"Восход Луны" - читать интересную книгу автора (Вебер Дэвид)

Глава 10

Колин очнулся от кошмара и пытался понять, что произошло. Что-то было не так с его чувствами, и он тихо застонал, испугавшись ощущения мертвенной онемелости и пустоты там, где должна была пульсировать энергия.

Он открыл глаза и сразу зажмурился от яркого, чистого света, бившего прямо в глаза. За источником света он различил потолок — незнакомый потолок из знакомого до боли сплава, похожего на бронзу, и его мускулы напряглись.

Значит, это был не сон. Шон погиб. И Кэл… его семья… Сэнди…

Воспоминания причинили ему резкую, отчаянную боль, и Колин снова закрыл глаза. Затем он собрался и попробовал сесть, но его тело отказывалось ему повиноваться. Он сделал еще одну попытку, более упорную, но это было все равно что пытаться поднять Землю. Что-то держало его, и Колин стиснул зубы, когда понял, что это силовой луч. Понял и что они включили супрессор — вот почему его сенсорные имплантанты мертвы.

До ушей Колина донесся тонкий звук, и он повернул голову, хотя даже это незначительное движение далось ему с большим трудом.

Трое человек мрачно смотрели на него. Стоявший в центре мужчина был седовлас, его морщинистое лицо пересекал глубокий ровный шрам, начинавшийся под правым глазом и уходивший за ворот потертой трикотажной рубашки с эмблемой университета Клемзон. Обветренная смуглая кожа с оливковым оттенком, характерная для представителей Четвертого Империума. Колин обнаружил и другие признаки этой расы, как его научил Дахак. Этот мужчина был стар. Очень стар. Должно быть, уже идет его шестой век. Но он был также очень силен, а в его остром взгляде читалась тревога.

Слева в кресле сидела женщина, выглядевшая немногим моложе мужчины со шрамом, но рожденная на Земле, а значит с гораздо более коротким веком. Ее все еще густые волосы в ярком свете казались ослепительно-белыми. Покрытое морщинами лицо было печально, а в покрасневших глазах так же читалась тревога. У Колина подкатил комок к горлу, когда он внезапно догадался, кто это. Он никогда прежде не встречал Исис Тюдор, но она была так похожа на своего погибшего внука, что сомнений не оставалось.

Холодное молодое лицо третьего наблюдателя имело тот же оливковый оттенок. Она была высокой, наверное даже выше Колина, и стройной, можно сказать изящной. Она была красива — миндалевидные глаза, кошачья грация и густая, ниспадающая волнами грива иссиня-черных волос, схваченных на затылке заколкой. На девушке были широкие брюки и кашемировый свитер. Висевший на поясе кинжал, украшенный драгоценными камнями, не гармонировал с костюмом, однако внушал уважение. Хрупкие пальцы сжимали рукоятку кинжала, а в темных глазах горела ненависть.

Колин молча смотрел на них, а затем демонстративно отвернулся.

Повисло молчание, а затем мужчина прокашлялся.

— Что нам с вами делать, коммандер МакИнтайр? — тихо спросил он на совершенном английском, и Колин обернулся к нему, почти помимо своей воли.

Говорящий изобразил подобие улыбки и обнял пожилую женщину.

— Мы кое-что знаем о вас, — продолжал он, — но не все. — Его голос внезапно стал суровым. — Но мы знаем, чего вы нам уже стоили.

— Не трать слова твои, — холодно произнесла молодая женщина.

— Тихо, Джилтани, — ответил ей мужчина. — В том, что случилось, нет его вины.

— Нет? Кэлвин мертв, и жена и дочери его. Вот этот человек свершил то зло!

— Нет. — Тихий голос Исис Тюдор был исполнен горя, но она медленно покачала головой. — Он был другом Кэлвина, Танни. Он не знал, что делает.

— Это не меняет ничего, — с горечью промолвила Джилтани.

— Исис права, Танни, — печально возразил мужчина. — Он не знал, что они разыскивали Кэла. К тому же, — в мудрых старческих глазах светилось сострадание, — он потерял собственного брата… и отомстил за Кэла и девочек.

Старик направился к столу, на котором лежал МакИнтайр, и Колин прямо встретил его проницательный взгляд. Это останется только между ними. Ведь он предупреждал Шона, что сканер могут обнаружить, и так оно и произошло. Его ошибка убила Кэла и Фрэнсис, Гэрриет и Анну, Шона и Сэнди… Колин знал об этом и видел, что его собеседник знает. Старик остановился в метре от него и сложил руки за спиной.

— Что нам его отмщение? — бросила Джилтани. Ее прекрасное, но искаженное ненавистью лицо оставалось холодным. — Ужель вдохнуть можно жизнь в погибших? Нет! Повинен смерти!

— Нет, Танни, — более строго сказал мужчина. — Он нужен нам, а мы — ему.

— Тебе я говорю, отец, нет! — в ярости крикнула Джилтани.

— Это уже не тебе решать, Танни, — сурово сказал мужчина. — Это решит Совет, а я — глава Совета.

— Отец, — голос Джилтани звучал тихо, и от этого слова звучали еще более беспощадно, — став заодно с ним, ошибку свершаешь. Он стоил тебе дорого уже. Остерегись, пока цена не возросла.

— У нас нет выбора, — возразил ей отец. Его печальные, мудрые глаза смотрели на Колина. — Коммандер, если вы дадите слово, то я отключу силовой луч.

— Нет! — отрезал Колин.

— Коммандер, мы не те, за кого вы нас принимаете. Или, возможно, те, в каком-то смысле, но мы нужны вам, а вы — нам. Я не прошу вас сдаться, только выслушать. Это все, о чем я прошу. После этого я освобожу вас.

Колин услышал, как зашипела Джилтани, но его глаза не отрываясь смотрели в глаза пожилого человека. Он видел в них невыразимую усталость и в то же время — цель, которая придавала смысл долгой жизни. Помимо воли, Колину захотелось поверить ему.

— Ну и кто вы, черт побери? — наконец сердито спросил он.

— Я, коммандер? — Пожилой человек усмехнулся. — Ракетный техник первого класса Гор, в прошлом состоявший в рядах Военного Флота Империума. Боюсь, в очень далеком прошлом. А также… — Тут усмешка исчезла с его лица, а глаза опять стали невыразимо печальны. — Гораций Хидачи.

Колин дернулся, а старик кивнул.

— Да, капитан, Кэл был моим правнуком. Поэтому я считаю, что вы мне задолжали достаточно, чтобы хотя бы выслушать, не так ли?

Колин молча глядел на него некоторое время, а затем, с трудом преодолевая давление луча, кивнул.

Колин расправил плечи, следуя по коридору за Гором и Исис Тюдор. Он почти не смотрел по сторонам. Переносной супрессор все еще парализовывал его сенсоры, и Колин был удивлен, каким неполноценным стало его восприятие. Он уже привык к своим «неестественным» ощущениям, к электромагнитным и гравитонным сигналам, как и к расширению возможностей его зрения, слуха и обоняния. Теперь он лишился их, ибо прибор, который Джилтани несла в руках, их отключил.

По пути им встречались другие люди, но их было немного. Они носили обычную повседневную одежду, и очевидно было, что большинство из них были уроженцами Земли. Миндалевидный разрез глаз и оливкового оттенка кожа представителей Империума встречались редко, и Колину стало интересно, каким образом столько землян оказались допущены в тайное общество и при этом обошлось без утечки информации.

Даже без помощи имплантантов МакИнтайр мог видеть и ощущать окружавшую его старость.

«Дахак» был еще более старым, чем корабль, на котором сейчас находился Колин, но гигантский корабль таковым не ощущался . Он был древним, но не старым. Он не обветшал и не износился за прошедшие годы. За пятьдесят тысяч лет на его палубы не ступала нога человека, чье присутствие обычно сопровождается царапинами, вмятинами или поломками.

А здесь были видны все прошедшие годы. В центральных отсеках корабля прочное синтетическое покрытие палуб было истерто, и даже на обнажившемся сплаве бронзового цвета были потертости. Все свидетельствовало о неумолимом ходе времени, то тут, то там виднелись следы ремонта освещения или вентиляции. Ремонт был явно делом человеческих рук, тогда как «Дахак» обслуживали специальные автоматические устройства и установки.

Но это противоречило фактам. Дахак говорил, что мятежники проводят большую часть времени в анабиозе, а на этом корабле, как подозревал Колин, постоянно присутствует несколько сотен человек. И свидетельства ветхости и изношенности также не укладывались в выстроенную Дахаком теорию. Ану взял с собой на Землю всю техническую базу, у него должно быть полно всяких механизмов и устройств для надлежащего ухода за кораблями.

Многое не соответствовало общей картине. Убийство семьи Кэла. Непонятные замечания Сэнди. Мозаика складывалась, хотя и не совсем понятно было, куда следует положить некоторые кусочки. Но…

Поток его размышлений неожиданно прервался, когда Гор и Исис остановились перед закрытым люком. Когда-то и здесь красовалось изображение трехглавого дракона, но теперь оно было стерто. Колин также обратил внимание, что никто кроме него не носит форму Флота.

Люк открылся, и, приглашенный жестом Гора, Колин проследовал внутрь.

Капитанский мостик был крохотной копией командной палубы «Дахака», но здесь были произведены изменения. Одну стену покрывали старые плоские телевизионные мониторы, сделанные на Земле. Какие-то жуткие гибриды, родившиеся в результате соединения теории Империума и сделанных на Земле элементов, были установлены на отдельных столах. Здесь были стандартные клавиатуры, приделанные к пультам управления изначально настроенным на прямую связь через нейроинтерфейс. Самым нелепым элементом в интерьере были гарнитуры, висевшие на каждой панели. Колин не смог сдержать своего удивления, и Гор улыбнулся.

— Да, нам нужны клавиатуры… и гарнитуры, капитан, — сказал он, усмехнувшись. — Большинству наших людей приходится набирать команды пальцами, а приказы отдавать голосом.

Колин задумался над этими словами, неопределенно кивнул, а затем посмотрел на тридцать с лишним человек, сидевших за пультами или стоявших около них. Представители Империума являли собой значительное меньшинство, и почти все они, в отличие от Джилтани, были такими же старыми, как Гор.

— Коммандер, — официально обратился к нему Гор, — позвольте мне представить Военный Совет досветового линкора «Нергал», в прошлом, как и некоторые члены его экипажа, входившего в состав Военного Флота Империума.

Колин нахмурился. «Нергал» был одним из кораблей-спутников захваченных Ану, но становилось совершенно очевидно, что кем бы эти люди ни являлись, они не были друзьями Ану. Мозг Колина усиленно заработал: он пытался сложить общую картину из тех фрагментов информации, которые у него были, и понять, какое преимущество можно получить от общения с этими людьми.

— Понимаю, — наконец он выдавил из себя единственное слово, и Гор фыркнул.

— Полагаю, вы хорошо играете в покер, коммандер, — сухо сказал он и жестом предложил МакИнтайру сесть в одно из свободных кресел.

Колин заметил, что это было место помощника канонира, но пульт был отключен.

— Я стараюсь, — ответил он, поднимая голову и приглашая Гора продолжать.

— Я вижу, что вы не хотите облегчить мне задачу. Что ж, не могу осуждать вас за это.

Джилтани пренебрежительно фыркнула, и Гор строго посмотрел на нее. Она притихла, но Колин ясно видел, что она бы с удовольствием направила на него что-нибудь более смертоносное, чем переносной супрессор.

— Хорошо, — произнес Гор, поворачиваясь и галантно усаживая в свободное капитанское кресло Исис. — Это справедливо. Давайте начнем с самого начала. В первую очередь, коммандер, я хочу вас предупредить, что мы не намерены выуживать у вас информацию, если вы сами не сочтете нужным поделиться. Тем не менее некоторые вещи очевидны и без этого.

Во-первых, «Дахак» функционирует. Во-вторых, существует причина, по которой кораблю не удалось подавить мятеж или отправиться за помощью. В третьих, корабль получил наконец помощь, о чем свидетельствует ваше присутствие здесь и наличие у вас полного комплекта биотехнических имплантантов старшего офицера. В четвертых, самое очевидное: информация, на основании которой вы строили свои планы, прошу вашего прощения, оказалась неточной. Или, правильнее сказать, неполной .

Он замолчал, однако Колин изобразил на лице лишь вежливый интерес. Гор вздохнул.

— Коммандер, ваша осторожность восхитительна, но неуместна. Пока мы продолжаем парализовывать действие ваших имплантантов, в особенности вашей связи, но делаем это не только в своих, но и в ваших интересах. Не может быть, чтобы вы желали подать сигнал, по которому могли бы наводиться ракеты Ану! Однако мы понимаем, что именно мы должны убедить вас в наших благих намерениях, и единственный способ это сделать — рассказать, кто мы и почему так отчаянно хотим помочь вам.

— В самом деле? — Колин позволил себе вопрос и скосил глаза на Джилтани.

Лицо Гора перекосилось.

— Разве решения всегда принимаются единодушно, капитан? Возможно, мы мятежники или кто-то еще, но мы также общество, в котором даже те, кто не согласен с большинством, послушно выполняют все решения нашего Совета. Не так ли, Танни? — мягко спросил он молодую женщину.

— Да, правда это, — коротко ответила она, чеканя каждое слово, словно это стоило ей значительных физических усилий, и само ее нежелание подтверждать справедливость слов Гора успокаивало МакИнтайра больше всего. Ибо ложь прозвучала бы с легкостью.

— Хорошо, — промолвил наконец Колин. — Я ничего не обещаю, просто изложите свою позицию.

— Спасибо, — поблагодарил Гор. Он присел на краешек пульта, за которым сидела Исис Тюдор, и скрестил руки на груди. — Сначала покаяние, коммандер. Я поддерживал мятеж всей душой и усердно боролся за то, чтобы переворот удался. Большинство имперцев, находящихся в этой комнате, могут признаться в том же. Но, — Гор прямо смотрел в глаза Колину, — нас использовали , коммандер МакИнтайр.

Колин молча выдержал его взгляд. Гор пожал плечами.

— Я знаю. Это только наша вина, как ни горько это признавать. Мы пытались дезертировать «перед лицом врага», если говорить языком вашего военного трибунала, и мы признаем нашу вину. На самом деле именно поэтому никто из нас не носит форму, которую когда-то имел право носить. И все же, коммандер, в нас есть и другая сторона, ибо осознав, какую страшную ошибку мы совершили, мы пытались исправить дело рук своих. И не все из нас являлись мятежниками.

Он остановился и посмотрел на суровое лицо Джилтани. Ненависть делала ее непреступной, как крепость, и своим взглядом она могла бы испепелить корабль. Не обращая внимания на Гора, она смотрела прямо в глаза Колина.

— Джилтани не была мятежником, капитан, — мягко сказал Гор.

— Нет? — Колин сам удивился, как мягко прозвучал его вопрос.

Очевидная молодость Джилтани выделяла ее из числа остальных, престарелых имперцев. Почему-то, сам не зная почему, он чувствовал, что она — другая.

— Нет, — все так же мягко ответил Гор. — Тогда Танни было около шести земных лет, коммандер. Почему ребенок должен нести ответственность за наши поступки?

Колин медленно кивнул. Он не спешил с выводами, но по крайней мере эта ситуация была ему ясна. Быть приговоренным к вечному изгнанию за преступление, которого никогда не совершал… Это в ком угодно пробудило бы ненависть.

— Но я полагаю, дело «Дахака» касается нас всех, — спокойно продолжал Гор, — и мои товарищи, и я сам принимаем и признаем это. Мы постарели, капитан. Наш век подходит к концу. Мы просим только за Танни и нескольких других невиновных. И возможно, за нескольких наших друзей на юге.

— Все это очень трогательно, Гор, — Колин старался, чтобы его голос звучал нейтрально, — однако…

— Однако мне следует продолжать, не так ли? — перебил его Гор, и Колин медленно кивнул. — Что ж, мы тоже так считаем.

Когда Ану затевал мятеж, коммандер Инанна из биотехнического подразделения вербовала наиболее подходящие психологически типажи. Даже во Флоте Империума можно было найти склонных к бунту людей, а Инанна и Ану умели выбирать. Некоторые из завербованных просто боялись смерти; других не устраивало их служебное положение, и они искали возможности продвинуться по службе; были и такие, кому просто было скучно и захотелось поучаствовать в авантюре. Очень немногие догадывались, что истинные мотивы Ану и его ближайших сообщников очень сильно отличаются от их собственных. Провозглашенной целью Ану был захват корабля и побег от ачуультани, но на самом деле он, как и многие члены экипажа, давно не верил в существование ачуультани.

Колин сел прямо, приготовившись услышать любую версию, даже такую, которая доказывала бы, что мятежники пеклись только о благе Империума, но изобразил на лице сомнение.

— Да, конечно, были хроники, — согласился Гор, — но Империум очень стар , коммандер. Мы были приписаны к различным воинским частям, дисциплинированны, готовы сражаться… Но мы слишком долго ожидали появления врага. Мы перестали быть рвущимися с поводка боевыми псами. Мы продолжали жить так, как жили, по привычке, и у многих глубоко в душе поселилось убеждение, что нас готовили к войне, которой никогда не будет.

Даже те из нас, кто лично видел доказательства нашествий — мертвые планеты, останки древних погибших кораблей, — никогда не видели самих ачуультани. А ведь наши люди не так уж и отличаются от ваших: того, чего нет в нашем жизненном опыте, для нас не существует. После семи тысяч лет, в течение которых не было ни одного вторжения, пяти тысяч лет подготовки к нападению, которое так и не произошло, трех тысяч лет рассылки беспилотных разведчиков, ни один из которых не обнаружил признаков какого бы то ни было присутствия ачуультани, было очень трудно поверить, что враг действительно существует. Мы слишком долго стояли на страже, и, вероятно, нам просто надоело, — Гор пожал плечами. — Но факт остается фактом: очень немногие действительно верили в существование ачуультани, а те кто верили — боялись их.

Поэтому предлог для мятежа Ану состряпал очень умело. Он ободрял испуганных, оправдывал недовольных, а тем, кому все надоело, он предлагал завоевать новый, неизведанный мир — мир за пределами Империума. Однако это был всего лишь предлог, ибо сам Ану не искал убежища ни от ачуультани, ни от скуки. Он жаждал заполучить «Дахак», и у него не было намерения отправить верных членов экипажа в ссылку на Землю.

Колин сидел, подавшись вперед, и подозревал, что и на его лице отражается слишком много эмоций, но ничего не мог с собой поделать. Рассказ Гора слегка отличался от рассказа Дахака, но звучал очень правдоподобно.

И, возможно, не было ничего странного в этом отличии. Данные в памяти Дахака были отражением реальных событий, случившихся когда-то давно на корабле — до того, как он был вынужден действовать самостоятельно. МакИнтайр заметил, что компьютер никогда не употреблял личное местоимение, чтобы обозначить себя или свои действия, предшествовавшие мятежу или последовавшие сразу за ним. «Центральный компьютер» изначально разрабатывался как системное обеспечение и управляющее устройство, которое может действовать только под непосредственным контролем человека. Нынешняя способность Дахака к самосознанию являлась результатом его продолжительного бесконтрольного функционирования в течение пятидесяти одного тысячелетия. И если эта способность развилась у Дахака после мятежа, то с какой стати компьютер должен подвергать сомнению свою базовую информацию? Для него, в отличие от простых людей, составлявших экипаж огромного корабля, существование ачуультани являлось аксиомой, не требующей доказательств и не вызывающей ни малейшего сомнения. Кроме того, угроза ачуультани была «официальной» причиной мятежа Ану. Да, похоже что Гор говорит правду… и ведь сам Дахак признавал отсутствие у себя воображения и понимания человеческих эмоций.

— Я думаю, — голос Гора прервал размышления Колина, — что Ану безумен. Возможно, он был безумен уже тогда, но я могу ошибаться. Тем не менее он действительно верил в то, что, опираясь на мощь «Дахака», сможет свергнуть власть в Империуме.

Я не верю, что он смог бы преуспеть в этом, как бы сильно не были настроены против властей отдельные слои населения. Но что действительно важно, так это то, что он сам верит в свою божественную миссию, которая заключается в завоевании Империума. Захват корабля был только первым шагом на этом пути.

Однако ему приходилось действовать очень осторожно, поэтому он лгал нам. Ану намеревался вырезать всех до единого тех, кто отказался присоединиться к нему, но, поскольку он знал, что многие из сторонников отступятся от него, узнав об этом, он заявил, что сошлет на Землю оставшихся верными присяге членов экипажа. Он даже уступил нашей настойчивости, велев погрузить запасные части гиперкома на те корабли, которые, как мы думали, повезут изгнанных верноподданных Империума на Землю, чтобы впоследствии они смогли собрать свой гиперком и позвать на помощь. Ану также обещал нам, что операция по захвату корабля будет бескровной. Его отряды захватят несколько важных объектов, отрубят от сети центральный компьютер и поставят старшего капитана Флота Друга перед свершившимся фактом.

И мы верили ему, — почти прошептал Гор. — Да простит нас Создатель, мы верили ему, хотя, если бы хоть на миг дали себе труд задуматься, могли бы кое-что сообразить. Ведь с такой небольшой группкой людей — не более семи тысяч — бескровная операция была невозможна. Когда он тайно сосредоточивал на складе броню и оружие, а его люди в отделе снабжения, занимаясь вредительством, портили оставшееся, нам следовало понять, что происходит. Но мы не поняли. Мы не понимали до тех пор, пока не разразилось сражение и кровь не полилась рекой. Пока не стало слишком поздно, чтобы перейти на другую сторону.

Гор замолчал, а Колин смотрел на него во все глаза и нетерпеливо ждал продолжения, хотя понимал, что рассказчику надо передохнуть и собраться с силами. Он сознавал, что все это может быть ложью ради собственного спасения, но чувствовал, что все сказанное — правда. По крайней мере, Гор верил в то, что говорил.

— Последние минуты на борту «Дахака» были настоящим кошмаром, капитан, — наконец произнес Гор. — Состояние Красный-Два, программа на уничтожение любых живых организмов на борту была запущена. В суматохе и панике отлетали спасательные шлюпки. Мы бежали, спасая жизни, в смертельном ужасе, что не успеем. Нас выворачивало от вида пролитой крови, мы были потрясены резней. И только удаляясь от «Дахака», мы осознали, что мы натворили. Мы, точнее кое-кто из нас, видели и поняли, кем был Ану на самом деле. Поэтому наш корабль, «Нергал», не последовал за Ану.

Гор криво улыбнулся, когда Колин удивленно вздернул бровь.

— Да, капитан, мы стали мятежниками «в квадрате». Мы бежали — только один этот корабль, не более двухсот человек на борту, — и каким-то чудом, среди общей суматохи, сумели скрыться от сканирующих устройств Ану и спрятаться на Земле.

Наш план был прост, как дважды два. Предполагалось, что Ану в любом случае завладеет кораблем, хотя мы не имели ни малейшего представления о том, как именно. Мы думали, что он возьмет под контроль энергетическую систему «Дахака» — все-таки Ану был старшим механиком. В общем, мы полагали, что он в конце концов получит свой приз и улетит. И мы все еще верили в его обещание оставить верноподданных имперцев в покое. Мы планировали вылезти из убежища после того, как он улетит, и сделать все, что будет в наших силах, для оставшихся в живых, то есть хоть как-то загладить вину за наше преступление… Я честно признаюсь, что это также была единственная возможность впоследствии, когда Империум нас в конце концов разыщет, просить о небольшом снисхождении.

Но, конечно, все вышло совсем иначе, — тихо продолжал Гор, — ибо план Ану провалился. Каким-то образом «Дахак» оставался боеспособным и функциональным, по крайней мере частично, и уничтожал каждый посланный к нему корабль-спутник. И он не улетел отсюда. Он цел и невредим, и висит над Ану, как дамоклов меч.

Если Ану не был безумен до этого, коммандер, значит, он сошел с ума после. Он заставил большинство своих последователей погрузиться в анабиоз — ждать «неизбежного» падения «Дахака», оставив бодрствующими только своих непосредственных приспешников, которые с самого начала знали о его настоящих замыслах. А когда он стал полным хозяином положения, то показал свое истинное лицо…

Скажите-ка мне, коммандер МакИнтайр, вы когда-нибудь задумывались о том, что случилось со всеми старшими офицерами «Дахака»? Или о том, как существа, подобные нам — а теперь и вам — с продолжительностью жизни измеряемой веками, силой и выносливостью во много раз превышающими земные нормы, могли так сильно деградировать? Человечеству потребовалось от силы пять столетий, чтобы пройти путь от стрел и копий до атомной бомбы, от галер до космических кораблей. Разве не странно, что почти четверть миллиона имперцев, попавших на Землю, растеряли все свои технологии?

— Да, я… задумывался об этом, — признался Колин. Так оно и было, и Дахак не нашел объяснения.

Все, что знал компьютер, это что, когда он окончательно восстановил свои функции, все выжившие на Земле верные члены экипажа занимались охотой и собирательством и не проявляли особого желания развивать какие бы то ни было технологии.

— А ответ очень прост, коммандер. Ану устроил на них охоту. Он отслеживал старших офицеров по сигналам их биотехнических имплантантов и убивал, чтобы уничтожить всю цепь командования. И, конечно, чтобы отомстить. И где бы группка оставшихся в живых имперцев ни восстанавливала тот или иной фрагмент технологии, он обнаруживал их и стирал в порошок. Он рыскал по этой планете, капитан МакИнтайр, выискивая спасательные шлюпки с работающими генераторами энергии, и взрывал их. Ану хотел удостовериться, что он единственный, у кого осталась технология Империума, и ничто не может ему угрожать. Выжившие имперцы очень быстро поняли, что примитивизм — это их единственный путь к спасению.

— Но ведь ваша техническая база уцелела, — холодно возразил Колин, и Гор поморщился.

— Правда, — мрачно согласился он, — но посмотрите вокруг, коммандер. Что, по сути, мы имеем? Один-единственный тщательно запрятанный линкор. У нас нет инфраструктуры, чтобы сделать что-либо еще. И если бы мы попытались построить такую инфраструктуру, то Ану нашел бы нас, как он находил всех имперцев с «Дахака», совершавших такую попытку. Мы, возможно, показали бы себя с лучшей стороны в бою. Однако с одним кораблем против семи боевых единиц такого же класса, плюс более мелкие корабли прикрытия, мы бы добились разве что героической гибели.

Он протянул руку открытой ладонью вверх — жест беспомощности, — и Колин почувствовал невольное сострадание к этому человеку, похожее на то, которое он испытал, впервые услышав рассказ Дахака. Конечно, эти люди кирпич за кирпичом сами выстроили свой ад, но от этого он не перестал быть адом.

— Ну и что же вы предприняли? — в конце концов спросил Колин.

— Мы спрятались, капитан, — признался Гор. — Наши собственные планы провалились, когда Ану не смог улететь. Поэтому мы включили маскировочное поле «Нергала» и спрятались, выжидая, большую часть времени проводя в анабиозе.

«Ну конечно же, они спрятались, — подумал Колин, — и это объясняет, почему Дахак даже и не подозревал о расколе в рядах мятежников. Ану, должно быть, с ума сходил от желания их обнаружить и уничтожить, ведь они единственные, кто представлял для него угрозу на Земле».

— Мы спрятались, — продолжал Гор, — но настроили наши датчики, чтобы наблюдать за любой деятельностью Ану. Имея только один корабль, мы не осмеливались бросить вызов оборонительным системам, защищающим его анклав. Я являюсь, точнее являлся, специалистом по ракетным системам, капитан, и я знаю: даже «Дахак» не сможет пробить его защитное поле без массированной бомбардировки. У нас не было боеприпасов, а автоматические системы наведения Ану уничтожили бы нас прежде, чем он очнулся бы от анабиоза.

— Итак, вы просто сидели здесь, — произнес Колин, тоном давая понять, что он так не считает. В этом отсеке было слишком много землян.

Однако нам приходилось работать постоянно скрываясь, двигаясь к цели крохотными шажками. Хуже всего было то, что нас оставалось всего двести человек, а у Ану были тысячи. Мы не могли использовать наших людей так, как он использовал своих… и мы старели гораздо, гораздо быстрее, чем они. Но самым ужасным было то отношение к землянам, которое последователи Ану развили в себе. Они называют ваших людей «дегенератами» — вы знали об этом?

Колин кивнул, вспомнив слова Гирру в комнате ужасов, которая была когда-то кабинетом его друга.

— Они ошибаются, — резко сказал Гор. — Это они дегенераты. Они стали такими же безумцами, как и Ану. Их мозг и сердце отравлены властью. Вероятно, долго играя в богов, они в конце концов поверили, что действительно являются богами, а люди Земли — марионетки для веселья и забавы. Первые четыре тысячи лет были ужасны, но потом стало еще хуже. Прежде они страшились развития технологий, которые могли бы им угрожать, а сейчас жаждут их, чтобы покинуть эту планету, которая стала для них тюрьмой… И им не важно, сколько страданий и бед они причиняют, добиваясь своих целей. В действительности они думают, что страдания — это зрелище вроде гладиаторских боев, чтобы развлечься и провести время.

Давайте говорить начистоту, капитан МакИнтайр. Люди — будь то имперцы или земляне — есть люди. Среди нас есть хорошие и плохие, и наше присутствие здесь является тому подтверждением. Люди Земли устроили бы себе достаточно бед и без Ану, но он и его приспешники усугубили положение во много раз. Они разрушали цивилизации, провоцируя и вдохновляя варварские нашествия, — от хеттов до ахейцев, гуннов, викингов, монголов. Однако, отказавшись от этой стратегии, Ану выбрал еще более ужасную. Он начал провоцировать войны между народами — Столетнюю войну, Тридцатилетнюю войну, безжалостные империалистические войны — как для развлечения, так и для достижения своих целей. Его люди создавали государственные блоки, которые могли поддержать научно-техническую революцию. А когда темпы развития их не устраивали, они провоцировали войны: Первую Мировую, Вторую, «холодную» войну.

Мы делали что могли, чтобы как-то сдержать их рвение, но наши усилия были ничтожны по степени воздействия. Они сами не осмеливались действовать в открытую, ибо боялись, что «Дахак» может быть достаточно боеспособен, чтобы нанести им удар, а также, возможно, потому, что их пугало огромное количество людей на этой планете. Однако они всегда действовали более открыто и свободно, чем мы.

И все же мы не сдались, коммандер МакИнтайр! — Неожиданно в голосе пожилого человека прозвучали стальная решительность и сила, и Колин замер.

В пламенном возгласе Гора прозвучал неожиданный фанатизм, и Колин заставил себя вновь посмотреть на все критическим взглядом, допуская что эти люди, возможно, тоже слегка тронулись умом. А может и не слегка.

— Нет, мы не сдались, — повторил Гор уже спокойнее. — И если вы позволите, то мы вам это докажем.

— Как? — Бесстрастный голос Колина не обнадеживал. МакИнтайр ставил под сомнение искренность слов Гора, хоть это и было очень трудно. Однако сомневаться в каждом слове теперь было его долгом. Ибо если он совершит ошибку — еще одну ошибку, с горечью подумал он, — то все одинокое ожидание Дахака будет напрасным, а ачуультани уничтожат их всех.

— Мы поможем вам в борьбе против Ану, — так же бесстрастно сказал Гор, глядя в глаза Колину. — А после отдадим себя в руки правосудия Империума.

— Нет! — Джилтани по-прежнему направляла супрессор на Колина, но ее свободная рука взметнулась вверх, а лицо было свирепым. — Я тебе говорю, нет! Легко ты слишком говоришь слова, отец! Ты и твои други!

— Тихо, Танни, — мягко произнес Гор и обнял за плечи молодую женщину. Колин вдруг понял, что это его дочь, старшая сестра Исис Тюдор. — Это наше решение. Это даже не вопрос, который должен обсуждать Совет, и тебе это известно.

Лицо Джилтани было перекошено в яростном протесте, и, вздохнув, Гор прижал ее к себе и посмотрел поверх ее плеча на Колина.

— Взамен мы просим только об одном, капитан, — тихо сказал он.

— О чем? — спокойно спросил Колин.

— Неприкосновенность… или помилование, если хотите, для таких, как Танни.

Девушка напряглась, пытаясь отпихнуть отца, но Гор легко удержал ее одной рукой. А второй прикрыл ей рот, не давая гневным словам слететь с уст.

— Они были детьми , капитан, и не принимали участия в нашем преступлении, и многие из них погибли, пытаясь исправить нашу ошибку. Разве может Империум наказывать их за это?

На гордом старческом лице была мольба, а древние глаза полны отчаяния, и Колин признал справедливость просьбы.

— Если, я повторяю, если вы сможете убедить меня в вашей искренности и способности помочь, — медленно произнес он, — я сделаю все, что смогу. Большего не обещаю.

— Я знаю, — ответил Гор. — Но ведь вы попытаетесь?

— Попытаюсь, — твердо сказал Колин.

Пожилой человек смотрел на него еще некоторое время, затем мягко забрал супрессор из рук Джилтани. Она сопротивлялась одно мгновение, но отдала прибор с демонстративным недовольством, и Гор мягко отстранил ее. Его взгляд был понимающим и печальным, но, взглянув на прибор, он слегка улыбнулся.

— В таком случае нам всего лишь нужно убедить вас. Пожалуйста, сделайте одолжение, не передавайте никаких сообщений «Дахаку», по крайней мере до окончания нашего разговора.

И отключил супрессор.

Одно мгновение Колин сидел абсолютно спокойно. Неожиданно все имперцы, находящиеся здесь, обнаружили свое присутствие импульсами имплантантов, и он почувствовал, как ожил его нейроинтерфейс. Компьютеры «Нергала» были гораздо умнее, чем компьютер катера, на котором он возвращался на Землю, и сразу признали старшего офицера, как только «увидели» его. После пятидесяти тысячелетий у них наконец-то появился тот, кому можно было обо всем доложить, и у Колина едва не закипели мозги, когда в них хлынули колоссальные потоки информации и бесконечные запросы команд и приказов.

Колин встретился взглядом с Гором: он сознавал всю степень его риска, ибо в электронном мозгу «Нергала» не было новых кодов безопасности — были сохранены прежние. С момента подключения Колина к бортовым компьютерам корабль принадлежал ему. Он , а не Гор, контролировал древний линкор, его орудия и системы.

Однако доверие должно было быть взаимным.

— Полагаю, что являясь главой Совета, вы также являетесь и капитаном этого корабля? — спокойно спросил Колин, и Гор кивнул.

— Тогда присаживайтесь, капитан, и расскажите мне о том, как мы будем сражаться с Ану.

Гор кивнул еще раз, более резко, и сел рядом с Исис. Колин не отрывал взгляда от лица своего нового союзника, хотя в этом не было необходимости. Он чувствовал , какое напряжение исходит от присутствующих в комнате членов Совета.