутацией. Но тем не менее я хочу убедиться, что ты замужем, прежде чем покину Англию. Я слышала, что принц Уэльский едва не отказался жениться на Каролине Брауншвейгской прямо перед алтарем. Подумай об этом.

– Ты думаешь, что герцог Кларенс откажется жениться на мне, когда увидит меня?

– Какая ерунда! Почему он должен отказаться?

– Меня никак нельзя назвать привлекательной женщиной.

– Но ему пятьдесят два! Он сочтет твою молодость… относительную молодость… восхитительной. Нет, я думаю о семье. И я намерена поехать с тобой.

– Ну что ж, матушка, ваше решение снимает камень с моей души.

– Мое дорогое дитя, не думай, что я не понимаю, насколько это мучительно. Ты настолько умна, что не показываешь своих опасений, но я знаю, что они у тебя есть. У меня нет сомнений относительно твоего будущего, любовь моя, так как ты такая, какая есть. Твой дорогой отец всегда говорил, что Аделаида никогда не создаст нам никаких проблем, и я всегда знала, что он прав. Нам очень повезло, что у нас такая дочь, и мне очень жаль терять тебя, но я знаю, что так нужно для тебя.

– Да, матушка.

– Это твой долг… и такое блестящее будущее!

– Я знаю, матушка, я знаю.

– Ну что ж, мы не должны позволять нашим эмоциям брать над нами верх. Мы поедем, не привлекая внимания. Поступать по-другому мы не можем. Не будем мы и пытаться продемонстрировать то, чего у нас нет. Мне кажется, что регент ведет очень сложную жизнь. Но мы тебя учили, что лучше жить скромно, чем хвастаться тем, чего не можешь себе позволить, а английские принцы при всей их знатности живут не по средствам. Но это неважно. Я знаю, что ты будешь экономно вести свое хозяйство, как мы тебя учили. Я сказала, что мы поедем в соответствии с нашими скромными средствами. У тебя будут две придворные дамы, а я возьму фон Коница и фон Эффа в качестве советников. Мне понадобятся их услуги.

– Я думаю, что ты прекрасно все устроила.

– И еще одно. Как у тебя продвигается изучение английского?

– Я упорно работаю, матушка, – улыбнулась Аделаида.

– Ты скоро овладеешь этим языком. Но я надеюсь, что твой муж говорит по-немецки. Или, быть может, по-французски. А со временем ты, конечно же, выучишь язык. Более благоприятных условий, чем жизнь среди носителей языка, быть не может. Королева Шарлотта не знала ни слова по-английски, когда приехала, но она, кажется, справляется очень хорошо. Однако бедный король очень отличался от своих сыновей. Как жаль, что мы не учили тебя английскому языку. Если б мы только знали… но кто же знал, что нам будет предоставлена такая блестящая возможность. Разве мы не должны радоваться этому?

Герцогиня Элеонора с тревогой посмотрела на дочь. Было бы романтичней, если бы герцог Кларенс приехал в Саксен-Мейнинген и влюбился в Аделаиду, а она в него, как это произошло с Идой и герцогом Веймарским.

Эта романтическая мечта, конечно, абсурдна, но можно надеяться, что Аделаида окажется не слишком пугливой. Она умеет прекрасно держаться, не раскрывая своих чувств.

Да будет дочь счастлива, молилась герцогиня.

* * *

Каждый день герцогиня Элеонора со страхом ожидала послания. Она с ужасом думала о том, что может возникнуть какая-нибудь задержка.

Однако приготовления шли своим чередом, никаких помех не было, и в один теплый июльский день их делегация отправилась в Англию.

Невеста в последний раз взглянула на замок и задумалась о том, увидит ли она его когда-нибудь еще. Аделаида, которая вскоре станет герцогиней Кларенской – а в свое время, возможно, и английской королевой, – вступала на путь к новой жизни.