Барри Лонгиер – Мир-Цирк (Цирк-3)

ЗВЕЗДНЫЕ САЛЬТО-МОРТАЛЕ БАРРИ ЛОНГИЕРА

Поскольку первые увлечения научной фантастикой приходятся у большинства читателей на детские годы и в этом же нежном возрасте «важнейшим из искусств» для ребенка становится цирк, то легко предположить, что научно-фантастическое произведение о цирке будет изначально обречено на успех! В среде фэнов хорошо помнят те незабываемые восторги детства, когда внезапно гас свет под куполом, оркестр переходил на холодящую душу барабанную дробь и прожектор выхватывал на манеже очередного смельчака – жонглера, акробата или канатоходца, готового совершить смертельный трюк...

Да и по сути они похожи – эти два способа честно морочить голову благодарным и готовым к тому зрителям.

И писатели-фантасты, и циркачи обрушивают на их голову каскад головокружительных трюков и фокусов, создают красочный мир-феерию, полный действия и захватывающих воображение картин, – и хоть на время, но отвлекают зрителей от унылой прозы бытия. Фокусники на манеже и те, что склонились над клавиатурой пишущих машинок и компьютеров, творят прямо на наших глазах чудеса, не скрывая, а наоборот – всячески подчеркивая, что это лишь ловкость рук «и никакого мошенства».

А клоуны-рыжие из обоих профессиональных «цехов» дают возможность зрителю вволю потешиться над нелепыми фортелями коверных и почувствовать себя более умными и значительными. И лишь позже сообразить, что это еще вопрос: кто над кем смеялся!

Литературная карьера американского писателя-фантаста Барри Лонгиера многими деталями напоминает ударный цирковой аттракцион. Вначале – фанфары и несколько особо удачных трюков, досадный (или только талантливо сымитированный?) срыв в середине, от которого на секунду замирает зрительный зал, и новая попытка – на сей раз удачная, сорвавшая дополнительные аплодисменты.

Впрочем, трудно было ожидать иного от автора одного из самых популярных циклов о космическом цирке...

Барри Брукс Лонгиер родился 12 мая 1942 года в городе Харрисбурге (штат Пенсильвания). После окончания средней школы он поступил было в Университет Уэйна в Детройте, но, проучившись два года, бросил его и вынужден был заняться поисками работы. Так или иначе, но она оказалась связана с книгоизданием: вместе с женой Лонгиер владел небольшими издательствами в Филадельфии и Фармингтоне, что в штате Мэн (там он живет по сей день), а затем такой же небольшой типографией. Крупных успехов на издательской ниве он, судя по всему, не добился – чего не скажешь о литературном творчестве Лонгиера.

Его выход на арену и первые трюки сразу же расположили к новичку сердца зрителей.

Дебютировал Лонгиер рассказом «Репетиции», опубликованным в 1978 году в одном из ведущих американских научно-фантастических журналов – том, что «имени Азимова» (Isaac Asimov's Science Fiction Magazine). В рассказе речь шла о межзвездной цирковой труппе, не по своей воле застрявшей не планете Момус и вынужденной приспосабливаться, обустраиваться в чуждом, негостеприимном мире. Впрочем, циркачам ли привыкать к невзгодам и спартанскому быту кочевой жизни!

А уже в следующем году дебютант вызвал шквал восторгов новым произведением – повестью «Враг мой». Тут уж на арену полетели цветы, то бишь литературные премии. Обе главные в жанре научной фантастики – «Хьюго» и «Небьюла», плюс премия, присуждаемая ежегодным голосованием среди читателей журнала Locus, и та, что названа именем легендарного Джона Кэмпбелла и вручается «самому многообещающему молодому автору» года в указанном жанре.

Что-то не припомню, кому еще из дебютантов доставался столь же впечатляющий урожай наград. И во всяком случае можно точно утверждать, что никто – ни до, ни после – не завоевывал все указанные премии в один год.

Так взошла звезда Лонгиера – быстро, мощно, стремительно. По крайней мере в начале 1980-х годов его рассматривали как едва ли не главную сенсацию наступавшего десятилетия.

Дебютная повесть, что и говорить, была славная. Добрая, мудрая, человечная, она вызывала не только удовлетворение от лихо закрученного сюжета (как в 90% произведений научной фантастики) и не одни только интересные новые мысли (как в оставшихся 10%), но и эмоции – а с последними в данной литературе дело все еще обстоит не шибко. Справедливости ради стоит отметить, что скептики уже тогда заявляли: молодого автора несколько перехвалили и лавину высших премий следует считать всего лишь авансом, а не адекватной оценкой конкретного произведения.

Сказать, что повесть Лонгиера о Контакте – значит ничего не сказать. О чем же она? О том, как нащупываются ниточки взаимопонимания с существами иной космической расы, ведущей войну с землянами? О ксенофобии, уступающей место дружбе, сотрудничеству и взаимовыручке? О солдатах двух враждующих армий, оказавшихся в ситуации, не оставляющей им иного шанса на выживание, кроме как в мире и согласии? Это уже теплее.

Напомню вкратце, о чем там идет речь. Земной астронавт совершает вынужденную посадку на весьма неуютной планете и встречает там попавшего в аналогичную переделку воина противника. Поначалу их отношения сковывает взаимная враждебность и подозрительность, но в конце концов оба «робинзона» не только становятся друзьями, но землянин еще и усыновляет детеныша, родившегося у инопланетного родителя.

Или родительницы? Дело в том, что появление младенца оказалось сюрпризом и для звездного «солдатика», и, не сомневаюсь, для большинства читателей. Ибо кто мог подозревать в инопланетном монстре представительницу «их» прекрасного пола, к тому же готовившуюся стать матерью! Хотя говорить уверенно о ее прелестях могли, вероятно, лишь соплеменники, да и с разделением половых функций у инопланетян все, оказывается, не так просто...

То, что Лонгиер – мастер таких рискованных сальто-мортале, зрители не раз убеждались на всем протяжении его увлекательного номера на арене.

Между прочим, и путь данного произведения к отечественному читателю – тоже своего рода цирк. Потому что первыми оказались вовсе не читатели, а кинозрители! По печальной традиции, именно вторые раньше других познакомились с пиратской видеокопией одноименного фильма, снятого режиссером Вольфгангом Петерсеном (снятого, надо признать, мастерски). И только спустя несколько лет появился перевод повести, представивший нового, неизвестного доселе американского автора.

Но к тому времени другой американский писатель-фантаст, Дэвид Джерролд, успел написать новеллизацию сценария – роман «Враг мой» (1985), а его соавтор[Книга вышла с двумя именами на обложке – Джерролда и Лонгиера. — Здесь и далее примеч. автора. ] – завоевать сердца американских фэнов другими произведениями. Тем самым циклом о приключениях звездной цирковой труппы на планете Момус, с которого, если помнит читатель, начиналась литературная карьера Лонгиера. В этот цикл входят (в порядке внутренней хронологии): сборник «Город Барабу» (1980), роман «Песнь слона» (1982) и еще один сборник «Мир цирка» (1981), объединивший ранние рассказы писателя.

«Раннее творчество Лонгиера, – пишет критик Даррелл Швейцер, – начиная с первого его опубликованного рассказа, связано с циклом о Цирковом мире, образовавшемся на планете Момус в результате крушения земного звездолета со странствующей по космическим мирам труппой. Циркачам пришлось стать первыми колонистами планеты, и в результате образовалась парадоксальная смесь из цирковых традиций, фольклора и сурового быта первопоселенцев на негостеприимной планете! А потом планету заново открывает экспедиция из Девятого Квадранта ФОП (Федерации Обитаемых Планет) – и успевает сделать это, прежде чем данная область космоса будет завоевана злодеями из Десятого Квадранта. Послу из Девятого Квадранта необходимо убедить обитателей Момуса, что опасность нападения более чем реальна. Но, поскольку в мире цирка все имеет какую-то цену, «бесплатное» предупреждение было расценено аборигенами как не имеющее никакой цены – и, соответственно, проигнорировано. Только когда сообразительный посол догадался выйти на большую дорогу в роли ходячего пророка-рассказчика и люди стали платить ему за его рассказы, циркачи решили, что нужно отнестись к его словам серьезно...

Произведения цикла напоминают серию Кита Ломера о Ретифе, однако если Ломеру удается избежать больших порций насилия, делающего самый веселый цикл совсем не смешным, Лонгиер порой сам загоняет себя в угол. На его «цирковую» планету высаживаются агрессивные пришельцы, и тогда искренне веселившие публику клоуны и канатоходцы вмиг забывают о своем ремесле актеров и становятся бойцами Сопротивления...»

Итак, в роли очередных космических «робинзонов» на сей раз предстают члены цирковой труппы – неунывающие, живущие одной семьей и ни в каких обстоятельствах не изменяющие своим цирковым традициям. Результат можно себе представить...

«Ну кто сможет устоять перед цирком!» Эту искреннюю, а отнюдь не дежурно-рекламную реплику известной нашему читателю Джоан Виндж издательство Berkley поместило на традиционную «комплиментарную страницу» первого издания новой книги Барри Лонгиера. Книгой был сборник «Город Барабу» (1980), наводивший американских читателей на вполне понятные ассоциации: в штате Висконсин расположен реальный городок с тем же именем и главная достопримечательность Барабу – крупнейший в мире Музей цирка!

Читатели и не устояли. На протяжении нескольких лет, пока публиковались произведения о Мире-Цирке, имя Лонгиера стабильно обеспечивало аншлаг в том огромном цирке-шапито, шумном, пестром и не скрывающем своей «балаганности», который называется миром американской science fiction. Замечены были и немногочисленные внесерийные рассказы и повести писателя, лучшие из которых составили сборники «Очевидная цель» (1980) и «Это пришло из Скенектеди» (1984).

А затем – на самом гребне успеха, когда, казалось, автору оставалась лишь успевать за лентой издательского конвейера, обещавшего деньги, тиражи, славу! – это имя разом исчезло из анонсов издательств и журналов. Вызвав у поклонников Лонгиера острое уныние и чувство образовавшейся пустоты.

Долгое время причину отсутствия писателя на фантастическом манеже публично не называли, предпочитая глухие отговорки типа «различные обстоятельства, никак не связанные с литературой» (как без затей сказано в известном биобиблиографическом справочнике «Писатели-фантасты XX века»). Но затем в ряде изданий – назову, к примеру, фундаментальную Энциклопедию под редакцией Джона Клюта и Питера Николлса – все было названо своими именами. А после того, как автору этих строк посчастливилось лично пообщаться с Барри Лонгиером на одной из «локальных» конвенций в Чикаго в 1990 году (где мы оба участвовали в одной дискуссии) и он сам рассказал обо всем прямо и откровенно, то дальше скрывать причину его кратковременного «выпадения» уже не имеет смысла.

Все оказалось прозаичнее некуда: на протяжении трех с лишним лет, начиная с 1981 года, Барри Лонгиер лечился от хронического алкоголизма и наркомании. О чем впоследствии написал честный и жестокий роман «Сент-Мэри Блю» – совсем не фантастический, а напротив, посвященный своему горькому и, увы, до предела реальному опыту.

К счастью, курс лечения прошел успешно. И в 1987 году сорвавшийся с трапеции акробат под одобряющие аплодисменты зала вновь взобрался под купол цирка. И начал вытворять такое, чего от него никак не ждали!

Смена амплуа – испытание нешуточное, публика редко прощает такое. Пойти на подобный риск могут позволить себе только сильные личности. Новые романы, выходившие отныне из-под пера Лонгиера, ничем не напоминали его ранние вещи – яркие, человечные, но, если честно, все-таки не обремененные какими-либо оригинальными философскими и социальными идеями. Теперь же писатель обращался к темам предельно серьезным и решал их умно, жестко, не заигрывая с читателем, а постоянно ставя его перед больными и неприятными вопросами.

Так, в романе «Море стекла» (1987) рассказ ведется от лица маленького Тома Уиндома, с рождения носящего на себе печать «деклассированного ребенка», поскольку родители произвели его на свет незаконно. Всеми демографическими процессами в перенаселенном мире, куда пришел Том, управляет Центральный электронный мозг (MAC III). Во всех отношениях бездушная машина решает свою задачу: «минимизировать» количество людей на планете, – не останавливаясь и перед таким радикальным и хорошо испытанным в истории человечества способом, как война. Однако неразумные люди никак не могут понять высшего замысла «электронного управляющего» – направленного на их же благо! – и в своем неприятии и упрямстве доходят до откровенного саботажа. С саботажниками и криминальными типами (к которым относятся и родители Тома) в этой мрачной демографической антиутопии обходятся сурово: преступников публично – и главное, медленно – поджаривают на электрическом стуле, а их «деклассированных» детей отправляют в концлагеря.

В другом романе Лонгиера, «Нагим пришел робот» (1988), писан мир недалекого будущего, в котором прекратились все войны – даже «холодная». Единственным полем брани стала транснациональная экономика, в которой боевые действия от имени своих конфликтующих корпораций-монополий ведут между собой опять-таки роботы и андроиды. Забавно? Да как сказать: воюющие силы в запале битвы не пожалеют и людей, попавшихся им под горячую руку...

Далеки от безудержного оптимизма и два романа по мотивам популярного телесериала «Чужой народ» (Alien Nation) – «Изменение» и «Такой же шлак, как я» (оба вышли в 1994 году). И даже юмористический роман «Возвращение домой» (1989) открывается незабываемой сценой, от которой становится не по себе: на орбите спутника Земли появляется инопланетный корабль с экипажем, состоящим из разумных... динозавров. Отдаленные потомки тех, кто, вопреки данным науки, вовсе не вымерли в доисторическом прошлом (точнее, вымерли, да не все), теперь требуют ни много ни мало – вернуть им «их» планету!..

И наконец, совсем непохоже – по идеям, настроениям, общему колориту – на «Врага моего» произведение, действие которого развертывается в том же пространстве-времени. Роман «Заповедь завтрашнего дня» (1983), названный популярным журналом Science Fiction Chronicle «лучшим произведением писателя, убедительной и логичной историей, полной сюжетных поворотов, повествовательных планов, экзотической инопланетной философии, лихо закрученного действия и хорошо выписанных образов героев, – словом, книгой на любой вкус».

Война в нем – все та же, между землянами и инопланетными чудищами-«дракошками». Только теперь главный персонаж, носящий форму земных космических сил, – женщина-военнопленный. Ей, как и ее предшественнику[«Половой» сдвиг – очевидная дань требованиям времени: сегодня бравый «космический волк» в американской научной фантастике почти наверняка окажется «волчицей»], тоже предстоит понять и принять иную культуру, только на сей раз контакт происходит в еще более деликатной сфере – религии. Что касается последней, то верования «дракошек» выписаны Лонгиером с глубиной и блеском, позволившими критику Дарреллу Швейцеру назвать роман «одной из самых успешных попыток исследовать инопланетные религию и психологию».

Впрочем, читатель сам, надеюсь, оценит последнее утверждение, познакомившись с переводом романа.

Я же закончу этот беглый портрет «фантастического циркача» точной репликой уже неоднократно цитированного Швейцера, в которой явно сквозит надежда на новые увлекательные – и самое главное, неожиданные цирковые номера нашего героя: «В целом Лонгиер проделал необычную эволюцию. Его явно переоценивали в начале карьеры – и до обидного недооценивают сейчас, когда появились его действительно серьезные работы. Он уже продемонстрировал способность создавать действительно серьезные вещи, но одновременно и тенденцию к соскальзыванию в фривольность. Однако у него еще все впереди, и, вспоминая его резкий и неожиданный для всех литературный дебют, можно предположить, что этот писатель еще всех нас удивит».

Что ж, хорошо, если так оно и будет. Пока же поаплодируем актеру на арене – он честно отработал наши ожидания.

Вл. Гаков