"Крестовый поход" - читать интересную книгу автора (Вебер Дэвид, Уайт Стив)

Безвыходное положение

– Боже мой! – Виннифред Тревейн в ужасе уставилась на экран монитора. – Что это такое?

Адмирал Ланту ничего не ответил. В последнее время он вообще больше молчал. А стоявший рядом с Тревейн полковник Фраймак только фыркнул. Полковник лично ознакомился с содержанием закрытых файлов из компьютеров «Бегущей среди звезд», и если раньше его поступки объяснялись главным образом глубоким уважением к Ланту, то теперь он, возмущенный тем, что узнал, стал охотно сотрудничать со своими бывшими противниками.

– Это, коммандер, – пояснил он, – стратегическая бронемашина типа «Архангел».

– Никакой это не ангел, – прорычал генерал Шагинян. – Это модификация древней Эс-Эс-А-У седьмой серии.

Тревейн посмотрела на генерала как баран на новые ворота.

– Стратегической самоходной артиллерийской установки, – расшифровал нахмурившийся Шагинян. – Интересно, откуда у них чертежи?.. – Он крякнул и покачал головой: – Наверное, с «Эриксона». Я читал, что после начала Первой галактической войны Бюро колонизации рассылало в колонии чертежи военной техники. Неужели они думали, что эта деревенщина в колониях побросает вилы и грабли и начнет строить такие огромные и невероятно дорогие машины, – презрительно хмыкнув, добавил он. – Наверняка какой-нибудь тупой бюрократ просто поленился стереть файлы с чертежами этого чудища из информации, рассылавшейся в колонии.

– Никогда не видела ничего подобного, – сказала Тревейн.

– Теперь их можно увидеть только в музее, да и то в музей эта штуковина не влезет. Вот поэтому-то последнюю такую установку отдали на слом, если не ошибаюсь, в 2230 году. На поверхность планеты каждую доставляли по частям одиннадцать космических челноков, а потом требовалась длительная сборка. Огонь такой силы вообще быстрее и проще вести с вращающегося на орбите корабля.

– Если таковой есть, господин генерал, – с почтительным видом заметил полковник Фраймак.

– Если такового нет, надо сидеть и молчать в тряпочку, полковник! – ледяным тоном сказал Шагинян.

Тревейн рассеянно кивала и что-то записывала. «Эта штука запросто устоит против боеголовки мощностью в мегатонну! – подумала она. – Как же высадиться на планету, защищенную такими монстрами?!»

Она вздохнула, отложила фломастер и открыла следующий файл. Данным, похищенным с борта «Бегущей среди звезд», цены не было. Синод хранил в ее компьютерах самую секретную информацию о фиванской системе обороны, но чем больше Тревейн ее изучала, тем беспомощнее она себя чувствовала.

По ее мнению, Фивы были прекрасным примером цели, против которой ни в коем случае не следовало использовать космических десантников. Планета представляла собой одну огромную военную базу с гарнизоном численностью более сорока миллионов военных и с самым тяжелым оружием, какое ей когда-либо приходилось видеть. Хотя это оружие и было устаревшим, все даже самые современные боевые машины, которые можно было сбросить вместе с десантниками, показались бы карликами по сравнению с колоссальными самоходными стратегическими «Архангелами». Кроме того, статистический анализ показал, что от тридцати до сорока процентов штурмовых челноков с десантниками и их снаряжением будет сбито над поверхностью планеты. В Наставлениях ВКФ и космического десанта подчеркивалось, что прежде всего необходимо прорвать в каком-нибудь месте оборону противника, но никто, даже орионцы, никогда так сильно не укреплял обитаемые планеты. Каждый сектор обороны мог простреливать еще и половину любого из соседних секторов. Если к такой мощной обороне добавится достаточно сильная огневая поддержка десанта, то огонь просто сравняет с землей все, что есть на планете!

Тревейн настороженно посмотрела на задраенный люк адмиральской рубки. За все годы службы под начальством Ивана Антонова она еще не видела его в такой ярости. Он больше не метал громы и молнии, а просто погрузился в гробовое молчание, и Тревейн угнетала собственная неспособность найти ответ на волнующий его вопрос.

Что же делать?!

Начальница разведотдела штаба Антонова с безнадежным видом отвернулась к дисплею. На этот раз положение казалось ей действительно безвыходным.

Антонов медленно повернулся в кресле и смерил офицеров штаба мрачным взглядом. Врачи сообщили, что Говард Андерсон, возможно, и проживет еще несколько лет, но после обширного инсульта у него парализовало всю правую сторону тела. Вот и подошло к концу его столетие на службе Земной Федерации! Антонов часто с горечью думал о темнице изможденного дряхлого тела, в которой оказался неукротимый дух его старого друга.

Адмирал встрепенулся и решительно отогнал печальные мысли. Не время вспоминать о страшной цене, которую заплатил его верный друг, помогая ему, и о том, что он сделал бы с этой сволочью Вальдеком, попади тот ему в руки хотя бы на пару минут. Не время даже утешать себя крахом политической карьеры Вальдека и полным развалом Либерально-прогрессивной партии, последовавшими за оглашением правды о причинах гибели миротворческого флота!

Горько усмехнувшись, Антонов напомнил себе, что военным и прежде приходилось гибнуть из-за предательства гнусных политиканов, которым они служили. Он подумал, что и теперь представители власти в очередной раз избежали вполне заслуженного расстрела. Ведь в «цивилизованных» обществах политиков не расстреливают! Несколько мгновений адмирал размышлял над тем, что сделал бы с этими «шофаками» народ Зеерлнку’Валханайи, и хмыкнул. Не зря ему так нравятся орионцы!

– Я получил депешу от адмирала Бранденбурга, – прорычал он. – Законодательное собрание интересуется нашим «профессиональным мнением», которое должно помочь ему определить дальнейшую политику по отношению к Фивам. – Адмирал осмотрел своих «советников» холодными, недобрыми глазами. – Прежде чем проголосовать по поводу отмены Запрета 2249 года, депутаты хотят выслушать мое мнение. Мне сообщили, что они собираются согласиться с самым разумным, на мой взгляд, решением.

Виннифред Тревейн втянула воздух сквозь сжатые зубы. Остальные офицеры молчали, но выражение их лиц было в высшей степени красноречивым. Особенно выражение лица Ктаара. Орионец с нехарактерным для него тактом почти ничего не сказал о всплывшей наружу истинной причине гибели миротворческого флота и о замешательстве, воцарившемся в Законодательном собрании, но теперь презрительно скалил белоснежные клыки. По мнению Антонова, у Ктаара для этого были все основания. Ведь какое бы решение ни принял командующий Вторым флотом, политиканы, как всегда, выйдут сухими из воды, как ни в чем не бывало сославшись на его «профессиональное мнение». Отчего же они так редко интересовались его мнением до того, как он по их милости по уши увяз в дерьме?!

– В этой связи, – продолжал Антонов, – я хочу услышать все; что вы можете сказать по этому поводу… Коммодор Сущевский?

– Господин адмирал, – хмуро сказал начальник штаба, – мне нечего сказать. Мы все еще изучаем имеющиеся данные. Полагаю, что нам известно об укреплениях противника больше, чем любому другому штабу за всю историю войн. Тем не менее я не вижу альтернативы массированной бомбардировке. В обороне противника нет слабых мест, ни одной даже самой малюсенькой бреши! Конечно, мы можем подавить эту оборону, оставаясь за пределами действия оружия противника, но это будет равносильно претворению в жизнь восемнадцатой директивы. – Сущевский на мгновение замолчал. – Как ни прискорбно это признавать, – продолжил он, – по крайней мере в одном отношении Вальдек прав. Через некоторое время фиванская промышленность начнет выпуск собственных стратегических ракет. Тогда мы утратим свое единственное преимущество.

– Я не стану бомбардировать Фивы! – Антонов говорил спокойно, но в его голосе звучала с трудом сдерживаемая ярость. Он больше не кричал и не бранился, потому что твердо принял это решение. Потом он взглянул на Ланту. Бывший адмирал первого ранга сморщился и постарел. Он сидел в слишком высоком для него кресле. У него дрожали руки, и он взглянул на Антонова потускневшими янтарными глазами, словно из бездны отчаяния.

– Придется, – с горечью произнес он. – Коммодор Сущевский прав.

– Нет! – отрезал Антонов. – Должен быть какой-то выход! Обороны без слабых мест не бывает, особенно если атакующие располагают исчерпывающей информацией и им помогает самый выдающийся из бывших командиров противника!

– Это я-то выдающийся командир? – уныло спросил Ланту и покачал головой. – Нет, господин адмирал! Вам помогает жалкий глупец. Ничтожный простак, по собственной дурости считавший, что его родной народ достоин спасения. – Ланту уставился себе на руки и едва слышно произнес: – Я стал величайшим предателем в фиванской истории. Я предал все, во что когда-то верил, пожертвовал своей честью, спланировал гибель тысяч соотечественников, которых я сам когда-то вел в бой. А ради чего?! Ради народа до такой степени глупого, что он позволил горстке шарлатанов дурачить себя на протяжении жизни пяти поколений! – Он судорожно шевелил пальцами. – Поступайте как считаете нужным, господин адмирал. Возможно, кому-то из моего Возлюбленного Народа и удастся выжить. Тогда будет кому проклинать меня во веки веков.

Находившиеся в рубке земляне утратили дар речи при виде таких душевных мук, но Ктаар’Зартан, не сводя глаз с лица Ланту, наклонился вперед и сделал знак переводчику.

– Адмирал Лаанту! Я хотел бы вам кое-что рассказать, – негромко проговорил орионец, и Ланту поднял на него глаза. Он так удивился, что на мгновение забыл даже о своем горе, ведь Ктаар с ним заговорил впервые.

– Много столетий назад на Старой Валхе жил один «ханхар» – военачальник. Его звали КнаарТольнат, и его клан поклялся служить клану Кирхар. Кнаар был великим воином. Он не знал поражений ни в бою, ни на турнирах, и воины его клана были «линкарами’А’Я’Кирхар» – оруженосцами клана Кирхар. Воины Клана Тольнат сражались по правую руку от воинов клана Кирхар, а Кнаар был «шарток-ханхаром» клана Кирхар – первым клыком среди всех его воинов и среди воинов клана Тольнат.

Однако Ханхак’А’Кирхар был бесчестен. Он предал своих союзников и стал «шофаком». Никто из его воинов не знал об этом, потому что он скрывал свое предательство. При этом он шпионил за теми, кто считал себя его «фаршатоками», продавая их тайны врагу. Когда же настал час битвы, он отозвал Кнаара в сторону и приказал ему не идти в битву вместе с воинами клана Кирхар, которыми он сам командовал. Он сказал Кнаару, что воины клана Тольнат должны сидеть в засаде до последнего момента, чтобы ударить в тыл врагу, когда их союзники, включая воинов клана Кирхар, притворно обратятся в бегство.

Орионец на мгновение замолчал, а Ланту во все глаза смотрел на него, сморщив свою продолговатую морду и пытаясь понять, к чему он клонит.

– У Кнаара не было причин считать своего «ханхака» предателем, но он был опытным воином и, обдумав полученный приказ, пришел к выводу, что он очень странный. Его воины должны были сидеть в засаде слишком далеко, и им не удалось бы ударить в тыл врагу. Ведь к тому моменту, когда прибудут гонцы и его воины доберутся до поля боя, враги, преследующие их союзников, будут уже далеко. Размышляя о приказе своего «ханхака», Кнаар понял, что его союзники не смогут «притворно обратиться в бегство», ведь они стояли на горном перевале и, спустившись с него, оказались бы прижатыми к реке, где их ожидала верная гибель. Да, их перебили бы всех, кроме воинов клана Кирхар, – негромко продолжал Ктаар, – так как те стояли в резерве. Они первыми отступили бы по единственному мосту через реку, и в их обязанности входило заминировать и подорвать этот мост, чтобы противник не смог их преследовать.

Когда Кнаар понял это, до него дошло, что «ханхак» предал и его, и остальных своих союзников. Если бы воины клана Тольнат выполнили приказ и ударили в тыл врагу, они сражались бы в полном одиночестве и были бы перебиты. Клан Кирхар отступил бы за реку, и его «ханхак» приказал бы взорвать мост, чтобы «задержать противника», на самом деле отдав ему на растерзание своих союзников. А после битвы в живых не осталось бы никого, кто смог бы обвинить «ханхака» в предательстве.

Но Кнаар принес присягу в верности своему «ханхаку» и не мог ее нарушить, ведь клятвопреступник хуже «шофака». Он превращается в «диргаша» – стоящего вне закона изгоя из клана своих отцов и матерей, умертвить которого безнаказанно может любой встречный. Народа Зеерлику’Валханайи не знает кары страшнее. Любой из нас раньше покончит с собой, чем превратится в «диргаша».

Но если бы Кнаар выполнил приказ, воины его клана и их союзники погибли бы, а предатель, погубивший их, стал бы от этого только богаче и могущественнее. Поэтому Кнаар не выполнил приказ. Он нарушил присягу. У него не было доказательств, но он знал правду, и этого ему было достаточно.

Вместо того чтобы выполнить коварный приказ, он выбрал для своих воинов другое место, в нужный момент повел их в бой и выиграл сражение.

Так он стал «диргашем». Он не мог доказать предательство своего «ханхака», хотя мало кто в этом сомневался. Впрочем, его не спасли бы даже доказательства, ведь он нарушил присягу. Родные изгнали его из клана, союзники, спасенные им от смерти, объявили его вне закона. Его лишили даже собственного имени и изгнали в пустыню без еды, питья и оружия. Не столь мужественный воин покончил бы с собой, но этим Кнаар признал бы свою неправоту и снял бы со своего «ханхака» обвинение в предательстве. Поэтому Кнаар питался дикими кореньями, спал под кустом и голодал, превратившись в живой укор своему «ханхаку». Когда же одинокий Кнаар занемог и стал слишком слаб, чтобы обороняться, подлый «ханхак» подослал к нему наемных убийц, которые задушили его веревкой, как собаку, лишив его даже права погибнуть в поединке.

Так погиб КнаарТольнат, один, всеми презираемый, а кости его растащили и обглодали «жаклеши». Но теперь, спустя много веков, народ Зеерлику’Валханайи чтит его за мужество, а имя его «ханхака» не помнит даже клан Кирхар, потому что оно давно стерто из списка его праотцов. Кнаар нарушил присягу, адмирал Лаанту, но наши воины молят Хирана’Харнака, чтобы он дал им мужество тоже нарушить клятву, если иного выхода нет.

В штабной каюте воцарилось гробовое молчание. Ланту взглянул прямо в узкие зрачки Ктаара’Зартана, и присутствующие затаили дыхание, увидев, что с глазами фиванца что-то происходит. В них вспыхнул яркий и жгучий янтарный огонь, какого не бывает в глазах, глядящих из бездны отчаяния.

– Пожалуй, – негромко проговорил адмирал первого ранга Ланту, – выход все-таки есть.

Иван Антонов подумал, что план Ланту граничит с безумием.

Глядя в иллюминатор у себя в каюте, он пытался поверить в то, что этот план может сработать, стараясь не думать о том, чем может обернуться его провал.

Антонов стал расхаживать по маленькой каюте, борясь с мучительными сомнениями. Они просят, чтобы он поставил все на одну карту! Но разве он не сделал это же в Редвинге?! Разве он не поступил точно так же в Новейших Новых Гебридах?! Так-то это так, но тогда у него не было выбора. А сейчас у него есть альтернатива. Он может разбомбить Фивы, не потеряв ни одного человека. Чем же тогда оправдать отправку трех дивизий космического десанта почти на верную смерть?!

Впрочем, на самом деле альтернативы у адмирала не было. Он быстро повернулся к иллюминатору и снова посмотрел на немые звезды. Да, он может спасти жизнь шестидесяти тысяч человек, но только ценой гибели шести миллиардов фиванцев.

Адмирал глубоко вздохнул и высоко поднял голову.

– А это, дамы и господа, – объяснила Виннифред Тревейн, – Оборонительный центр имени Сен-Жюста на острове Хваравк. Это самое мощное укрепление на всей планете и станет вашей целью.

Офицеры штаба третьего корпуса космического десанта несколько мгновений в ужасе смотрели на голографическую схему, потом бросили недоверчивый взгляд на Тревейн и все как один повернулись к своему командиру. Генерал Шагинян не опустил глаз, и многие из присутствовавших боевых офицеров побледнели, увидев, что он едва заметно кивнул головой. Все повернулись обратно к Тревейн, которая подошла к голографической схеме, сложила руки за спиной и заговорила ясно и четко, стараясь справиться с дрожью в голосе:

– Оборонительный центр имени Сен-Жюста – это центральный командный пункт фиванской обороны и личный штаб Пророка. Его основные сооружения находятся под двумястами метрами гранита в Турнольских горах на острове Хваравк, они защищены кольцами наземных оборонительных рубежей, тянущихся на сорок километров в глубину. По нашим оценкам, там есть от двух до четырех эскадрилий космических штурмовиков, предназначенных для борьбы с десантными челноками. Впрочем, Второй флот выделит вам достаточно истребителей прикрытия. Нас больше волнуют обычные летательные аппараты фиванцев, базирующиеся внутри Центра. Мы не можем доставить на поверхность планеты собственные вертолеты для борьбы с ними, и нам не уничтожить их предварительной бомбардировкой, потому что тем самым мы выдадим свои намерения. А причиненные ракетами разрушения лишь помешают вам проникнуть в Центр.

– Проникнуть в Центр?! – Это было уже слишком, и бригадный генерал Шимон Джонсон, начальник оперативного отдела штаба третьего корпуса, снова обернулся к своему командиру с неподдельным ужасом на лице.

– Да, проникнуть, – ответил Шагинян ледяным тоном. Он дал знак Тревейн, которая с нескрываемым облегчением села. Шагинян занял ее место, сверкая звездами на погонах.

– Мы должны прорваться внутрь, – сказал он. Последовало гробовое молчание.

– В этой крепости сидят единственные павианы, которые знают, что их религия – сплошное вранье. Как раз они-то и не желают сдаваться. Они пользуются тем, что мы решили пощадить их проклятый павианий род, и держат в заложниках свой народ, а сами сидят в самой мощной крепости на планете. Если мы их прищучим, может, найдутся и разумные павианы, согласные на капитуляцию. Кроме того, если мы возьмем их самое мощное укрепление, это может деморализовать вооруженные силы противника. Изолированное положение острова Хваравк ограничивает возможности его прострела с других укрепрайонов. Уничтожив тамошние ракеты класса «земля-воздух», мы пробьем брешь в фиванской обороне. Я понимаю, что это будет очень маленькая брешь, но через нее можно будет осуществлять дальнейшие высадки, не покрывая при этом их долбаную планету бомбовым ковром.

– Но, господин генерал, – негромко сказала командир второй дивизии генерал-лейтенант Шэрон Мэннинг, – вы думаете, что в вашем распоряжении еще останутся космические десантники для дальнейших высадок?

– Хватит ныть! – рявкнул Шагинян. – Решение принято!

Мэннинг хотела было что-то сказать, но увидела мрачное лицо своего командующего и захлопнула рот. Арам Шагинян когда-то был рядовым десантником и прекрасно понимал, на что посылает своих людей. Мэннинг с угрюмым выражением на смуглом лице откинулась в кресле, а Шагинян жестом предложил Тревейн продолжать.

Она защелкала кнопками, манипулируя голографическим изображением, увеличивая те или иные детали по мере перечисления оборонительных систем Центра. Офицеры космического десанта сидели в полном молчании, созерцая все новые и новые батареи оружия, высвечивающиеся на голограмме красным цветом. Там были ракетные установки, установки противоракетной обороны, пригодные для борьбы с космическими челноками и истребителями, подземные ангары для вертолетов и космических штурмовиков, автоматические пушки для перекрестного огня, артиллерийские доты, минометные гнезда, минные поля, проволочные заграждения, подземные казармы и гаражи для бронемашин.

Это была не крепость, а чудовищная мясорубка, поджидающая желающих пойти на штурм, чтобы утопить их в собственной крови.

Тревейн продемонстрировала последние оборонительные комплексы и повернулась к офицерам, сидевшим с каменными лицами. Большинство из них были с ней хорошо знакомы, некоторые были ее друзьями, но сейчас у всех на лицах проступила неприкрытая ненависть. Это была не ее идея, и они видели, как она расстроена, но отнестись к ней иначе они сейчас не могли.

– Генерал Шагинян поставит перед каждым из вас конкретные задачи, – борясь с дрожью в голосе, сказала Тревейн. – А я только замечу, что у нас есть одно ценное преимущество. Ведь адмирал Ланту прекрасно знаком с этим Центром и с разветвленной сетью секретных подземных туннелей. Эти туннели имеют два назначения. Во-первых, они защищают от радиации после бомбардировки тех, кто направляется в Центр, а во-вторых, Пророк и члены Синода могут по ним оттуда сбежать. После начала штурма мы отправим туда небольшой отборный отряд.

Офицеры космического десанта молчали, но их мысли были написаны у них на лицах: «Значит, придется к тому же ползать по секретным туннелям! Такое могло прийти в голову только придуркам из ВКФ!»

– Хотя информация об этих туннелях и содержится в базе данных на борту «Бегущей среди звезд», об их существовании, по соображениям безопасности, не сообщалось почти никому даже в гарнизоне Центра, – продолжала Тревейн. – Внутри их охраняют автоматические противопехотные комплексы, вход в туннели заблокирован компьютерами, защищенными от несанкционированного доступа специальными кодами, но эти коды известны адмиралу Ланту.

Хотя они содержатся в компьютерах «Бегущей среди звезд», у Синода не могло быть причин менять их, так как помимо кода компьютер проверяет рисунок сетчатки глаз того, кто хочет проникнуть в туннель. Ни один землянин не прошел бы такой проверки, но адмирал Ланту имеет доступ, и фиванцы, не зная, что он перешел на нашу сторону, вряд ли стерли рисунок его сетчатки из этой базы данных. По крайней мере, из других баз данных, обнаруженных на «Бегущей среди звезд», он не удален.

После проникновения в Центр у нас будет две цели. Полковник Фраймак поведет штурмовой отряд прямо на командный пункт Центра, чтобы ликвидировать находящихся там офицеров, центральные компьютеры и коммуникационную сеть. А вторая группа под командой адмирала Ланту захватит и обезвредит, – Тревейн судорожно вздохнула, – ядерный заряд мощностью в двести мегатонн, заложенный под Центром для его уничтожения в случае крайней необходимости.

Последовало ледяное молчание. Потом Тревейн с некоторым облегчением заметила в заднем ряду поднятую руку.

– Разрешите поинтересоваться, коммандер, – неторопливо произнес чей-то голос, – к кому тут можно обратиться по поводу составления завещания?

Иван Антонов стоял в шлюпочном отсеке «Госентана» и наблюдал за последним разговором генерала Шагиняна с адмиралом первого ранга Ланту и полковником Фраймаком перед их отлетом на десантный транспорт «Черный Принц». На лице генерала, слегка наклонившегося, чтобы лучше слышать низкорослых фиванцев, больше не было недоверия. На нем были написаны скорбь и… зависть. Шагиняну предстояло послать три из четырех своих дивизий на задание, с которого, даже если все пройдет как по маслу, не вернутся очень многие бойцы, а сам он не мог отправиться с ними. Ему предстоит остаться на штабном корабле «Магнус Колорадас» и вместе со своим штабом координировать оттуда сложный отвлекающий маневр. А в бой его десантников поведет генерал Мэннинг.

Разговор закончился, и Ланту с Фраймаком подошли к Антонову. Они отдали адмиралу честь на фиванский манер, и он в свою очередь приветствовал их. Рядом с ним стоял Ктаар, в выражении лица которого сквозило жестокое разочарование. Оба фиванца отправлялись на задание, хотя и были слишком маленькими для боевого десантного снаряжения. Ктаара же оставили на орбите. Его блестящее умение координировать действия космических истребителей могло пригодиться Шагиняну, если фиванцы умудрились спрятать на планете намного больше истребителей, чем предполагали земляне.

– Адмирал Ланту! Полковник Фраймак! Желаю удачи! – Антонов крепко пожал их узкие руки с торчащими в другую сторону большими пальцами. Полковник казался напряженным, озабоченным и даже сейчас слегка напуганным кощунственным деянием, которое ему предстояло совершить. Ланту же был совершенно спокоен, но его состояние почему-то насторожило Антонова еще больше, чем волнение Фраймака.

– Спасибо, господин адмирал! – Ланту заглянул глубоко в глаза Антонову. – Еще раз благодарю вас за то, что вы пошли на такой риск ради спасения моего народа.

Широкоплечий адмирал неловко пожал плечами, и фиванец не стал продолжать благодарственную речь. Он повернулся было к ожидавшему бортовому катеру, но его остановила покрытая черным мехом рука. От неожиданности Ланту вздрогнул, посмотрел на когтистые пальцы, сжавшие ему запястье, и поднял глаза на Ктаара’Зартана.

С орионцем не было переводчика. Антонов или Сущевский могли бы выполнить его обязанности, но Ктаар ничего не сказал. Он просто взялся за рукоятку своего дефаргая и вынул зазвеневший клинок из ножен. Свет ламп, освещавших отсек, блеснул на остром как бритва кортике, которым орионец провел себе по запястью. В его шелковистом меху сверкнули алые капли крови, а сам он ловко подбросил кортик, поймал его за самое начало лезвия и протянул фиванцу рукояткой вперед.

Ланту несколько мгновений колебался, а потом принял оружие. Ктаар отстегнул от пояса ножны и протянул их Ланту. В этот момент фиванский адмирал, который, по мнению Антонова, мог только догадываться о сути этого ритуала, поднял вверх руку и незапятнанной стороной обоюдоострого клинка провел по ней. Теперь оружие было обагрено с одной стороны фиванской, а с другой – орионской кровью. У Ктаара’Зартана при виде поступка Ланту засверкали глаза. Он извлек из сумки на поясе небольшой кусочек шелка и с благоговейным видом вытер клинок, а потом с довольным видом наблюдал за тем, как Ланту вложил его в ножны и прикрепил себе на ремень.

Антонов подумал, что мало кто из стоявших вокруг понял, что присутствует при формальном отказе от «вилкнармы» – кровной мести, и поразился тому, что сам не испытывает особого удивления. Он просто смотрел, как его брат по крови протянул правую руку Ланту, который сжал ее в своей четырехпалой руке. Фиванец с орионцем обменялись рукопожатием, как настоящие «фаршатоки», и Ктаар отступил в сторону.

Глаза Ланту сверкали непривычно ярко, и он поглаживал дефаргай у себя на поясе. Потом он выпрямился во весь рост, кивнул провожавшим и проследовал за полковником Фраймаком в катер.