"Сокровище Беневентов" - читать интересную книгу автора (Вентворт Патриция)

Глава 4

В тот вечер Кандида отправилась к себе приободренной: все складывалось не так уж плохо. Ужин был сервирован Джозефом в огромной, похожей на пещеру столовой, с мрачных стен которой на сидящих за столом мрачно взирали предки, изображенные на портретах. Но сам ужин был великолепен: суп, рыбное суфле и десерт. А затем они снова вернулись в белую гостиную.

Оказалось, что у Дерека очень приятный голос и он неплохо играл на рояле. Рояль был белым и ослепительно блестел. Кандида и не заметила, как ее подвели к этому роскошному инструменту. Выяснив, что она знает, Дерек уговорил ее спеть с ним дуэтом. Леди Беневент, сияя, ободряюще зааплодировали, и вечер прошел весьма приятно.

Когда она поднялась в свою спальню, то обнаружила в комнате девушку, которая собиралась положить в постель грелку с горячей водой. Девушка была хорошенькая, с темными, очень живыми глазами.

— О, благодарю. Ты — Нелла? — Кандида дружески улыбнулась ей.

Та кивнула.

— Это все из-за тети, это она придумала так меня называть — на итальянский манер, — произношение и даже манера смеяться выдавали прирожденную кокни. — Это меня немного раздражает, но что поделаешь?

— Значит, на самом деле тебя зовут Нелли? — догадалась Кандида.

— А то как же. Моя старая бабушка, которую я не помню, переехала сюда вместе с тетей в тысяча девятьсот первом и вышла замуж за ирландца, а их дочь — моя мама — за шотландца, его фамилия Браун, и теперь они живут в Бермондси. Ну и что во мне итальянского? Я — настоящая англичанка, которая родилась и выросла в Лондоне.

Я — жительница столицы и не желаю быть никем другим!

Но с тетей лучше об этом не говорить — все равно не поймет. И как ей не надоест торчать столько лет в этой мерзкой глуши, — девушка энергично пожала плечами. — Нет, такая жизнь не по мне!

Кандида рассмеялась.

— Тебе не нравится жить в деревне?

— Мне — в деревне? — голос коренной уроженки Лондона обиженно зазвенел. — Я здесь сама не своя! И ноги бы моей тут не было, если бы тетя не вбила себе в голову, что мне здесь будет лучше, и еще глазной врач — он сказал, что если я не дам своим глазам отдохнуть, то крепко об этом пожалею. Я вообще-то вышивальщица, но эта работа требует слишком большого напряжения, придется поискать себе другое занятие. На самом деле я собираюсь замуж, так что когда тетя стала меня заманивать, да и деньги обещали хорошие, я решила, ладно, потерплю, побуду сколько вытерплю. Что-нибудь еще нужно, мисс Сейл?

— Нет, спасибо. Спасибо за грелку.

Уходя Нелла широко улыбнулась. Кандида чувствовала, что очень скоро ей расскажут все-все о женихе и о прелестном гарнитуре, который они непременно купят после свадьбы.

Кровать была такой уютной, а грелка с горячей водой — действительно горячей, но прежде чем Кандида успела всласть понежиться, волны сна унесли ее прочь. Она скользнула в его глубокую пучину и забыла обо всем на свете.

Когда большая часть ночи миновала, поля за оградой усадьбы затянулись тонкой пеленой мелочно-белого тумана, волны глубокого сна без сновидений схлынули, открыв путь грезам. Кандида продолжала спать, но теперь ей снились сны. Первый перенес ее на шесть лет назад: вот пальцы левой руки намертво вцепились в крошечный выступ скалы, а ногтями правой она пытается зацепится за узкую щель. Ее ступни еле умещаются на узком карнизе. В любой миг она может сорваться и упасть на скалы! Сон этот был не нов, он снился ей все эти годы — когда она слишком уставала, была напугана или что-то напоминало ей о том случае. Со временем он стал сниться все реже и реже.

В выпускном классе он не приснился ей ни разу, но потом, когда заболела Барбара, сон вернулся. Иногда он заканчивался падением, иногда его прерывала вспышка, и в следующее мгновение она видела себя уже на верхнем карнизе и слышала голос Стивена: «Теперь все будет в порядке». Если сон заканчивался падением, Кандида всегда просыпалась прежде, чем успевала долететь до скал. Этой ночью все было немного иначе: она не упала и не попала на верхний карниз. Она услышала, как Стивен окликнул ее из лодки, и обернулась. На самом деле она не смогла бы этого сделать из страха сорваться, но во сне обернуться было очень просто. Кандида посмотрела вокруг и увидела Стивена, летящего к ней над темной водой, на ногах его крылатые сандалии — как у Персея в мифе об Андромеде. Крылья были видны очень хорошо — яркие и трепещущие. Его светлые волосы развевались на ветру, он был в старых серых фланелевых брюках, в рубашке с расстегнутым воротом, и в своем твидовом пиджаке. Но внезапно он исчез, а потом исчезли скалы и море. Теперь перед Кандидой была стена с маленьким окошком, перед которым лежала регистрационная книга. Она только что написала в ней свое имя — Кандида Сейл, и кто-то произнес: «Какое необычное имя». Слева и справа от нее стояли две старушки, заглядывая через плечо в книгу. Одна из них сказала: «Как приятно прогуляться вечером по пляжу!», а вторая кивнула, соглашаясь. Тут одна из них сказала: «Прилив начнется только в одиннадцать!»

И Кандида проснулась…

Комната была погружена во тьму. Кандида раздвинула полог, но смогла рассмотреть лишь контуры окна. С тревожно бьющимся сердцем, она села и выпрямилась, опираясь руками о постель, чувствуя, как вдоль позвоночника ползет холодная капелька пота. Ее сердце учащенно билось от испуга. Дело в том, что в момент пробуждения ей разом вспомнились три вещи, и, сопоставив их, она ужаснулась.

Этот сон, после которого она только что проснулась, то странное наваждение, явившееся ей, когда она на миг задремала в белой с золотом гостиной, ну, когда она едва не уронила чашку… А третьим воспоминанием был не сон, а реальное событие, произошедшее более пяти лет тому назад, когда две пожилые леди в холле маленькой гостиницы «Вид на море» рассказывали ей о том, как чудесно прогуляться вечером по пляжу и одна из них добавила: «Прилив начнется только в одиннадцать!»

Эти три сцены слились в ее сознании в одну, которая теперь казалась вполне реальной. Это сестры Беневент заглядывали через ее плечо и прочитали ее имя в книге записи постояльцев. Это двоюродная бабушка Оливия говорила ей, тогда пятнадцатилетней, о прогулке по пляжу и приливе, а мисс Кара кивала, молча подтверждая…

Глядя в темноту спальни, Кандида сказала себе: «Не может быть!», включила висевший над кроватью ночник и посмотрела на часы: половина шестого, самое время для подобных диких мыслей. Оставив ночник включенным, Кандида, вся дрожа, снова улеглась, натянув одеяло до самого подбородка. Постепенно она согрелась. Постель была мягкой, а свет ночника таким успокаивающим, что испугавшие ее сны отступили. Те пожилые леди в гостинице «Вид на море» были всего лишь старыми женщинами, перепутавшими время начала прилива. В холле тогда было темно, и она не могла как следует разглядеть их лица.

И она ни разу в жизни больше их не видела. Когда они со Стивеном выбрались наверх и вернулись в гостиницу, у нее хватило времени лишь проглотить завтрак — надо было мчаться на поезд. Моника позвонила снова и сказала, что ее мать серьезно заболела и должна будет лечь в больницу, а она сама пока останется в Лондоне у тети. Очень жаль.

Мама пришлет в гостиницу чек, чтобы оплатить все услуги, а Кандиде придется уехать домой. Что Кандида и сделала. Она никогда больше не встречалась с теми пожилыми леди. И со Стивеном Эверсли.

Лежа под рассеянным светом ночника, Кандида пыталась разобраться в своих страхах. Понять, каким образом те старые леди смешались в ее представлении с двоюродными тетушками, было просто. Две пожилые дамы в черном в холле гостиницы «Вид на море» — две пожилые леди в черном в белой гостиной усадьбы Андерхилл. Одна ведет разговор, другая поддакивает. Так ведь часто бывает, когда сестры всю жизнь прожили вместе? Предположение, что леди в гостинице были ее двоюродными бабушками, как раз из тех, что могут прийти в голову только во сне, это что-то вроде Стивена в крылатых сандалиях, летящего над морем. Кандида снова погрузилась в забытье и проснулась лишь тогда, когда Нелли принесла утренний чай.