"Гефсиманский сад" - читать интересную книгу автора (Поповичев Виктор)СИЛЬВЕСТИНАБилет, купленный на аукционе в Сан-Франциско за десять миллионов долларов, давал Никифору Пастухову право убить последнего на планете тигра. На ночлег расположились в пяти километрах от места предполагаемой охоты. Развели костер, поужинали. Никифор достал из жестяной коробки сигару, откусил кончик, окунул его в кружку с недопитым виски и закурил. «Все же приятно, что именно я, русский бизнесмен, а не какой-то там японец, торговавшийся за лицензионный билет дольше других, убью последнего тигра», – подумал он, глядя на неразговорчивого егеря. – Ты все время молчишь, – обратился он к егерю, корейцу по национальности. – Завтра твою фамилию напишут рядом с моей... Прославишься. Хранитель приамурского участка тайги набил трубку, раскурил ее от уголька и, глядя в пасмурное сентябрьское небо, сказал: – Жаль кошку. – А чего ее жалеть? – усмехнулся Никифор. – Она все равно подохнет. И за это никто не получит ни гроша. А тут – десять миллионов. Вот если бы нашлась тигру самка... Так ведь нету самки-то. Кореец достал из рюкзака рацию и сообщил своему начальнику о месте привала. – На мои деньги будет построена детская клиника. Стоит ли тигр тысяч спасенных малюток? – Отдай деньги так. Зачем убивать? – Найдется другой вместо меня. Тигра убьют. Стране нужна валюта. – Дай валюту, а кошку не тронь, – упрямо твердил егерь. – А если бы лицензию купил японец? Ты и ему бы предложил даром построить в Советском Союзе больницу для детей? – усмехнулся Никифор, раскладывая спальный мешок. – Японец не станет платить много долларов, чтоб убить зверя. Японцы – умные. – А вот тут ты, брат, ошибаешься. Именно японец торговался за лицензию дольше других. И я сумел доказать узкоглазому, что русские – всегда в первых рядах. На карту был поставлен престиж нации. Я все свои пароходы, отели и фабрики продал бы, чтоб только оставить японца с носом. – У тебя враг есть? – спросил кореец, пыхая трубочкой. – У кого их нет, – вздохнул Никифор. – Скажи – убью твоего врага. А ты оставишь кошку в покое. – Террорист... Считаешь человеческую жизнь дешевле тигриной? – Людей много. – За такой грех придется перед Богом ответ держать, – сказал Никифор, притушив сигару. – Тогда придется убить тебя. – Егерь бросил потухшую трубку в рюкзак. – Я не боюсь ответить перед твоим Богом. Никифор Пастухов подумал, что кореец запросто может садануть ночью палкой по башке и, чтоб замести следы, скормит труп тигру. Спишет на неудачную охоту. Послышался хруст, и запахло свежим луком... – Тебя посадят... А тигра все равно убьют. – Пошутил я, – сказал егерь. – Человека трогать нельзя. «Шутник», – усмехнулся Никифор, успокоившись. Забрался в спальный мешок. Завтра он, Никифор Пастухов, выйдет на тропу, по которой ходит к Амуру тигр... Радиопочта пришлет поздравления от друзей. С каким наслаждением он будет вслушиваться в мелодичный голосок Сильвестины Козловой! Ни одна живая душа на всей земле не знает, что шкура последнего на планете тигра в скором времени будет брошена под ноги красавицы Сильвестины... Черт, как противно пахнет луком. – Эй... Господин... Как можно так спать! Никифор открыл глаза. – Какого беса, – проворчал он, вглядываясь в циферблат наручных часов. – Ночь на дворе... Кто ты такой? – Вам надо уходить отсюда, – сказал незнакомец. – И чем скорее, тем лучше. Началась охота. – Да кто ты такой, черт бы тебя разодрал?.. Отодвинь фанерку, чтобы я смог рассмотреть твое лицо... Это мой мост. В свое время я построил его так, чтоб под ним была вот эта ниша-комнатка с отодвигающейся фанеркой вместо двери. Ты меня с кем-то спутал. Незнакомец кашлянул и сказал: – Обижаете. Кто в нашем городе не знает человека, убившего последнего тигра? – Он хмыкнул. – Кроме того, Никифор Пастухов, бывший миллионер, – Последний Бездомный на планете. Когда он умрет, ему будут поставлены памятники из чистого золота на всех планетах Кольца. Незнакомец, судя по скрипнувшему стулу, сел. Никифор окончательно пришел в себя после сна. Нашарил под подушкой жестяную банку с куревом, ощупью выбрал окурок посолиднее. Чиркнул зажигалкой и сладко затянулся. Затем запалил огарок свечи, найденный вчера на помойке. – Больше двух месяцев не трогали, – проворчал он. – Ты пришел уговаривать?.. Напрасно потратишь время: мои адвокаты блестяще доказали суду, что все мое имущество принадлежит городскому совету. – Вопрос более серьезный, – перебил незнакомец, заслоняя лицо ладонью. Вы – Последний Бездомный. Но... – Чего ты замолчал?.. Правда, мне не хочется слушать твою пустую болтовню. Хотя, надо признаться, мне понравились слова о памятниках из золота. Очень приятно осознавать, что жизнь прожита не напрасно. Верно?.. А теперь ступай. Мне надо хорошенько выспаться. Завтра придется весь день драить сортиры на космодроме. Приближается зима, и мне необходимо запастись деньгами, ведь я категорически отказался получать пособие. – Я послан к вам правительством, – сказал незнакомец. – Тогда изволь, выкладывай свое дело и убирайся, – рассердился Никифор. – Вламывается, понимаешь, среди ночи и болтает о поручении правительства. Если бы ты год назад разбудил меня среди ночи, я приказал бы лакею накостылять тебе и спустить с лестницы. – Вас хотят убить, – сказал незнакомец. – Вот мои документы. – Он протянул Никифору голубую книжицу с золотым окоемом. – Что?! Черт! Что ты сказал? Убить?! Да кому нужен девяностолетний старик! – Никифор расхохотался. – Ты в своем уме, приятель? Да убери документ. Верю, верю... Но интересно: что еще могли выдумать твои начальники, чтоб вернуть меня на мою виллу, из-за которой разгорелся жаркий спор на суде? Разве им не известно, что последний убийца умер лет тридцать назад? И ему уже давно поставлены памятники из черного мрамора на всех планетах Кольца. Да какой дурак после этого решится на убийство! Поздно. Раньше надо было думать. – Иронизируете, – вздохнул представитель правительства. – Нам стало известно, что кто-то решился не на обычное убийство, а на убийство Последнего Бездомного планеты. – И что он будет с этого иметь? – насторожился Никифор. – Его фамилию и барельеф высекут на одном из медальонов вашего жития на памятнике Последнему Бездомному – на вашем памятнике. Вам надо укрыться в безопасном месте. – Бред... Бред какой-то, – прошептал Никифор, нашаривая под подушкой шляпу. – Во всей этой истории нет логики. – Машина ждет вас в двадцати шагах от моста. Торопитесь. Ночной гость вышел. В салоне «Кентавра» пахло чем-то неприятным. Водитель, отгороженный от салона пластиковой перегородкой, что-то напевал на незнакомом языке. – Куда мы сейчас? – спросил Никифор у продолжавшего прятать лицо незнакомца, усевшегося напротив. – Не пройдет и пяти часов, как вы будете в безопасном месте, недосягаемом даже для самого изощренного убийцы. – Пять часов?.. – Никифор сладко зевнул. Достал было жестянку, но, передумав курить, сунул ее за пазуху. – Пожалуй, я успею хорошенько выспаться, – сказал, повалившись на сиденье. Чья-то заботливая рука сунула под голову Никифору что-то мягкое, похожее на меховую игрушку. Автомобиль слегка покачивало. По давней привычке Никифор мечтательно улыбнулся, мысленно представив перед собой образ Прекрасной Сильвестины Козловой, которой он в давние времена бросил под ноги шкуру последнего на планете тигра. Но сегодня от Сильвестины пахло луком. Она никогда не употребляла в пищу этот вонючий продукт. Никифор разлепил глаза. Свет дорожных фонарей отражался в узких полосках глаз склонившегося над ним человека: лицо морщинистое и коричневое, похожее на скорлупу грецкого ореха. – Японец, – прошептал Никифор, вздрогнув. – Это ты торговался за лицензионный билет на отстрел последнего тигра дольше других... Чего ты хочешь? – Пришла наша очередь, – сказал японец голосом прекрасной Сильвестины и сорвал с головы Никифора шляпу. – Время работает на нас. – И костлявая рука японца угрожающе взметнулась. Но Никифор Пастухов никогда не сдавался без боя. Увернувшись от цепких пальцев, успевших-таки сдавить самый кончик носа, резко изогнулся и ткнул кулаком в ненавистное лицо... – Господи, и за что же мне мука такая выпала!.. Чуть ведь в глаз не попал. Да ты будешь вставать?! Никифор зажмурился от яркого света. Ощупал под собой ватник, глянул на жену, стоящую перед ним на коленях, на часы. – Сильвестина, два часа ночи... Чего ты еще выдумала? – Какая я тебе Сильвестина! Я – Евдокия, Ев-до-ки-я. Ну что за дурацкое имя ты мне выдумал?.. Так и будешь всю жизнь на полу спать? – Ночь на дворе, – проворчал Никифор, доставая с подоконника пепельницу. – Дня мало скандалить? Опять за талоны будешь пилить! Не убивать же, в самом деле, из-за утерянных талонов! – То есть как это... Потерял?.. Да ты соображаешь, что говоришь? Теперь и на сахар потерял? – На сахар – нет. Ты же, я думал, опять про талоны на мыло вспомнила, которые я в прошлом месяце... – Никифор, разминая пальцами окурок, старался не смотреть на жену. – Нет, у людей нормальные мужья, а этот... В прошлом месяце ты талоны на мыло потерял, сегодня – на сахар, а завтра любовницу в ресторан поведешь! – Завелась... Старая пластинка. – Хватит раскуривать. – Евдокия вырвала из рук Никифора консервную банку с окурками. – Поднимайся! – Дура ты баба. И чего тебе не хватает?.. Да у нас этого мыла до следующей перестройки хватит, – сказал он, натягивая спецовочные штаны, куртку. – И чего ты вдруг на ночь глядя луку нажралась? В дверь их комнаты постучали. – Нельзя ли потише? – ехидным голосом спросил сосед по коммунальной квартире. – Только я одна должна обо всем думать, – прошептала жена, обидчиво поджав губы. – Нет, почему другие мужики все сами устраивают, а мой – трутень!.. Сегодня наша очередь у мебельного магазина дежурить... Вот тебе химический карандаш, тетрадка: будешь отмечать очередь во время переклички и записывать вновь прибывших... Хорошо б двухспальные привезли. – Евдокия мечтательно прикрыла глаза. – Мне и на полу прекрасно спится, на ватнике, – сказал Никифор, вытряхивая из консервной банки окурки в свернутый из газеты кулек. – Полгода отмечаться таскаемся... Там на сигареты талонов не планируют, не слыхать? – Никиша, говорят, на следующее полугодие запланировано диваны привезти и тумбочки под телевизор. Может, и нам достанется. А детские кроватки будут в следующем месяце. Так что скоро наш младшенький переселится из коробки из-под телевизора в настоящую кроватку. – А зачем нам тумбочка, если у нас телевизора нет? – Не зли меня, – прошептала жена. – Иди. И смотри не вздумай отметить того, кто на перекличку не явится. Вычеркивай сразу. Понял? У мебельного магазина уже собиралась толпа. До начала переклички оставалось больше десяти минут. Никифор присел на корточки, привалился к входной двери, достал тетрадку, карандаш. Решил вздремнуть. Едва он закрыл глаза, как кто-то тронул его за колено: – Господин... Господин Пастухов. Я принес выделанную шкуру тигра, убитого вами. Как вы просили, шерсть посредине выстрижена, китайским шелком вышита аппликация – женское имя Сильвестина. – Молодой человек, позвольте и мне сказать. Я на прошлой неделе не смогла прийти на перекличку. Приболела немного. Я и справку принесла. Посмотрите. – А наше какое дело? Не слушай ее, мужик! – ...Когти позолочены. Напыление... У вас хороший вкус, господин Пастухов. – Спекулянтка! Не ты ли вчера пыталась втиснуться в очередь на утюги? – Пусть она со своей справкой в сортир сходит! Ха-ха! – Наглость – второе счастье. Вычеркнуть! – ...Глаза – изумрудные камни. Дивная огранка, не правда ли? Камни настоящие, не сомневайтесь. Мы дадим вам сертификат, подтверждающий подлинность драгоценного кристалла, который был приобретен... – Она и на хлопчатобумажные носки записалась! И куда все хапает? Из-за таких сволочей обыкновенных зубных щеток не купить! – Вы у нее паспорт... паспорт спросите! – И национальность! Обязательно узнайте национальность! – ...Клыки мы решили сделать из фарфора. Дело в том, что слоновая кость желтовата. Но это не обычный фарфор, а очень высокого качества. – Есть у меня документы, есть. Вот, взгляните. И прописку посмотрите. Я в нашем городе и в блокаду жила... Внучка, понимаете, в институт поступила. Поживет у меня, пока общежитие построят. Мне сынок и денег прислал, чтоб диван купить. – Знаем мы таких блокадниц! Почем очередь продаешь? Из-за вас, пенсионеров... – Хватит! – крикнул Никифор, поднявшись с корточек. – Хватит, говорю. Устроили базар. Как ваша фамилия? – спросил у стоящей перед ним старушки. – Сильвестина Янковская. Вот мой паспорт. Никифор встряхнулся, отгоняя дрему. – Силь... Сильвестина? – Никифор растерянно глянул на старушку, перелистнул тетрадку. – Разве есть такое имя? – Да вы загляните в паспорт, – улыбнулась старушка. – Так... Ладно. Сильвестина Янковская, ваша очередь... – Не имеешь права, – многоголосо рявкнула толпа. – А вы и у него национальность спросите! – А чего спрашивать? Эти сволочи горой друг за друга. Я вчера за колготками стояла... Кто-то вырвал из рук Никифора тетрадку, толкнул от двери, ударил в спину... Поднявшись с асфальта, он отряхнулся, потер ушибленное место и пошел прочь от мебельного магазина. Услышав скрип тормозов, остановился. – Господин Пастухов?.. Госпожа просила передать вам, что обстоятельства вынудили ее срочно вылететь на Гавайские острова. Она решила несколько месяцев пожить на вилле, принадлежащей ее матери. – Скатертью дорожка, – проворчал Никифор, доставая из кармана кулек с окурками. Выбрал какой посолиднее и закурил. – Господин что-то сказал? – Я сказал, чтоб вы срочно взяли мой личный самолет и отвезли госпоже ящик хозяйственного мыла. – Зачем госпоже столько мыла? Господин пошутил? – Это русское мыло. Разве на Гавайских островах есть такое?.. А теперь вези меня на мою виллу. Может, госпожа передумала лететь на Гавайские острова. – Какое, черта тебе в глотку, мыло?! Ты чего посреди улицы торчишь, сволочь! Дай проехать! Никифор перебежал дорогу и, подняв воротник, скорым шагом двинулся домой. «Авось пронесет», – подумал он. |
||
|