"Wing Commander: Рейд обреченных" - читать интересную книгу автора (Виконтов Дмитрий)

9. СУББОТА, НОЧЬ

Была ночь!

Ласковые руки осторожными движениями касались напряженных мускулов, разглаживали их, разминали, гоня прочь усталость. Теплые, упругие волны кругами расходились от ее ладоней, и До'ошу казалось, что он может так лежать вечно, бездумно отдавшись умению и рукам Леа, фигура которой была почти невидима в ночном мраке Аполлона-2.

– …мать хотела остаться с нами, но отец настоял, чтобы она отправилась в Фея'ялту, подальше от зоны конфликта. Тогда еще никто не верил, что люди смогут дойти так далеко, но отец решил не рисковать. Хотя я думаю, что если бы мать не ждала ребенка, она осталась бы на Рогга.

Леа наклонилась над ним и плавно провела ладонью по плечу, нащупывая нужную точку; вторая рука осторожными и в то же время сильными круговыми движениями массировала кожу под лопаткой; там, где ей не хватало рук, она помогала себе ментальными импульсами.

– А ты осталась? - До'ош слегка повернулся, чтобы ей было удобнее.

– Я слугиня Зала Страсти, - просто сказала Леа.

Была середина ночи по времени Аполлона-2. Казалось, весь мир погружен в сон и тишину, и лишь изредка где-то вдали со свистом взмывали грузовые корабли. В проломе потолка над ними ярко сияли бесстрастные звезды, слабо дул прохладный ветерок, ероша шерсть на головах обоих килрачей, и играя кисточками меха на ушах. Но в этом обманчивом спокойствии До'ош явно чувствовал зреющую ярость и гнев, ярость, которая скоро сметет все заслоны и барьеры на своем пути. И ночь тогда казалась притаившейся хищницей, готовой в любой момент прыгнуть за добычей, и горе тому, кто не сумеет убраться с ее дороги.

Ветер ласково посвистывал вокруг них. Леа закончила массаж плеча и сдвинула руки к шее, предусмотрительно стараясь не коснуться заживающей раны: били До'оша, что называется, от души.

– Во всех лагерях известно про детей, - немалых трудов стоило ей спокойно сказать это; До'ош гневно напряг мускулы и тут же ойкнул: рана на правом боку резко заныла под тугими повязками.

– Лежи спокойно! - сурово прикрикнула на него девушка, мимоходом проверяя, не открылось ли кровотечение. - Отец с меня голову снимет, если с тобой что-то случится, а я уж, поверь, потом разберусь с тобой!

До'ош внутренне усмехнулся, но лег так, как она требовала:

– Ты так заботишься обо мне, Леа! Хочется дожить до того дня, когда я смогу вернуть тебе этот долг.

– Забота о других - это не подарок и не услуга, - слегка обиженным тоном заявила девушка, но по движение рук До'ош понял, что она не сердится на него. - Это порыв сердца, обязанность, проистекающая из сострадания и милосердия. Те, кто служат в Залах Страсти, никогда не приходят туда по чьей-то воле - только по своей.

– А как это? - после недолгого размышления спросил До'ош. На своей Хорраг Лэйт'тэйрра он не часто встречался с слугинями Зала Страсти, хоть и видел их почти каждый день во время служб в Храме, и теперь с трудом искал нужные слова. - Быть слугиней?

Леа молчала так долго, что он решил, что она не будет отвечать.

– Тяжело. Ты опустошаешь себя, раскрываешься навстречу другим, еще не зная, что они несут с собой. Ты принимаешь в себя их страхи, сомнения, невзгоды, освобождаешь их от духовного и физического напряжения. Ты подставляешь плечо под этот груз, помогаешь им выпрямиться - и идти дальше твердой поступью. И твоя награда - видеть их счастье, их покой, вернувшуюся уверенность в себе; и твой удел - стоять на вершине самой высокой горы, когда вокруг бушует самая страшная буря, принимая ее ярость и силу на себя, и быть готовой, если нужно, шагнуть вниз.

До'ош осторожно перевернулся и поймал ее руки, заставляя остановиться. Слабого света звезд едва хватало, чтобы разглядеть ее в чернильной тьме полуразрушенного купола.

– Ты повторяешь чужие слова, Леа, - с укором заметил он. - А я спросил тебя про другое.

– А если у меня нет других слов? - резко спросила она. - Если я нахожу только их? Если все, что я чувствую, идет от сердца, а разум теряется в бесплодных попытках описать это? Нельзя объяснить призвание, До'ош, иначе это не призвание; нельзя описать словами любовь, иначе это никакая не любовь!

До'ош как-то по-новому взглянул на девушку и немного невпопад сказал:

– Знаешь, завтра будет очень плохо, Леа. Плохо всем!

– Знаю, - просто ответила она. - Но это будет завтра.

Мгновения ночными птицами летели над ними. До'ош лежал на спине, смотря в россыпи звезд над ними, часть которых закрывал бархатно-черный силуэт девушки; Леа же мягко гладила его грудь и плечи. Это уже не был массаж, а простые прикосновения ласковых маленьких рук, которые не давали прокрасться мрачным мыслям, страху и сомнениям. Теплые, понемногу стающие чуть ли не раскаленными, потоки катились по телу, и это было невыразимо прекрасно.

– А как зовут твою спутницу? - из темноты послышался голос Леа. До'ош вздрогнул, удивленный не столько самим вопросом (он где-то в подсознании почти ждал чего-то подобного), сколько мимолетным уколом сожаления в сердце.

– Никак не зовут, - вообще-то в Империи редко задавали такие вопросы, но у служителей Домов Покоя были свои привилегии. - У меня нет спутницы.

– Почему?

– Меня призвал Круг, - пожал плечами До'ош, хоть вряд ли Леа могла увидеть этот жест. - А потом обязанности в Храме и забота о больных - это слишком большое бремя ответственности, чтобы я мог пренебречь им.

– Значит, мы в чем-то похожи! Они шли к тебе со своими бедами, трудностями, вопросами, и ты принимал их, помогал, указывал, по мере своих сил, верное направление… Их благодарность - лучшая наград, наравне с сознанием правильности твоего пути и удовольствием от выполненного дела. Или ты можешь подобрать другие слова?

– Мы делаем то, что должны, - каждое слово Леа задевало какие-то скрытые струнки в душе До'оша, будя тихую радость, что рядом есть кто-то, кто понимает тебя даже лучше, чем ты сам. - Наверное, лучше не скажешь.

– Наверное… - эхом откликнулась девушка. - Но тяжело всегда быть одному, нести в одиночестве беды и тревоги, с которыми приходят к тебе?

– Я привык, Леа, - снова пожал плечами До'ош. - Ко всему можно привыкнуть…

Девушка внезапно наклонилась почти вплотную к нему, так что ее горячее дыхание овеяло лицо килрача.

– К этому нельзя привыкать! - страстным шепотом выдохнула она. - Никогда!..

Теплые, нежные губы коснулись губ До'оша… и мир замер. Замерла Вселенная, замер ветер, замерли звезды. Все застыло, окаменело, кроме соприкоснувшихся губ и яростных ударов двух сердец. Исчезли преграды плоти, барьеры разума - лишь две чистых, свободных души пылающими мотыльками рванулись навстречу друг другу, оставляя позади огненный шлейф. Не нужно было слов, не нужно было чувств - ничего не было нужно, кроме этого безумного полета, короткого, как вздох, и долгого, как вечность. Обжигающее пламя встретило равное себе, и вместе они сливались в исполинский гудящий костер.

Вскрикнула Леа, в исступлении откидываясь назад; рывком поднявшийся за ней До'ош даже не почувствовал искорок боли в боку. Спираль страсти охватила их и понесла за собой, отметая все лишнее, все мешающее, отгораживая их непроницаемым шатром от остального мира. Как умирающий от жажды в пустыне, они потянулись друг к другу, бессознательно срывая мешающую одежду; как рвущий цепи раб, они сбросили путы впечатавшегося с детства контроля, открываясь друг перед другом без остатка.

Сладко застонала Леа, когда До'ош вошел в нее, словно огненный смерч опускающийся в кипящую купель; следом вскрикнул и сам До'ош, не в силах выдержать распирающую душу и тело волну наслаждения. Мир колыхался вместе с ними, вздымаясь и опускаясь рокочущим прибоем, что раскалывает вековые скалы; безумные вихри разметывали, дробили мысли на безумную мозаику, которую никто и не пытался собрать.

И стыдливо прятался по закоулкам ветер, и бесстыдно подмигивали далекие звезды, и заботливая тьма расправляла свой полог над сплетающимися телами…

Была ночь!