"Дело Уильяма Смита" - читать интересную книгу автора (Вентворт Патриция)

Глава 25

Они отправились в Ледстоу серым субботним днем. Кэтрин не пришлось подыскивать предлог для того, чтобы тронуться в путь поздно. Уильям пригнал автомобиль в Мьюз и провел больше часа, проверяя каждую деталь. Кэтрин не хотела въезжать в Ледстоу при свете дня, и они выехали в такое время, что лишь чудом могли прибыть на место до наступления сумерек. Молодые люди немного поговорили, пока выбирались за окрестности Лондона. Уильям решил, что идея проинформировать местную полицию о колесе очень хороша. Он съездил в участок и привел полицейских в гараж. Теперь он рассказывал Кэтрин о своем разговоре с огромным, монументальным сержантом:

— Он заставил меня почувствовать себя десятилетним мальчиком… — Уильям внезапно перескочил на другую тему: — Интересно, что я делал, когда мне было десять. Можно подумать, что человек постепенно привыкает ничего не помнить, но это не так. Не привыкает. Возникает ощущение, будто ты бежишь прямо на голую стену, зная, что в ней должно быть окно. Бывает, мне кажется, что я чуть не разбил голову.

— Ты так чувствуешь?

Уильям быстро кивнул. Через мгновение он снова заговорил:

— Ты бы ни за что не подумала, что теперь я очень боюсь. Я имею в виду, странно подумать, что я могу чего-то бояться теперь, когда у меня есть ты. Но я боюсь… Боюсь худшего. Это просто идиотизм, да?

— Нет, я так не думаю. Ты имеешь в виду, что тревожишься из-за меня?

— Да. Ты же получила кота в мешке, разве не так? А потом, если у нас будут дети, я буду ужасно за них тревожиться.

— Ты все вспомнишь, — сказала Кэтрин.

Уильям на мгновение повернулся к ней, и она заметила беспокойство в его глазах.

— Вспомню… Что? Может быть, мне нельзя было на тебе жениться.

Кэтрин положила руку ему на колено.

— Милый, не будь таким глупым. Ты прекрасно все вспомнишь. И волноваться будет не о чем, сам увидишь.

Они выехали за пределы домов и оживленного городского движения и покатили дальше.

Впоследствии Кэтрин, оглядываясь назад, думала, какой странной была эта поездка — мягкий, полный влаги воздух, с полей поднимается дымка, облака низко нависают над землей. Мир словно нарисован серебряным карандашом — никаких цветов, серые облака и голые деревья, ветви живых изгородей увешаны похожими на кристаллы каплями, река в серебряных и свинцовых полосах, с полей как дым поднимается туман.

Всю дорогу они молчали, лишь раз Уильям произнес:

— Тумана не будет до наступления темноты.

Их охватило странное чувство отчуждения — не друг от друга, а от привычных форм вещей. Скоро исчезло ощущение расстояния. Очертания начали размываться и мутнеть. Влага, висевшая в воздухе, намерзала на ветровом стекле, и его приходилось очищать. Дорога, которую Кэтрин очень хорошо помнила, приобрела какой-то странный вид, как что-то узнаваемое, но как будто не вполне реальное. Девушка перестала размышлять, что нужно будет сделать и сказать. В этом не было никакого смысла. Дорога приведет их прямо к дому, а войдя туда, она будет знать, что говорить и делать. Кэтрин вспомнила, как они с Уильямом приехали в Седар-хаус после своей свадьбы в июле — в июле тридцать девятого, а все уже думали и говорили о войне… Ясный, сияющий день, и июльское солнце клонится на запад над полями, почти готовыми к сбору урожая. Кэтрин оглянулась назад, в прошлое, на агонию любви, агонию разлуки, бесконечную агонию медленно умирающей надежды. Теперь они вместе, путешествуют в тумане по старой дороге, к старому дому, январским днем.

Они миновали Ледлингтон на исходе дня, когда на улицах уже зажглись фонари. Уильям не останавливаясь вел машину через город до его противоположного конца. Оставив позади разбросанные в беспорядке новостройки, которые, как грибы, выросли повсюду вокруг старого города, автомобиль проехал еще семь миль по пустынной дороге и достиг середины деревенской улицы, где и остановился. Фары его отбрасывали прямые яркие лучи, и капли тумана сверкали в них, как пылинки на солнце.

— Вот мы и добрались, — промолвила Кэтрин.

Уильям не ответил. Он просто вышел из машины и открыл жене дверь. Обняв Кэтрин, он сказал:

— Я только отгоню машину. Я не задержусь.

Сердце Кэтрин замерло. Июльский вечер… Конфетти на ее шляпке… Деревенская улица, освещенная косыми лучами… Новый, блестящий автомобиль… Уильям открывает дверь и обнимает Кэтрин, когда она выходит… «Я только отгоню машину. Я не задержусь»…

Гараж находился через дорогу, двери его были открыты — не для нового, блестящего «Алвиса», а для старой жестянки Уильяма, по кусочкам собранной из металлолома. Кэтрин слегка улыбнулась, на мгновение задержала его руку и поднялась по трем ступенькам к дверям Седар-хауса. Она увидела, как Уильям дал задний ход и заехал в гараж, как делал это уже сотню раз.

Кэтрин подняла щеколду и вошла в дом. В холле горели огни. Она выключила все, кроме одного. Потом направилась к двери в дальнем конце холла и спустилась по каменной лестнице в кухню.

Миссис Перкинс, полная и розовощекая, в синем платье и белом переднике, повернулась от плиты:

— О, мисс Кэти, а я и не слышала, как вы подъехали!

Кэтрин поцеловала ее и сказала, держа ее руки в своих:

— Перки, дорогая, я тебе говорила, что у меня для тебя большой сюрприз. И у меня только полминутки, чтобы рассказать тебе, что это. Ты же не упадешь в обморок, правда?

Миссис Перкинс хихикнула:

— Я не из тех, кто падает в обморок! Такая толстуха не может себе этого позволить. Кто будет меня поднимать, с моим-то весом? — Голос ее внезапно изменился: — О, мисс Кэти, так что же это?

— Уильям… — произнесла Кэтрин.

— О, моя дорогая, ты получила какие-то новости?

Кэтрин кивнула. На телеграмму, извещавшую об исчезновении мужа, она смотрела сухими глазами. Теперь слезы полились безудержно. Глаза ее заблестели. Слезы текли по щекам, по дрожащим губам, оставляя на них соленый вкус.

— Он вернулся…