"Шелковая вендетта" - читать интересную книгу автора (Холт Виктория)

САЛОН

Когда Кэти исполнился год, я решила уйти из Шелкового дома. Этот дом был связан для меня со страданиями. Леди Сэланжер никак не могла забыть, что я всего лишь внучка женщины, которая работала на их семью. Бабушкина машинка стучала теперь не переставая, потому что она постоянно шила что-нибудь для Кэти. От меня ожидалось, что я буду выполнять свои обязанности по отношению к ее милости. Я по-прежнему читала ей, подносила и уносила и следила за тем, чтобы ей было удобно. С Касси она обращалась точно так же. И несмотря на то, что теперь я была ее невесткой, я продолжала чувствовать себя бедной родственницей.

У нее вызывало негодование то, что я столько времени уделяю своей дочери. Если мне требовалось отлучиться к Кэти в то время, когда я читала ей, мое место занимала Касси, что отнюдь не доставляло удовольствия леди Сэланжер. Я начинала понимать, что эти капризы тяготят меня не меньше, чем взаимоотношения с Чарльзом.

Я всегда знала, что он относится ко мне как-то по-особенному. Когда-то он попытался меня склонить к любовной связи, а потом, после моего отказа ему, запер меня в мавзолее. Вся эта история закончилась для него страшным унижением. Я догадывалась, что Чарльз принадлежит к тому типу мужчин, которые не забывают обид. В таком случае, он должен помнить, что своим купанием в озере он обязан мне. Я часто замечала, что он наблюдает за мной, и от этого мне было не по себе.

Несмотря на полную занятость с Кэти, я продолжала думать о смерти Филиппа, и чем больше я думала о ней, тем чаще связывала ее со смертью Лоренцо; и постепенно я абсолютно уверилась в том, что Филипп лишь случайно не стал жертвой еще тогда.

У меня вошло в привычку приходить к тому месту в лесу, где нашли тело Филиппа. Здесь густо росли деревья. Я спрашивала себя, действительно ли он умер здесь или злодей перетащил его сюда позже.

Все указывало на самоубийство. Положение ружья... и то, что оно было взято из оружейной комнаты в доме... Но даже перед лицом этих фактов я по-прежнему отказывалась верить, что он сам убил себя.

Я знала, что моя версия прозвучит для других неубедительно. Даже бабушка думала, что у Филиппа была какая-то тайна и он боялся предания ее гласности больше смерти, а смерть Лоренцо она считала чистой случайностью.

– Ты должна посмотреть правде в лицо, – говорила она, – ты должна видеть жизнь такой, какая она есть, а не такой, какой ты хочешь ее видеть. Это единственный способ собраться с силами и продолжать жить.

Поэтому я держала свои мысли при себе. Когда-нибудь я найду новые подтверждения своему открытию. Как? Когда? Во мне просыпался скепсис. Но я отказывалась слушать его. Когда-нибудь я получу ответы на свои вопросы.

Не знаю, почему я считала, что смогу найти их на месте его гибели. Филипп теперь лежал в мавзолее вместе со своими предками. Но если бы он мог вернуться и рассказать мне обо всем, то сделал бы это именно здесь.

Я думала: если бы деревья могли говорить, они рассказали бы мне правду. Я часто смотрела на их высокие кроны. «Как это произошло? – шепотом спрашивала я. – Вы должны были видеть».

И надо же было так случиться, что именно там я наткнулась на Чарльза.

– Привет, Ленор, – сказал он, – ты, кажется, часто приходишь сюда?

– Да, – ответила я.

– Почему? Своего рода паломничество?

Я покачала головой и отвернулась, как всегда, чувствуя себя неловко в его присутствии. Он поймал меня за руку.

– Не уходи, – сказал он, – я хочу поговорить с тобой.

– Да?

– Тебе, наверно, очень одиноко.

– У меня есть дочь... и бабушка.

– Но ты скучаешь по Филиппу?

– Конечно.

– Я всегда завидовал ему.

– Завидовал ему? Почему?

– Потому что у него была ты.

– Думаю, мне лучше уйти.

– Пока нет. Ленор, почему ты так упряма? – Он притянул меня к себе и крепко держал.

– Я хочу вернуться в дом, – сказала я.

– Еще не время. – Он улыбнулся и поцеловал меня. – Ты по-прежнему несколько вспыльчива, а?

Я пыталась освободиться.

– Чарльз, я не потерплю...

– Тебе должно быть очень одиноко. Я могу изменить это.

– Я уже давно сказала тебе. Ты знаешь, что за этим последовало.

Он нахмурился, вспомнил Дрэйка Олдрингэма, своего знаменитого друга, которым он так гордился, и обстоятельства, при которых тот покинул его дом.

– Ты опять задаешься, – сказал он, – кто ты такая, в конце концов?

– Я Ленор Сэланжер, вдова твоего брата.

– Тебе удалось заманить его в свои сети. Он оказался легкой добычей, не так ли?

– Как ты смеешь говорить мне такие вещи!

– О?! – сказал он, оглядываясь вокруг. – Ты думаешь, я боюсь призраков? Здесь нашли его тело. Почему он сделал это, Ленор? Что он такого узнал про тебя? Почему? Если кто-то и знает это, то только ты.

Я повернулась, чтобы уйти, но он снова перехватил меня.

– Я никогда не мог устоять перед тобой, – сказал он. – В тебе есть что-то непостижимое. Я хочу разгадать, что это такое. Я хочу знать, чем ты взяла Филиппа и почему он ушел из жизни. Я знаю, что он сделал это из-за тебя.

– Это неправда, неправда, – закричала я.

Потом мы боролись. Он потянул меня за блузку. Неожиданно проснувшаяся во мне ярость пересилила страх. Зная его извращенный ум, я поняла, чего он хочет. Он собирался заняться со мной любовью прямо здесь... на том месте, где было найдено тело Филиппа. Ненормальность этой ситуации только подстегивала его дикую натуру. Я яростно сопротивлялась, но он был сильнее меня. «Господи, спаси меня, – мысленно взмолилась я, – помоги мне освободиться от этого ужасного человека».

– На этот раз ты никуда не уйдешь, – сказал он. – Да и с какой стати я должен тебе это позволить? Ты вошла в наш дом... живешь в роскоши... вы должны отработать все это, мадам Ленор. Не будь же дурочкой. Мы просто созданы друг для друга. Мы с тобой одного поля ягоды.

Силы мои убывали. Он повалил меня на землю и навалился всем телом.

– Ленор! – Голос, раздавшийся в лесу, прозвучал в моих ушах словно глас небесный.

Это была Касси. Она пошла в лес искать меня. Господи, помилуй Касси, подумала я.

Растерявшийся и взбешенный Чарльз отступил. Я с трудом встала на ноги, пытаясь прикрыться обрывками одежды.

Касси вышла на поляну.

– Я так и думала, что ты здесь. Господи, Ленор... Чарльз...

– Касси, слава Богу, что ты пришла. Я сейчас же иду домой. Пойдем.

Мы вместе пошли по тропинке, ведущей к дому, а Чарльз остался стоять, пристально глядя нам вслед.

Касси была в ужасе.

– Он... он напал на тебя?

– Касси, я никогда не перестану благодарить тебя за то, что ты так вовремя появилась.

– Конечно, я очень рада этому, но... это ужасно. Чарльз...

Чарльз никогда не любил меня, и его неприязнь выражалась в странной форме. Я не могу говорить сейчас об этом.

Мы подошли к дому.

– Мне нужно срочно поговорить с бабушкой, – сказала я. – Пойдем со мной.

Бабушка была у себя в мастерской. Когда она увидела меня, у нее вырвался крик ужаса. Я упала к ней на руки. Нервы мои были напряжены до предела, я была близка к истерике.

– Это все Чарльз. Если бы не Касси, он бы... он совсем озверел. Это было в том месте, где нашли Филиппа. Мне кажется, он получал какое-то сатанинское удовольствие от того, что напал на меня именно там.

– Он сделал это с тобой? Это он порвал на тебе одежду?

Я кивнула.

– Ты должна мне все рассказать.

– Меня спасла Касси, – сказала я.

– Я пошла искать Ленор, – сказала Касси, – я знаю, что она там часто бывает. Поэтому пошла туда и увидела...

Бабушка наполнила три стакана какой-то настойкой из своих запасов и сказала:

– Мы все пережили сильное потрясение, и теперь нам надо обдумать, что делать дальше.

Касси переводила взгляд с бабушки на меня.

– Я больше не останусь в этом доме, – твердо сказала я. – Это его дом. Я никогда не буду чувствовать себя здесь в безопасности.

Бабушка кивала.

– С недавних пор я тоже думаю над этим, – сказала она, – я всегда знала, что мы не будем жить здесь вечно. Кэти уже год, и мы можем уехать. Что ж, давай готовиться к отъезду.

Я смотрела на нее, и мне хотелось плакать. Она всегда была рядом, готовая решить все мои проблемы. Я молча поблагодарила Господа за то, что она у меня есть, как совсем недавно благодарила за Касси.

– У тебя есть неплохое обеспечение, – продолжала бабушка, – деньги, которые Филипп положил на твое имя. Это приличная сумма, да и я скопила кое-что. Возможно, этого нам будет достаточно, чтобы прожить.

– И какой у тебя план, бабушка?

– Мы откроем собственное предприятие. У нас будет салон дамского платья. Нужно съездить в Лондон и подыскать помещение. Мы можем работать вместе. Это то, чего я всегда хотела... независимость. У меня достаточно опыта во всем, что касается одежды: этого никто не посмеет отрицать.

– О, бабушка, – воскликнула я, – думаешь, мы справимся?

– Мы должны справиться, mon amour. Должны.

Касси внимательно слушала нас и вдруг сказала:

– Я хочу поехать с вами.

– Мое дорогое дитя, – ответила бабушка, – это рискованная затея. У нас может ничего не получиться.

– Я верю в вас, – воскликнула Касси. – У меня есть свой собственный небольшой капитал. И я хорошо шью, вы сами это говорили, мадам Клермонт. Вам не нужно мне платить. Я просто хочу участвовать в вашем деле.

– Мы еще подумаем над этим, – сказала бабушка.

Касси встала, подбежала к манекенам и обняла Эммелину.

– Я уверена, что они понимают наш разговор, – сказала она. – И они очень рады этому.

Мы обнаружили, что еще способны смеяться. И я подумала: «Ни за что не останусь здесь ни минутой дольше, чем это необходимо. Нужно поскорее уехать отсюда. Как можно скорее».

Жизнь, которая текла по заведенному распорядку со времени рождения Кэти, вдруг круто переменилась, наполнившись новыми событиями.

В первую очередь нам нужно было увидеться с адвокатами и выяснить, на каких условиях мне предоставляется обеспечение. Мы были очень довольны, узнав, что я имею полное право вложить эти деньги в бизнес. Это был первый шаг. Чарльз, как я и ожидала, удалился из дома в тот же день после происшествия в лесу. Может быть, ему было стыдно. В любом случае, я была рада его отъезду, потому что не представляла, как мы сможем смотреть друг на друга; но даже в его отсутствие мне было неприятно думать, что я живу в его доме.

Мы подыскали помещение для нашего салона. Леди Сэланжер было решено ничего не сообщать до тех пор, пока все не будет готово. Мы заранее знали, что наша затея встретит у нее резкое неприятие.

Мы с бабушкой поехали в Лондон, оставив Кэти на попечение Касси, которая прекрасно управлялась с ней. Я дала ей подробные инструкции относительно того, как нас найти в случае надобности. Мы собирались пробыть в Лондоне два дня и остановиться в гостинице «Вишенки».

Подходящий магазин мы нашли совсем рядом с Бонд-стрит. Он оказался меньше, чем мы себе представляли, но в нем была большая комната, которую можно было приспособить под мастерскую, и демонстрационный зал. Кроме того, там были и жилые комнаты – небольшие но вполне удобные. Цена за помещение показалась нам непомерной, но, походив еще по городу, мы поняли, что если снимем жилье в более фешенебельном районе, оно обойдется нам еще дороже. А вопрос денег на тот момент, по мнению бабушки – и я соглашалась с ней, – был для нас жизненно важен.

Итак, мы нашли помещение. Первым делом мы купили кое-какие ткани, да у бабушки было огромное количество остатков от тех материалов, из которых она шила в Шелковом доме. Эти остатки считались ее законной собственностью. Она складывала их годами в надежде когда-нибудь открыть собственную мастерскую. Таким образом, мы имели стартовый капитал, чтобы начать свое дело.

В Шелковом доме, Касси с нетерпением ждала новостей. Она сказала, что Кэти вела себя безупречно и с ней не было никаких проблем. Казалось, все было готово.

На следующий день я решила сообщить неприятную весть леди Сэланжер. Касси пошла со мной.

– Леди Сэланжер, у меня есть для вас новость, – собравшись с духом, сказала я, – мы с бабушкой собираемся открыть свой магазин.

– Что? – возопила она. Я рассказала ей наш план.

– Боже, какая нелепость! – отрезала она: – Леди и магазин – понятия абсолютно несовместимые.

– Насколько я помню, вы всегда сомневались, можно ли считать меня леди.

– Вам лучше поскорее выкинуть из головы эту затею.

– У нас уже есть помещение под магазин.

Она была не на шутку рассержена. Мне даже польстило, что ей так не хочется расставаться со мной. Но, конечно же, в этом не было личного чувства. Просто я была ей очень полезна.

Бабушка должна была сделать. Сэланжерам официальное уведомление о том, что больше не будет у них работать. Это известие вызвало настоящую бурю среди работников компании. Тот факт, что она жила в Шелковом доме, служил как бы гарантией того, что они могут всегда рассчитывать на ее услуги. Она действительно была очень нужна, и они пытались убедить ее подумать еще немного.

Но мы уже решили. Чарльз сделал невозможным для нас дальнейшее пребывание в доме, и мы хотели начать свое дело. К тому же в Шелковом доме все напоминало мне о Филиппе, и, возможно, самым правильным решением было полностью порвать с этим местом.

Наступило интересное время. Мы переехали в свой новый дом. Касси плакала и умоляла мать отпустить ее вместе с нами, но леди Сэланжер была неумолима. Касси пришлось остаться. Леди Сэланжер сказала, что если мы с бабушкой оказались настолько неблагодарными, что можем бросить ее после всего, что она для нас сделала, то, по крайней мере, ее собственная дочь этого не сделает.

Поэтому мы простились с убитой горем Касси, пообещав ей, что, когда бы она ни надумала к нам приехать, она всегда будет желанной гостьей. Бабушка будто помолодела.

– Я всегда мечтала об этом, – сказала она, – хотя никогда не думала, что смогу осуществить свою мечту.

Оглядываясь назад, я вижу, как мы были наивны. Бабушка шила платья, которые пользовались успехом у придворных дам, но на этих платьях стояла марка Сэланжеров. А начинать свое дело, не имея имени, было полным безумием. Бабушка захотела назвать магазин «Ленор». «Он твой, – сказала она, – и в будущем это тебе пригодится». Но «Ленор» – не «Сэланжер». У нас было много платьев на продажу, но дела продвигались очень медленно.

Мы держали всего одну служанку – маленькую тоненькую девушку, кокни, по имени Мэйси. Она очень старалась помочь и обожала Кэти, но как бы много она ни трудилась, ее помощи было нам недостаточно.

Где-то через полгода мы начали осознавать, что занялись делом, в котором не имеем достаточного опыта. Бабушка притворялась бодрой и полной оптимизма, но я видела, что она переживает.

И наступил день, когда она сказала:

– Ленор, думаю, нам нужно пересмотреть свои финансовые дела.

Я знала, что она имеет в виду, и согласилась.

Нам пришлось наконец серьезно взглянуть на свое положение. Мы истратили большую часть своего капитала и почти ничего не заработали.

– Может быть, мы слишком низко оцениваем свои платья? – сказала я.

– А ты думаешь, мы сможем их продать, если повысим цену? – сказала бабушка. – Нужно трезво смотреть на факты. Наш магазин расположен в фешенебельном районе Лондона, но мы до сих пор не приобрели клиентуру из высших слоев, для которых, собственно, я и шью свои вещи. Может быть, нам попробовать сделать что-нибудь попроще...

Я понимала, что мы поступили необдуманно. Бабушка, конечно, могла и сама шить вещи, но ей был необходим помощник. Несмотря на помощь Мэйси, мне приходилось много времени уделять Кэти. Мы взяли на себя больше, чем могли потянуть. Наш капитал убывал буквально, на глазах.

– Если так пойдет дальше, мы все растратим по мелочам, – сказала наконец бабушка.

– И что ты предлагаешь?

– Мы не вернемся в Шелковый дом?

– Никогда, – твердо сказала я.

– Может быть, спросить у Сэланжеров, нельзя ли мне работать на них здесь, как я работала когда-то в Шелковом доме.

– В этих дорогущих апартаментах?

– Возможно, нам удалось бы найти дом поменьше – может быть, даже с небольшой мастерской.

Мы постепенно впадали в депрессию и с каждым днем все больше отчаивались, как вдруг однажды к нам явилась посетительница... Я поспешила ей навстречу в надежде, что это покупатель, и к своему несказанному удивлению столкнулась с графиней Бэллэдер. Она тепло обняла меня.

– Как я рада вас видеть, – искренне сказала я.

Она обвела помещение рукой.

– Я увидела имя Ленор... а я слышала от Джулии, что вы уехали, чтобы открыть собственное дело. Так это правда, да?

– Пожалуйста, входите. Бабушка будет вам очень рада.

Бабушка и графиня весьма экспансивно приветствовали друг друга, после чего я спросила, чем она сейчас занимается.

– На этот раз у меня красавица, – сказала она, – дочь мультимиллионера. У нее есть все – лицо, фигура, деньги... но, увы, ни капли голубой крови. Моя задача состоит в том, чтобы она ее получила. Я обещала найти графа, но сама рассчитываю заполучить для нее герцога.

Она рассказала нам последние светские новости, а потом пожаловалась, что устала от бесконечных балов и раутов, и от своей профессии тоже.

Она вдруг пронзительно посмотрела на нас.

– Кажется, дела у вас идут не очень-то хорошо, а?

Мы с бабушкой переглянулись.

– Да, не очень, – призналась я.

– Неудивительно, – сказала она.

– Но наши вещи... они ничуть не хуже, чем то, что мы делали раньше...

– Вещи продаются не только благодаря хорошему качеству, дорогая. Их должен окружать некий ореол. Вот чего вам не хватает. Так вы никогда не преуспеете, вот вам мое слово.

Наверное, испуг отразился на наших лицах, потому что она сказала:

– Ну-ну, успокойтесь. Это еще не конец света. Просто вы должны направить дело в нужное русло.

– Мы чувствуем себя совершенно беспомощными в торговле.

Она осмотрела наше помещение с гримаской неудовольствия.

– Слушайте. Если вы собираетесь войти в серьезный бизнес, вам нужно уяснить себе человеческую логику. Люди редко полагаются на собственное суждение. Им нужно сказать: это хорошо, эта вещь действительно особенная. Нужно уметь преподнести вещь, расписав ее достоинства, и они поверят вам. Ведь когда вы работали у Сэланжеров, ваши платья пользовались успехом, так? Каждая девушка, которой предстояло быть представленной ко двору, обязательно шила себе платье из «Салонного шелка».

– Здесь у нас тоже есть платья из «Салонного», но их никто не покупает. Бабушка придумала такие интересные фасоны, но они до сих пор висят в зале.

Графиня милостиво посмотрела на нас и медленно проговорила:

– Думаю... думаю, что смогу вам помочь. Покажите мне, что у вас есть.

Мы провели ее по залу, и она просмотрела наш товар.

– Хорошо, – сказала она наконец, – завтра я привезу к вам Дебби.

– Дебби?

– Свою протеже. Это очаровательная девушка. Она понравится вам. Из всех моих воспитанниц я люблю ее больше всего. Ей бы чуть-чуть аристократической крови, и она была бы просто совершенством. Но, видно, абсолютного идеала в природе не существует.

– Вы думаете, она купит у нас что-нибудь?

Она улыбнулась нам.

– Думаю, весьма вероятно. Предоставьте это мне. Скоро ваши дела пойдут на лад. Одно-два платья ей точно подойдут. Ну не стоит загадывать, завтра будет видно.

На следующий день, верная своему обещанию, графиня привезла к нам свою протеже.

Дебби действительно оказалась красавицей. У нее были большие зеленоватые глаза, опушенные тяжелыми темными ресницами, и темно-каштановые вьющиеся волосы; но самым привлекательным в ней было выражение лица – открытое, чистое и доверчивое.

Они прибыли в блестящем экипаже с необыкновенно важным кучером и маленьким пажом, который тут же спрыгнул на землю и открыл дверцы.

Графиня, когда хотела, умела держаться поистине царственно, и это был именно тот случай.

– Мисс Дебора Меллор, – представила она, – Дебора, мадам Ленор и мадам Клермонт.

Дебора кивнула нам очаровательной головкой.

– Я уговорила мадам Ленор сшить тебе бальное платье, если она сумеет выкроить для тебя время.

– Очень любезно с вашей стороны, – сказала Дебора.

– Давай сначала взглянем, что есть из готового платья, может быть, присмотрим что-нибудь сразу.

– С удовольствием.

– Я тебе уже говорила, что мы с мадам Ленор и мадам Клермонт – старые друзья. Только поэтому они согласились уделить тебе особое внимание.

Мне ужасно хотелось рассмеяться, но графиня была очень серьезна.

– Может быть, вы будете так любезны и покажете нам что-нибудь из своих образцов, – как ни в чем ни бывало продолжала она.

– Конечно, с удовольствием, – сказала я, – идемте, мисс Меллор.

– О, взгляни-ка! – воскликнула графиня. – Я в жизни не видела такой отделки рюшем! Что скажешь, Дебора?

– Да, графиня, я тоже не видела.

– Это будет потрясающе эффектно смотреться. Мы должны его примерить... и вон то розовое тоже.

Какое необыкновенное утро! Я никогда не забуду его. В этот день к нам наконец повернулась удача, и мы обязаны этим только графине. Дебора Меллор купила два платья и сделала заказ на костюм для королевского бала.

Конечно, выполнить этот заказ было для бабушки элементарной задачей – она перешила горы таких платьев.

В тот же день графиня снова заехала к нам. Она захвата с собой бутылку шампанского.

– Несите бокалы, – скомандовала она. – Мы будем праздновать. Это только начало. Ах вы, святая простота! Я собираюсь сделать из вас коварных деловых женщин. Дебби очень довольна. Она так благодарна мне, что я познакомила ее с вами. Она говорит, что ваши вещи восхитительны. А то, что у вас такое маленькое помещение, я объяснила ей, сказав, что, де, салон у вас исключительный и шьете вы далеко не для всех, а только для избранного круга... короче, для самой верхушки. А на других вы даже не смотрите. Скоро она поймет, что это действительно так. Так что, мои дорогие, готовьтесь. Вам понадобится помощь. Придется взять еще пару портних, я думаю, в Лондоне их тысячи пропадает без работы. Дебби будет теперь о вас рассказывать, и я тоже. И я буду привозить к вам людей в виде особого одолжения.

– Даже не верится, что это может быть так просто, – сказала бабушка.

– Все может быть просто, если знать, как за это взяться. Посмотрите вокруг. Какие-то вещи считаются хорошими только потому, что принято так считать. Поймите, вам нужно иметь какую-то базу. Деньги – это еще не все. Если вы выложите перед человеком две совершенно одинаковые вещи и спросите его мнение, то вы увидите, что он одобрит ту, которая несет на себе ореол некоего имени, а на вторую даже не обратит внимания. И так во всем. Людям нужно говорить, что вот это хорошо, и если это действительно хорошо, то они согласятся с вами. Но если вы ничего не скажете, то они и не обратят внимания. У Ленор прекрасные модели... поэтому нам есть, с чего начать. Мы сделаем из Ленор самую модную портниху в Лондоне.

Мы дружно рассмеялись, и наше настроение начало подниматься, чему немало способствовали деньги, вырученные от продажи платьев Деборе. Правда, тогда мы еще не очень верили обещаниям графини.

Но как же она оказалась права!

Бальное платье Деборы имело колоссальный успех: ей сделал предложение герцог. «Это платье оказалось счастливым для меня», – сказала Дебора.

– Она выглядела в нем прелестно, – рассказывала нам потом графиня, – все спрашивали, у какой портнихи она его сшила. Я сказала, что это секрет, потому что мы не хотим ее ни с кем делить... Но потом, будто случайно, все-таки проговорилась. И все начали упрашивать меня представить их вам.

– Просто невероятно, – удивлялась я, – раньше мы готовы были упрашивать каждого, чтобы у нас что-нибудь купили, а теперь все готовы упрашивать нас, чтобы мы что-нибудь продали.

– Так уж устроен мир, – сказала графиня.

С этого дня наши дела пошли в гору. Мы смогли взять на работу несколько портних и снять помещение в соседнем доме. Оно было больше, и мы устроились там с большим комфортом. Платья «от Ленор» стали исключительно модными.

Дебора заказала нам подвенечное платье. Она была в нем очаровательна, и мы искренне желали ей счастья с ее герцогом. Эта девочка стала нашей спасительницей. Вернее, спасительницей была графиня, и на протяжении всего последующего года она продолжала поставлять нам все новых клиентов.

Однажды она заехала к нам и сказала:

– Меллор сделал мне хороший подарок в благодарность за то, что я так удачно пристроила его дочь. Но мне никогда не нравился этот способ зарабатывания себе на жизнь. Я бы с большим удовольствием занялась торговлей... в таком магазине, как ваш.

– Вы хотите войти к нам в дело? – вскричала я.

– Ну... а как бы вы к этому отнеслись?

– Мы никогда не сможем выразить вам свою благодарность, правда, бабушка? – Бабушка согласно кивнула.

– Я могла бы в качестве своей доли, внести подарок Меллора. Тогда я стала бы вашим партнером. А у тебя, Ленор, появилось бы время для Кэти.

Так графиня присоединилась к нам. Вскоре после этого умерла леди Сэланжер. Она отошла тихо, во сне. Я была искренне опечалена, так как, несмотря на все ее капризы, все-таки любила ее. Мы с бабушкой поехали в Шелковый дом на похороны.

Теперь ничто не удерживало Касси от переезда в Лондон, и назад мы вернулись вместе. Она с легкостью освоилась у нас, и мы с бабушкой были счастливы иметь подле себя такого верного друга.

Через пять лет после того, как мы с бабушкой отправились завоевывать Лондон, наше предприятие прочно стояло на ногах. Я по-прежнему часто вспоминала Филиппа и наши счастливые дни, проведенные вместе. Кэти была на него очень похожа и служила мне постоянным напоминанием о погибшем муже. Но я уже оживала. У меня была дочь, бабушка и хорошие друзья; и я сделала для себя открытие, что из меня получилась весьма деловая женщина. У меня было чувство стиля, я могла правильно подобрать ткань и, кроме того, научилась умело лавировать в мире бизнеса.

Графиня вывела нас на верную дорогу, и Ленор стала одной из самых модных лондонских портних.

Наша популярность все возрастала. Частым гостем у нас стала Джулия. Она сильно изменилась. Ее тенденция к прибавке в весе сохранилась, и теперь она была, что называется, «крепко сбитой». У нее был очень яркий цвет лица, и бабушка высказывала предположение, что она переняла у мужа привычку много пить. Джулия не переставала удивляться нашему успеху.

– Я просто не могла в это поверить, – говорила она, – все вокруг говорили о какой-то Ленор... о ее замечательных моделях... каких-то изумительных шляпках... (мы начали делать шляпки по предложению графини – немного, только в комплекте с костюмами)... и все это говорилось про вас!

Она тратила у нас много денег: ее муж был богат, и она могла себе это позволить. Я часто вспоминала, какой она была раньше – неуверенная девочка, переживающая из-за своих неудач в первый сезон.

Графиня считала, что Джулия сделала хорошую партию. «В конце концов, у Джона Грантли есть деньги, и он ни в чем ее не ограничивает», – говорила она.

А потом муж Джулии умер, и она стала богатой вдовой. Она и не скрывала, что восприняла свое вдовство с облегчением.

– Замужество Джулии было очень удачным, – заметила по этому поводу графиня.

В своем элегантном доме рядом с площадью Пиккадилли Джулия начала устраивать званые вечера. Среди ее гостей были преимущественно политики, слегка «разбавленные», как она их называла, «представителями богемы» – художниками, музыкантами, писателями и прочими представителями искусства. Иногда она приглашала и меня. Вечера ее подразделялись на музыкальные, карточные и просто ужины. На музыкальных вечерах у нее играли виолончелисты и пианисты (каждый раз кто-нибудь из знаменитостей), и вскоре Джулия стала хозяйкой самого известного и занимательного салона.

Касси очень нравилось жить в Лондоне. Она много работала, и бабушка считала ее ценным приобретением. Был недолгий период, когда Джулия загорелась найти ей мужа, но Касси так испугалась, а шансы на успех были так малы, что Джулия, которая быстро охладевала к своим затеям, если им не сопутствовал немедленный успех, вскоре оставила свои попытки.

Я не играла в карты и не особенно жаловала гостей Джулии – среди них было довольно много заядлых картежников и горьких пьяниц; но музыкальные вечера мне очень нравились. Джулия вскоре поняла это и только на них меня и приглашала.

Кэти исполнилось семь лет. У нее был блестящий характер и очаровательная внешность – не то, чтобы ее можно была назвать красивой в строгом смысле слова, но внутреннее обаяние делало ее черты необыкновенно привлекательными. Она любила весь мир и считала, что весь мир любит ее. Я очень гордилась дочерью. Каждый вечер я читала ей перед сном и пела церковный гимн – она почему-то очень любила гимны, а потом ложилась с ней рядом, и она вкладывала свою ручонку мне в руку. В эти минуты я чувствовала себя по-настоящему счастливой. Если бы так могло быть всегда, я была бы довольна своей жизнью.

Джулия прислала мне приглашение на музыкальный вечер. Я раздумывала – идти или не идти. Подошла бабушка и сказала:

– Ты же любишь эти вечера. На твоем месте я бы пошла. Касси тоже с удовольствием пойдет.

И мы с Касси отправились к Джулии.

Я никогда не забуду этот вечер – элегантный зал с пальмами в углу, огромный рояль на возвышении и Джулию – любезную хозяйку в лиловом бархатном платье с отделкой из небеленого кружева. Это платье сшила ей бабушка.

Джулия скомандовала какому-то джентльмену средних лет заняться Касси, и он неохотно подчинился, определенно предпочитая обойтись без своей подопечной. Пианист заиграл Шопена, и раздались вежливые аплодисменты. Я прослушала весь концерт до конца, не вставая с места. После того, как затихли заключительные аккорды, я увидела, что ко мне направляется человек. Он был высок, очень красив и чем-то смутно знаком мне.

– А ведь мы уже встречались, – сказал он с лукавой улыбкой.

И тут я узнала его.

– Да, да. Дрэйк Олдрингэм собственной персоной, а вы – Ленор. Я узнал бы вас, где угодно, хоть вы и изменились. Как я рад, что снова встретил вас.

Он взял мою руку и с чувством пожал ее.

– Тогда я уехал, не попрощавшись. Вы помните? Я не мог оставаться там долее ни минуты.

– Я все хорошо помню.

Он засмеялся.

– Как это было давно. – Он посерьезнел. – Я знаю о Филиппе. Джулия рассказала. Мне очень жаль.

– А как поживаете вы? – спросила я.

– Жил за границей. Вернулся около года назад. У моего отца свои интересы на Золотом берегу. Ну, теперь я вернулся насовсем. Недавно на дополнительных выборах был избран членом парламента от Свэддингхэма.

– Поздравляю вас.

– Спасибо. Мне нравится это занятие. Я всегда к этому стремился, но мои родители считали, что я должен сначала попутешествовать... посмотреть мир. Возможно, они и правы. Но как бы там ни было, теперь я здесь.

– Вы живете в Свэдцингхэме?

– У меня дом поблизости... мне повезло, что я живу рядом со своими избирателями. У меня есть дом и в городе... недалеко отсюда. У каждого члена парламента должно быть два дома – один там, где его избрали, а второй – в парламенте. Я слышал, у вас преуспевающий салон модного платья.

– Да, но не только мой – там работают моя бабушка, Касси... вы помните Касси?... И графиня Бэллэдер.

– Ну, я вижу вы стали действительно серьезной деловой женщиной.

– Что ж... можно сказать и так.

– Это редкость в наше время.

– Для женщины это всегда нелегко. Ей приходится работать вдвое больше, чем мужчине, чтобы добиться равного успеха.

– Очень несправедливое положение вещей, но полагаю, что это действительно так. Я часто думал о вас.

– Правда?

– Да. Вы остались в этом доме, где вам угрожала такая опасность. С моей стороны было непростительно. Уехать вот так. Я должен был набраться мужества и остаться.

– Но как вы могли? Вы ведь были гостем Чарльза.

– Он поступил отвратительно. У меня до сих пор вскипает кровь в жилах, когда я думаю об этом.

– Было очень любезно с вашей стороны заступиться за меня.

– Слишком поздно... ведь злодеяние все равно совершилось.

– И все равно спасибо.

– Мне бы хотелось зайти к вам как-нибудь, посмотреть, как вы устроились. Вы позволите?

– Конечно. К нам заходят и мужчины, – правда, обычно они сопровождают дам.

– Тогда я попрошу Джулию привезти меня к вам.

– Отличная мысль.

– Джулия говорит, у вас маленькая дочка.

– Ей уже семь лет. Она очаровательна. – Я почувствовала, что начинаю светиться, как бывало всегда, когда речь заходила о Кэти.

– Глядя на вас, я мог бы об этом догадаться, – с улыбкой сказал он.

К нам подошла Джулия.

– О, Дрэйк... так ты нашел Ленор.

– Да, мы предавались воспоминаниям.

– Ну, это совсем старая история.

– Не такая уж старая.

– Послушай, Дрэйк, все мы были тогда детьми. Иди поговори с Роскоффом. Он, конечно, божественно играет, но разговорить его трудновато. Увидимся позже, Ленор.

Он улыбнулся мне и ушел вместе с Джулией.

Меня взволновала эта встреча.

В этот вечер нам больше не представилось шанса поговорить. Касси захотела домой, и так как мы никогда не задерживались после концерта, я уехала вместе с ней.

По дороге я спросила у нее:

– Ты видела Дрэйка Олдрингэма?

– Дрэйка Олдрингэма? Это не того...

– Да, тот самый, что приезжал к нам когда-то с Чарльзом. Потом был скандал, и он кинул твоего брата в озеро.

– Да, я помню. Он наказал Чарльза за то, что тот запер тебя в мавзолее. Так он был здесь сегодня?

– Да, и он определенно подружился с Джулией.

– Как странно! Но вряд ли между ними есть что-то серьезное. Джулия встречается с таким количеством народу. Они неизбежно должны были когда-нибудь встретиться.

Когда мы приехали домой, я рассказала об этой встрече бабушке. Она всегда любила послушать, как мы провели вечер.

– Я так удивилась, когда увидела его, – сказала я.

– Ты сразу его узнала?

– Конечно. Он из тех людей, кого не забудешь. В нем всегда было что-то особенное. Помнишь, как Чарльз гордился, что он соблаговолил провести каникулы в Шелковом доме?

– Интересно, увидитесь ли вы с ним снова, – произнесла бабушка, внимательно глядя на меня.

– Он сказал, что заедет, – ответила я, – с Джулией.

Он и правда заехал – и действительно с Джулией. Бабушка с Касси вышли их встречать, я представила ему графиню.

– Ну разве не странно видеть Ленор в таком месте? – сказала Джулия. – Кто бы мог подумать такое лет десять назад?

– С тех пор мы все изменились, – напомнила я ей. – Не хотите ли выпить кофе? В это время мы часто пьем кофе.

– Да, пожалуйста, и мне хотелось бы здесь все осмотреть.

– О, Дрэйк, – воскликнула Джулия, – ты же не интересуешься модой.

– Зато я интересуюсь Ленор, – парировал он.

– Это просто чудо, что им удалось такое сделать, – заметила Джулия.

– Они очень способные, – улыбнулся мне Дрэйк.

Бабушка была очень радушна.

– Графиня Бэллэдер вывела меня в свет, – сказала Джулия.

– Сейчас я оставила это занятие, – объяснила графиня, – мне больше по вкусу этот магазин.

Касси приготовила кофе, и мы расселись в приемной с красными коврами и белой мебелью. Обстановку выбрала графиня – она считала, что эта комната должна производить впечатление роскоши.

Дрэйк часто задерживал на мне взгляд. Я догадывалась, что он сравнивает меня с той маленькой испуганной девочкой, которую когда-то заперли в склепе.

– Ну и как у вас идут дела? – спросила Джулия.

– Прекрасно, – ответила графиня.

– Да, ваши платья действительно в моде, – сказала Джулия, – я только вчера разговаривала с леди Бронсон, она по чьему-то совету купила себе бальное платье в другом месте... не у Ленор, и, Боже, как теперь расскаивается в своей ошибке.

– Надеюсь, у нее достаточно здравого смысла, чтобы не повторить ее, – улыбнулась графиня.

– Мне хочется заказать себе новое утреннее платье, – сказала Джулия. – Нужно будет потом посмотреть, что у вас есть, раз уж мы заехали.

Беседа текла легко и непринужденно. Дрэйк рассказывал о своем загородном доме:

– Это совсем небольшое поместье, которое принадлежит нашей семье уже несколько поколений. До меня там жила моя тетя, недавно она умерла, и я переехал туда. Его расположение просто идеально, учитывая, что там живут мои избиратели.

– Да, в этом вам повезло, – согласилась я.

– А мой городской дом еще меньше. Поэтому я, по возможности, живу загородом.

– Как это, наверное, интересно – находиться в центре всех событий, – сказала я. – Мы только читаем о них в газетах, а вы являетесь их непосредственным участником.

– Это меня всегда и привлекало в политике. Честно говоря, я не ожидал, что пройду на выборах с первого раза. Отчасти мне повезло. Я оказался в нужное время в нужном месте.

– Это общее правило жизненного успеха, – включилась в разговор бабушка, – оказаться в нужном месте в нужное время.

– И как редко это удается, – добавила я.

– Но когда удается, следует быть благодарным судьбе. Нужно хватать удачу и держаться за нее обеими руками.

– Когда вы хотели бы посмотреть платья? – спросила у Джулии графиня.

– Может быть, прямо сейчас? – предложила Джулия.

– Пойдемте, я провожу вас.

Джулия с графиней ушли, и я почувствовала себя свободнее. У меня вызывало легкую досаду ее поведение по отношению к Дрэйку. И мне все время казалось, что она наблюдает за нами обоими, когда мы обращаемся друг к другу.

– Вы – либерал, – сказала я, когда они ушли, – а это значит, что ваша партия сейчас не у власти.

– Мы исправим это на следующих выборах.

– Ив кабинет снова придет мистер Гладстон. Кажется, уже в третий раз?

– В четвертый.

– Он уже немолод, вы так не считаете?

– Это величайший политик нашего столетия.

– О, слова истинного последователя! Но я думаю, что кое-кто на верхних ступенях власти не согласится с вами.

– Вы намекаете на Ее Величество королеву.

– Разве я не права?

– Она – человек стойких пристрастий и предубеждений. К сожалению, последнее относится к мистеру Гладстону.

– А это не повлияет на его назначение премьер-министром?

– Конечно, повлияет. Никак не могу понять, почему она так настроена против него.

– Полагаю, все мы питаем к одним людям необъяснимую привязанность, а к другим – стойкую антипатию.

– Вы тоже?

– К большинству людей я отношусь с симпатией, но есть отдельные личности, которых я никогда не полюблю.

В эту минуту я думала о Чарльзе. Даже до инцидента с мавзолеем я испытывала к нему неприязнь.

– Мистер Гладстон – не столь блестящий придворный в том смысле, в каком им был лорд Мельбурн. Юная королева была ему предана.

– А позже – Дизраэли, – прибавила я.

– Никогда этого не понимал. Но он ловко манипулировал словами.

– А Гладстон – нет?

– Он был хорош как оратор... но не как льстец. Гладстон – великий человек, и ради торжества своих идеалов он готов рискнуть даже своей политической карьерой. Такие люди – большая редкость.

Его глаза горели энтузиазмом. Мне нравилась его пылкость. Я находила, что прекрасно провела это утро.

Бабушка извинилась и ушла по делам, прихватив с собой Касси; мы с Дрэйком остались одни.

Мы говорили легко и естественно. Я рассказала Дрэйку про магазин и про то, как, оставшись вдовой с ребенком на руках, я не захотела жить в Шелковом доме. Я жаждала независимости, и в конце концов пришло время, когда отъезд стал просто необходим.

– Так я бухнула весь свой капитал в это предприятие, – закончила я.

Он внимательно меня слушал. Я была благодарна ему за то, что он ничего не спросил о Филиппе. Потом я рассказала ему, как трудно мы начинали и как графиня спасла нас от краха.

– Салон очень много значит для вас, да, Ленор? – спросил он.

– Этим я зарабатываю себе на жизнь.

– Но ведь дело не только в этом, правда? Магазин знаменует для вас свободу и что-то еще, что вы хотите доказать всему миру.

– Что же это?

– То, что женщина по своим деловым качествам ни в чем не уступает мужчине.

– Я не задумывалась об этом, но думаю, вы не ошиблись.

– Уверен в этом. Вы ненавидите всякую несправедливость и во всем хотите докопаться до истины. Вы хотите, чтобы в любом деле преобладала логика.

– Полагаю, что так.

– Я разделяю этот взгляд на вещи. Поэтому и пошел в парламент. Я хочу справедливости... для всех. Я не принимаю на веру расхожие мнения, а предпочитаю основываться на собственных суждениях. Такой же тактики придерживается и Гладстон. Он стал очень непопулярен, когда выдвинул законопроект о самоуправлении в Ирландии. Это и позволило консерваторам во главе с Солсбери победить на последних выборах.

– Я нахожу все это очень интересным, – сказала я.

– Хорошо бы нам встречаться иногда... чтобы вот так посидеть, поговорить. Я часто бываю в Лондоне. Что вы на это скажете?

– Скажу, что мне нравится эта мысль.

– Значит, решено.

Вошла Джулия и вклинилась в наш разговор:

– Оно поистине божественно. Бледно-лиловое с лентами более глубокого оттенка – не гелиотроп, а скорее, лаванда, правда, графиня?

– И сидит на вас великолепно, – сказала графиня. – Мы пришлем вам его.

– У тебя такой серьезный вид, – сказала Джулия, бросив быстрый внимательный взгляд на нас обоих. Видимо, ее удивило, что мы одни, и я сочла необходимым объясниться.

– У бабушки срочная работа, и она попросила Касси помочь ей.

– У нас туг была очень интересная беседа, – сказал Дрэйк, – о политике.

Джулия состроила гримаску.

– Об этом ты мог и не говорить. Я и сама бы догадалась. Твоя излюбленная тема, Дрэйк. Ни о чем другом ты говорить не способен.

– Наверное, ты права. – Он посмотрел на меня. – Надеюсь, я не наскучил вам?

– Отнюдь.

– Ленор всегда очень вежлива, – сказала Джулия.

– Причем тут вежливость, я просто сказала то, что думаю, – запротестовала я.

– Дрэйк так предан лидеру своей партии, верно, Дрэйк? – сказала Джулия.

– У меня есть на то веские основания.

– Какая жалость, что не все разделяют твою преданность, – рассмеялась Джулия.

– Но многие, – защищался Дрэйк.

– И многих удивляют его ночные похождения, – продолжала веселиться Джулия.

Дрэйк повернулся ко мне.

– Джулия говорит о кампании мистера Гладстона по спасению падших женщин.

– Да, – усмехнулась Джулия, – он бродит по ночным улицам, выискивая дам легкого поведения.

– Чтобы спасти их, – быстро проговорил Дрэйк. – Он очень хороший человек. Конечно, он уже немолод, но он в течение сорока лет ходил по маршруту от Пиккадилли до Сохо, по набережной Темзы, где обычно встречаются такие женщины. Он приглашал их к себе домой, кормил ужином и укладывал спать, а наутро они с миссис Гладстон беседовали с ними и пытались убедить их прекратить вести такой образ жизни.

– Очень опасная разновидность филантропии, – заметила Джулия, – могут найтись люди, которые заподозрят, что он преследовал при этом совсем иные цели.

– Это еще больше делает ему честь. – Дрэйк повернулся ко мне. – Вы согласны, Ленор?

– Да, люди всегда готовы подозревать в других дурное и из имеющихся у них фактов всегда выстраивают самую неприглядную версию.

Мне вспомнилось, какие взгляды бросали на меня после загадочной гибели Филиппа. Когда совершает самоубийство человек, который совсем недавно женился, в этом обязательно как-то замешана его жена.

– Ленор явно на твоей стороне, – сказала Джулия.

– Я сказала, что думаю.

– Что ж, Дрэйк, а я думаю, что нам пора. Ведь ты в это время занимаешься делами, верно?

– Я провел чудесное утро, – он задержал мою руку. – Аи revoir.

– А где остальные? – спросила Джулия. – Нужно же с ними попрощаться.

Я позвала их, и мы проводили Джулию с Дрэйком до дверей, где их ожидал экипаж.

Глядя вслед удаляющемуся экипажу, я вдруг подумала, что Джулия обращалась с Дрэйком так, словно имеет на него какие-то права. И они, кажется, очень хорошо знали друг друга.

Я вспомнила, как он ей нравился когда-то и как она злилась на меня из-за того, что он уехал. «Наверное, она в него влюблена, – подумала я. – Она кажется мягче, добрее. И тогда, давно, она тоже была к нему неравнодушна».

– Какой очаровательный мужчина! – заметила графиня.

– Он был очень привлекателен еще юношей, – сказала Касси.

– Мне он нравится, что-то есть в нем хорошее. – Бабушка посмотрела на меня с любящей улыбкой. – Надеюсь, он еще придет.

По пятницам мы обычно устраивали совещания, на которых обсуждали текущие дела и новые идеи, если таковые имелись. С некоторых пор графиня регулярно ездила в Париж. «Париж – центр мировой моды, – говорила она, – и мы должны следить за тем, что у них там происходит в этом направлении».

Раза два вместе с графиней во Францию ездила бабушка. Графиня была знатоком по части фасонов, в которые вносила свои поправки – или улучшения, как она их называла, а бабушка прикидывала, насколько реально осуществить эти улучшения на практике.

Я не могла ездить вместе с ними из-за Кэти. Мне не хотелось оставлять ее одну. Из этих поездок бабушка каждый раз возвращалась помолодевшей. Думаю, помимо радости от свидания с родиной, она получала огромное удовольствие от всего, что было связано с одеждой и модой.

На этот раз по возвращении графиня потрясла нас заявлением.

– Мы откроем филиал в Париже, – сказала она.

Мы молча уставились на нее. Открыться в Париже! Нам и в Лондоне было неплохо – с каждым годом мы расширялись и постепенно стали хорошо известны в придворных кругах.

– Во-первых, – продолжила графиня, – большинство фирм имеют там свои магазины. А во-вторых, я сама берусь все это устроить и до самого открытия магазина буду проводить там почти все время. Я знаю, как все это сделать. Поймите, нашим вещам нужно придать французский блеск. «А это, мадам, только что доставили из нашего парижского салона... « – и так далее в том же духе.

– И сколько нам все это будет стоить?

– Недешево.

– И где же мы возьмем для этого деньги? – спросила бабушка.

– Займем.

Я вздрогнула, бабушка побледнела.

– Никогда! – хором воскликнули мы.

– Почему?

– Кто даст нам деньги?

– Да любой банк. Мы заложим этот магазин... процветающее предприятие.

– А как мы будем выплачивать проценты по ссуде?

– Придется много работать.

– Я всегда была против того, чтобы занимать деньги, – сказала бабушка, и я с ней согласилась.

– Вы что же, собираетесь навсегда застрять на достигнутом?

– Сейчас мы очень хорошо устроены, – напомнила я ей.

– Но развитие необходимо как воздух любому предприятию.

– Иногда это кончается крахом.

– Жизнь – вообще рискованная штука.

– Лично я не хочу никакого риска, – решительно заявила бабушка.

Я поддержала ее. Мысль о ссуде приводила меня в ужас.

– А через сколько лет это парижское предприятие начнет приносить доход? – спросила я.

– Года через три... четыре...

– И все это время мы будем платить проценты по ссуде?

– Мы справимся с этим, – завершила графиня.

– А если нет?

– Мы еще даже не начинали, а ты уже предрекаешь поражение.

– Надо трезво смотреть на вещи. Я вижу, что мы можем разориться, а я должна думать о ребенке.

– Не волнуйся, когда придет время, я выведу ее в свет бесплатно.

– Но до тех пор я должна кормить и одевать ее, и дать ей образование – сейчас это для меня дело первостепенной важности.

– В тебе нет ни капли авантюризма, – сказала графиня.

– Скорее, я предусмотрительна, – ответила я.

– Значит, вы обе против?

Мы кивнули.

– Хорошо, придется на время отложить этот вопрос.

– Да уж, придется, – сказала я.

– А пока, – продолжила графиня, – я буду ездить в Париж и потихоньку присматривать помещение.

– Каким бы оно ни было, мы не можем себе этого позволить.

– Как знать, – не унималась графиня.

Мы перешли к другим вопросам.

Позже, оставшись вдвоем, мы с бабушкой снова вернулись к этой теме.

– Конечно, она права, – сказала бабушка. – Все известные фирмы имеют дочерние предприятия в Париже. Это действительно центр моды, и иметь там магазин – вопрос престижа. И в самом деле, было бы замечательно, если бы мы могли продавать там свои вещи. Это был бы триумф... и для нашего дела тоже было бы неплохо. Насколько лучше пошли бы у нас дела...

– Бабушка, тебя тоже захватила эта идея? – сказала я.

– Просто я хорошо осознаю все положительные стороны этого дела, но тем не менее я против того, чтобы занимать деньги. Я всегда придерживалась этого правила. Уж лучше оставаться как есть, чем нервничать из-за этих ссудных процентов. Помнишь, как мы начинали и думали, что уже не выбьемся?

– Никогда этого не забуду.

– А сейчас у нас все хорошо. Удобно. И пусть все остается, как есть.

Но несмотря на это, мы обе продолжали думать о предложении графини, и периодически этот разговор повторялся. Мысль об открытии салона в Париже крепко засела в наших головах. Графиня помалкивала, строя планы пока про себя. Я начинала склоняться к мысли, что со временем мы с бабушкой наконец поддержим ее точку зрения.

Неделю спустя бабушка и графиня отправились в очередную поездку в Париж.