"Честь королевы" - читать интересную книгу автора (Вебер Дэвид)

Глава 2

Хонор отпустила кольца и, сделав сальто в воздухе, приземлилась. До профессиональной гимнастки ей было далеко, но на ноги она опустилась почти безупречно и отвесила цирковой поклон своему зрителю, терпеливо наблюдавшему за ней, удобно устроившись на параллельных брусьях. Она глубоко вдохнула, руками смахнула пот с насквозь промокших волос двухсантиметровой длины, потом энергично вытерла лицо полотенцем, повесила его себе на шею и сурово взглянула на кота.

– Тебе бы тоже не мешало размяться, – проговорила она, тяжело дыша.

В ответ Нимиц взмахнул цепким пушистым хвостом – и с облегчением вздохнул, когда она направилась к установленному на стене пульту контроля силы тяжести. Хонор перевела спортзал на стандартную для мантикорского флота силу тяжести, и кот спустился с брусьев. Он никогда не мог понять, зачем она устанавливает в спортзале силу тяжести в 1,35 g, как на родной планете. Не то чтобы он был ленив, но в его простой философии трудности полагалось терпеливо сносить, а не гоняться за ними специально. Он считал пониженную гравитацию на кораблях величайшим изобретением после сельдерея, и если ей так уж надо тренироваться, могла бы делать что-нибудь, что нравилось и ему.

Он удрал в раздевалку, и Хонор услышала, как загремела дверца ее шкафчика. Потом он вернулся с радостным воплем, и Хонор еле успела поймать летящий ей прямо в лицо пластмассовый диск.

– Ах ты паршивец, – воскликнула она смеясь, и кот радостно зачирикал, приплясывая из стороны в сторону на средних и задних лапах и широко раскинув передние.

Она снова рассмеялась и бросила старую летающую тарелочку обратно. Здесь было слишком мало места для сложных бросков и хитрых траекторий, которые она использовала бы на планете, но Нимиц был счастлив. Он обожал летающую тарелочку с тех пор, как давным-давно увидел, как отец Хонор играет со своим золотистым ретривером, – а в отличие от собаки у Нимица имелись свободные лапы.

Хонор взяла передачу и улыбнулась, потом изобразила высокую петлю, а на самом деле выполнила бросок на уровне колена – как раз на высоте подбородка Нимица. Он ловко схватил тарелочку и завертелся, используя задние и средние лапы, чтобы набрать перед броском инерцию, словно метатель дисков.

От сильного удара у Хонор загудели ладони. Она покачала головой и бросила тарелочку назад. За столько лет ей ни разу не удалось его одурачить. Никто не знал, как именно работала эмпатия древесных котов, но маленький паршивец всегда замечал, когда она пыталась его обойти.

А вот ей такое не удавалось. Его следующий бросок прошел по кривой, как бумеранг. Она «зевнула» и еле успела пригнуться, когда тарелочка прошелестела мимо ее головы, отскочила от палубы, и к ней рванул Нимиц. Он подпрыгнул на бегу, приземлился прямо на тарелочку и с воплем триумфа исполнил импровизированный победный танец.

Хонор выпрямилась и покачала головой, потом рассмеялась.

– Ладно, твоя взяла, – сказала она, упершись руками в бедра. – Тебе обычный выигрыш? – Нимиц довольно кивнул, и она вздохнула. – Ладно, завтра два стебля сельдерея к обеду. Но только два!

Древесный кот задумался, потом согласно махнул кончиком хвоста и поднялся на задних лапах в свой полный шестидесятисантиметровый рост, средними лапами обняв ее колено, а передними похлопывая по бедру. Говорить Нимиц не умел, несмотря на весь свой ум, который люди, к сожалению, часто недооценивали, – но Хонор-то знала, чего он хотел. Он похлопал посильнее, и она улыбнулась, одной рукой оттягивая от тела пропотевший гимнастический купальник, а другой обмахивая лицо.

– Маньяк! Я в одном купальнике – ты меня всю исцарапаешь.

Он фыркнул, умудрившись одновременно выразить презрение, внушить доверие и показаться жалким и заброшенным. Хонор сдалась и взяла его на руки. Кот громко замурлыкал. Она побоялась усадить его на обычное место на плече, но он перевернулся на спину, прижавшись к ней всем телом, передними лапами сжал летающую тарелочку, а остальными двумя парами лап замахал в воздухе.

– Да, избалован ты донельзя, – сказала она, уткнувшись носом в бежевый мех на животе.

Он согласно пискнул, и Хонор пошла отмываться.

В спортзале она занималась одна – уже было поздно, ночь по внутренним часам «Бесстрашного», и все, кто не был занят на вахте, уютно устроились в своих постелях. Ей бы тоже стоило лечь, но в последнее время Хонор слишком много работала за письменным столом, а в течение дня времени для упражнений не находилось. И потом, поздние тренировки позволяли ей изменять силу тяжести, не причиняя никому неудобств, хотя, судя по тому, как тяжело она дышала и как дрожали ее мышцы от перенапряжения, она и ночью занималась недостаточно.

Хонор вошла в раздевалку, опустила Нимица на пол и, сняв купальник, приняла решение непременно выделить время для спортзала. Кот аккуратно убрал тарелочку в ее шкафчик и неодобрительно проследил за тем, как она бросила потный купальник на пол и ушла в душ.

Горячая вода приятно заструилась по ее телу, и Хонор потянулась за мылом, повернув лицо навстречу струям. Да, больше времени в спортзале ей точно не помешает.

И, раз уж она об этом подумала, давно пора найти другого партнера по тренировкам. Лейтенант Уизнер был совсем неплох, но во время ремонта «Бесстрашного» его перевели на другой корабль в рамках обычной ротации персонала. Хонор откладывала поиски замены на том основании, что у нее не хватает времени.

Она нахмурилась, намыливая короткие кудрявые волосы. Сержант Бэбкок, старший сержант подразделения морских пехотинцев, подойдет. Даже больше чем подойдет. Хонор уже давно выбыла из команды Академии по рукопашному бою, так что Айрис Бэбкок, судя по ее нашивкам, может завязать ее в узел, даже не вспотев. Впрочем, решила Хонор, ополаскиваясь и выключая душ, перспектива такого позора заставит ее быстро восстановить форму.

Капая на пол, Хонор прошла в раздевалку и потянулась за свежим полотенцем. Нимиц свернулся на скамье и терпеливо ждал, пока она вытиралась, надевала форму и натягивала на влажные волосы белый берет командира корабля, но как только она закончила, немедленно приготовился вскочить на специально подбитое плечо ее кителя.

Она усадила его на место и пошла к себе. Пора было ложиться, но оставались еще бумаги на подпись, так что Хонор направилась в рабочую часть каюты.

Капитан включила свет и подошла к столу, стараясь не отвлекаться на прозрачный блистер высотой от колен и до подволока, пока не закончит с делами. Однако она остановилась, чтобы проверить спасательную капсулу для кота, прикрепленную к переборке рядом со столом. Это была последняя модель, со всякими усовершенствованиями, увеличенной прочностью и дополнительными мерами безопасности, но она была новая и неиспытанная. Поэтому Хонор ежедневно проверяла ее состояние и собиралась проверять каждый раз, как будет проходить мимо, пока полностью не освоит все функции.

Нимиц у нее на плече издал звук одобрения. Он знал, для кого и для чего предназначена эта капсула, и прежний опыт заставил его одобрить хозяйкину предусмотрительность. Она улыбнулась, услышав его реакцию, потом слегка поправила покореженную жаром золотую настенную пластинку и села за стол.

Едва она включила компьютер, как появился МакГиннес с кружкой, такой горячей, что от нее шел пар. Хонор в который раз подумала: а не подключил ли он датчик к ее компьютеру? Он всегда появлялся как по волшебству, едва она включала машину, а в столь поздний час он наверняка станет усиленно поить ее любимым крепким сладким какао.

– Спасибо, Мак, – сказала Хонор, беря кружку.

– Не за что, мэм, – отозвался МакГиннес с улыбкой. Главный стюард перешел с ней с прежнего корабля, и за прошедшие двадцать семь месяцев у них сложился удобный распорядок. Он слегка перебарщивал с заботливостью, но Хонор виновато признавалась самой себе, что любит, когда за ней ухаживают.

Мак ушел обратно в буфетную, а Хонор вернулась к экрану компьютера. Официально ее задача состояла вовсе не в поддержке миссии адмирала Курвуазье. Она командовала эскортом конвоя, направлявшегося в систему звезды Каска в двадцати двух световых годах за звездой Ельцина. Окрестности ни Ельцина, ни Каска безопасностью похвастаться не могли – моносистемные государства были весьма ограничены в средствах поддержания порядка. Многие из них на себе испытали пиратские нападения, да и у правительств всегда был соблазн улучшить свое финансовое положение, немного порезвившись на торговых путях более богатых соседей. В последнее время ситуация ухудшилась, и Хонор (как и Разведка Флота) подозревала, что это связано с растущим интересом Хевена к здешнему пространству. Подозрение объясняло, почему Адмиралтейство обеспечило конвой эскортом из двух крейсеров и двух эсминцев.

Хонор одобрительно кивала, читая пробегавшие по экрану рапорты текущего состояния. Все было в порядке, как она и ожидала. Она впервые командовала эскадрой – но если все капитаны во флоте были не хуже тех, с которыми ей доводилось служить прежде, то проблем не предвидится.

Она закончила читать последний доклад и откинулась назад, потягивая какао. Нимиц свернулся на насесте, установленном для него на переборке. Эксперты, приданные адмиралу Курвуазье министерством иностранных дел, ей не очень нравились, но в том, что касалось ее собственных обязанностей, жаловаться было не на что, за исключением того, какое количество времени все это отнимало. А здесь, и Хонор это прекрасно знала, была виновата она сама. Андреас вполне в состоянии командовать кораблем самостоятельно; слишком много она беспокоится и о повседневных операциях конвоя. Ей всегда сложно было делегировать свои обязанности подчиненным, она знала эту свою слабость – но сейчас ощущала нечто другое. Конечно, надо бы позволить Андреасу заниматься «Бесстрашным», а самой решать только проблемы эскадры, но именно этого ей страшно не хотелось. Не потому, что она не доверяла своему помощнику; просто ей не хотелось расставаться с ответственностью и деятельностью, составлявшими смысл жизни любого капитана флота, а именно – быть заместителем Господа Бога на одном из космических кораблей Ее Величества.

Она устало фыркнула себе под нос и допила какао. МакГиннес отлично знал, как его готовить, и Хонор улыбнулась, подумав, что ароматный калорийный напиток – лишний повод почаще наведываться в спортзал. Потом она встала, подошла к смотровому блистеру и уставилась в странное, вечно меняющееся гиперпространство.

Блистер был едва ли не самым любимым местом Хонор на корабле. На ее прежнем стареньком легком крейсере, передавшем свое имя и боевые почести нынешнему «Бесстрашному», такого не было. Вид из него все время напоминал Хонор о безграничности Вселенной. Он позволял и расслабляться в созерцании, и сохранять перспективу, осознавая, насколько любое человеческое существо мало и незначительно по сравнению с величием творения, – что само по себе представляло вызов. Хонор со вздохом вытянулась во весь рост на мягкой кушетке под люком.

«Бесстрашный» и корабли конвоя следовали извилистым течениям гравитационной волны, которая не удостоилась собственного имени и обозначалась просто номером в каталоге. Каюта Хонор располагалась всего в сотне метров от заднего импеллерного узла «Бесстрашного», и бесплотный трехсоткилометровый диск заднего паруса Варшавской крейсера мерцал и вспыхивал, как замерзшая молния, заполняя своим неярким великолепием большую часть блистера. Парус использовал энергию гравитационной волны. Его параметры были настроены на неизмеримо крошечную долю полной мощности, создавая минимальную тягу, а передний парус давал такую же обратную тягу, так что «Бесстрашный» шел на пятидесяти процентах скорости света. Крейсер мог сейчас увеличить скорость на двадцать процентов, но более высокая плотность частиц в гиперпространстве задолго до достижения максимальной скорости превысила бы возможности более слабых защитных экранов грузовых кораблей.

Карие глаза Хонор были прикованы к парусу. Ее всегда завораживало это великолепие, напоминающее текущий лед. Она могла бы отключить паруса корабля и позволить ему двигаться по инерции, но они держали «Бесстрашный» как две безупречно сбалансированных точки опоры, позволяя ему при необходимости реагировать мгновенно. Эта гравитационная волна была всего в световой месяц шириной и в полмесяца глубиной, просто струйка по сравнению с такими титанами, как Ревущие Глубины, но ее мощности было достаточно, чтобы придать кораблю ускорение в пять тысяч g меньше чем за две секунды. Если датчики гравитации «Бесстрашного» заметят впереди неожиданные волновые помехи, ей, возможно, придется прибегнуть к такому маневру.

Хонор встряхнула головой. Парус перекрывал все, что находилось позади «Бесстрашного», но впереди и на траверзе расстилалось бездонное гиперпространство. Ближайший грузовой корабль находился за тысячу километров от них, чтобы оставить достаточно места для парусов обоих кораблей, и на таком расстоянии даже грузовик в пять мегатонн был невидимой мошкой для невооруженного человеческого глаза. Но тренированный глаз Хонор различал мерцающие диски его парусов Варшавской, напоминающие странные пятна сфокусированного постоянства среди великолепного хаоса гиперпространства. За его кормой поблескивал еще один гигантский грузовик.

Мои грузовики, сказала она себе. Мои подопечные: медленные, толстые, неуклюжие – самый маленький из них в шесть раз больше трехсоттысячетонного «Бесстрашного», – но совершенно беззащитные и набитые ценностями на невообразимую сумму. Один только груз для звезды Ельцина оценивался больше чем в полтораста миллиардов мантикорских долларов. Медицинские приборы и лекарства, учебные материалы, оборудование для тяжелой промышленности, точные инструменты и молицирконные компьютеры с программным обеспечением (необходимо было обновить и усовершенствовать устаревшую промышленную базу Грейсона) – и все это оплачено «займами» от Короны, то есть попросту было подарком. Общая сумма отрезвляюще напоминала о том, как высоко правительство королевы Елизаветы оценивало союз, который предстояло заключить адмиралу Курвуазье. А Хонор должна была доставить этот груз в целости и сохранности.

Она совсем откинулась на мягкую кушетку, наслаждаясь расслабленными после упражнений мышцами; веки ее отяжелели. Ни один капитан во флоте не любил конвои. Грузовикам, по сравнению с крейсерами, не хватало мощности парусов Варшавской и компенсаторов инерции, а потому они не решались забираться дальше, чем в дельта-полосу гиперпространства, тогда как военные корабли заходили в эта– или даже тета-полосу. Сейчас, например, конвой Хонор шел в средней части дельта-полосы, а это означало, что их истинная скорость в половину скорости света превращалась в действительную скорость чуть больше тысячи скоростей света. При этом на путь до звезды Ельцина, в тридцать один световой год, потребуется десять дней, а по судовым часам – чуть меньше девяти. В одиночку «Бесстрашный» преодолел бы это расстояние меньше чем за четыре дня.

Но ничего, сонно подумала Хонор. Нимиц с тихим жужжащим мурлыканьем прыгнул к ней. Он свернулся клубочком, положил подбородок ей на грудь, и Хонор легонько погладила ему уши. Не важно, четыре дня или десять. Она не собиралась устанавливать никаких рекордов. Что ей надо сделать, так это доставить своих подопечных на место без происшествий, а крейсера специально проектировали и строили в том числе и для защиты торговли.

Она зевнула, соскользнув на кушетке еще ниже, и хотела было встать и перейти в постель, но ее сонный взгляд приковали колеблющиеся серый и черный и пульсирующие пурпурный и зеленый цвета гиперпространства. Оно сияло и дрожало, призывая ее к себе, беззвездное, подвижное и бесконечно, прекрасно изменчивое, и глаза Хонор закрылись, а мурлыканье Нимица тихой колыбельной отдавалось у нее в мозгу.

Капитан Хонор Харрингтон даже не пошевелилась, когда старший стюард МакГиннес на цыпочках зашел в каюту и укрыл капитана одеялом. С минуту он постоял над ней, улыбаясь, потом ушел так же тихо, как и пришел, а свет в каюте после его ухода стал менее резким.