"Русский фантастический боевик 2007" - читать интересную книгу автора (Мельник Василий)

Глава 3. ИСТРЕБИТЕЛИ

Честно говоря, служба оказалась сложнее, чем я ожидал. Во-первых, форпост представлял собой не планету, а крупную межпланетную станцию, что ужесточало регламент и значительно ухудшало бытовые условия. Все на Груте было подчинено дисциплине, распорядку и тому, что офицеры называли боевой безопасностью. Нам время от времени приходилось отрабатывать действия при пожаре, при разгерметизации, при неожиданном вражеском нападении и в случае других экстренных ситуаций. Такое бывало и в академии, но там все носило оттенок некой игры, а тут, напротив, приобретало черты особой серьезности. Быстро стало понятно, что чем меньше халявишь на подобных учениях, тем целее будет твоя шкура в случае реальной беды.

Во-вторых, вместо восьмичасовой учебы за партой и единственной боевой пограничной стычки, в которой я погорел, нам пришлось на практике осваивать матчасть современнейших истребителей, а еще больше летать. Летать, летать, а потом снова и снова летать - до помутнения разума, до отказа рефлексов, до реальной, вполне физической тошноты. И мы летали. Причем не на знакомых, изученных в академии машинах, а на сверхсовременных истребителях проекта “D-10”, или на “Грифонах”, как их называли сами пилоты.

Поначалу такая нагрузка вызвала во мне панику. Я вдруг понял, что случайно выбранное программой решение оказалось неправильным, что мне теперь и тут придется страдать и еще выслушивать насмешки и нарекания от родителей. Дорану я об этом говорить не стал и правильно сделал, поскольку довольно скоро втянулся в ритм жизни на форпосте, а летная подготовка стала доставлять куда больше радости, чем напряга. Ведь именно за этим я поступал в академию. Как-то перед командой к отбою, лежа на тесной койке в своей каюте, я вдруг представил, что принял бы другое решение. И ужаснулся. Ведь вместо стремительного полета на мощной машине я мог выбрать судьбу канцелярской крысы, навечно увязшей в норах штабных коридоров. Вместо адреналина от учебных боев я мог выбрать интриги и бессмысленную карьеру, которая не дает ничего, кроме денег и ложного чувства собственной значимости. Тут же это чувство было куда более истинным, поскольку собственная значимость лучше всего проявляется, когда несешься на “Грифоне” через облако плазмы, оставшееся после поражения учебной мишени. Или после учебных баталий, когда ты вылезаешь из кабины весь мокрый от пережитых усилий, а инструктор тебе сообщает, что по показаниям учебных прицелов бой выиграл именно ты, а не твой соперник. Не думаю, что в жизни штабных офицеров, тем более молодых, бывают столь яркие положительные эмоции.

А потом случилась важная вещь: к нам на базу привезли четыре новеньких истребителя проекта “D-22” - современнее просто некуда. Это означало две вещи, одну хорошую, другую тревожную. Первая состояла в том, что кому-то из нас доведется на этом чуде летать. Вторая означала, что конфликт между Лже-Бастинами и Королевством дошел до той стадии, когда в него может быть серьезно втянута и Республика. И первый удар настоящей войны придется на форпосты. Все это понимали прекрасно, в том числе и генералитет нашей военно-космической базы. Именно поэтому условия для соискания возможности сесть за пульт одного из новеньких истребителей были столь странными - добровольцы, решившие принять участие в состязании, должны были знать, что в случае неудачи они не останутся на старой машине, а будут перенаправлены на службу в тыловые соединения. Таким образом начальство получало возможность безболезненно для всех подчистить ряды на случай возможных боевых действий. Ведь если человек не хочет лезть в драку, то никакая присяга не заставит его честно рисковать жизнью, а значит, толку от него в бою будет мало. Зато ему достаточно добровольно войти в число соискателей, затем проиграть учебную схватку, и все - он покидает базу без клейма труса. И все в выигрыше.

Узнав о решении генералитета, я позавидовал тому, как ловко они позволили людям сделать важный выбор, никого не подставив при этом. Но мне предстояло тоже принять решение - подавать заявление соискателя на новую машину или довольствоваться старой. Казалось бы, лучше не дергаться, не рисковать, а то вылететь с форпоста можно в два счета, а мне этого уже совсем не хотелось. С другой стороны… Новая машина меня манила.

Чтобы принять взвешенное решение, я договорился с механиками и пробрался в ангар с “D-22”. Новые истребители были великолепны - черные, покрытые пористым слоем активного плазменного поглотителя, с ромбовидными боковыми щитами магнитной брони, с четырьмя маршевыми дюзами, две из которых были резервными на случай перегрева основных. Клиновидный корпус с загнутым вниз клювом венчался, как короной, прозрачной кабиной. Такое “штурмовое” расположение пилотского места на истребителях применялось впервые, что выводило проект в особый боевой класс.

Я стоял, глазел на это чудо инженерной мысли и думал о том, что у меня скорее всего не хватит решимости войти в число соискателей, что скорее всего на стремительной совершенной машине летать будет кто-то другой. И тут я вспомнил о программе, написанной для меня Дораном. А ведь правда, почему бы и нет? Почему бы не переложить на эту игрушку ответственность за решение? Найдя знакомую иконку, я запустил программу и спокойно спросил:

- Мне идти в соискатели? “Обязательно”, - высветилась на экране надпись.

- Ну так и будь что будет, - со вздохом облегчения сказал я. - Если проиграю, по крайней мере родители будут довольны.

Бросив взгляд на новенький истребитель, я с возрастающей уверенностью отправился писать рапорт на вступление в группу соискателей. В штабе базы выяснилось, что до меня подали заявления всего семь человек, включая Дорана и Чапу. Это, с одной стороны, меня расстроило, поскольку придется соревноваться с друзьями, но, с другой, давало шанс, пусть и мизерный, выиграть всем. Тогда новое ударное истребительное крыло окажется почти целиком сформировано из выпускников одного курса.

В ночь перед состязанием я почти не спал. Прекрасно понимал, что бессонница подточит силы, но ничего не мог с собой поделать. Конечно, настоящий истребитель должен лучше владеть собой, но в этом я пока был далек от совершенства. Зато в других боевых дисциплинах я оставался одним из лучших, что вселяло некоторую уверенность в благоприятном исходе предстоящего испытания.

Утром к старту были готовы десять человек, включая меня. Остальные восемьдесят пилотов боевого полка не решились рисковать ради более совершенной машины. Надев защитные противоперегрузочные костюмы и маски, мы построились перед ангарами в короткую шеренгу, ожидая представителя командования базой. Наконец он прибыл и поприветствовал нас. Мы отсалютовали, вскинув руки в перчатках к забралам шлемов.

- Сегодня шестеро из вас покинут полк, - начал генерал с самого для меня неприятного. - И каждый должен отдавать себе отчет, что это может случиться именно с ним. Еще не поздно. Если кто-то не уверен в своем выборе, может прямо сейчас покинуть строй.

У меня чаще забилось сердце.

“Вылечу с гарантией, - пронеслось у меня в голове. - Тут собрались лучшие пилоты, а я сопляк в сравнении с большинством из них”.

Надо сказать, что все мы трое - я, Доран и Чапа - были сопляками в сравнении с более опытными республиканскими асами. И чего меня угораздило подать рапорт на соискание? Летал бы себе… Честно говоря, я уже всерьез был готов покинуть шеренгу, но, как обычно, замешкался с решением.

- Хорошо, - кивнул генерал. - Раз все остаются в строю, значит, каждый знает, что и зачем делает. По машинам!

И после этого мне оставалось только выполнить команду. Честно говоря, двигался я как во сне, скорее на спинномозговых, вбитых на тренировках рефлексах, чем по велению воли и разума. Меня словно вышвырнуло на баллистическую траекторию, где можно ничего не делать, ничем не управлять, поскольку импульс задан, законы гравитации действуют, а пилоту, чтобы попасть в заданную точку, надо просто не трогать рукоять управления двигателями. Заскочив в ангар и вскарабкавшись по короткой лесенке, приставленной к борту моего истребителя, я протиснулся под открытый колпак кабины и опустил тело в кресло. Это своеобразный психологический якорь - стоит оказаться на месте пилота, тут же один за другим включаются все нужные рефлексы, и ты уже действительно становишься пилотом, сросшимся с машиной мутантом, а не двуногим “мягким”, какие остались на пирсе. И маска на лице уже не мешает, и перчатки становятся чувствительней кожи, и шлем превращается в дополнительный слой твоего собственного черепа. Однако этого мало, психика психикой, но для поддержки таких ощущений, с учетом катастрофических боевых нагрузок, требовалась и химическая поддержка. Набрав на пульте только мне одному известную комбинацию цифр, я подал в дыхательную смесь дозу специального психостимулятора, призванного повышать эффективность пилота в бою. Он, конечно, немного присаживал сердце и давал дополнительную нагрузку на почки, зато значительно повышал реакцию, а заодно являлся мощным обезболивающим, что снижало реакцию организма на перегрузках. Кроме того, препарат повышал устойчивость к стрессам, что тоже немаловажно. Ощутив в носу характерный щекочущий запах и горечь, я на пару секунд зажмурился, пропустив по телу несколько судорожных волн. Затем сердце застучало быстрее, на лбу выступила легкая испарина и состояние нормализовалось.

- Формируетесь в два крыла, - сообщил диспетчер, после чего выдал в эфир состав двух противодействующих группировок.

Я порадовался, что у командования хватило ума оставить нас, молодых, в одной команде, а не выставлять сразу друг против друга. Каждому крылу была выделена для связи отдельная частота, чтобы мы могли переговариваться, не слыша противника и не выдавая ему своих замыслов.

- Старт разрешаю, - сообщил диспетчер.

Дальше все зависело от командира крыла. У нас им назначили Кува Бешеного, бывалого пилота, пережившего несколько схваток с Бессмертными.

- Всем продувка! - приказал он.

Я немедленно запустил электронные цепи и подал порцию сжатого газа в камеры сгорания всех моторов.

- Построение косым клином. Дэйв ведущий, я на правом крыле, остальные на левом, в порядке убывания бортовых номеров. Готовность пять секунд.

Я ткнул кнопку таймера на наручном боевом вычислителе, а заодно врубил на нем диктофон, чтобы потом, в спокойной обстановке, проанализировать возникшие в бою ситуации.

- Старт!

Диафрагмы выходных шлюзов раздвинулись, и перед нами вспыхнули колкие звезды открытого космоса. Я толкнул рукоять тяги маршевых двигателей, за спиной рвануло, и мой истребитель вырвался в пространство на двойном факеле фиолетового огня. Выстроившись косым клином, мы, по команде старшего, заняли астроцентрическую орбиталь и стали ждать ответных действий противника. Чапа оказался по левую руку от меня, а Доран по правую, потому что бортовые номера наших машин следовали один за другим. На радаре было видно, как противоборствующее крыло, выстроившись прямым симметричным клином, заняло чуть более внешнюю орбиталь. Я включил сетку прицела и вывел на гашетку управление генератором холодной плазмы, который всегда использовался вместо боевых плазмометов в учебных схватках.

- Атака по азимуту двенадцать! - приказал Кув.

В сложившейся обстановке это было наиболее верным решением, но и наиболее предсказуемым, на мой взгляд. И только мы вышли из состояния инерционного полета, противник тут же вполне адекватно отреагировал. Причем при первом же столкновении мы потеряли Дэйва - кто-то очень метко влупил ему холодной плазмой в брюхо, и он был вынужден выйти из боя. Было не похоже, что он нарочно подставился, так что мне стало всерьез жаль парня - вместо радости обретения новой машины ему несколько месяцев придется отслужить в тылу. Мне такой участи не хотелось совершенно, так что я собрался, включил мозги и стал спешно адаптироваться к меняющейся обстановке.

Столкновение оказалось куда стремительнее и жестче, чем я ожидал. Уже через несколько секунд Чапа очередью снял вражеского ведущего, а я подцепил в борт замыкающего, позволив Дорану чуть вырваться вперед и разорвать надвое строй противника. Нам тоже досталось - получив в правый край клина, мы потеряли командира крыла и остались втроем. Все произошло так быстро и неожиданно, что я не успел удивиться, хотя было чему - два опытных пилота сгорели, а сопливые, только из академии, курсанты остались в строю.

Нас осталось трое против троих, то есть шестеро, так что при потере еще двух человек, все равно с какой стороны, бой будет окончен, поскольку вакантных машин как раз четыре штуки. Доран сразу взял на себя обязанности командира, но в этом, на мой взгляд, уже не было особой необходимости, так как оба строя распались и пошло сражение “каждый сам за себя”. Доран тоже вовремя это сообразил и приказал окончательно разбить остатки нашего клина, занять орбиты по собственному усмотрению, а далее действовать по обстановке. Мне это, честно говоря, совсем не понравилось, поскольку автоматически предполагало принятие решений, а не выполнение командирской воли. Но особо сетовать или раздумывать времени не было, так что я вполне по правилам раскидал в уме координаты на троих, чтобы не мешать друг другу, после чего ушел в разгон и занял подходящую, на мой взгляд, точку. При этом между нами и противником образовался значительный разрыв, больше, чем дальность нерассеянного полета холодной плазмы. Бой затих, все пытались понять, как действовать дальше.

А на меня напал приступ веселья. Меня вдруг осенило, что бой учебный, что никого не убили и никого не убьют и что даже в случае поражения через несколько месяцев из тыла можно будет перейти обратно в боевое подразделение, если захочется. И бой - не бой на самом деле, а просто игра, где в качестве приза предлагается новенький, совершенно замечательный истребитель. Так что в проигрыше, по большому счету, никто не останется. Разве что те, кто безудержно хочет драться. Я был не прочь снова потягаться с Бессмертными, но не настолько, чтобы удавиться, потеряв такую возможность. Так что внутренне я был готов к поражению, а это странным образом вызвало во мне незнакомый раньше кураж, так что в бой я ринулся с улыбкой от уха до уха.

Существует особый прием. Если хочешь сразиться с конкретным противником, когда строй уже сломан, можно пару раз пальнуть в его сторону, и большинство понимает, что это вызов на дуэль. Нас было трое на трое - идеальная расстановка сил для поединков в духе древних рыцарских турниров. И это завело меня еще больше. По меткам бортовых номеров на радаре я знал, в какой из вражеских машин сидит тот или иной из моих сослуживцев. Само сочетание слов “сослуживец” и “враг” не имело права на существование, но я об этом уже не думал, меня интересовал вопрос: кому из троих противников бросить вызов. Все они были опытнее меня, но Гаг Утенок был настоящим асом, как-то победившим в одиночку целое крыло Бессмертных из двенадцати истребителей. Ир Безбашенный не так отличился в боях, он был самым слабым из всех, но из нас самым слабым был не я, а Чапа, так что по уму Ира надо было уступить ему. Оставался Мурш Холодильник, пилот среднего класса, он уступал Утенку, но превосходил Безбашенного. Выходило, что если раскидывать силы противников по отношению к нашим, то мне следовало ввязаться в схватку с Утенком, как самому способному, Дорану оставить Холодильника, а Чапе Безбашенного. Но тогда мое поражение можно было считать обеспеченным - Утенок уделает меня в течение нескольких секунд. В общем, выбор был не таким простым, как мог показаться - я или подставлялся сам, или подставлял кого-то из однокашников. Одно другого не лучше. С одной стороны, я не обязан нести ответственность за друзей, когда каждый из них по собственной воле ввязался в авантюру, но, с другой, совесть все же надо иметь.

Я скосил глаза на боевой наручный вычислитель, на миг задумался, а затем запустил гадалку Дорана.

- Мне взять на себя Утенка? - спросил я.

“Не стоит”, - ответила надпись на экране.

- Мне вызвать на дуэль Холодильника?

“Да”.

Не тратя больше времени, я толкнул педаль управления маневровой дюзой, направил пушку в сторону Холодильника и дал короткий залп. Он тут же ответил и сразу начал боевую смену орбит. Мне таким маневрам еще следовало поучиться. Но делать нечего - ввязался в драку, нечего на одышку пенять. Мне пришлось довольно жестко утормозиться, чтобы зайти Холодильнику на атакующий вектор, у меня чуть глаза при этом не выскочили, так что если бы не стимулятор, мне было бы уже не до управления, я бы у себя за пультом от боли корчился. А так нормально, даже сознание вполне ясным осталось.

Радар показал, что Доран схватился с Безбашенным, а Чапа с Утенком, что, на мой взгляд, ни в какие шлюзы не лезло, однако что-то менять было уже поздно. Передо мной на орбите стабилизировался противник, и мне ничего не оставалось, кроме как вступить в схватку. Однако осадок от бессовестности выбранного решения все же остался.

От посторонних мыслей меня отвлек визг орудийного сканера - я попал в прицел Холодильника. Тут же сработал рефлекс выхода в маневр ухода, я одновременно выжал педаль боковой дестабилизации и шарахнул маршевыми дюзами, кувыркнувшись в пространстве по такой траектории, что сам дьявол не смог бы вычислить упреждение для точного попадания. Холодильнику же до дьявола было как мне до Утенка, так что вражеский залп рассеялся в пространстве, пройдя мимо моей машины. Я же, закончив кувырок, поймал его истребитель в прицел и стиснул гашетку до боли в пальцах. Но и моя плазма пронеслась мимо - Холодильник умел уворачиваться не хуже меня.

И тут началось… Смена орбит, прицеливание, уход, снова смена орбит. Я не заметил, как на четвертом или пятом маневре у меня от перегрузок пошла носом кровь, просто шмыгал, не имея возможности оторваться от управления, пока не стало капать из-под маски на пульт. Но алые капли на панели только сильнее меня раззадорили - я провел несколько реально опасных лобовых проходов, при которых машины могут столкнуться на таких скоростях, что уже ничего не поможет. При этом Холодильник меня едва не спалил, пробив плазмой между щитом магнитной брони и корпусом.

- Бак, остынь! - услышал я голос диспетчера.

Но мне было уже все равно. Радар показал, что Утенок сжег Чапу и теперь спешит прикрыть Холодильника. У меня не оставалось времени на продолжение боя без риска. На одном из проходов, когда наши машины разминулись менее чем в пятидесяти метрах, я ударил ногой в педаль маневровой дюзы и, уже не успевая стабилизироваться, просто выжал гашетку и полоснул плазмой куда придется. Пришлось точно в корму уходившего на новый маневр Холодильника.

- Бой закончен! - поспешил объявить диспетчер. - Что-то вы разгорячились, ребята. Все, четверка победителей: Утенок, Бак, Доран и Безбашенный. Вам летать на новых машинах.