"Созвездие Ворона" - читать интересную книгу автора (Вересов Дмитрий)

Глава 5. Департамент Луара

Хэмфри Ли Берч прибыл в замок за несколько дней до собрания Капитула.

— Мне кажется, вам совсем необязательно здесь сейчас присутствовать! — заметила Захаржевская.

— Я приехал инкогнито. В крайнем случае, можете выдать меня за своего дворецкого, мое чувство собственного достоинства от этого нисколько не пострадает, — сказал он серьезно.

— О, вы на многое готовы!

— Вы даже не представляете, на сколь многое!

Захаржевская пожала плечами. На самом деле ее беспокоила не столько возможность разоблачения господина Берча, сколько его контроль. В конце концов, все было уже решено заранее и его присутствие только действовало ей на нервы. Задуманная авантюрная комбинация, достойная любого голливудского блокбастера, грозила превратиться в операцию ФБР, а это две большие разницы, как, по слухам, говорят в Одессе.

Но спорить она не стала. Подумала, что неуместно. Отправить господина Берча восвояси было, наверное, вполне возможно, однако она не решилась. Неудобно. Как говорится в уголовных кругах — не по понятиям. К тому же, он внес свой вклад в общее дело…

«Черт бы тебя побрал!» — выругалась она про себя. Вслух же любезно сказала, отвечая на его последнюю фразу:

— Надеюсь, что вам никогда не придется жертвовать слишком многим!

— Есть вещи, ради которых можно отдать даже жизнь!

— Безусловно, — сказала она, не желая выслушивать банальности.

Хэмфри Ли Берч, с одной стороны, был ей симпатичен, с другой — вызывал необъяснимую тревогу. То, что он не отличается принципиальностью и способен на многое ради достижения своих целей, было и так очевидно. Как там пел Карабас-Барабас: «Считайте меня гадким! Да, я готов на гадости! УХ, я готов на гадости! Но лишь бы все захапать к своей великой радости!..»

Ее не оставляло ощущение, что все, что говорит Хэмфри Ли Берч, имеет двоякий смысл, и это настораживало. Хотя, напомнила она себе, вряд ли стоит беспокоиться сейчас из-за него. Есть вещи и поважнее. По большому счету, господин Берч — всего лишь чинуша, дорвавшийся до лакомого кусочка и очень боящийся упустить его из пасти. Поэтому он и здесь!

Вопреки ее опасениям Берч не стал следовать тенью за ее спиной, денно и нощно. Казалось, он находит для себя иные развлечения. Ирэн Стеклер, установившая с помощью слуг негласный контроль за фэбээровцем, докладывала, что он часто посещает библиотеку замка и изучает расположение его комнат по предоставленному владельцами плану.

— Тем лучше, — заметила на это Захаржевская.

Похоже, она была права: все, что нужно было этому человеку — это проконтролировать ее. Дальше их пути разойдутся и о господине Берче можно будет забыть так же, как и об иллюминатах.

Она не забывала поплевать через плечо, как бы дико ни выглядело это в роскошных интерьерах. Старый добрый способ отогнать притаившегося за спиной маленького рогатого поганца.

Замок был построен еще в тринадцатом веке, впоследствии несколько раз перестраивался, но, несмотря на все переделки, в его облике проступали черты позднего Средневековья — башни по углам, высокая кровля.

— Ага, вот тут она и спала! — заметила себе под нос Татьяна, когда впервые увидела замок из окошка лимузина, подъезжающего к парадному входу, — когда-то, в Средние века, здесь еще был двор, позже бесследно уничтоженный.

— Кто спал?! — поинтересовалась Ирэн Стеклер, сидевшая рядом.

— Красавица! Спящая! — пояснила свою мысль Захаржевская.

Владельцы с удовольствием сдавали замок в наем, проявляя при этом, однако, необыкновенную разборчивость. В этих стенах вряд ли мог оказаться кто-нибудь из русских нуворишей, быстро приобретших на родине богатство, но не воспитание и благородство. Или воротилы из Латинской Америки, также составившие свои капиталы на откровенной коррупции и криминальных аферах.

Однако в случае с леди Морвен никаких возражений быть не могло. Одно ее имя снимало все вопросы. После беглого осмотра местом проведения заседания была выбрана библиотека.

— Мрачноватое местечко! — заметила Ирэн, оглядывая цепким взором резной дуб.

— Поэтому оно и подходит как нельзя лучше для наших целей, — заметила Татьяна. — Нужно позаботиться об антураже, сейчас он как никогда важен!

Библиотеку привели в надлежащий вид за три дня. Теперь высокие окна плотно были закрыты темными бархатными портьерами. Принесли свечи, которым было суждено освещать высокое собрание самых влиятельных людей в мире. Обладатели чудовищных состояний, в чьих руках была сосредоточена, помимо всего прочего, мировая энергетика, предпочитали заседать при неверном свете свечей. Может быть, кто-то из них предпочел бы менее театрализованные условия, но самой леди Морвен любимый Орденом антураж был сейчас более чем на руку. Она лишь распорядилась запастись достаточным количеством огнетушителей. Ей не хотелось думать, что из-за какой-либо случайной оплошности могут погибнуть библиографические ценности, хранящиеся здесь.

В пятницу вечером, когда в России рабочий люд спешит домой отметить наступление выходных, к замку стали прибывать машины высоких гостей. Среди лимузинов различных марок изредка мелькали спортивные кабриолеты, принадлежавшие молодому поколению.

Решение леди Морвен перенести заседание Капитула во Францию вызвало неудовольствие у многих его членов, но королева была непреклонна как скала. Недоброжелатели приписали это решение желанию совместить полезное с приятным. В эти же дни во французской столице должен был состояться показ новой коллекции одного из моднейших кутюрье. Другие были куда ближе к истине, полагая, что причина в маленьком Ниле и недавнем покушении на него. Леди Морвен не хотела покидать Европу, потому что здесь она была ближе к Нилу-Ро.

— Женщина во всем… только женщина! — сказал Макмиллан. — Киндер, кюхен, кирхен! Пора отправить нашу дорогую королеву к ее ненаглядному младенцу.

— Полагаешь, отдав руку Цоресу, она окончательно уступит ему право голоса? — спросил Петти. — Помнишь, королевствами всегда управляли фаворитки, а леди Морвен не из тех, кто позволит запереть себя в детской. Тем более что ребенок уже вышел из младенческого возраста, а Джозеф Цорес не тот человек, который сможет ею управлять. Откровенно говоря, я бы предпочел видеть на его месте кого-нибудь другого. Более мужественного. А сынку Цореса больше подошла бы музыкальная школа или пейсы раввина. Ты знаешь, что он мечтал о карьере актера?

— Я тоже о ней мечтал, — признался Макмиллан, осторожно потрогал языком беспокоивший его зуб и добавил несколько раздраженно: — Какая разница, кто будет разделять ложе с леди Морвен? Ты сам прекрасно понимаешь, что Джозеф Цорес будет выполнять то, что ему поручим мы. Или ты переживаешь из-за ее сексуального будущего? Уверяю, наша малышка найдет как утешить себя, если господин Цорес окажется не на высоте. Я вообще не завидую бедняге. Помнишь этого Мэтьюза?

— Любовника? Я о нем больше не слышал ничего…

— Я тоже, но полагаю, в случае если королева намеревается и дальше пренебрегать приличиями, будет разумно указать ей на необходимость держаться в рамках. Теперь, когда Цорес станет ее супругом, дискредитация леди Морвен нужна нам меньше всего…

— О, да! Приличия — это главное!

Машина ненадолго задержалась, разворачиваясь на узкой улице какого-то французского городка, названия которого они не знали.

— Ты никогда не задумывался, что за люди живут в этих домах? — спросил Петти, выглядывая в окно. — У каждого из них своя жизнь, каждый имеет свои планы на будущее, ну кроме тех, у кого уже все позади. И мало кто из них подозревает, что это самое будущее уже спланировано людьми, имен которых они и не слышали никогда…

— Ты меня беспокоишь, — сказал Макмиллан, впрочем, совершенно нейтральным тоном, — в тебе говорит лирик. Того и гляди, начнешь книжки писать. «Исповедь грешника»!

— Не стоит делать столь далеко идущие выводы! — усмехнулся Петти. — Я старый прожженный циник, из тех, кто, как говорил мой дед, могли бы есть человеческое мясо, если бы понадобилось…

— Боже мой, я общаюсь с Ганнибалом Лектером, собственной персоной! Впрочем, меня это не особенно удивляет — твой старик был из этой породы, черт меня подери!

— Вернемся к нашим баранам. Считаешь, леди Морвен сможет давить на нашего барашка Цореса?

— Поживем — увидим! На самом деле трудно судить о человеке на основании слов его отца!

Машина несла их дальше. Беседа, по мнению Макмиллана, становилась пустой, но Петти было уже не остановить, с другой стороны его болтовня отвлекала его от мыслей о проклятом зубе. Петти вспоминал великих женщин, руководивших царствами, королевствами, империями, республиками.

— Чего стоит только Екатерина Великая! Немка из зачуханного княжества благодаря заговору становится властительницей Российской империи…

— Может быть, поэтому немцы и рвались туда снова в нашем столетии, — предположил Петти, — Хотели снова править великой державой!

— По-моему, это тебе пора взяться за книгу! — сказал Макмиллан. — Это, знаешь ли, модно — новый взгляд на мировую историю.

— Не терплю дилетантов, и превращаться в одного из них не намерен!

— Сколько времени пройдет, прежде чем ваш препарат начнет действовать? — спросила Татьяна Захаржевская.

— Полагаю, в полной мере эффект начнет проявляться спустя десять минут!

— Отлично!

Специалиста по психотропным препаратам, найденного Ирэн, звали Шон Уэйкомб. Он называл себя учеником Тимоти Лири, уверял, что гуру лично передал ему какие-то секретные разработки незадолго до своего первого заключения. Помимо различных подробностей о земном пребывании мистера Лири Уэйкомб не преминул поведать историю о том, как тот прислал электронное письмо одному из друзей через месяц после своей смерти.

— Надеюсь, он отправился на тот свет не благодаря этому веществу!

— О, нет! Не беспокойтесь ни о чем! Согласно пожеланиям, концентрация доведена до безопасного максимума… И я гарантирую качество! — заявлял он примерно таким же тоном, каким другая Татьяна — Ларина-Розен — вещала в рекламном ролике, нарочно записанном по просьбе леди Морвен ее новым секретарем.

В том самом дурацком ролике лауреат «Оскара» представляла новый холодильник. Что-то кольнуло Захаржевскую. Увидеть Таню Розен в таком амплуа было неожиданностью и не очень приятной. Да, она знала, что многие известные актеры не гнушаются съемкой в рекламных роликах. И все-таки… И все-таки выключила телевизор с раздражением, сама не понимая до конца его причин.

— Вы сами можете убедиться! — сказал Уэйкомб убежденно.

— В смысле?! — не поняла леди Морвен.

— Испытать… — пояснил он. — Препарат абсолютно безопасен и не вызывает нарушения мозговой деятельности подобно ЛСД!

— Ну нет! — она развела руками.

Вспомнила знакомого наркомана Толика. В Советском Союзе наркомания в европейской части страны была экзотикой. По крайней мере, для обывателей. Хиппи и прочие неформалы представляли собой слишком незначительную часть населения, чтобы можно было говорить о проблеме. Для остальных наркотики были символом загнивающей западной культуры. Толик на самом деле звался Александром Борисовичем, а прозвище получил за привычку повторять насчет «малой толики», которую он привык употреблять исключительно в целях расширения самопознания. Работники правоохранительных органов несколько раз конфисковали у него коноплю, ему удалось доказать, что он выращивал ее сам и исключительно для собственного пользования. Это не помешало злым милиционерам отправить несчастного в места не столь отдаленные. Вернувшись вскоре после какой-то негромкой амнистии, Толик с гордостью именовал себя диссидентом и толкал обличительные речи, которые, наверное, вызвали бы горячее сочувствие у того же Лири, поскольку касались обличения власти, не дающей своим гражданам вырваться за пределы обыденной реальности…

— Это заговор против личности!

Теперь, как она знала, в России наркоманов пруд пруди, и в ходу уже не только травка. И это одно из последствий деятельности иллюминатов, поменявших одним махом государственный строй в стране, которая не была готова к подобным кардинальным переменам. Что ж, они вполне заслужили эту маленькую месть!

— Существует несколько вариантов, — объяснял тем временем Уэйкомб, — можно распылить вещество прямо в зале…

— Аналогично атаке сектантов в токийском метро?

— Да, — Уэйкомба не смутило сравнение, — в таком случае возможно достигнуть большого эффекта, но об избирательности, как вы сами понимаете, не будет и речи, если только вы не снабдите ваших людей респираторами…

В памяти Татьяны всплыли уроки гражданской обороны, дети, напяливающие ватно-марлевые повязки по сигналу преподавателя. Военрук, словно вышедший из анекдотов про бравых, но тупых вояк…

— Это исключается!

— Я так и подумал, — кивнул Уэйкомб. — Ну что ж, остается растворить препарат в подходящей жидкости.

— Кофе?

— В любой жидкости.

— Вы гарантируете результат?

— Голову даю на отсечение! — с жаром выкрикнул химик.

— Такие жертвы полагаю пока излишними, — улыбнулась Захаржевская. — Я верю в ваш талант.

— Я предпочитаю говорить о способностях! — скромно заметил Уэйкомб. — Талант — слишком громкое слово!

— О! Я не хотела вас смутить, — заверила его Захаржевская.

Сейчас она ощущала себя второй Лукрецией Борджиа. Пришла на ум древняя история об одном из кардиналов, который собирался отравить папского легата, но из-за ошибки собственного слуги сам выпил отравленное вино… Впрочем, в доме леди Морвен эта ошибка не могла повториться. Во всяком случае, по незнанию. А Ирэн она доверяла. Правда, девушку нашел Лоусон, но та с честью выдержала проверку под гипнозом, проверку, которую не прошел сам секретарь. Захаржевская была уверена в своих чарах, а значит, сомневаться в Ирэн Стеклер не было причины. Эта девушка была сущим кладом. «Окажись она под рукой раньше, — думала Татьяна, — и каких дел можно было наделать! Впрочем, еще не все потеряно. Все только начинается».

Ведь ей же всегда хотелось, чтобы у нее был двойник! Уже в детстве это желание имело под собой вполне корыстную основу. Хотелось, чтобы кто-то ходил в школу, принося пятерки, как в фильме про Электроника.

Впрочем, ценные качества Ирэн Стеклер не исчерпывались способностью к перевоплощению. Преданный помощник, она быстро вошла в курс текущих дел Захаржевской и готова была оказать действенную помощь в любом из них. Безусловно, в основе плодотворного сотрудничества с леди Морвен лежала вполне материальная заинтересованность, однако было кое-что еще, что заставляло леди Морвен относиться к Ирэн не как к обычному наемному работнику. Было у них обеих нечто общее, не только во внешности, что позволяло Ирэн с легкостью превращаться во вторую леди Морвен. Это было сходство не только тел, немного пугавшее Татьяну, но и душ…

— Знаешь, милая, — заметил Нил, — если бы мы вовремя не решили посвятить Цореса в наши дела, бедняга мог сойти с ума или, что гораздо хуже — доложить обо всем своему папаше. Да, я знаю, он не слишком его любит, однако в такой ситуации побежишь к самому черту…

— Черту, черту…

Татьяна нахмурилась, вспомнив встречу в лайнере с Вадимом Ахметовичем. Встречу, которую она считала такой же реальной, как и то, что сейчас она находилась в постели с Нилом Баренцевым, человеком, которого любила и который мог исчезнуть из ее жизни, как и Нил-Нил… На мгновение промелькнуло странное видение… Она посреди пустоты, стоит, опираясь ногами на ничто или, может быть, она просто сама уже бестелесна, а впереди, в темноте, остается тень. А вдали приоткрытая тень, за которой стоят два самых дорогих человека…

Она зажмурилась и открыла глаза.

— Вам нехорошо? — осведомился Уэйкомб.

Нил наклонился к ней, вглядываясь в лицо.

— Все чудесно! — заверила она мужа и помощника. — А теперь, думаю, пора перейти к решающей фазе… Вам, Уэйкомб, лучше пока спрятаться в вашей комнате, а вот Нил отправится к гостям.

— Слушаюсь, мой генерал! — Баренцев отдал честь и направился к выходу.

Уэйкомб церемонно, под стать обстановке, раскланялся, сохраняя серьезное выражение лица, и последовал за Баренцевым.

Татьяна окликнула его уже на пороге:

— Да, господин Уэйкомб, мистер Лири весточку не передавал?

Он посмотрел на нее серьезно:

— Нет, ваша светлость, но я ведь и не был с ним на короткой ноге…

Как и некоторые другие члены Ордена, Блитс прибыл на вертолете. Это была не обычная свитчкрафтовская машина, в этот раз он решил соблюсти некоторую маскировку. В руке компьютерного короля был ноутбук, как символ принадлежащей ему отрасли, пожалуй, одной из самых важных в современном мире.

«Было бы забавно, — вдруг пришло в голову Татьяне, — если бы все в Капитуле явились с подобными знаками отличия. Старик Цорес, например, с большим пакетом акций в руках…» Она рассмеялась, немного нервно. Что ни говори, а вечер еще только начинался и хотя все было предусмотрено до мелочей, поручиться, что ничто не сорвется в последний момент, было нельзя.

Человек предполагает, а Бог располагает!

Блитс избавился от своего ноутбука по пути к кабинету леди Морвен. Кабинет располагался в одной из башен. Из окна открывался вид на пруд, в котором отражалось серое небо. В одном из шкафчиков, по преданию, хранились яды, которыми одна из французских королев щедро потчевала не угодивших ей чем-либо придворных. «Очень интересное совпадение», — подумала Татьяна, узнав об этом. Впрочем, вполне вероятно, что это такая же липа, как и большинство подобных преданий, и предназначена исключительно для доверчивых туристов.

А в памяти ноутбука, надо думать, ничего важного не содержится, иначе Блитс не доверил бы его посторонним. Возможно, господин Блитс вообще резался в «Квейк» по пути на собрание, которое должно было расставить точки над «и» в напряженной ситуации. Ему-то был уже хорошо известен расклад, оставалось только ждать результатов. Он вошел, держа руки открытыми, словно демонстрируя, что не держит в них кинжала.

— Очень досадно, миледи, что мы не смогли встретиться с того знаменательного дня, когда вы столь разумно согласились принять наше предложение…

— Прошу без церемоний, — предложила леди Морвен, — и предложение исходило, насколько мне помнится, от мистера Баррена, а не от некой группы заинтересованных лиц…

— О, да! — Блитс нисколько не смутился, казалось, он был слишком счастлив, чтобы обращать внимание на собственную бестактность. Он был похож на дитя, которое рвется к новогоднему подарку, не обращая внимания ни на что.

— Я, похоже, перестарался, придумывая вступление, — посчитал он все же нужным разъяснить, и поспешил с американской непринужденностью занять место в кожаном кресле. — Тем не менее я в самом деле считаю этот день знаменательным для всех нас!

Он улыбнулся, давая понять, что ему известно больше, чем она полагает. Безусловно, Нил Баренцев не стал бы делиться с ним своими сердечными делами, однако не стоит недооценивать Гейла Блитса. У него наверняка есть свои каналы информации, свои шпионы… «Шпионы там, шпионы здесь. Без них не встать, без них не сесть…»

— Я был столь недальновиден, миледи, пытаясь навязать вам в женихи такого человека, как Барковский, и рад, что это недоразумение не встало между нами черной тенью. Извините за излишнюю патетику!

Татьяна подумала, что, несмотря на все прохиндейство, Гейл Блитс был все-таки не самым отрицательным персонажем в комедии ее жизни. Во-первых, как ни крути, достиг своего положения собственным умом, и до сих пор особенных причин жаловаться на него не было.

— Как говорят в России — кто старое помянет, тому глаз вон! — сказала она.

— Это довольно жестоко! — заметил Блитс. — Особенно если перевести буквально! Неудивительно, что на Западе на Россию смотрят с опаской. Впрочем, у этой поговорки есть и продолжение: «а кто старое забудет — тому оба!»

— Спасибо, что напомнили! Я не подозревала, что вы так хорошо знаете русские поговорки.

— Продолжаю традицию Рональда Рейгана. Единственная его традиция, достойная продолжения! Но каковы нефтесосы, а? Куда там вашему Политбюро с их детсадовскими интригами! Королева выполняет все их требования — а они ей вотум недоверия! Испугались возвышения клана Цоресов, видите ли. И не поленились обратиться за поддержкой к своим злейшим врагам, как они выражаются, «прогрессистам». Обработали Ихиро, Стивенсона, милейшего Лефевра. Заручились, так сказать, конституционным большинством. Может, и мне присоединиться, как вы думаете? Ладно, Ладно, шучу, я полностью в курсе ваших приготовлений и думаю, стоило бы прибыть сюда, только чтобы посмотреть, чем все закончится.

— Значит, вы общались с Нилом? — спросила Татьяна.

— Э-э-э.. — замешкался Блитс. — Да, мы говорили по телефону…

— Это, кажется, небезопасно! — заметила она.

— О, не беспокойтесь! — сказал он. — Эти переговоры недоступны для прослушивания. Кстати, если уж зашла речь о безопасности, то, надеюсь, это здание было проверено надлежащим образом. Я не доверяю древним постройкам — вся эта каменная кладка, потайные ходы, каменные мешки!

— Здесь вы в полной безопасности. Только постарайтесь сегодня не пить кофе!

Капитул шумел. Нет, это слишком громко сказано. Капитул шелестел бумажками, перешептывался, тихонько посмеивался… Пока на сцене не появилась Королева, собрание иллюминатов ничем не отличалось от вечера в каком-нибудь элитарном лондонском клубе — те же степенные джентльмены, большая часть которых перешагнули полувековой рубеж, а кое-кто и приближался уже к столетнему.

Захаржевскую беспокоило присутствие этих последних монстров, которые все же не поленились пересечь океан. Небольшие досье, собранные на них в свое время лордом Морвеном, Татьяна изучила не без омерзения, понимая, однако, что это может очень пригодиться впоследствии. Очевидно, с теми же мыслями собирал это досье и покойный лорд Морвен, человек, мягко говоря, не лишенный недостатков, но не особенно любивший копаться в чужом белье. Татьяна получила возможность ознакомиться с краткой историей преступлений как Ордена в целом, так и отдельных его представителей. Преступлений, имеющих корни в глубине веков. Отныне она не могла без содрогания смотреть на многих из этих самодовольных скорпионов. Впрочем, напомнила она себе самокритично — собственными похождениями ей тоже нечего гордиться. Вышеупомянутые досье были старомодно упакованы в аккуратные кожаные и картонные папки. Папки из кожи предназначались для двенадцати Магов Капитула, Посвященные вынуждены были довольствоваться картоном. Не из экономии — покойный лорд мог позволить себе любую роскошь, но для собственного удобства очевидно.

Электронного варианта досье, по-видимому, не существовало — покойный лорд не слишком доверял современной технике, предпочитая хранить важную информацию за замками, куда не доберется при всем желании какой-нибудь хакер-вундеркинд из Америки или далекой России. Впрочем, вполне возможно, что этот электронный вариант был просто переправлен предателем Лоусоном своим нанимателям. Однако что не имело сейчас никакого значения. То, что Орден иллюминатов состоит из людей, мягко говоря, не самых приятных, было и так очевидно. В любом случае, меньше всего ей было нужно, чтобы кто-либо из старых дикобразов отбросил коньки на этом собрании.

— Не беспокойся, — Ирэн оставалась невозмутимой. — Шон не зря ест твой хлеб. У нас есть вся информация по каждому из присутствующих, необходимая безопасная доза препарата высчитана в соответствии с ней.

Татьяна кивнула. Уверенность Ирэн передавалась и ей, но, несмотря на это, она прекрасно понимала, что самые тщательные приготовления не обеспечат их плану стопроцентную гарантию…

Помолиться, но можно ли? Она все же, решилась, тихонько вполголоса, почти боязливо…

— Кофе? — Петти поднял чашку, блеснувшую золотым ободком.

— К черту! — Макмиллан сделал глоток и отставил свою.

Зуб напомнил о себе, отреагировав на горячую жидкость пульсирующей болью.

Несмотря на чудовищные замыслы, претворяющиеся в жизнь Орденом иллюминатов, никто из членов Капитула не был лишен маленьких человеческих слабостей. Например, господин Макмиллан не любил зубных врачей и старался по мере возможности избегать их, несмотря на сверхсовременные методы лечения, делавшие процесс совершенно безболезненным. Проникновение чужих пальцев и посторонних предметов в его ротовую полость казалось ему в высшей степени оскорбительным. В глубине души понимая, что визита к стоматологу все равно не избежать, он решил не поднимать панику раньше времени. И последние полсуток зуб в самом деле его не беспокоил…

Леди Морвен заглянула украдкой в зал.. Так перед началом школьного спектакля выглядывают из-за кулис юные актеры и актрисы. Как там, в зале, пришли ли родители?

Она подумала, что если бы случилось чудо и в этом старинном замке вдруг появился кто-нибудь из французских монархов прошлого, скажем несчастный Людовик Шестнадцатый, то он не был бы разочарован пышностью предстоящей церемонии. Здесь сегодня ожили старые представления о роскоши. Было очевидно, что многие из приглашенных испытывают подлинное удовольствие от ежегодного спектакля, в который превращалось каждое собрание Капитула. Если не всем их чаяниям было суждено сбыться, то по крайней мере внешней стороной господа иллюминаты должны быть удовлетворены полностью. И место, и антураж полностью отвечал традициям Ордена.

Любопытно, как живуча эта тоска по имперскому величию. И седой старец с удовольствием облачается в старомодный костюм, подобно мальчишке, надевающему костюм Бэтмена. Она почувствовала, что и ее захватывает почти праздничное настроение, владеющее сейчас этими людьми. Правда, причины для этого были несколько иными.

По залу словно ковыляли ожившие тени прошлого, музей восковых фигур под портретами, с которыми они имели определенное сходство. Немногие уделили время осмотру исторического здания, большинство предпочли собраться в гостиной, где образовались небольшие кружки по интересам. Непримиримые противники сейчас казались старыми друзьями, которые рады увидеться после долгой разлуки. Татьяна, хорошо знакомая с закулисной кухней Капитула, не обманывала себя. Она хорошо знала, что за этими любезностями скрывается бережно лелеемая ненависть.

Ее секретарь Уоллер, в костюме, соответствующем его статусу, выглядел несколько смущенно. Впрочем, сейчас его роль была настолько скромна, что даже это волнение никак не могло повлиять на ход мероприятия.

Татьяне вдруг вспомнился незабвенный Леонид Ильич, большой любитель орденов и вообще всяческих почестей. О, как бы ему здесь понравилось! Впрочем, здесь собрались люди пострашнее, чем покойный генеральный секретарь. Многие из них находились в гораздо худшем состоянии, несмотря на все усилия медицины, но не выпускали из рук бразды правления. Страшно было думать, что судьбы мира находятся в руках этих вампиров. Леонид Ильич вызывал у своих подданных добродушную усмешку, становясь предметом анекдотов. Над господами иллюминатами смеяться не хотелось. Рядом с ними и почивший советский вождь выглядел не страшнее чем резиновый японский Годзилла.

Окна были закрыты плотными бархатными портьерами, не пропускавшими внутрь ни малейшего луча солнца. Зал был освещен свечами. Настоящий воск, который, оплывая, наполнял воздух церковным ароматом.

— Прекрасное место для сборища наших старичков! — Макмиллан внимательно оглядывал убранство зала.

— Посмотри-ка! — Петти показал в сторону.

В дверях тем временем показалась коляска, на которой восседал прямо, словно паралитик, один из нефтяных королей. Он и в самом деле был почти неподвижен вследствие некроза суставов, но посчитал необходимым поддержать свою партию личным присутствием. Товарищеская и корпоративная солидарность имели в Ордене особое значение. Несколько человек, в том числе и из противостоящей партии, поспешили выразить свое уважение, прибегнув к галантным поклонам. В этом случае поклонами следовало и ограничиться. Простое рукопожатие вызывало у старца острое чувство дискомфорта. За креслом стоял один из пажей. Собрание Капитула обслуживалось младшими членами семей, а также девушками, специально нанятыми в пансионате для глухонемых. Многие из них были весьма миловидны, однако большинство присутствующих господ уже пребывали в том возрасте, когда на женские прелести перестают обращать внимание. Сейчас их интересовала только одна женщина, и то сугубо в деловом плане. Несмотря на то, что официально цель Капитула не объявлялась, разговор в кружках вращался вокруг одной темы. Господа иллюминаты пытались прогнозировать, насколько легко пройдет церемония отречения.

«Они чертовски самонадеянны!» — подумала Ирэн Стеклер.

Она минут двадцать вертелась по залу под видом одной из глухонемых служанок. Собственно говоря, эта разведка не была необходима. Жребий был брошен, Рубикон перейден и, что бы ни говорилось вокруг, поворачивать назад было поздно. Однако Ирэн это небольшое перевоплощение доставило истинное удовольствие.

Она неслышно скользила среди гостей, ловя обрывки разговоров.

— Надеюсь, никакие сюрпризы нас сегодня не ожидают! — говорил высокий человек с вытянутым лицом.

Говоривший представлял интересы биржевиков и, судя по его тону, было ясно, что он допускает такую возможность. Она задержалась, надеясь услышать что-нибудь еще. Это его личные предположения или просочилась информация? Сейчас любой мелочи хватило бы, чтобы погубить тщательно разработанный план.

— Надеюсь! — ответил ему в тон собеседник, который, похоже, недавно бросил курить — пальцы его будто сжимали невидимую сигарету, и иногда он даже подносил ее ко рту. — Надеюсь, что все сюрпризы сегодня будут предназначены исключительно дорогой Королеве. Похоже, она не понимает, что происходит, иначе постаралась бы отложить это собрание. В конце концов, у женщин столько поводов.

— Именно это меня и беспокоит! — сказал долговязый.

— По-моему, совершенно напрасно, — заметил человек с воображаемой сигаретой и отошел в сторону, очевидно, желая скрыть собственное состояние.

Впрочем, судя по всему, иллюминаты нервничали не из-за возможных неожиданностей со стороны Королевы. Основной темой разговоров были перемены, неизбежные после свержения Королевы. Было уже очевидно, что обе партии возлагают большие надежды на победу, а значит — чья бы ни была победа, легкой она не будет.

Тема отречения Королевы висела в воздухе, хотя вслух не была озвучена ни в одной из подслушанных Ирэн бесед.

— Знаете, очень бы не хотелось, чтобы сынок Цореса оказался на троне, — тихо делился своими соображениями в углу один из членов Капитула с чистым британским акцентом. — Оказаться под началом, пусть даже формальным, у иудея — это уже слишком! Мало нам этой чертовой русской!

— О, дорогой лорд, мы все под началом у иудея уже две тысячи лет! — сказал находившийся поблизости Петти.

— Оставьте ваши дешевые афоризмы! Цорес не Христос, и всем нам придется несладко, если он приберет к рукам Орден!

Ирэн украдкой бросила взгляд на говорившего и тут же мысленно занесла его в свой личный черный список.

— Не переживайте, когда мы покончим с леди Морвен, то загоним господина Цореса и его компанию в…

Прозвучало нецензурное словечко. Видимо, препарат Шона Уэйкомба уже начал действовать, с другой стороны, многие из этих респектабельных господ не считали нужным церемониться, находясь в обществе себе подобных, особенно учитывая чисто мужское общество и глухонемых служанок.

— Вашими бы устами да мед пить! — ответствовал на это лорд.

С некоторыми из иллюминатов ей уже доводилось встречаться в качестве леди Морвен, но искусный грим и способность к перевоплощению гарантировали, что не один из этих господ не признает свою королеву в скользившей бесшумно по залу служанке. Петти, вернувшись к Макмиллану, обсуждал убранство зала. Старый Цорес осматривался с видом паука, плетущего паутину, и рассеянно кивал, слушая кого-то из друзей-биржевиков.

«Но разведка доложила точно», — про себя напела Захаржевская, выслушав Ирэн. Вся эта информация прибавила ей уверенности. Господа иллюминаты на девяносто девять процентов уверены, что ее песенка спета. Но нет ничего глупее, чем делить шкуру неубитого медведя.

Вернувшись в лагерь заговорщиков из своего разведывательного рейда, Ирэн поспешила доложить о результатах леди Морвен. Глядя на нее, Татьяна с сожалением подумала, что деятельность Королевы иллюминатов вряд ли позволит этой женщине часто менять маски. Хотя как знать, как знать… С другой стороны, ей самой приходилось уже не раз играть разные роли, а Джо Цорес со своими нереализованными мечтами о сцене несомненно поддержит любимую супругу. Теперь оставалось только довести план до логического завершения и сделать так, чтобы мисс Стеклер оказалась, наконец, на троне.

Татьяна с удовольствием выслушала доклад Ирэн, в то время как несколько проворных служанок переодевали фальшивую служанку в королеву. В настоящую королеву. Без посторонней помощи эта процедура заняла бы непозволительно много времени.

Зрители рассаживались на свои места. На такой спектакль следовало бы продавать билеты. Едва за последним из иллюминатов захлопнулась дверь, в зале зазвучала музыка. Звуки торжественной литании лились из скрытых динамиков. Макмиллан удивленно огляделся, ища источник. Это было что-то новенькое. У большинства собравшихся, однако, музыкальное вступление не вызвало ничего, кроме горячего одобрения. Петти подтолкнул товарища локтем.

— Подходящий аккомпанемент!

Захаржевскую, безусловно, порадовало бы, что ее усилия оценены, но сейчас ни она, ни Ирэн Стеклер уже не наблюдали за гостями. Пришло время нанести главный удар, пока действие галлюциногенов не ослабло. Самые могущественные люди мира заворожено уставились на сцену. Теперь они напоминали Захаржевской детишек, впервые пришедших в театр. Будет вам представление. Явление Карабаса-Барабаса!

Она прошла в тщательно охраняемую комнатку, где к своему выходу готовился главный персонаж. Это был невысокий крепкий старик, с благородным лицом, который вполне смотрелся бы в роли Генриха Пятого или даже Лира. С некоторым высокомерием он взглянул на вошедшую Татьяну и кивнул.

— Все уже ждут! — сказала она, невольно почему-то затрепетав.

Да, этот человек обладал харизмой, которой был обделен лорд Морвен, несмотря на все его достоинства руководителя.

— Очень хорошо! — сказал он спокойно. — Я готов.

И принял из рук Ирэн мантию.

Она выглянула с балкончика. Быстро, так, что никто не должен был успеть ее заметить. Что бы сказали, интересно, все эти господа, если бы знали, что сегодня им предстоит выступить всего лишь в роли «субъектов» одного большого интересного эксперимента, задуманного и воплощенного ею.

Макмиллан заметил тень, мелькнувшую на балконе, когда возвел очи горе, слушая рассуждения своего партнера Петти, однако не придал этому никакого значения. Сейчас его больше всего волновал проклятый зуб. Выбор был несложным. Понадеяться на то, что боль скоро снова отпустит, как случилось утром по пути в замок, или же бросить все и отправиться к дантисту. Разумеется, не к местному.

Петти взглянул на часы:

— Пора бы, дружище, посмотреть на наших новобрачных!

Макмиллану показалось, что он сказал это чересчур громко, и он оглянулся. Нет, никто не отреагировал. Все были сосредоточены на происходящем. Он оглядел зал. Макмиллану показалось, что антураж в тот раз более мрачен, чем когда-либо случалось на собраниях Капитула.

На мгновение он почувствовал какой-то холодок, и сидевшие вокруг люди, беззаботные, ничего не замечавшие, казались ему теперь странно незнакомыми. Может быть, дело в зубной боли. Когда гулко бухнули, закрываясь, тяжелые входные двери, он едва не вздрогнул.

Оглянулся на Петти, но решил не делиться с ним своими ощущениями. К черту! Что бы сегодня они здесь ни решили, до последнего момента следовало попридержать язык, а Петти чересчур возбужден. Также он отметил, что не видно молодого Цореса. Здесь тоже были узкие балконы с резными перилами, шедшие по периметру зала. Макмиллан поднял глаза на балкон и заметил на нем движение, но на сей раз это была не неведомая женщина. На балконе стоял чело-век в темном балахоне.

В полутьме лица его было не различить. Макмиллан ощутил беспокойство. Он и мысли не допускал, что в зале сейчас находится посторонний, однако не мог узнать человека.

Прозвучал гонг, призывавший к вниманию собравшихся. Петти продолжал что-то говорить, возбужденно жестикулируя. На сцене, там, где и полагалось согласно традиции, возвышался трон. Сейчас он был пуст. Стало еще темнее, теперь лишь несколько факелов горели по сторонам от трона. Герольды и стража хранили молчание. Наконец, с правой стороны сцены появилась фигура леди Морвен, Королевы, великой Бетрибс-Тиранозавр. Торжественным, чересчур театральным шагом она двинулась к трону. Капитул поднялся, приветствуя повелительницу, и шум смолк. Леди Морвен остановилась возле трона в нерешительности, словно не смея занять его. В тот же момент с противоположной стороны сцены возникла другая фигура — точная копия леди Морвен, на первый взгляд, совершенно неотличимая от нее. Если бы не асинхронность движений, можно было бы подумать, что на сцене установлено зеркало. Капитул загудел, словно потревоженный пчелиный рой. Впрочем, появление двух идентичных правительниц было всего лишь прелюдией к основному представлению. Внезапно трон осветился ярким огнем, и секунду спустя на нем возникла человеческая фигура в мантии и короне.

По залу прокатился шепот. Человек на троне несколько долгих секунд оглядывал собравшихся, Макмиллан почти физически ощутил его взгляд.

Королева Бетрибс встала справа от трона, смиренно сложив руки перед собой. По левую руку встала ее точная копия.

— Какого хрена?! — спросил Петти, вставая.

Человек на троне поднял руку, Петти замолчал и сел, будто пораженный чарами.

«Чертовщина какая-то!» — сказал себе Макмиллан и почувствовал, как по спине бегут мурашки, что когда-то вызывали у него байки о призраках, рассказывавшиеся в летних лагерях. И тот, кого они видели сейчас на троне, не мог не быть призраком.

— Боже! — выдохнул кто-то в первых рядах. — Король!

Надо полагать, что изумление было бы еще большим, если бы не чудодейственное средство Шона Уэйкомба, принятое в том или ином виде практически всеми членами Капитула, за исключением разве что Макмиллана и Блитса. Однако в таком случае кое-кто и.» них непременно потребовал бы доказательств того, что человек на троне — именно тот, кем кажется…

Несколько долгих мгновений король оставался неподвижным, словно ожидая, пока Капитул привыкнет к его виду. Потом тяжело поднялся, опираясь на ручки трона, и обвел взглядом притихший зал. Подоспевшая Ирэн взяла его под руки, словно ласковая сиделка.

Петти по-мальчишески ткнул в плечо Макмиллана.

— Твою мать, он что, живой?!

С помощью Ирэн старик поднялся и сделал несколько шагов в сторону замершего Капитула. Герольды в этот раз стояли дальше от трона, чем обычно, но нее равно непроизвольно подались в стороны, словно опасаясь, что воскресший из небытия король пожелает в лучших традициях вампирских триллеров подкрепиться их кровью.

«Что за черт!» — подумал Макмиллан, старик, по общему мнению, давно пребывал на том свете, оставив трон лорду Морвену, который, опять же согласно общему мнению, и отправил его в царство теней. Согласно тому же мнению, там королю было самое место. Может, это дух спустился к Капитулу, выпущенный для мести? Впрочем, кому?! Лорд Морвен и сам последовал за своей жертвой в царство теней, так что выяснять отношения следовало бы там.

Но Король не походил на призрака. Король подошел к краю сцены и замер, обводя тяжелым взглядом собравшихся. В зале сразу же наметилось определенное движение, члены Капитула, сидевшие ближе к трону, явно предпочли бы оказаться подальше от своего восставшего из мертвых монарха.

Некоторые из них, что были помоложе и помобильнее, наплевав на этикет, покинули свои кресла, чтобы переместиться ближе к дверям. Впрочем, покинуть зал им бы не удалось. Все было предусмотрено заранее, и тяжелые двери заперты снаружи. Так что волей-неволей всем присутствовавшим придется досмотреть представление до конца.

Оно, впрочем, не могло тянуться долго. Эффект волшебного снадобья Уэйкомба мог утратить свою силу, да и сейчас…

— Полагаю, — проговорил Король, — никто из вас не ожидал увидеть меня снова! И не многие рады тому, что видят меня! Я не собираюсь метать громы и молнии, сия машинерия, к сожалению, мне не подвластна, хоть я и спустился сегодня с небес, а может быть, поднялся из ада, хотя кто из вас различит небеса и ад?! Однако есть вещи, о которых я хотел бы попросить своих верных подданных, и полагаю, они не станут…

Макмиллан, до сих пор сомневавшийся в реальности происходящего, снова почувствовал, как по его спине бегут мурашки. Это безусловно был голос Короля.

Татьяна закрыла глаза. В памяти всплыл разговор с Ирэн, состоявшийся в Занаду уже после отлета Берна и многое прояснивший:

— Это должно быть не видение отца Гамлета! — рассуждала Ирэн. — Пусть все будет максимально приближено к реальности, иначе мы можем не достичь нужного эффекта, а тогда наша затея провалится к черту!

— Само собой, — соглашалась Татьяна. — Поэтому придется привлечь кое-кого со стороны. Мы же не можем, как в одном из рассказов о Шерлоке Холмсе, посадить восковую фигуру и ползать под ней на карачках, палками меняя положение головы!

— Придется привезти кое-кого с исторической родины, — задумчиво сказала Ирэн.

В свое время покойный лорд Морвен потратил немало времени и сил, чтобы подготовить устранение тогдашнего Короля Ордена. Несчастный случай — обычный в таких случаях предлог. Согласно официальной версии, автомобиль короля слетел с горной дороги в Швейцарских Альпах накануне очередного собрания Капитула. Его величество увлекался спортивными моделями, и новенький «порше», последнее его приобретение, стал причиной безвременной гибели Короля.

Лорд Морвен, получив сообщение о катастрофе, придал физиономии скорбное выражение и срочно стал готовиться к инаугурации. Момент был благоприятный, в противном случае лорд позволил бы Королю пожить еще немного.

Некоторый диссонанс в плавный ход событий внесла фирма-изготовитель автомобиля, настаивавшая на собственном расследовании. Ее не очень устраивала первоначальная версия с неисправностями в новой машине. В конце концов, после непродолжительного торга в верхах было решено остановиться на новом варианте. Согласно ему, сердце короля не выдержало нагрузки. Были подготовлены результаты медицинской экспертизы, которая в действительности была невозможна по причине отсутствия тела. После падения и взрыва от тела погибшего осталось только несколько фрагментов, которые не поддавались идентификации. Это, однако, не составило проблемы. Были подняты медицинские карты покойного, в картах появились соответствующие записи.

Кеннет Маккин, следивший за всем из австралийской глубинки, хохотал. Но это был смех сквозь слезы.

Теперь он, командор флота Ее Величества, кавалер Ордена Британской Империи и прочая, и прочая, вынужден был скрываться под чужим именем, в семье дальних родственников жены, даже не догадывающихся, какую важную персону они приютили на своем обширном ранчо. Вновь на нелегальном положении, как в годы войны, откуда по заданию шефа, лорда Лайонела Морвена поодиночке, через нейтральные Швецию и Швейцарию, он перетаскивал в Лондон из оккупированной нацистами Европы уцелевших континентальных иллюминатов. И опять-таки благодаря Морвену — но уже не покойному сэру Лайонелу, а его сынку, лысому поганцу Эндрю, которого Маккин помнил еще желторотым итонским «фоксом». К счастью, тринадцатый лорд Морвен не сомневался в гибели своего предшественника. Со свойственной ему самоуверенностью, он поспешил занять опустевший трон, не подозревая, что двадцать лет спустя ему самому суждено будет пасть жертвой орденской интриги.

Нынешняя леди Морвен, получившая аттестат об окончании средней школы как раз в тот день, когда все английские газеты сообщили о трагической гибели сэра Кеннета Маккина, тоже не могла предположить, что когда-нибудь по уши погрязнет в тех же кознях и интригах. Да и ее «второе я», мисс Ирэн Стеклер, в ту пору тринадцатилетняя рыжая девчушка, сразу принявшая и полюбившая «дедушку Билли», не ведала, конечно, какое будущее сулит ей приезд на Тасманию добродушного английского родственника. Да и сам экс-король ни о чем таком не помышлял, когда разыгрывал с любимицей домашние спектакли из классики английской драматургии, и потом, когда щедро оплачивал ее обучение в Сиднейской школе драматического искусства.

Прошло два десятка лет. И вот Ирэн посетила родимое гнездо не одна, а с мужчиной.

— Мистер Берч приехал поохотиться на знаменитых куриных гусей, — заявила она.

— Сам-то он что за гусь? — ворчливо осведомился «дедушка Билли», оставшись наедине со своей питомицей. — Староват для тебя этот янки, девочка. Бьюсь об заклад, у него уже внуки…

— Дедушка, главный интерес мистера Берча не во мне, а в тебе. Он считает, что справедливость должна быть восстановлена.

Сэр Кеннет настолько вжился в образ чудаковатого джентльмена на покое, любителя душистого кавендиша и рассветной рыбалки, что не сразу понял, о чем ведет речь его зеленоглазое сокровище. А когда понял — надолго задумался…

Цели заговорщиков относительно лорда Морвена были четкими и однозначными. Однако биография и личные качества леди Морвен, молодой супруги узурпатора, также требовали самых серьезных подходов. В случае безвременной кончины его светлости эта хваткая дамочка не только займет освободившийся престол, но, того и гляди, сумеет удержать его. Удивительное внешнее сходство Ирэн с этой самой леди, согласно официальным данным, бедной сироткой из Ольстера, по закрытой же информации, поступившей к Берчу через своего человека в ближайшем окружении лорда — русской аферисткой с темным прошлым, — подсказывало идеальное решение. Подмена! Незначительные различия устранялись посредством пластической хирургии, тонированных линз, операции на голосовых связках — и остроумным внедрением в компьютерные базы данных некоторых ведомств, коллекционирующих биометрические данные граждан…

— И вы всерьез намеревались отправить меня вслед за муженьком? — с легким упреком спросила Татьяна, выслушав признания подруги.

— Но кто же мог предположить, что ты захочешь добровольно сойти со сцены…

— Как не хотеть, когда театрик такой паршивый!

— Не скажи… Все-таки, если вдуматься — власть, практически неограниченная власть над миром!

— Власть над миром! — Татьяна презрительно хмыкнула. — Все это такая дребедень! Есть вещи поважнее.

— И что же?

— А то ты не знаешь! — Татьяна усмехнулась, подошла к окну, раздвинула портьеры. — Тогда посмотри.

На дальнем краю обширной лужайки перед домом возвращались с конной прогулки трое всадников. Впереди гарцевал румяный Нил-Нил, следом неспешно трусили Нил-старший и Джо Цорес. Нил что-то втолковывал собеседнику, Джо хмурился и теребил поводья.

— Вот они, наши самые важные, — сказала Татьяна.

В какой-то момент казалось, что сейчас все сорвется. Чары спадут. Кто-нибудь, может Макмиллан или Петти, выскочит на сцену с криком возмущения! Татьяна сжала кулаки, молясь. Она видела, как побледнел Джейкоб Цорес при виде воскресшего монарха, старый Петти схватился за респиратор и судорожно глотал кислород. Бедняга с некрозом суставов задергался в кресле, как видно, искренне жалея о том, что никто не предпринимал попыток подойти ближе… Капитул готов был капитулировать! Спустя полчаса не только все предложения, выдвинутые его покойным величеством, были приняты и утверждены, но и бракосочетание Ирэн и Джо Цореса было проведено согласно Великому Обряду, хотя и в несколько усеченном варианте. Растягивать удовольствие было опасно, действие наркотика скоро должно было ослабнуть.

Макмиллан огляделся. То, что происходило сейчас, напоминало театр абсурда. Воскрешение покойника, казалось, свело всех с ума. Или дело было в чем-то другом. Словно невидимые флюиды безумия наполнили зал, превратив самые светлые головы в ничего не соображающих баранов. Сейчас самое время было подать голос, но ему вдруг стало страшно. Происходило что-то, не поддающееся объяснению, и чем закончится его выступление, сейчас было трудно предсказать.

Он почувствовал себя так, как, вероятно, мог почувствовать себя обычный человек, оказавшийся случайно на футбольном матче, на трибунах болельщиков чужой команды.

Петти бросил на него странный взгляд — в нем сквозил верноподданнический восторг, не иначе. Черт знает что такое! Макмиллан вспомнил, что это за дом — перед приездом сюда он просмотрел материалы, посвященные замку. «Вот в чем, может быть, дело», — подумал он, но новый приступ зубной боли не дал ему развить эту перспективную мысль…

Финал программы способен был произвести впечатление и на неодурманенную голову. Неизвестно откуда, из скрытых динамиков, грянула загробная музыка. Латинский хор, от которого мурашки пошли по коже. И под эту музыку старый Король плавно выпятился за кулисы, где и исчез, оставив своих подданных на попечении Джозефа Цореса, на чью голову немногим ранее он торжественно водрузил корону. Коронованный Цорес мгновенно приобрел царственную осанку. Даже Ирэн Стеклер, казалось бы, менее всего расположенная воспринимать всерьез все это шоу, смотрела на него по-иному!

Глядя на разворачивающееся действо, Татьяна Захаржевская жалела лишь о том, что этого не видит ее покойный супруг. Что ни говорите, а лорд Морвен получил по заслугам! Оставалось надеяться, что его неприкаянная душа бродит где-то поблизости и бессильно сжимает кулаки.

Гейл Блитс вошел в кабинет, его физиономия просто светилась от счастья.

— Вы довольны, господин Блитс? — осведомилась Захаржевская.

Блитс открыл было рот, чтобы ответить, но тут же осекся.

— Я говорю с леди Морвен? — осведомился он, прежде чем начать.

— С которой из?.. — Татьяна рассмеялась. — Вижу, мы сумели даже вас сбить с толку! До сего дня леди Морвен была я.

— Да, я вижу! — Блитс вгляделся в ее лицо. — Все-таки стопроцентных двойников, пожалуй, не существует. Я бы узнал вас, да и остальных наверное долго не получилось бы водить за нос. Если бы не ваши чудеса с голограммами и наркотиком! Вы использовали технические ресурсы Ред-Рока?

— Нет, думаю, что чем меньше людей посвящено в это дело, тем лучше. Даже если речь идет о Ред-Роке.

— Здраво! — кивнул Блитс. — Кстати, я был там недавно. Знаете, забрать старые вещи и тому подобное. Господин Дубойс произвел на меня благоприятное впечатление. Думаю, там он на своем месте… Мне показалось, что он не оставляет вас в мыслях!

Блитс сказал это с самым невинным выражением лица, как старый знакомый, которому позволены любые замечания, вплоть до интимных.

Она снисходительно улыбнулась.

— Полагаю, это личное дело господина Дубойса, не правда ли?

— О, разумеется, ваше величество…

— Вы забываете, я больше не Королева!

— О, для меня вы всегда останетесь единственной! — сказал он с чувством.

Несмотря на то, что титул Королевы с благословения облапошенного Капитула перешел к Ирэн Стеклер, а Джо Цорес превратился в нового Короля иллюминатов, Гейл Блитс, получивший свой кусок орденского пирога, был доволен.

— Вас не смущает, что в результате ваша партия в целом потерпела поражение? — осведомилась Захаржевская.

— Как всякий разумный человек, я следую линии своей группы только когда она не противоречит моим собственным интересам.

— Вы циник, господин Блитс!

— Практик, мадам! — парировал он. — Должен заметить, я рад, что имею дело с таким же практиком в вашем лице. Впрочем…

Он осекся.

— Впрочем, в моем положении другие варианты исключаются! — закончила за него Захаржевская. — Бы это хотели сказать?

— Полагаю, что это не покажется вам оскорблением. Я знаю, что русские придают большое значение духовной стороне жизни и, как следствие, презирают практицизм…

— Я вас умоляю, господин Блитс! — недовольно нахмурилась Захаржевская. — Не рассказывайте мне про то, что презирают или любят русские. Я не люблю обобщений и нелепых выводов…

Блитс поклонился.

— Прошу прощения! Оставим эту тему. Да, кстати, — он огляделся, — вы знаете, что это за место?

Захаржевская непонимающе нахмурилась. Она не наводила специальные справки по поводу истории замка, это представлялось несущественным. Слишком много было дел перед собранием Капитула. А вот господин Блитс, судя по всему, не поленился. Впрочем, скорее это дело его секьюрити.

— Слова «Огненная палата» ни о чем вам не говорят? — спросил он многозначительно. — Во времена Людовика Четырнадцатого во Франции шел громкий процесс с участием высокопоставленных особ из королевской свиты. Выяснилось, что знатные дворянки обращались за содействием к профессиональным колдуньям. Одни из них надеялись обратить на себя внимание короля, другие заказывали яды для устранения неугодных мужей или соперниц. Черные мессы с убитыми младенцами, жуткие снадобья с менструальной кровью, которыми потчевали беднягу Людовика. Следствие длилось четыре года, Правда, в результате никто из благородных особ не пострадал, сжигали и пытали простолюдинов. Материалы по делу были преданы огню по указу короля, слишком много омерзительного в них содержалось. Но копии стенограмм и отчетов сохранились…

— А при чем здесь этот замок? — спросила Татьяна, насторожившись.

— Его владельцы были причастны к тем мрачным делам, и эти стены видели немало ужасного в свое время!

— Неприятная история, мягко говоря! — согласилась Захаржевская. — Но, думаю, любое, выражаясь казенным языком — историческое здание может похвастаться страшными преданиями.

Татьяна подумала о Берче, навязавшем ей это место и ни словом не обмолвившемся об этой истории. С другой стороны, Берч мог догадаться, что она вряд ли придет в восторг от услышанного. Как бы она отреагировала? Скорее всего — нашла бы другое место для проведения собрания.

Нашла бы, потому что есть обстоятельства, по которым она хочет как можно меньше соприкасаться с темными силами. Даже если речь идет всего лишь о предрассудках и суевериях. О давно забытой истории, сохранившейся в памяти людской лишь благодаря хронистам. Потому что кто знает, где грань между суевериями и реальностью и можно ли что-то считать забытым навсегда? Время — ненадежный страж.

И в любом случае, откуда господину Берчу знать о ее причинах? Так или иначе, осталось неприятное ощущение, что чего-то самого главного она не знает. Она привыкла доверять своей интуиции. Можно было начистоту спросить обо всем у Берча, но тот уже покинул замок. Кроме того, Татьяна не сомневалась, что он найдет что сказать. Выкрутится. На понт господина Берча не возьмешь. Не тот человек.

Господин Берч после памятного заседания не тревожил леди Морвен, иллюминаты медленно приходили в себя. Скоро начнется снова мышиная возня, но ее эти интриги уже не будут касаться. Джо и Ирэн обвенчаны под бдительным надзором старого Короля по принятому в Ордене Великому Обряду. За них можно не беспокоиться, старый Джейкоб Цорес положит жизнь, лишь бы сохранить положение сына, каким бы образом ни было оно достигнуто. Даже если до него дойдет истинная подоплека дела! Даже если он поймет, что потерял в результате больше, чем потерял бы, оставайся на троне Захаржевская в качестве супруги Нила Баренцева. Джейкоб Цорес будет смотреть в будущее и надеяться на перспективы. С другой стороны, Гейл Блитс получил все, что хотел, и на какое-то время успокоится. Нет, отсюда ждать неприятностей пока не приходится!