"Пророчество" - читать интересную книгу автора (Гозалишвили Василий Тамазович)

Глава 31.

Если бы я шел по этой тропе один, то даже в самый солнечный полдень не смог бы найти место, в котором, по словам Мериона, жил Хранитель Врат. Несмотря на то, что, проходя по тропе, невольно прикасался левым плечом к стене этого самого «дома»: в самом обычном, ни чем не примечательном месте Учитель вдруг остановился. Тоненькая, еле видимая трещина в скале от незаметного прикосновения Наставника вдруг расширилась, и здоровенная каменная плита, повернувшись вокруг своей оси и перегородив всю тропу естественным щитом, открыла нам доступ в пещерный лабиринт, в котором, как ни странно, было светло! Первый же светильник, больше похожий на твердый, но очень прозрачный бычий пузырь, светился ярким и совершенно не мерцающим светом, со стороны чем-то походя на маленький, но холодный осколок солнца. Остановившись, чтобы полюбоваться на это маленькое чудо, я чуть не оказался размазан по стене бесшумно вернувшейся на место дверью… Впрочем, особенно задержаться у меня не получилось: Учитель, ни на секунду не останавливаясь, скрылся за поворотом, и мне пришлось рвануть вдогонку, так как оставаться одному в этом лабиринте мне совершенно не улыбалось…

Путь по безлюдным коридорам оказался не долог: через половину стражи пол вдруг сделался покатым, потом на нем появились идеально ровные, будто нарисованные, ступени, и, пробежавшись по небольшому спуску, мы уперлись в еще одну каменную дверь. Однако открыть ее так же легко, как первую Мериону не удалось. Да он, собственно, и не пытался. Вместо этого он прикоснулся пальцем к какой-то неровности на уровне своей груди, и что-то сказал на незнакомом мне языке. И дверь, будто повинуясь его команде, почти сразу поползла в сторону!

Учитель, не дожидаясь, пока она откроется полностью, не задумываясь шагнул в открывшийся проход, а я, заглянув внутрь, замер на месте: в отличие от каменных, кое-как обработанных стен каменного лабиринта, по которому мы плутали до этого, там, внутри, царил совершенно другой мир: идеальные, без единого стыка, стены, такие же пол и потолок; ни единой соринки или пылинки и яркий, слегка беловатый свет, который лился из прямоугольных участков потолка… Мне стало жутко: такого не могло быть в природе… Но — было!

Тем временем Мерион, пройдя часть коридора и не услышав шагов позади, повернулся, и, увидев, что я в замешательстве, понимающе улыбнувшись, поманил меня к себе:

— Потерпи немного, сынок, и тебе многое станет ясно… и расслабься: врагов здесь нет!

Ряд дверей, мимо которых мы проходили, не задерживаясь, казался бесконечным. Мало того, от главного коридора в сторону отходили ответвления, в которых тоже виднелись закрытые двери с какими-то прямоугольными табличками в центре и со смешными, какими-то уж очень вычурными круглыми ручками. Неожиданно Наставник, до того двигавшийся быстрым шагом, остановился у чем-то заинтересовавшей его двери и, повернув ручку, сдвинул ее в сторону. Сделав два шага, я оказался в огромнейшем зале, заставленном какими-то странными металлическими станками и залитом ярким, чуть слепящим глаза, светом… Когда мои глаза немного адаптировались к освещению, я заметил маленького, сухонького старичка, неторопливо бредущего нам на встречу, на лице которого играла злая ухмылка:

— Марик! Что ты тут потерял, мальчик мой! — с издевкой поприветствовал он нахмуренного Учителя, и тут же поморщился: даже после стольких злоключений рукопожатие Мериона не потеряло своей силы…

— Хранитель Эол! Как я рад Вас видеть!

— Что привело тебя ко мне, сынок? — в голосе Хранителя вдруг прорезался металл. — Насколько я помню, ты уже сделал свой выбор?

— Да, господин! — кивнул головой Учитель, и я вдруг понял, что и он когда-то для кого-то был мальчиком, и таким же молодым и неопытным, как я…

— И не жалею об этом… Меня привело к Вам Пророчество… — Мерион посмотрел на меня и расстроено пробормотал: — Вот оно стоит, во плоти! Зовут Ольгерд… Он — мой ученик…

— Ты уверен? — в глазах Хранителя я увидел такое удивление и страх, что мне стало не по себе…

— Почти… да… в общем, практически да… — я первый раз за всю свою жизнь увидел Деда таким растерянным, и от этого мне стало еще хуже… — Первый звонок уже прозвенел… да, наверное, и второй тоже!!!

— Что ты имеешь в виду? — заинтересовался старик, рассматривая меня, как интересную бабочку на бутоне розы…

— Напомните мне первую строфу, если можете! — Мерион скрестил руки на груди и тяжело вздохнул. — Я боюсь ошибиться!

Хранитель сжал в кулаке свою седую бороду и, закрыв глаза, густым басом, мало подходящим такому иссохшему телу, прочитал:

— Ольгерд! Покажи мечи! — повернувшись ко мне, потребовал Мерион и, увидев, что я потянулся было к Черным, отрицательно покачал головой: — не эти. Свои!

Вытащив мечи из ножен за плечами, я аккуратно подал их учителю и, увидев, как заблестели глаза Хранителя, опять почувствовал себя бабочкой!

— Мда… Насчет соколов — может, ты и прав. А остальное? — осмотрев рукояти моих клинков и вернув их мне, желчно поинтересовался старик.

Мерион, устало оглянувшись по сторонам, вытащил откуда-то странное, покрытое черной блестящей кожей кресло на маленьких, каких-то несерьезных колесиках, сел в него, уронив к ногам походные сумки и, вытянув натруженные ноги, неторопливо принялся повествовать о том, что произошло с момента нашего появления на Последней тропе…

Рассказ получился не долгим, но к его завершению отношение Хранителя к нам изменилось:

— А что, похоже на то… Значит, пора и мне тряхнуть стариной! Первая интересная новость за столько лет! А ты, парнишка, — повернулся он ко мне и вдруг очень даже по-доброму улыбнулся, — не так прост, как кажешься! И мне кажется, что я знаю, что сулит тебе вторая строфа!

— Что? — хором воскликнули мы с Мерионом.

— Путь в Радужный Веер Миров! — торжественно заключил он. — И тебе, Марик, тоже!

Следующие два дня мы с Учителем отсыпались в гостевых комнатах, восстанавливая силы и нагуливая вес… Мерион, ставший вдруг задумчивым и молчаливым, старался не попадаться мне на глаза, и, поняв, что Длинные Руки обдумывает какое-то важное решение, я от него отстал, посвятив все сове время легким, вполсилы, тренировкам и сну…

На третий день наше безделье закончилось: голос, раздавшийся прямо из стены, попросил меня явиться в кабинет Хранителя… пока я ошалело вертел головой, пытаясь найти спрятанного в маленькой комнатке без окон и шкафов человека, на полу вдруг загорелась белая стрела и показала мне на выход. Я выскочил в коридор, забросив за плечи перевязь со всеми четырьмя клинками, и понесся за появляющимися на смену гаснущим около меня стрелам. Вскоре я оказался возле приветливо распахнувшейся без чьей-либо помощи дверью и опасливо вошел внутрь.

Хранитель, восседая в кресле напротив небольшой светящейся с одной стороны пластины, приветливо мне кивнул и, не отрывая взгляда от того, что было скрыто от меня его плечом, жестом показал на еще одно кресло. Вскоре появился и Мерион… Дождавшись, пока он удобно устроится в соседнем со мной кресле, Хранитель повернулся к нам всем телом и, испытующе уставившись мне в глаза, произнес короткую речь. Вкратце смысл ее сводился к следующему:

В нашем мире, как и во всех остальных мирах Радужного Веера, испокон веков существовали Врата, ведущие в соседние миры. Часть из них была естественного происхождения, часть — результатом деятельности давно исчезнувшего народа, чье название затерялось в веках… Путешествовать между мирами было довольно сложно: Врата открывались ненадолго и раз в несколько лет… Причем период открывания естественных был намного длиннее, чем рукотворных… Врата, через которые в наш мир проникали орды Воинов Тьмы, были естественные, с периодом открывания в семь с небольшим лет… В связи с изменившийся политической обстановкой на континенте, в частности, из-за гибели Обители Последнего Пути и усилением Ордена Алого Топора шансы на отражение следующего набега стремились к нулю… А, согласно пророчеству, следующий Приход должен был стать последним. Хранитель, как ни странно, был склонен верить Пророчеству, хотя и не видел ни единой возможности для возрождения Обители на завоеванных Орденом землях. Мало того, по его мнению, за следующие четыре года Орден должен был захватить весь континент и часть архипелага Хаоса, став при этом единственным государством во всем Мире… А, учитывая отношение Ордена к Тварям, их расселение по континенту становилось неизбежным… В общем, Хранитель видел только один путь: следовать Пророчеству!

Пытаясь убедить нас в этом, он прочел следующую строфу, смысл которой был еще более завуалирован, чем той, которую мы худо-бедно расшифровали:

Мерион, то и дело дергая себя за усы, пытался понять смысл стихотворения, а я мрачно полировал один из Черных мечей, стараясь не ломать себе голову над непонятным: все равно понятным Пророчество должно было стать после того, как то или иное событие случалось. Например, Любовь и Кровь в первой строке явно указывали на Элли и Беату… меня, конечно, беспокоила судьба Деда: я совершенно не хотел, чтобы он "уходил во Мглу", и даже дал себе слово, что буду присматривать за Учителем, чего бы это мне не стоило… А путь в загадочный мир страшил меня меньше всего: я — воин. В моих руках — оружие. И в пророчестве ясно сказано: Я — ВЕРНУСЬ! И я решил не напрягаться — будь что будет!

На какое-то время, задумавшись, я потерял нить разговора, и сосредоточился только тогда, когда Хранитель, вздохнув, предложил мне все три месяца, оставшиеся до Прихода его Врат, посвятить подготовке перехода в другой мир… Тут я уперся и высказал свое мнение: учиться я буду, но гораздо меньше: у меня в этом мире есть еще одна цель. Спасти Беату. И ни в какой мир я без нее идти не намерен…

Хранитель с Мерионом переглянулись, одинаково пожали плечами и замолчали. Наконец, Наставник озвучил свое решение:

— У тебя, вернее, у нас есть два месяца. А потом в любом случае ты должен оказаться здесь. Договорились?

Я утвердительно кивнул.

— Тогда завтра на рассвете — в путь!