"Наказание Желтой Тени" - читать интересную книгу автора (Верн Анри)

Глава III

Логически рассуждая, Мандалай не имел права на существование. Расположенный в глубине страны, отделенной от столицы бесплодной местностью, кишащей шайками бандитов и мятежниками, где не существовало никакой реальной государственной власти, этот город ко всему прочему никакой реальной стратегической ценности не имел. К тому же там ещё и был нездоровый, какой-то расслабляющий климат, особенно после того возникший, как некогда слишком набожные короли повелели вырубить все окрестные леса для строительства пагод, которые в изобилии возвышались всюду, как цветы на удобренной клумбе.

Билл прилетел в Мандалай к вечеру. Поскольку свидание должно было состояться послезавтра, шотландец снял номер в лучшем отеле, который только смог найти, и, наскоро перекусив в ресторане, поднялся к себе, чтобы пораньше лечь спать. После рейса Рангун — Мандалай он чувствовал себя не лучшим образом, поскольку самолет имел паршивую звукоизоляцию, был весь пропитан запахом бензина и масла, а пассажиры — бирманцы, индийцы и китайцы — все дорогу болтали, стараясь перекричать друг друга и оглушающий рев моторов.

Придя в номер, Билл долго лежал на спине, закинув руки под затылок и глядя в открытую верхнюю фрамугу окна, которое выходило на длинную галерею, проходящую вдоль задней стены отеля. До сего времени он не располагал ни малейшей более менее реальной зацепкой о месте нахождения логовища Минга. Он слишком поздно прибыл из Лондона в Шотландию, чтобы получить подробные сведения из уст несчастного Джека Стара, да и после восьмидневного пребывания в Рангуне его расследование не слишком уж продвинулось. Конечно, была эта самая встреча в пагоде Нат, которая, честно говоря, не должна была состояться никоим образом. Логически рассуждая, послезавтрашнее свидание должно лишь познакомить его с новым лицом, столь же таинственным, как и прочие, и откликающимся на смешное имя Ох-Ох. Однако ни о Желтой Тени, ни о Мир-Синг-Линг, упомянутым Старом, пока не было никаких сведений.

— Надеюсь, что завтра что-нибудь прояснится, — прошептал Билл. — А пока нужно выспаться… Не известно еще, может придется приложить кучу усилий, как физических, так и моральных…

Он повернулся на правый бок и уже через несколько минут спал сном праведника.

Проснулся он от чьего-то постороннего присутствия и стука об пол. Билл открыл глаза и оглядел номер, но не обнаружил никого и ничего. Подняв голову, он бросил взгляд на галерею, но и она казалась пустой.

«Наверное, приснилось, — невольно подумал он. — Подсознание сыграло со мной дурную шутку».

Он уже повернулся на другой бок и собирался снова заснуть, когда его внимание привлек какой-то непонятный шум, какое-то мягкое шуршание на полу. Билл вслушался, полагая, что это ему чудится. Но сомнений не оставалось, звук был реален и таил некую, ещё не понятную угрозу.

И тут Баллантайна начал охватывать неосознанный страх. Он широко раскрыл глаза, вглядываясь в полумрак комнаты. На лбу почувствовал капли холодного пота. Вдруг на уровне лица возникла веретенообразная тень. Это была как бы живая лиана, поднимающаяся с пола, а на конце её вырисовывалась острая головка с двумя золотистыми, блестевшими, как полированный металл, точками.

Вот тут-то кровь и начала стынуть у шотландца в жилах. «Королевская кобра!» — замельтешила мысль.

Он понимал, что при малейшем движении с его стороны, змея вонзит острые крючья своих наполненных смертельным ядом зубов в его тело.

Голова уже вздымалась в двух метрах над полом. Гигантская кобра покачивалась над человеком, медленно раскрывая капюшон, что свидетельствовало о её намерении совершить бросок.

Частью своего сознания Билл понимал, что у него мало шансов остаться в живых. Откатиться в сторону? Но разве можно сравнить быстроту его движений со змеиными? Набросить покрывало? Но это требует времени…

Тем не менее, медленно, очень медленно, он начал тянуть покрывало! Успеет или нет? Но ведь нужно хотя бы попытаться. Покрывало медленно поддавалось его усилиям. Однако, поздно. Змея откинулась назад и вот уже её зубы готовы вцепиться в жертву. Но тут в воздухе раздался резкий свист, как молния блеснула сталь и голова кобры вместе с капюшоном упала на землю.

Пораженный этим чудом Билл повернул голову к окну и увидел, как в фрамугу ускользнула человеческая рука и тут же исчезла. Легкий шелест листвы в саду, и все смолкло.

Билл вскочил. Отпрыгнув инстинктивно в сторону от места, где в конвульсиях извивалось тело змеи, он выглянул в окно. Но сад был пуст, и никаких следов постороннего присутствия.

Шотландец зажег свет. Куски кобры корчились на полу, а рядом лежало странное отточенное, как бритва, лезвие с рукояткой. Именно это лезвие и метнул с галереи незнакомец, который в последний момент спас Баллантайна перед смертельным броском кобры.

У ножки кровати Билл обнаружил джутовую сумку, в которой, наверное, и принесли кобру. Кто-то бросил сумку через фрамугу в номер, а змея, взбешенная таким грубым обращением, намеревалась отыграться на Баллантайне. Этот-то звук падения сумки и разбудил его.

«Нет, это не сон, — подумал Билл. — Кто-то приходил. Кто-то хотел убить меня, подбросив эту очаровательную зверушку. К счастью, как и в Рангуне, другой кто-то следил и снова спас меня от смерти. По правде сказать, этот второй меня интересует больше, чем тот, кто подбросил кобру». Впрочем, за те несколько секунд, в течение которых его спаситель исчез в окне, Биллу показалось, что он узнал слепого прокаженного. Того самого слепого, который, как оказалось, не только стрелял, как Буффало Билл, но и метал нож с искусством испанского nivajero.

— Решительно, — проворчал вслух Баллантайн, — скапливается загадка за загадкой. А начало положили этот Ми-Синг-Линг и этот доктор Пар… «как-его-там-дальше»… Затем добавился некий Ох-Ох, с которым я должен завтра встретиться. И, наконец, ещё слепой прокаженный, который сопровождает меня как ангел-хранитель.

Билла не смущали трудности, возникавшие у него на пути, поскольку он и раньше представлял, что путь его будет не из легких, а опасности возникнут на каждом шагу. Тем не менее, чтобы отомстить за Боба Морана и покарать Желтую Тень, он был готов на все.

Через день, как и было оговорено с незнакомцем в золотых очках, в указанное время билл Баллантайн направился к Араканской пагоде, самому известному в Мандалае храму, которая для местных жителей была более известной, чем многие соборы в Риме для жителей итальянской столицы.

Название пагоды происходило от королевства Аракан, являвшегося некогда отдаленной провинцией Индии. Пагода была построена вокруг некогда знаменитой статуи Будды Махамуни. Согласно преданию, эта гигантская статуя была отлита из меди. И вот, опять же согласно преданию, Будда посетил королевство Аракан и, увидев статую, нашел, что она похожа на его собственное изображение, которое он держал в руках в виде маленькой статуэтки.

После этого короли развязали яростное сражение за обладание статуей. Король Пагана по имени Анаратха совершил набег на Аракан, чтобы завладеть божественным изображением. Но перевозка статуи не удалась, так как её не мог выдержать священный белый слон, сопровождавший экспедицию. В конце концов один из королей Бодаупая в 1784 году все же завладел статуей, этим сокровищем буддистов, и сумел переправить её в Мандалай с помощью экспедиционного корпуса в составе тридцати тысяч человек. Она была помещена в храм, который до сего времени носит название Араканской пагоды.

Пройдя вдоль по улице, где торговцы за звонкую монету предлагают товары для верующих — с изображениями обетов, а также ладан, тонкие золотые листы, гонги, цветы — Билл вошел в пагоду, где в центре высилась статуя Махамуни, представляя в весьма стилизованном виде толстого человека с огромным телом и лицом, черты которого теперь были почти скрыты многочисленными золотистыми листами, налепленными на него за многие годы поклонниками.

Несмотря на позднее время, пагоду заполняли верующие — индийцы, бирманцы, китайцы и тибетцы. Особенно выделялись последние. В большинстве своем они были странствующими торговцами, добравшимися сюда с помощью коротких переходов через Гималаи. Их профессия состояла в продаже в Бирме драгоценных камней — рубинов, сапфиров, ляпис-лазури, изумрудов, а также средневековой фармацевтики вроде «зубов дракона», крови летучих мышей, змеиных языков и усов тигра, предварительно опаленных. Продавали они и каменные конкреции, которые находят в желудках некоторых животных и которым приписывают магическое влияние.

Одеты эти торговцы в засаленные фиолетовые накидки, а на их ещё более засаленных и обожженных солнцем лицах живыми казались лишь глаза и рты. В руках у каждого был пакетик с золотыми листами. Иногда то один, то другой, как бы вдруг набравшись мужества, карабкался на живот божества, вставал на цыпочки и любовно наклеивал золотой листик на обожаемый лик. Затем они спускались с тем же выражением блаженства в глазах, как будто только что побывали в раю.

За спиной Баллантайна кто-то тихонько и монотонно проговорил по-английски, как бы рассказывал заданный урок:

— Не могли бы вы сказать, сахиб, который сейчас час в Лондоне?

Несколько удивленный простотой происходящего, колосс медленно обернулся. Перед ним был небольшого роста бирманец, одетый в застегнутый до горла сюртук из альпаги и шапочку, подобную той, что носил Неру.

— Не могли бы вы сказать, сахиб, который сейчас час в Лондоне?

На этот раз Билл больше не сомневался, что имеет дело с человеком, который должен вступить с ним в контакт. Поэтому он также вполголоса ответил:

— Я скажу это только самому господину Ох-Ох.

Человек слегка поклонился и улыбнулся:

— Следуйте за мной, — просто сказал он.

Баллантайн на секунду заколебался, спрашивая себя, в какую ещё авантюру его вовлекают. Однако, чувствуя в кармане успокаивающую тяжесть пистолета, предававшего ему уверенность, что не попадется так незамысловато, как в прошлый раз, он на всякий случай пощупал карман — не лежит ли там снова камень. Затем двинулся к выходу из пагоды за своим провожатым. Во внутреннем дворе храма высились шесть статуй Аютии, величественных бронзовых чудовищ — трехголовых слонов и гримасничающих демонов, одетых в доспехи. Они пересекли двор, не обратив внимания на спрятавшегося за статуи человека, который внимательным взглядом проводил их. Он был в рубище, бритоголов, по следами проказы на лице.

Если бы Билл внимательно всмотрелся в него, то он бы узнал в нем слепого прокаженного, которого дважды встречал при трагических обстоятельствах. Впрочем, в данный момент никак нельзя было сказать, что прокаженный слеп. Наоборот, глаза его были подвижны и внимательны, а сам он с неподдельным интересом следил за двумя удаляющимися фигурами.