"Смерть планеты" - читать интересную книгу автора (Крыжановская Вера Ивановна)

Глава шестнадцатая

Предвиденное Эбрамаром скоро осуществилось. На следующий день разразился страшный ураган, какого еще не помнили, и непрерывно свирепствовал трое суток. Когда буря наконец стихла, на сотни миль земля была опустошена. В полях все было или снесено страшным ветром, или побито градом, оранжереи разрушены, крыши с домов снесены, и множество людей погибло под развалинами обрушившихся зданий. За этим бедствием последовало второе. Настала такая палящая жара, что земля трескалась, вода высохла в озерах и реках, и рыба погибла; уцелевшие от урагана деревья, теряли листву и походили на обгоревшие столбы. Домашние животные дохли, как мухи, голод с каждым днем усиливался, и разразились страшные эпидемии. В своих дворцах, утопая в золоте, люди умирали между тем от голода и задыхались, настолько воздух был пропитан дымом, так как горел торф. Эти космические явления, по-видимому, были заразными, так как со всех сторон приходили плачевные известия о неслыханных ураганах и тропической жаре, превращавшей землю в пустыню.

По странной случайности лишь созданная Супрамати на арене борьбы его с Шеломом роща легко выдержала ураган; лучезарный крест мирно парил в воздухе, озаряя таинственным светом этот маленький уголок земли, а под крестом забил из камней источник холодной хрустальной воды. Мало-помалу вся местность обросла деревьями, столь изобиловавшими плодами, что множество голодных приходили питаться ими и утолять жажду. Одни сатанисты избегали этого места и не пользовались его благами, говоря, что вода причиняет им внутренние боли, а плоды несъедобны.

Нравственное состояние людей было не менее печально. Обезумевшие и голодные, тщетно взывали они к Люциферу, но ад оставался глух и нем. Он дал им золото для приобретения всего, души Божьи и земные богатства. Теперь, когда все было добыто, все уничтожено и поругано, Бог изгнан из сердца человеческого и на людей обрушивались страшные бедствия, у преступного человечества оставалось лишь золото, на которое оно уже ничего не могло купить для пополнения амбаров и кухонь. Все продало

человечество демону золота: богатства природы, сок земли, цветущие леса, погибшие под топором торгаша, нефть, каменный уголь, электричество – все было израсходовано, но не с предусмотрительной бережливостью разумного богача, а с безумной беспечностью мота, который не думает ни о прошлом, ни о будущем и с диким варварством приносит в жертву минутным наслаждениям настоящего завещанное ему предками наследство. Разоренные физически и нравственно, люди дошли до края бездны, которой и предстояло поглотить мир; а он долго мог бы еще существовать плодородным и цветущим, служа бесчисленным поколениям школой для совершенствования и очищения… В народных массах все сильнее стало проявляться недовольство, тем более опасное, что развращенная и отучившаяся от послушания толпа не знала уже никакой узды. Угрожающе собирался народ перед дворцом Шелома, настойчиво требуя, с криками и угрозами, чтобы он остановил палящую жару, сжигающую землю.

– Ты ведь сын сатаны, ты называешь себя равным Богу, и стихии повинуются тебе, так прекрати засуху, дай нам хлеба и воды.- Или, грозя ему кулаками, они вопили:

– Золота твоего нам больше не надо, мы хотим воздуха, хлеба и воды. Докажи свое могущество, коли ты не обманщик и не хвастун, которого победил индус.

– Это вы, сатанисты, призвали на нас гнев Божий! – кричали другие. – Там, где парит в воздухе крест, – обилие плодов и воды! Верни нам нашего прежнего Бога, отдай нашу былую веру, а не то мы не оставим камня на камне в твоем дворце и разрушим все ваши храмы.

И с каждым днем возбуждение росло, и разгоралась междоусобная война, вызванная голодом и страшной жаждой, пожиравшей землю и людей. На улицах уже происходили кровавые схватки; вооружившись железными и деревянными крестами, восставшие нападали на сатанистов, где бы их ни встречали, и врывались в сатанинские храмы, опрокидывая алтари и разбивая статуи Люцифера. Это было какое-то безумие убийств, мятежа, отчаяния; толпа с остервенением искала Шелома, чтобы разорвать его в куски, но он точно исчез и нигде не показывался. Получавшиеся со всех сторон известия давали ту же картину озлобления и нищеты, а бесстрастная природа продолжала между тем свое разрушительное дело, и солнце безжалостно палило, освещая бесплодную пустыню, разлагавшиеся трупы людей и животных. Никогда презрение к золоту не принимало, вероятно, таких размеров. Его охотно бросали пригоршнями за кружку воды, корку хлеба и дуновение свежего, чистого воздуха; впервые, может быть, дьявольский металл оставался мертвым и бесполезным в руках его владельцев.

Шум и крики этой братоубийственной войны, не знавшей ни передышки, ни пощады, не достигали до скрывшегося в подземелье Шелома. Это была обширная зала, меблированная с царской роскошью; стены обтянуты были затканной золотом красной материей, мебель черного дерева с инкрустацией, пол покрыт мягким, как мех, ковром. В глубокой нише стояла большая статуя Люцифера. Равнодушная к вызванным им же страданиям и борьбе, высилась фигура мрачного демона, и на каменном лице его, казалось, застыла глумливая усмешка. Перед статуей в семирожковом подсвечнике горели черные восковые свечи. Посредине залы был большой стол, на нем стоял объемистый кувшин вина с чашей и лежала старинная раскрытая книга.

Шелом был один. Сидя в кресле с высокой спинкой и откинув голову на красную подушку, он размышлял, нетерпеливо играя магическим, висевшим у пояса кинжалом. Лицо его, искаженное внутренним бешенством и уязвленной гордостью, было мрачно; после борьбы с магом он чувствовал себя обессиленным, а силы возвращались страшно медленно. Он содрогался от бешенства при мысли, что он, Шелом Иезодот, принужден прятаться, как вор, от тех самых людей, которые поклонялись ему как божеству. В долгие часы уединения в подземелье его неожиданно посетило сомнение – эта страшная, созданная адом сила, чтобы внушать людям неверие в существование Бога. И чудовище это, терзающее сердце человека, стояло теперь у кресла Шелома; его змеиная голова склонялась к его уху, изумрудные глаза полны были невыразимой насмешки и пристально смотрели на него, а лукавый голос шептал: «Где же твое могущество? Что можешь ты сделать против законов, которые сильнее твоего знания?… Индус и сами события ясно доказали тебе, что в великом «Все» ты – ничтожное создание… Кто знает? Может быть, владыка, которому ты служишь, не равен Тому, Другому, а тебе никогда не удастся победить Небо, и ты работаешь над неблагодарным делом…»

Злобная дрожь потрясла его при мысли, что, может быть, он действительно был игрушкой в руках жестокого владыки, который упивался проливаемой им кровью, а его покинул в такую тяжелую минуту, когда он не в силах даже усмирить мятеж, грозивший ему самому, так как разнузданные страсти не знают пощады. И душа его заныла от болезненного состояния, что ад не настолько силен, как он полагал…

Но Шелом был иного сорта, чем та пошлая, колеблющаяся толпа, которая не умеет ни верить, ни хотеть в добре, как и во зле. Он бодро выпрямился и откинул рукой прилипшие к влажному лбу кудри.

– Прочь, коварное чудовище сомненья. Меня тебе не одолеть, – подумал он, с жадностью осушая чашу вина, а потом ударил в металлический звонок, и на его зов вошел Мадим.

– Я хочу вызвать Люцифера и потребовать его помощи, – сказал Шелом. – Пора же наконец положить предел всем этим бедствиям. У него должны быть средства, он обязан указать путь к спасению, открыть мне давно обещанную тайну эссенции – источника жизни. Закон же один: «проси и дастся тебе, стучи и отворят». Все равно, в какие двери, неба или ада, будешь ты стучать; если сумеешь требовать, везде отворят.

Озабоченный и сосредоточенный, Мадим помогал ему в приготовлениях, к которым они немедленно приступили. Перед статуей Люцифера они зажгли треножники со смолистыми травами, произвели окуривания и потушили огни. Теперь лишь черные восковые свечи и дымное пламя треножников освещали залу. Тогда Шелом взял трезубец и разулся, а перед ним стал на колени Мадим с открытой книгой на голове. Крикливым голосом стал Шелом читать заклинания, делая каббалистические знаки вилами; все быстрее и быстрее читал он и пел формулы, ударяя в известных случаях трезубцем в землю. Скоро вся подземная зала наполнилась разноцветным дымом, который рассеялся, а не то превратился в целые легионы дьяволов, всяких цветов и размеров, летавших вокруг вызывателя. В эту же минуту на черном фоне книги огненными линиями вырисовались несколько каббалистических знаков, и чертенята исчезли, словно снесенные

ветром, а потом появились вновь, неся с видимым усилием большой кинжал с черным лезвием и фосфоресцирующими на нем каббалистическими знаками. Шелом взял магическое оружие, сделал знак трезубцем, и дьяволята скрылись, а треножники потухли. Хриплым голосом приказал он Мадиму зажечь лампы и, тщательно осмотрев начертанные на лезвии знаки, сказал со вздохом облегчения:

– Надо приготовить требуемую Люцифером жертву, а после этого он отведет нас на то место, где течет первобытная эссенция, восстанавливающая силы природы.

Дня через два мы находим Шелома далеко от Царьграда, в Ливанских горах. Обширная подземная пещера была приспособлена для вызывания, назначенного Люцифером. Воткнутые между камнями факелы дымили и красноватым светом озаряли мрачную, отвратительную картину. Посредине пещеры, на трех высоких, массивных железных прутьях висел большой котел, наполненный до краев красной дымящейся жидкостью. Под котлом на кирпичном очаге лежало топливо – куча трупов, сваленных, как дрова, облитых дегтем и другими смолистыми веществами; в пещере стояла тошнотворная вонь горящего мяса, а густой дым шел вверх и исчезал там выходя наружу, очевидно, сквозь расщелины. Шелом и Мадим наблюдали за огнем, но лишь только гадкое варево закипело, они бросили крюки; Шелом взял магические вилы, а Мадим черную книгу и, став на колени перед учителем, положил ее себе на голову. По мере того как Шелом вычитывал формулы и чертил каббалистические знаки, тучи точно черных зерен стали показываться из дыма, принимая форму легионов демонов. Пещера наполнилась стонами и предсмертными криками; затем земля задрожала от сильного взрыва, и из кипевшего котла показалась высокая фигура страшного демона, побежденного Супрамати во время магического поединка. Адская жестокость искажала его зловеще прекрасное лицо; глаза, словно налитые кровью, сверкали, а между красных губ блестели острые зубы дикого зверя. Страшное существо встало над котлом, и вот раздался его глухой голос:

– Я пришел на твой призыв, Шелом Иезодот, и дам тебе средство еще раз победить землю. В первый раз я наградил тебя золотом, которое совратило мир; во второй – воспользовался книгопечатанием, придуманным людьми с целью внести свет, но в моих руках и руках моих служителей черные дьяволята облетели вселенную, разнося всюду мрак, разврат и кощунство, с одинаковой легкостью проникая во дворцы и лачуги, отравляя ребенка и старика. Тебе вручаю я теперь третий мой дар – вечность жизни, жатву без труда, наслаждение без истощения и болезни. Я отдам в твои руки сок, кровь планеты и посмотрю, что ты из этого сумеешь сделать… Восстанови царства, создай плодородие и обилие, сделайся равным Богу… А теперь пусть Мадим останется здесь наблюдать за огнем, ты же иди за мной.

Легко выскочил он из котла и направился к расщелине, уходившей, по-видимому, в глубь земли. Дорога была страшно трудная, по узким ходам, едва достаточным для одного человека; но со своим грозным проводником Шелом не боялся. Неустрашимый и неутомимый, полз он по расщелинам, карабкался вдоль пропастей, пробивался над безднами и проходил пещеры с удушливыми серными испарениями. Наконец они достигли обширного грота, наполненного серебристым паром и ослепительным светом, который отражался на разноцветных сталактитах, придавая им вид вышитой камнями ткани. Посредине била из земли на несколько метров тоненькая золотистая струя, похожая на жидкий огонь, падая затем в природный бассейн, жидкость пропадала в земле золотистыми нитями.

– Вот тебе источник жизни. А я полагал, что нам предстоит борьба с гималайскими отшельниками, ревностно оберегающими свои тайны; но, очевидно, они охраняют особенно главный источник, или, может быть, вовсе отказались от борьбы, – заметил демон и прибавил насмешливо; – во всяком случае, мы – здесь, источник жизни в твоих руках, и мне остается только проложить тебе более легкий путь, чтобы приходить сюда. Пока возьмем вот этот сосуд; наполни его.

Он указал Шелому на углубление, где находился большой хрустальный кувшин, и когда он наполнился до краев, демон взял его сам, и они отправились в пещеру вызываний. Вернувшись туда, Люцифер указал своему ученику способ пользования страшной субстанцией и прибавил:

– Когда жидкость будет готова к употреблению, прикажи оросить ею сады и поля; снабди ею всех областных правителей, дабы везде производились орошения. Следует также распылять жидкость в воздухе для очищения его. Принесенного пока достаточно, но надо обдумать, как легче доставать эликсир.

Указав лучший способ как провести в грот струю первобытной эссенции, страшный демон медленно влез снова в котел и словно растаял в кипевшей там крови. Оставшись вдвоем с Мадимом, Шелом выпрямился, гордый своим торжеством и удовлетворенной злобой.

– Ну, Мадим, дурак же ты, что смел сомневаться во мне и дрожать перед индусом! Понимаешь ли теперь, какая сила в моих руках? Когда я верну жизнь планете, наглому Супрамати ничего более не останется, как спрятаться со всеми своими отшельниками в тех тайниках, где они торчали до сей поры, – презрительно сказал Шелом Иезодот, потягиваясь своим гибким, как у кошки, телом.

– О! Ты истинный владыка вселенной и твоему могуществу нет равных! – воскликнул Мадим, падая ниц и благоговейно целуя руки своего зловещего повелителя.

Несколько времени спустя пронесся слух, а затем весь мир облетела изумительная новость, хотя известие распространялось уже не так быстро, как раньше, потому что телефоны работали лишь кое-где, беспроволочный телеграф действовал еще хуже, а воздушные корабли не могли подниматься в густой жгучей атмосфере, летали очень низко, и катастрофы были частым явлением. Тем не менее с возможной быстротой стало известно объявление Шелома Иезодота в напыщенных выражениях, что он обладает тайной как возвратить планете чистый воздух, воду в изобилии и прежнее плодородие. «Вернулся золотой век! – заявлял он, – не будет более смертей и болезней, а все, живущее теперь на Земле и признающее могущество Шелома Иезодота, сына сатаны, будет жить вечно, красивым и здоровым, наслаждаясь всеми земными благами». Затем появилось объявление, предлагавшее желающим вкусить эликсира вечной жизни явиться на большую площадь перед дворцом Шелома на следующий день, и там произойдет первая раздача.

На заре, в виде первого опыта, обладатели первобытной эссенции обрызгали ею воздух, и, действительно, атмосфера получила голубоватую окраску, и почувствовалась приятная свежесть. С утра прибывшая толпа, заполнившая площадь с прилегающими улицами, тотчас заметила перемену в температуре и с восторгом заключила, что обещания Шелома исполняются. Перед дворцом на длинных подмостках стояла бочка с розоватой, слегка парившей жидкостью и бесчисленное множество уже наполненных таинственным напитком стаканчиков. С безумной жадностью бросилось это людское стадо к подмосткам и начало осушать приготовленные стаканы, но тут произошло нечто неожиданное… Едва первые из прибывших проглотили предложенный напиток, как упали замертво, и следующие за ними в ужасе отступили. В первую минуту всех охватила паника, но потом толпа рассвирепела и послышались крики:

– Он хочет отравить нас, чтобы освободиться от нас! И взбешенные люди бросились на Шелома и Мадима с намерением растерзать их, так что те с трудом спаслись бегством во дворец, и массивные двери захлопнулись за ними. Тогда толпа бросилась на предполагаемый «яд», разбила стаканы и опрокинула кадку, и когда от прикосновения жидкости у многих появились ожоги и раны, ярость еще более усилилась. Тем не менее, однако, Шелома боялись, никто не осмелился проникнуть во дворец. С проклятиями и ругательствами толпа разошлась, унося своих мертвых и раненых. Спрятавшись за занавесью, Шелом в окно следил за концом сцены; бледный и расстроенный, стоял около него Мадим, и когда наконец Шелом повернулся, мрачный, насупив брови, секретарь робко спросил его:

– Учитель, не новая ли это опять выходка проклятого индуса?

– Пустяки; может быть, доза немного сильна. Я еще не привык обращаться с этой субстанцией, и времени у меня нет изучить ее. А сколько эти проклятые скоты уничтожили драгоценной жидкости!… – он подумал с минуту и потом прибавил:

– Опасно брать еще кого-нибудь себе на помощь, а ночью нам надо, друг Мадим, провести новый опыт. Мы оросим дворцовые сады, несколько общественных скверов и особенно аллею на бульваре, где деревья похожи на обгорелые столбы. Посмотрим, что будет.

С наступлением ночи, вооружившись пневматическими насосами вроде употребляемых для поливки улиц, с большими ведрами приготовленной жидкости, они пошли в сад и полили деревья, лужайки и грядки. По мере того как мелкие брызги падали на землю, поднимался красноватый пар и слышался странный треск горевшего сухого дерева. Затем они полили соседний сквер, часть бульварной аллеи, а оставшуюся жидкость, на обратном пути домой, вылили в большой, почти высохший пруд в общественном парке. Хотя количество таинственной жидкости было очень незначительно, но соединение с водой вызвало непонятное для обоих испытателей явление. Послышался взрыв, вода закипела, как кипяток, на поверхности заходили волны, и уровень поднялся, словно дно пруда выпирало воду. «Испытатели» были отброшены довольно далеко силой взрыва; когда же они опомнились от испуга и убедились, что пруд принял свой обычный вид, то успокоились и вернулась во дворец измученные, но довольные, с любопытством ожидая результатов своей работы. А результаты оказались поразительными и превзошли самые смелые их надежды. Всюду, куда попала таинственная жидкость, в несколько часов появилась роскошная растительность; высохшие, точно обгорелые столбы, деревья аллеи покрылись такой густой зеленью, что образовался зеленью купол; пруд наполнился водой и кишел рыбой; воздух стал приятным и свежим, а мучительная жара прошла.

Невероятное изумление и восторг охватили жителей; особенно поразил всех с быстротой молнии облетевший город слух, что живыми оказались все те, кого считали умершими. И мало того, что они ожили, с ними произошло настоящее превращение. Все помолодели и поздоровели: глухие слышали, слепые видели, глухонемые говорили, и калеки ходили; болели еще только получившие ожоги. Город был в лихорадочном возбуждении. Все горько сожалели о неосторожном гневном порыве прошедшего дня; а те, кто не успел выпить, были в отчаянии при мысли, что вчера бессмысленно уничтожили такую массу жизненного эликсира. Шелом действительно оказался существом необыкновенным, одаренным сверхъестественным знанием и могуществом. Разве он не был, на самом деле, благодетелем человечества, если по всей планете восстановил плодородие, изобилие, нормальную температуру, и, что дороже всего, излечил все болезни людей и защитил их от смерти. А почему бы ему и этого не сделать, если у всех на глазах бесспорное доказательство его могущества? А между тем его обидели и хотели убить. А что если теперь он отвернется от неблагодарных и бросит их на произвол судьбы? И легкомысленная экзальтированная толпа, еще вчера хотевшая его убить, снова бросилась к дворцу Шелома, но на этот раз с целью прославлять его, благодарить и поклоняться ему. Громкими криками призывал его народ, но он долго заставил себя просить, и когда наконец появился на балконе, лицо его было пасмурно, а взгляд холоден и строг.

Надо сказать, что там, где накануне была разлита жидкость из кадки и стаканов, на всем пространстве, куда только могла дотечь таинственная субстанция, за эту ночь появилась удивительно странная растительность – целый лесок спутанного кустарника вроде кактусов, с огромными листьями сантиметров в двадцать толщиной, обрамленными длинными и острыми, как ножи, иглами и испещренными толстыми, кровавого цвета жилками. Местами сквозь темную зелень листьев и низкие буро-красные толстые и приземистые стволы видны были висевшие цветочные луковицы в форме дыни, поразительно походившие на куски мяса, прикрытые серым с фиолетовым оттенком газом. Сила, с которой эти уроды-кустарники выходили из земли, переломала или вырвала и отбросила на довольно большое расстояние асфальтовые плиты, которыми была вымощена площадь.

При появлении Шелома на балконе толпа распростерлась и кричала: «Прости нас, прости нас…». Шелом сделал им для начала строгий выговор, укоряя в неблагодарности и глупости, внушившей им уничтожить драгоценную жидкость, которая могла бы тысячам человек дать вечную жизнь; затем, указывая на колючий лес, заполонивший половину площади, он прибавил:

– Открытая мною субстанция, как видите, обладает таким могуществом, что даже когда ее разлили преступно, она дала жизнь. Разница в том, что когда опытная рука разумно употребляет ее, она вызывает плодородие и изобилие, тогда как бессмысленно и без меры разлитая, она создала таких уродов, какие теперь перед вами.

Испуганная толпа молча отшатнулась, и снова поднялись крики, рыдания, мольбы о прощении. Тогда Шелом как будто был тронут и в речи своей объявил, что Люцифер, милосердный владыка, которому он служит, прощает своих ослепленных голодом, жаждою и страхом подданных.

– Он прощает и забывает о вашем кощунстве, – продолжал Шелом, – но вы должны загладить свои ошибки. Ступайте же, восстановите храмы сатаны, зажгите вновь треножники и принесите ему в жертву нечестивых, которые дерзают поносить его имя и унижать его могущество. А между тем, какой бог вознаграждал когда-либо своих верных слуг благами, подобными тем, какие расточает вам сатана? Он уничтожил смерть, холод и болезни, а поклоняющиеся ему будут наслаждаться вечной весной и пожинать, не сеяв. Нечестивые же, отрицающие сатану, должны быть до последнего уничтожены; им нет места между нами. А так как им не отведать жизненной эссенции, то они останутся смертными и погибнут на костре, или – ха-ха-ха – еще лучше, на кресте; ведь они поклоняются этому символу, так им приятно будет умереть распятыми. Следует только выманить их из тех щелей и подземелий, где они прячутся, чтобы уничтожить без остатка. И пока мы будем казнить их, пусть Тот, Кому они молятся, сойдет с неба защищать и спасать их.

Речь эта вызвала бурный восторг. Но в то время, когда как толпа расходилась, направляясь к уцелевшим еще сатанинским храмам, произошло неожиданное и ужасное происшествие. Какая-то средних лет женщина, проходившая слишком близко к кустарникам, зацепилась платьем за иглу одного из листьев; но каков же был ужас присутствовавших, когда они увидели, что лист вдруг выпрямился, как перо, подхватил женщину и швырнул ее в чащу кустарника. В тот же миг из листьев появились длинные гибкие стебли в руку толщиной, которых до тех пор не замечали; по концам они снабжены были изогнутыми шипами, – точь-в-точь руки с когтями. Мгновенно эти живые веревки обхватили и повалили свою жертву, которая неистово кричала, пока все листья не выпрямились, скрыв таким образом конец смертельной драмы, так как крики несчастной стихли. Толпа остолбенела, но находчивый Шелом громко крикнул:

– Вот куда мы будем бросать поклонников креста, эта пытка стоит костра, а гималайские отшельники первыми отведают смерть такого рода.

Несколько возгласов раздалось ему в ответ, но впечатление от случившегося было слишком подавляюще для того, чтобы вновь привести в восторг, и толпа торопливо разошлась, спеша покинуть площадь. Но с этого дня по всей земле закипела лихорадочная деятельность; Шелом непрерывно рассылал огромное количество таинственной жидкости всем областным правителям, и под их руководством производились орошения, оказывавшие изумительное действие. Особенно поразительна была та быстрота, с которой появлялась и развивалась растительность; всюду, куда только попадала эта необыкновенная роса, бесплодная почва превращалась в цветущие сады и с такой умопомрачительной быстротой, как будто дни заменяли годы. Волнение и в мире ученых было огромное; тщетно пробовали они анализировать неведомую субстанцию, но она не разлагалась, и состав ее оставался загадкой. Приходилось ограничиться констатированием фактов, не будучи в состоянии узнать причину. А земля действительно обращалась в рай. Растительность была великолепна, реки наполнились водой и рыбой, всюду забило много ключей, старость исчезла, а помолодевшее, цветущее население казалось полным неведомых до сей поры жизненных соков.