"Тихий пруд" - читать интересную книгу автора (Вентворт Патриция)

Глава 12

Адриана рассылала приглашения направо и налево, одним на ленч, другим к обеду. Кроме того, намечался коктейль:

— Кошмар, но людям нравится, ничего не поделаешь.

Мириэл, тебе придется обзвонить всех, кто есть в этом списке. И, ради всего святого, не говори с ними таким голосом, словно созываешь их на мои похороны! Для некоторых и без того будет большим шоком узнать, что я до сих пор не умерла, так что уж будь добра, повеселей с моими друзьями, не то добрая половина явится в трауре. К нам ведь собирается Мейбл Престон — ждет не дождется нанести нам свой осенний визит, так что от нее мне все равно не отделаться.

Хватит и этой мертвой головы на нашей пирушке, незачем, чтобы и остальные сидели с постными лицами.

Ниниан поднял взгляд от конвертов, которые он надписывал с предельной скоростью почерком, весьма напоминающим клинопись.

— Дорогая, не надо старушку Мейбл! Неужели ты правда ее позовешь?

Адриана кивнула.

— Конечно позову! Она будет так счастлива — хотя ни за что в этом не признается. Как же можно ее вычеркнуть!

— Ума не приложу, что вы с ней так носитесь, — капризным голоском сказала Мириэл. — От нее и вы даже благодарности не дождетесь. Она только приезжает и на все жалуется.

Адриана недоуменно подняла тонкие брови.

— Между прочим, она моя старая подруга. Пусть жалуется, если ей это доставляет удовольствие. Если бы я прожила такую же жизнь, как Мейбл, я и сама бы время от времени жаловалась.

Ниниан послал ей воздушный поцелуй.

— Ты? Никогда! Но бог с ней, пусть приезжает и радуется. А мы обеспечим ее гостями, чтобы посменно выслушивать ее сетования, и запасом чистых носовых платков, чтобы утирать наворачивающиеся слезы!

Миссис Престон прибыла на следующий день. Визиты в Форд-хаус, несомненно, были единственной отдушиной в ее скучнейшей жизни. Обитала она в двухкомнатной меблированной квартирке в одном из самых дешевых пригородов, а ее друзей можно было пересчитать по пальцам. Людям хватает своих проблем, и они не горят желанием выслушивать бесконечные истории о том, как плохо обошлись с ней практически все, с кем она когда-либо встречалась. Четыре раза в год она отправлялась в Фордхаус, чтобы излить свои старые обиды на его обитателей.

Адриана, не склонная воспринимать жизнь в вечном страдательном залоге, на удивление терпеливо сносила это наказание, но ближе к концу визита и ее терпение истощалось и она высказывала свое мнение, тем самым невольно добавляя свежие горести к нагромождению давних и заплесневелых, но исправно хранящихся в памяти бедняжки Мейбл, — после чего извинялась и немедленно забывала обо всем сказанном.

Ниниан был отправлен встречать поезд, прибывающий на вокзал в Ледбери в 11.45. В поисках Дженет он вошел в детскую и увидел, что она разбирает платья Стеллы.

— Дорогая, только ты можешь спасти мою жизнь. Если я буду встречать Мейбл в одиночку, то вряд ли выживу.

Бери пальто и пошли!

— Я должна забрать Стеллу от викария.

— И тебе, и мне, и всем остальным прекрасно известно, что она не освободится раньше половины первого.

У нас куча времени.

— Видишь, я разбираю одежду.

— Зачем?

— Я только что получила телеграмму от Стар. Она хочет знать, что из одежды есть у девочки.

— Почему она не выяснила это до отъезда?

— Похоже, это просто не пришло ей в голову. Она говорит, что там продаются очаровательные детские платьица и она хочет прислать их Стелле. Я должна телеграфировать размеры.

— А она подумала о том, сколько ей придется заплатить на таможне?

— Не уверена, что эта мысль вообще пришла ей в голову. И платить будет не Стар, а Адриана. Я только что ей это объяснила.

— И что сказала Адриана?

— Засмеялась и сказала, что у нее самой очень много платьев, так что справедливо, чтобы и Стелла получила свою долю. Похоже, Стар ей очень нравится.

— Она всем нравится. Даже в твоем ледяном сердце для нее находится капелька тепла.

— У меня не ледяное сердце.

Ниниан покачал головой.

— Не откусив пирога, не попробуешь, а словами сыт не будешь, — изрек он и трагическим голосом продекламировал:

На слова садовник рьян,

А в саду его — бурьян.

Как пойдет бурьян расти

Будет сада не найти!

А ниже там есть такая строчка: «это словно в сердце нож», только я уж и не припомню, какая тут связь. Слушай, давай бери пальто и идем, а не то опоздаем к поезду и подарим Мейбл тему для жалоб до конца ее визита. Честно, дорогая, ч не в состоянии предстать перед ней в одиночку Я многое могу сделать для Адрианы, но всему есть пределы. И лучше нам выйти с черного хода — на тот случай если Мириэл посетила блестящая идея, что лучше нам от правиться на вокзал втроем.

Дженет показалось, что она снова вернулась в детство, когда они играли в одну из своих любимых игр — прятаться от взрослых. Они тайком выбрались из дома через черный ход, прокрались через задний двор, упиваясь будоражащим ощущением бегства. Им предстояло ехать на старом «даймлере», верно служившем домочадцам Адрианы много лет.

Бензина он, конечно, выжирал как следует, но год за годом бегал как новенький и доставил их на вокзал Ледбери с запасом в целых пять минут.

Миссис Престон вышла из вагона третьего класса и сутулясь направилась к ним — высокая, тощая, с потухшим взглядом. Все, что было на ней, когда-то принадлежало Адриане, но вид у прежде шикарных вещей стал какой-то подержанный, второсортный и невеселый — как если бы их надели против их воли. Серый клетчатый костюм сидел на Мейбл мешком, юбка вытянулись сзади, шубка из кротового меха потерлась. И трудно было найти что-нибудь менее сочетающееся, чем ярко-изумрудная шляпа и ярко-розовый шарф, дважды обернутый вокруг жилистой шеи.

Мейбл пожала им руки и сказала тем голосом, который Мейсон именовала «рыдающим»:

— Ужасная поездка! Такая тоска! Смотреть совершенно не на что и в целом вагоне не с кем поговорить. Вот уж точно, англичане — самый черствый народ на свете! Был там один симпатичный мужчина с двумя газетами, но думаете, он предложил мне хотя бы одну? Нет, конечно! Даже не удостоил меня вниманием — много чести! Понятно, если ты никто, то для людей ты все равно что труп. Или даже хуже!

Глядя на Ниниана, Дженет только диву давалась. Он слушал Мейбл с живым участием, время от времени что-то сочувственно бормоча, и та принимала это с мрачным удовлетворением. Теснота ее жилья, характер квартирной хозяйки, подорожание жизни, невоспитанные продавцы в магазинах, равнодушие и пренебрежение когда-то восторженной публики — жалобы лились потоком, не давая передохнуть.

Дженет, вышедшая из машины у ворот дома викария, все еще слышала эти стенания, заглушавшие даже звук мотора отъезжающего «даймлера». Посмотрев на часы, девушка обнаружила, что Стелла выйдет не раньше, чем через десять минут. Утро было туманным, но теперь небо очистилось и солнце пригревало. Пройдя мимо дома викария, Дженет направилась к коттеджам неподалеку — их сады пестрели осенними цветами. На свете действительно нет ничего прелестнее английской деревни. Первый коттедж принадлежал церковному сторожу — в этом доме жил еще его прадед и исполнял те же обязанности. Именно он первым начал подстригать живую изгородь из кустов остролиста так, чтобы в месте калитки получилась арка и по бокам от нее — два симпатичных птенчика. И теперь, как и сто лет назад, птенцы-кусты несли дозор по обеим сторонам калитки, не шевелясь и только поблескивая на солнце, — предмет особой гордости мистера Бэри. Соседний садик, принадлежавший старой миссис Стрит, пестрел живописным ковром из цинний, львиного зева и георгинов. Ее сын стал профессиональным садовником и немало просвещал мать по своей части, но зачем эти премудрости? Все, что сама она посадила, растет и цветет, а что еще нужно?

С этой стороны церкви рядком шли сады, а напротив находился загон для скота и начиналась извилистая подъездная дорожка, ведущая к поместью Хэршем-плейс, теперь пустовавшему — мало кому по карману содержать дом с тридцатью спальнями. В сторожке поместья жила мать Джеки Трента, считавшаяся дальней родственницей хозяев имения. Это была миловидная молодая женщина, о которой судачила вся деревня. Большую часть своего времени она тратила на собственную внешность и наряды, но совершенно не занималась одеждой Джеки, и не было дома в деревне, который бы не стыдился своего соседства с ее заросшим сорняками садом — вид у него и в самом деле оказался очень запущенным. Как и у Джеки, подумала Дженет.

В тот самый момент, когда она поровнялась со сторожкой, оттуда вышла Эсме Трент. На ее голове не было шляпки и волосы сияли на солнце — явно осветленные, они казались неестественно яркими по сравнению с подведенными темной тушью бровями и ресницами и броской помадой.

И вообще миссис Трент пользовалась косметикой куда больше, чем другие деревенские жительницы. В довершение всего на ней был восхитительного покроя серый фланелевый костюм, а если судить по нейлоновым чулкам, туфлям на каблуках и хорошенькой сумочке, тоже серой, она вряд ли собиралась идти за Джеком в дом викария. И действительно, Эсме торопливо шагала вниз по дороге и к тому времени, когда Дженет вернулась к дому викария, стало ясно, что она идет к остановке автобуса до Ледбери.

Миссис Лентон срезала георгины в саду перед домом. У нее были такие же белокурые волосы и круглые голубые глаза, как у ее дочек, — смешливая от природы, она вообще смотрела на вещи просто. Благодаря этому общаться с ней было необыкновенно легко и приятно, но сама она в силу этого же свойства своего характера то и дело разрывалась между тем, что делала, и тем, что, по ее представлению, должна была бы делать. Цветами она собиралась заняться сразу после завтрака, но не успела, и вот теперь торопилась покончить с георгинами, думая о молочном пудинге, который уже стоял в духовке. И тут она увидела Эсме Трент, входящую в автобус. Лицо миссис Лентон вспыхнуло и она сказала сердито:

— Вы видели, мисс Джонстон? Она уходит и одному лишь Богу известно, надолго ли — скорее всего, надолго! А бедный маленький мальчик должен идти в пустой дом и есть то, что она, возможно, соизволила ему оставить! И ему всего шесть — это просто ужасно! Пару раз я оставляла его у нас, но ей это не понравилось — она заявила, что это совершенно ни к чему и что она все сама предусмотрела — после этого я не стану оставлять его у нас.

— Это очень плохо, — заметила Дженет.

Миссис Лентон свирепо срезала очередной цветок.

— Говорить она может все что угодно, но ведь это сказывается на Джеки! Хорошо Джону говорить, что мы должны быть милосердны к ближним, но когда они такое с детьми вытворяют, у меня просто сил нет терпеть!

Из дома выбежали три маленькие девочки, Джеки тащился следом. Элли Пейдж, родственница викария, которая их учила, вышла на крыльцо, но, увидев Дженет, отступила назад. Мэри Лентон окликнула ее:

— Элли, иди сюда и познакомься с мисс Джонстон.

Элли неохотно спустилась вниз. Дженет недоумевала.

Элии трудно было назвать хорошенькой, но все же ей была присуща некая застенчивая грация. Детям нравились ее уроки и трудно было понять, почему она так враждебно или, по крайней мере, настороженно смотрит на Дженет. Голос у Элли оказался необычным — мелодичным и довольно высоким:

— Думаю, что Стелла сказала вам о танцевальном классе, — заявила она без всяких предисловий. — Занятия сегодня в три. Из Ледбери приедет мисс Лейн.

Мэри Лентон вернулась, держа в руках золотистые и оранжевые георгины.

— Ну конечно, я же помню, почему мне нужно было побыстрее разделаться с цветами! У нас будет с полдюжины детей и почти все останутся на чай! Стелла всегда остается.

Ох, возможно Джеки тоже захочет прийти. Танцевать он, правда, не любит, но может посмотреть, — и она обратилась к мальчику, который угрюмо брел по дорожке сада:

— Деточка, может, зайдешь к нам попозже — посмотришь танцы, чайку попьешь, а?

Джеки пнул ногой камешек.

— Нет!

— Но детка…

Мальчик отвернулся и выбежал за ворота.

— Мэри, милочка, он правда невыносимый ребенок! — сокрушенно заметила Элли.