"Белый ящер" - читать интересную книгу автора (Вежинов Павел)

3

Так оно и получилось. Сделали кесарево сечение, извлекли Несси из материнского чрева. Когда хирург наконец взял его в руки, все, кто был в операционной, прямо-таки остолбенели. Ребенок никак не походил на новорожденного, это был вполне сформировавшийся и подросший мальчуган, который, казалось, вот-вот встанет на ножки и пойдет. Хирург крепко шлепнул его, чтобы пробудить дыхательный рефлекс. Несси, вероятно, счел этот поступок по меньшей мере невежливым, потому что повернул голову и удивленно взглянул на врача поразительно осмысленным взглядом. Грубым и несимпатичным показалось Несси это опрокинутое вниз лицо. Он попытался обругать врача, но, к его великому удивлению, из горла у него вырвался звук, который, пожалуй, больше всего напоминал крик павиана. Однако врача это вполне устроило.

– Готово! – довольно хмыкнул он. – Взвесьте его!

Пока сестра взвешивала новорожденного, остальные столпились вокруг, все еще не в силах оправиться от изумления.

– Восемь килограммов двести граммов! – потрясенно сообщила сестра.

Несси лежал на спине в холодной выгнутой чашке весов и не мог отделаться от чувства, что все это он уже когда-то видел. Не людей, конечно, – о людях он знал. Затаив дыхание, Несси разглядывал их белые халаты, вернее, пятна крови на них – яркий, насыщенный, вкусный цвет воспринимался, казалось, прямо желудком. И вдруг он понял, что голоден, по-настоящему, по-человечески голоден, голоден ртом, а не жалкой пуповиной, столько месяцев обвивавшей его тело. Но и тут вместо членораздельной фразы из его горла вновь вырвался визгливый лай.

– Да он вроде бы говорит с нами! – засмеялся один из ассистентов.

Крупно и тяжело ступая, подошел хирург. Его хмурое недоумевающее лицо стало еще мрачнее.

– Это не человек! – пробормотал он. – Это что-то невероятное!

– Да будет вам, чудесный ребенок! – обиженно воскликнула сестра.

И она была права, разумеется. Ни в этом, да и ни в каком другом родильном доме никогда еще не появлялся на свет такой красивый младенец, то есть, вернее, такой красивый мальчик. Потому что, как известно, новорожденные младенцы – фиолетово-красные, сморщенные, словно печеные яблоки, с кривыми несоразмерными конечностями и белесыми, заплесневевшими в сырости материнской утробы пальчиками. А у Несси была молочно-белая кожа, стройное тельце, ясный взгляд больших голубых глаз, лоб мудреца. Но и старый профессор тоже был прав. Несмотря на физическое совершенство, в этом мальчике, казалось, было что-то нечеловеческое, противоестественное, почти уродливое. Впрочем, такое же впечатление производит и голая целлулоидная кукла с ее идеальной соразмерностью и вытаращенными, немигающими глазами.

Вообще женщинам в операционной Несси понравился куда больше, чем мужчинам, которые почувствовали себя чуть ли не оскорбленными. Мальчика сняли с весов, искупали, заботливо запеленали. Странное впечатление производили эта торчащая из пеленок крупная голова философа и ясные глаза, по-прежнему внимательно изучающие обстановку. В конце концов, думают они его кормить или нет, эти полоумные двуногие, которых, кажется, называют людьми?

Матери его показать было пока нельзя – она еще не пришла в сознание. Но хирург был уверен, что блестяще провел эту необычную операцию, и потому спокойно направился к себе в кабинет, где его дожидался Алекси. Завидев профессора, он нервно вскочил со стула, взъерошенный, словно до смерти напуганный кот. За эти два часа щетина на его щеках выросла на полсантиметра.

– Как Корнелия? – с трудом прохрипел он.

– Не волнуйтесь, все в порядке!

– А мальчик?

– Почему ты думаешь, что это мальчик?

– Ну, при таких размерах…

– Действительно, мальчик… Да не простой… – И хирург спокойно и обстоятельно рассказал Алекси, какой необыкновенный родился у него сын. Странный, почти фанатичный блеск появился в глазах молодого отца.

– Могу я его увидеть?

– Конечно. Только надень халат.

Костлявый, волосатый, словно горилла, Алекси склонился над ребенком. Напряжение исказило его лицо, дыхание стало учащенным и прерывистым. Неужели он и есть творец сего шедевра? – недоумевал профессор. Что-то было в этом противоестественное и аморальное.

Постепенно лицо Алекси смягчилось, взгляд засветился тихим торжеством.

– Вот оно! – наконец вырвалось у него.

Так восклицает человек, увидевший именно то, что он ожидал увидеть.

– То есть? – быстро взглянул на него хирург.

– Неужели не понимаешь?.. Впервые за миллионы лет!

Профессор скептически молчал.

– Не думаю, – ответил он наконец. – Скорее, просто необъяснимая случайность.

– А разве мутация не случайность?

– Не уверен.

– А как же Дарвин?

– Что Дарвин? – уже с некоторым раздражением ответил хирург. – Мутации возникают вовсе не так слепо и хаотично, как думают иные. В них наверняка заложено некое накопление качества. И что бы там ни говорили – некая направленность, заранее детерминированная условиями и особенностями материала.

Алекси еле заметно вздрогнул.

– Возможно. Иначе почему мальчик родился таким красавцем, а не, скажем, уродом вроде меня?

Но хирург словно бы не расслышал его последних слов. Или просто не обратил на них внимания. Оба молча вернулись в кабинет. И там продолжали молчать, погруженные каждый в собственную путаницу мыслей. Старое, усталое лицо профессора, лицо загнанной лошади – из тех, которых убивают, помните? – понемногу прояснилось.

– А может, ты и прав, – словно бы с облегчением сказал он. – Может, тут мы действительно имеем дело с мутацией… Сейчас я уверен: ребенок находился в теле матери больше года. И кто знает, может, он вообще бы не родился без нашего насильственного вмешательства. Что в принципе свидетельствует о глубоких нарушениях генетического кода, то есть о резком изменении структуры какого-либо гена, или, иными словами, о мутации.

– Точно! – возбужденно воскликнул Алекси.

– И возможно, сейчас у нас в палате лежит существо, ценность которого превыше всех сокровищ мира… И кто знает, вдруг именно нам предстоит вырастить из него нового Адама?

Алекси молчал, побледнев, глаза его из-под густых бровей сверкали, как у какого-нибудь восточного дервиша.

– И все же, чем может быть вызвана такая мутация? – продолжал рассуждать вслух профессор. – В конце концов, ничто в этом мире не бывает случайным.

– Не понимаешь? – как-то странно взглянул на него Алекси.

– Чего?

– Вспомни, где я работаю!

Профессор прекрасно знал, где работает этот чудаковатый старший научный сотрудник, но не сразу понял, при чем тут рождение чудо-ребенка.

– Мне ведь приходится иметь дело с редкими радиоактивными изотопами… И часто – без всякой защиты. Количества у нас очень незначительные, радиация ничтожная. И все же – чем черт не шутит? Природа! Много ли мы знаем об истинных ее движущих силах?

– Да, ясно! – с облегчением сказал профессор. – Это все-таки хоть что-то объясняет.

Он явно развеселился. Но неужели до сих пор он считал, что тут не обошлось без дьявольских козней? Или божеских, все равно. Это неожиданное, необъяснимое, сверхчеловеческое существо, слишком совершенное, чтобы его просто можно было счесть некой игрой природы! Но разве не сам он говорил, что мутации вовсе не так уж слепы, как может показаться на первый взгляд?

– Как ты его назовешь? – спросил он.

– Анастас!

– Ну и имя!

– Анастас – значит «воскресший»… Разве он не воскрес в материнской утробе, словно феникс?

Так мальчик получил имя, которое позже для краткости переделали в Несси.