"Ада Даллас" - читать интересную книгу автора (Уильямс Верт)

СТИВ ДЖЕКСОН

Самые огромные двери легко раскрываются на маленьких шарнирах; пустяковый случай может совершенно изменить ход истории. Вот так же дело Джорджа Персонна круто изменило судьбу Ады Даллас, а вместе с ней судьбу штата и многих его жителей, в том числе и мою судьбу.

Джордж Персонн был всего-навсего бакалейщиком в сент-питерском округе. Его имя впервые всплыло на поверхность, когда он отказался уплатить соответствующий взнос на расходы, связанные с выборами на должность шерифа Сент-Питерса (кандидата той самой организации, которую оставил после себя Сильвестр Марин и против которой, как ни удивительно, резко выступил Томми Даллас).

Если бы Джордж Персонн, отказавшись внести деньги, попридержал язык за зубами, все обошлось бы благополучно. Он был слишком ничтожен, чтобы тратить на него время и усилия. К сожалению (для него самого), Персонн принялся кричать о своей независимости, и тогда бакалейщику тактично напомнили, что банк Сент-Питерса в свое время предоставил ему заем под залог его лавки.

Потом Персонн совершил вторую ошибку. По крайней мере для него она обернулась очень серьезной ошибкой, хотя в конечном итоге могла бы принести большую пользу, но только ему уже не пришлось в этом убедиться.

Ошибка эта заключалась в том, что он обратился за помощью в новоорлеанскую газету, которая уже много лет воевала с сент-питерской организацией. Газета не преминула раздуть историю. Три дня подряд она печатала его рассказ под огромными заголовками, публиковала интервью с ним, в результате чего никому доселе не известный Джордж Персонн стал (на три дня) своего рода Георгием Победоносцем, поражающим дракона. Затем, как и полагается, он стал вчерашней новостью, интерес к нему погас, со страниц газеты исчезли всякие упоминания о нем.

Персонн не сразу примирился с потерей популярности. Некоторое время он продолжал толкаться в редакции. Сначала газетчики внимательно выслушивали его и даже кое-что записывали в свои блокноты, потом выслушивали, но не записывали и старались побыстрее от него отделаться. Потом его визиты стали заканчиваться в приемной дежурного секретаря, а тот тактично и вместе с тем решительно выпроваживал его.

И вот наступил момент, когда Персонн остался наедине с организацией политиканов округи, разумеется, входившей теперь в организацию Ады. Коль скоро он решил сделать свою особу символом сопротивления, у политических гангстеров не оставалось другого выхода, как с ним разделаться.

Банк воспользовался тем, что Персонн просрочил возвращение займа, и отобрал у него лавку. Персонн тщетно пытался устроиться куда-нибудь на работу – всюду ему указывали на дверь, государственные органы и частные благотворительные организации отказали в выдаче пособия его семье.

Позже я узнал, что политиканы предложили ему выступить с публичным покаянием, объяснить свое поведение тем, что его-де совратили негодяи-газетчики. Только в этом случае, заявили Персонну, он может рассчитывать на милость и даже вознаграждение.

Персонн мог бы в любое время покинуть штат.

Он не воспользовался ни той, ни другой возможностью.

Он достал из-под прилавка ничуть не впечатляющий пистолет 22-го калибра, пошел домой и застрелил сначала четырехлетнюю дочь, потом семилетнего сына, потом жену и наконец себя.

Он опять оказался в центре внимания. Газеты подняли невероятный шум: громадные заголовки на первых полосах, фотоснимки семьи в счастливые времена, снимок пистолета, рисунок художника, попытавшегося изобразить подробности трагедии. Покровительствовавшая ему (в течение трех дней) газета опубликовала на первой полосе передовую, возложив всю вину на Аду и сент-питерскую организацию и потребовав строжайшего расследования.

Я посвятил происшествию одно из своих телевизионных выступлений, предприняв отчаянную попытку всячески приуменьшить его значение. Что за дурак? – думал я. Почему он не выбрал любую из других возможностей?

Вероятно, он был в том состоянии, когда трудно выбрать правильный путь. Что заставило его взяться за пистолет? Упрямство? Тупость? Или желание выразить свой протест любым, даже таким страшным способом?..

Дурак он, и больше ничего.

Во всяком случае, утром на следующий день я попросил Д. С. принять меня. Я хотел заявить ему, что изменил свое решение и согласен участвовать в кампании, направленной на свержение администрации штата. Но только сначала я должен сам сказать об этом Аде.