"Темная звезда" - читать интересную книгу автора (Камша Вера Викторовна)

Глава 35

Илана пришла в себя первой.

– Жизнь моя, – принцесса слегка отстранилась, – нам надо поговорить, – она лукаво улыбнулась. – Все остальное успеется, ведь у нас впереди целая ночь и целая жизнь. Сядем?

Ланка подала пример, с ногами забравшись в глубокое кресло.

Рене удивленно пожал плечами:

– Что же ты хочешь мне сказать?

Ланка рассказала все. Или почти все. Она хотела быть императрицей, разумеется, если императором будет он, Рене Аррой. Арция стара и слаба. Если по ней ударят объединенные силы Таяны, Эланда и Тарски, она не продержится и месяца.

На развалинах Арции они создадут великую державу от Последних гор до Южного пролива, пойдут дальше. Эландские маринеры шутя совладают с атэвским флотом. И вместо подгнившего и порванного в середине лоскутного одеяла появится Благодатная Империя, которая будет стоять вечно.

Илана говорила быстро, пытаясь как можно короче и понятнее растолковать возлюбленному, как бросить к своим ногам весь мир.

Главное, удачно начать! Для этого надо объединить силы Эланда, Таяны и Тарски, где у Михая есть могучие союзники. Но им, союзникам, в общем-то, все равно, кому помогать – герцогу или герцогине. Рене – прямой наследник Таянского престола, переманить же нынешних помощников Годоя нетрудно. Она не зря обвенчалась вчера ночью с господарем Тарским. Теперь у него от нее не будет секретов. Ланка быстро договорится с его союзниками, после чего Годой получит все, что заслужил за совершенные им убийства. Рене за это время освободится от супруги и Рикареда и спокойно женится на вдовствующей герцогине Тарски. Ну а когда Творец пошлет Благого Вестника за королем Марко, а этого, похоже, ждать недолго, Таяна спокойно перейдет под руку Рене и Иланы.

… Рене молча смотрел на девушку и не понимал, как ору назад она могла быть столь близкой и желанной. Даже красота Иланы словно бы исчезла, изящные ручки казались хищными птичьими лапами, медные кудри – ядовитыми щупальцами морского лилиона, в которых находят смерть неосторожные ловцы жемчуга. Эта женщина была не менее опасна… Вот кому следовало родиться дочерью Годоя! Она была бы отцу незаменимой помощницей, пока не решила бы, что старику пора отдавать корону…

Ланка продолжала говорить, а он слушать, и слушать внимательно. В словах принцессы было слишком много смысла, чтобы Рене позволил себе прервать ее. Он молчал, а она говорила и говорила, повторяя свои доводы уже по третьему кругу: – Королевский дом Арции дышит на ладан, да и сама Империя насквозь прогнила. Если мы, Дети Севера, не поднимемся, мы и оглянуться не успеем, как окажемся под властью султанов Эр-Атэва.

– Там не султаны, Илана, – спокойно поправил Рене, – там калифы.

– Это ничего не меняет. Если мы не завоюем Арцию, это сделают другие, и тогда не они у нас окажутся во власти, а мы у них. В Таяне и Тарске достаточно воинов для того, чтобы захватить Мунт. Да, он слишком далеко от наших границ, зато стоит почти в устье Льюферы. Твои корабли легко войдут в город. Чтобы все сошло тихо, их можно замаскировать под торговые суда – горные товары в Империи на вес золота. Закрыть пушечные порты не так уж и сложно, ты сам об этом рассказывал. А арцийских таможенников можно подкупить – поднявшись на корабль, они, конечно, поймут, в чем дело, но им не захочется умирать. Им можно будет заплатить и даже взять на службу. Ведь нам потом понадобится своя таможня…

– Ты считаешь возможным доверять тем, кто однажды предал?

– Если они будут знать, что у нас они получат больше золота, чем у прежних императоров, они будут служить нам. Им можно пообещать десятую часть найденных беспошлинных товаров.

– Так. Разумно. И что же дальше?

– Дальше ночью наша армия высадится на берег и захватит город. Император струсит и отречется от престола. Нужно будет подобрать надежного Академика, который найдет документы, свидетельствующие о том, что нынешние императоры не являются Волингами. Кстати говоря, это действительно так. Тогда единственными законными наследниками престола станут потомки бежавшего в Эланд принца Аларика. То есть ты и твои наследники.

– Захватить столицу действительно нетрудно, но ведь есть вассальная присяга, которую некогда дали Арции и Таяна, и Тарска.

– Ну, об этом все давно забыли. А Эланд вообще никакой присяги не давал, более того, он предоставил убежище мятежному принцу.

– Да. Эланд никому не присягал, – без улыбки подтвердил герцог. – Но как объяснить таянским воинам, куда и зачем их везут?

– Мы просто объявим им, что они могут в течение нескольких дней брать в Мунте все, что захотят. Разумеется, благородные фамилии, признавшие наши права, будут обеспечены соответствующими охранными грамотами.

Люди всегда хотят получить то, чего не имеют, к тому же в наших краях давно презирают эту полудохлую Империю и полоумного Базилека, который почему-то упорно продолжает называть нас своими подданными. Знал бы ты, сколько арцийцев, и не последнего разбора, осели в Таяне за последние пятнадцать лет. Они ненавидят Базилека и этого его… Мужа его дочери. Который там всем и вертит. Да если хочешь знать, в Таяне полно людей, которые спят и видят отомстить мунтским ублюдкам!

– А ведь семья Базилека никогда не смирится с потерей трона.

– Их придется уничтожить. Разумеется, не сразу, чтоб никто не догадался.

– Так, как кто-то уничтожил Ямборов? Ты предлагаешь взять пример с Михая?

– То, что случилось с братьями, лишний раз доказывает, что побеждает тот, кто нападает первым. Мне жаль их, особенно Марко, но раз уж это произошло, я хочу воспользоваться своим преимуществом. Я – единственный уцелевший ребенок короля и по справедливости должна ему наследовать. Таянцы видят в тебе ближайшего родственника и друга отца, и по коронному праву ты – наследник. Если мы поженимся, с Таяной все решится само собой. Корона наша. Вернее, три короны.

– Три?

– Разумеется. Таяна, Эланд и Тарска должны стать единым государством. В Эланде все хотят, чтобы вместо пьяницы, за которого меня прочили, герцогом стал ты. А по вашему, эландскому древнему праву ты уже правитель – ведь цепь Первого Паладина у тебя. Да тебе стоит бровью повести, и Совет Маринеров отдаст тебе черную корону! После нашей свадьбы Эланд и Таяна объединятся сами собой, и мы начнем готовить поход на Мунт.

– Но ты забыла о моей семье и собственном отце, который вполне сможет иметь наследника мужского пола.

– Ты же знаешь, как я тебя люблю, – принцесса с вызовом вскинула голову, – разумеется, я разузнала все, что могла, о твоей жене. Я знаю: ты начал ей изменять с первого дня, а она платит тебе тем же. Церковь Единая и Единственная разрешает развод по требованию одного из супругов, если есть неопровержимые свидетельства измены.

В Эланде знают все, что дочь и второй сын твоей жены не от тебя. Родимое пятно Ганков не спрячешь. А твои фамильные земли, в которых предпочитает проживать дана Ольвия, граничат с землями Огиста Ганка, который, не таясь, посещает соседку.

– А ты, оказывается, много знаешь обо мне…

– Разумеется, ведь я должна знать все о человеке, за которого выхожу замуж. Я спрашивала знающих людей, и он… они в один голос говорят, что тебе добиться развода будет так же легко, как получить корону.

Теперь об этой корове. У нее не будет ребенка, потому что мой отец уже не мужчина. Я это знаю. Если Герика и беременна, то или от Стефана, или от тебя. В любом случае ее ребенок – бастард. Отец заботится о наследнике, а кто может позаботиться о Таяне лучше нас с тобой? Он на этом успокоится и перестанет загонять мужчин в постель к этой дуре.

– Ты ее так ненавидишь, за что?

– За все! За то, что она недостойна того положения, которое занимает. За то, что ее тупость вызывает в вас, мужчинах, какой-то дурацкий восторг. Вы начинаете ее жалеть, потом дело заходит еще дальше, и вы начинаете ее любить. Королю нужна жена, которая сумеет сделать его великим.

– А ты сможешь это сделать?

– Разумеется. Я не дам тебе успокоиться, пока все Благодатные земли не признают твою власть. Даже этот твой калиф…

– Чтоб завоевать Эр-Атэв, придется положить половину твоих таянцев.

– Ну, можно ведь собрать рыцарей со всей Арции и объявить Святой поход. Любой Архипастырь сделает это с удовольствием, да и желающих отобрать у нас власть после такого похода останется намного меньше.

– И где же будет наша столица? В Гелани? В Мунте?

– В Гелани или в Идаконе, разницы никакой. В Идаконе даже лучше – столица морской державы должна быть у моря.

– Илана, – Рене удивляло собственное равнодушие, охватившее его, – это все не ты придумала. Допускаю, то, что касается меня и моей жены, ты разузнала сама, но остальное – нет. Это мысли мужчины, причем мужчины хоть и умного, но немолодого и недоброго.

– А я все это вытащила из Михая и дана Бо, – гордо сообщила принцесса. – Они мне все рассказали, когда уговаривали выйти за тарскийца. С той лишь разницей, что убивать собирались тебя.

– И ты согласилась?

– Я решила, что план замечательный, но императором станет другой. К тому же тебе все обрадуются, а вот Годоя Эланд никогда не примет.

– Но у Михая есть передо мной преимущество – он связан с какими-то колдунами в горах.

– А у тебя есть твой бард! А горным магам все равно, с кем иметь дело. Я же говорила тебе, что они помогут любому, кто даст им возможность выбраться из Корбута.

– Им нужно только это?

– Пока да, впрочем, если они будут забирать слишком много власти, мы найдем на них управу. Нашел же ты управу на Михая, несмотря на все его хитрости; но вообще-то эти бледные могут быть полезны.

– Да, убивают они хорошо, – не стал спорить Рене. Очень хотелось выпить, но адмирал не стал нарушать неписаное правило маринера – не пей с тем, кого презираешь, без крайней на то необходимости. Герцог вздохнул. Пора было прекращать эту ослиную беседу. Его несостоявшаяся любовь, видимо, тоже сочла, что сказала все, и теперь можно перейти к делу. Она встала, по-кошачьи гибко потянулась и с лукавой улыбкой взглянула на Рене:

– А теперь скажи мне еще раз, что я умница.

– Ты, безусловно, умница, – подтвердил Рене бесцветным голосом, – и я очень многому от тебя научился. Умри я вчера, так бы и не узнал, до какой степени мерзости может дойти женщина. Ни одной из портовых шлюх в страшном сне не приснилось бы то, что ты мне предложила.

На очаровательном личике Ланки сначала проступило недоумение, а потом обида. Она совсем по-детски захлопала ресницами, и сердце Рене сжалось, но только на мгновение. Перед глазами замелькали искаженные смертной мукой лица, которые Илана столь быстро забыла. Он же, видевший в своей жизни сотни смертей, отправивший собственной рукой за Великий Перевал немало душ, никогда не забудет и не простит ни маленького Марко, ни Стефана, ни Иннокентия. Те, кто их убил, его смертельные враги.

Каким бы могуществом они ни располагали, какие бы победы ни сулили, разговаривать с ними он будет только со шпагой в руке. А вот сестра Стефана, Зенона, Лары и Марко этого не понимает…

Жалость, охватившая было Рене, отступила, он холодно взглянул на принцессу, которая с тревогой дожидалась его взгляда:

– Рене, ну если ты не хочешь… В конце концов, утро вечера мудренее. Поговорим утром.

– Нет, Илана, – голос герцога был холоден, как Оссгэрский ледник, – нам не о чем разговаривать.

Ланка вскочила, ее душили злые слезы, кулачки яростно сжимались и разжимались. Изящный кинжал в тонкой руке казался детской игрушкой, но принцесса владела этим оружием лучше бывалого воина. Молниеносный прыжок многим бы стоил жизни, но эландец спокойно, даже лениво, перехватил нацеленную в него руку. Кинжал полетел вниз, в белые меха.

Обезоружив противницу, Рене сразу же выпустил ее с такой равнодушной брезгливостью, словно это была не девушка, а какой-то уж или паучья обезьяна. Нового нападения не последовало. Илана стояла, дыша широко раскрытым ртом. Герцог спокойно сидел на кровати, словно, кроме него, в комнате никого не было.

– Будь же ты проклят, – крикнула наконец Илана, – я думала, ты – настоящий властелин, а ты… трус и ничтожество. Я все равно добьюсь своего, не с тобой, так с Михаем. – Принцесса сорвалась с места, глухо хлопнула крышка люка. Он ее не удерживал.

Уанн ощутил странное волнение. Ему словно бы стало трудно дышать, перед глазами замелькали противные искры пронзительно-зеленого цвета. Маг, держась обеими руками за горло, опустился на кстати подвернувшееся бревно. Над головой кружили созвездия позднего лета, пахло смолой и ягодами. Неподалеку звенел горный ручеек. Уанн с трудом унял колотившееся сердце и попытался разобраться в своих ощущениях. Ледяные пальцы, сжимавшие сердце, не имели ничего общего с обычной человечьей хворью, но не были они и направленным в него магическим ударом. Маг немного подумал и пришел к выводу, что больше всего это похоже на предчувствие беды, грозящей кому-то, с кем он, Уанн, связан нерасторжимыми узами. Во всяком случае, провидцы говорят, что удушье, внезапную слабость и необъяснимую тоску чуют родичи, возлюбленные и друзья тех, кому грозит смертельная опасность. У Уанна же не было никого, кто стал бы думать о нем в последнее мгновение, а он сам думал лишь о том, как тихо и незаметно перейти Корбутский хребет. И все же отмахнуться от своих ощущений маг не мог. Немного подумав, маг достал красивый сине-лиловый камень, оправленный в редкостное голубое серебро. Уанн ловко, даже не вздрогнув, надрезал охотничьим ножом свой мизинец, и, прижав камень к ранке, закрыл глаза, сосредоточившись на охвативших его ощущениях.

Теперь все, так или иначе, связанные с магом, должны ощутить то же сосущее беспокойство. Может быть, кто-то из них и вспомнит нечто важное. Ведь кто предупрежден, тот и вооружен…

Принцесса вылетела из Белой Спальни, словно за ней гнался сам Проклятый. Никогда в жизни ее так не унижали, и никогда в жизни она так не ненавидела. И это человек, которого она любила, который казался истинным образцом настоящего мужчины и настоящего государя!

Все было кончено. Куда теперь идти, Илана не знала. Возвращаться к отцу или мужу, сделав вид, что ничего не произошло, – опасно. Бледный мог уже пронюхать, что ее нет в монастыре. Ланка не слишком таилась, надеясь, что Рене придумает, как замести следы. Но Рене ее предал. Надо было спешно что-то решать, но больше всего ей хотелось уничтожить, стереть с лица земли человека, отвергнувшего и ее любовь, и ее надежды стать великой повелительницей, подобной Равноапостольной Циале. Принцесса сбежала по винтовой башенной лесенке и, выскочив в Морскую гостиную, налетела на отряд воинов, предводительствуемый даном Бо собственной персоной.

Кинжала при ней уже не было, и она замерла в дверях, подумав, что ее надеждам и планам пришел конец. Теперь или смерть, или позорное возвращение в Гелань, так как доказать, что теперь они с Рене враги на всю жизнь, не удастся.

Сигнор Бо, однако, отвесил девушке самый изысканный из имеющихся в его арсенале поклонов: «Герцогиня, я и мои люди в полном вашем распоряжении. Вы блистательно избавили вашего отца и вашего супруга от самого опасного врага. Полагаю, вы желаете возвратиться в Гелань?»

Она смотрела на бледного нобиля, ничего не понимая, и тот слегка приподнял уголки рта в подобии улыбки:

– Предоставьте монсигнора Арроя его судьбе; он лучшая шпага Благодатных земель, но он не бессмертен и не способен, подобно героям баллад, один остановить целое войско. Если мы поспешим, то через шесть ор вы обнимете своего супруга…

Ей бы закричать, броситься назад, захлопнув за собой дубовую дверцу. Пока ее будут вышибать, они с Рене успеют воспользоваться известным лишь Илане потайным ходом. А дальше – спасенная любовь, жизнь, свобода…

Илана, герцогиня Монтайе Годойя, решительно шагнула вперед:

– Едемте.

…Из полусотни воинов, приведенных бледным, половина последовала за своим господином, галантно поддерживавшим под локоток женщину в мужском костюме. Но это были не самые сильные бойцы.

Рене сам не понимал, что делает в этой предназначенной для любви спальне. Принцесса давно ушла. А он все сидел, следя взглядом за чудом проникшей в комнату без окон осой, примеривающейся к красиво уложенным фруктам.

Герцог чувствовал себя грязным и смертельно усталым, словно долго брел по жаркой, пропыленной дороге. То, что несколько ор назад казалось почти любовью, превратилось в малоприятное воспоминание, которое, поднимаясь из глубин памяти, вызывало лишь отвращение и досаду на себя.

Сколько бы он еще просидел, глядя в одну точку, неизвестно, но Жан-Флорентин больше молчать не мог. Знакомый скрипучий голос вырвал Рене из оцепенения:

– О, женщины! Вам имя вероломство, – с пафосом продекламировал жаб.

Герцог устало отмахнулся, но сбить болотного философа с толку было непросто:

– Как правило, женщины ставят любовь превыше прочего. Случаи, когда жажда власти перевешивает тягу к любви, крайне редки. Феномен Иланы заслуживает подробного обсуждения…

– Надеюсь, ты не будешь начинать его здесь и сейчас, – выразил надежду Рене.

– Отчего же не сейчас, – жаб был искренне раздосадован, – поиск истины никогда не бывают несвоевременным.

– Послушай, друг, – герцог нехотя поднялся, – обдумай пока это дело про себя, я сейчас не готов с тобой спорить.

– Зачем же спорить, – удивился жаб, – если я прав. Однако из уважения к психологическому шоку, без сомнения, перенесенному тобой, я действительно замолкаю.

Рене облегченно вздохнул – говорить с кем бы то ни было не хотелось. Оглядев напоследок комнату, любовно обставленную покойной сестрой, герцог бросил ключи на постель и вышел вон. Сработанный малорослыми горными кузнецами замок со звоном захлопнулся.

Небо было усеяно крупными звездами, но от луны осталась лишь узенькая изогнутая полоска, не дающая света. Лесная дорога казалась прорубленной в черной скале – такой темной и монолитной стеной стояли столетние ели. Кони шли мерной рысью. Олений Замок давно остался сзади, и то, что там сейчас происходило… Об этом лучше не вспоминать.

Илана зябко повела плечами и сразу же ощутила приятную тяжесть мехового плаща – бледный умело заботился о своей подопечной. Заговори он с ней сочувственно, подобострастно или же, не приведи Равноапостольная Циала, намекни на то, что все произошло так, как он и предполагал, гнев принцессы обрушился бы на него, но он молчал, лишь по возможности старался облегчить ночную дорогу. Принцесса обернулась к спутнику – хорошо, что темнота не давала рассмотреть ее лица.

– Они нас догонят?

– Нет, не думаю. У нас вполне достойный эскорт. Но когда вы прибудете, ваш супруг, возможно, уже будет располагать определенными… новостями, – видимо, решив, что он должен сказать что-то еще, бледный невыразительно добавил: – Вашему батюшке и господину герцогу, разумеется, незачем знать все подробности вашей поездки. Вы, как и было оговорено, договорились о встрече и затем провели день в циалианском монастыре, где вас никто не мог увидеть. Вечером я вас оттуда забрал.

– А как же монахини? – невольно осведомилась принцесса.

– О, они прекрасно помнят, что вы ни на мгновение не покидали обитель, – он сделал многозначительную паузу, – они ДЕЙСТВИТЕЛЬНО помнят и готовы в этом поклясться. Так же, впрочем, как и наши воины, уже ору они уверены, что забирали вас именно из монастыря.

– Я должна быть вам благодарна, дан Бо?

– Вам не за что нас благодарить. Я был искренен, когда сказал, что вы будете лучшей со времен Равноапостольной Циалы властительницей. К сожалению, мы ошиблись в вашем брате – он оказался не готов к возложенной на него миссии. Впрочем, вы точно так же ошиблись с герцогом Рене.

О, он был замечательным правителем и воином и, бесспорно, стал бы великим императором, если б понял, что у него не было выбора. Вернее выбор был – или слава и величие, или же никчемная смерть.

Илана помимо воли вздрогнула, и бледный легонько коснулся ее плеча.

– Не думайте больше о нем, герцогиня. Вы достаточно умны, чтобы понять – любовь ничто в сравнении с властью. Сейчас ваш союзник – герцог Михай, но потом вам никто не помешает стать регентом при малолетнем брате.

– Брате?!

– Да. Королева родит ребенка, а вы – его воспитаете. Что до Герики, она вряд ли перенесет роды… Уверяю вас, не пройдет и пяти лет, как вы станете повелительницей Арции. Вдовствующей, если угодно. За это время вы узнаете все, что знает Годой…

Анна-Илана, вы нам нужны, но мы вам нужны еще больше. Я не мог с вами откровенно говорить до вашей встречи с Арроем. Вы были влюблены, вам казалось, что вы сможете убедить этого человека.

– А вы так не думали? – К принцессе понемногу возвращалась ее резкая живость.

– Нет. Мы так не думали. Мы давно следили за Рене Арроем и пришли к выводу, что он наш враг, враг до такой степени, что нечего и пытаться с ним договариваться. Так же, как Архипастырь Филипп и тот, кого называют Романом Ясным… Он ведь собирался вернуться в Таяну?

– Да.

– Надеюсь, он не станет задерживаться…

– Я, кажется, поняла, – принцесса со значением посмотрела на господина Бо, – но все же, что бы вы стали делать, если бы Рене согласился?

– Мы сделали бы его величайшим из Императоров. Выбирать между ним и Михаем то же, что выбирать между корбутским алмазом и арцийскими стразами. Но зачем говорить о том, чего не произошло.

– Незачем, – согласилась принцесса.