"Пророчество. Часть третья" - читать интересную книгу автора (Горъ Василий)

Глава 16. Ольгерд.

Следующие несколько дней прошли без всяких неприятных сюрпризов, если, конечно, не считать таковым небольшую травму, полученную Вовкой Щепкиным в одном из четвертьфинальных, пользуясь земной терминологией, боев. Выбитый большой палец на левой руке сразу после боя был, естественно, вправлен на место, но мешал проводить захваты, и давал о себе знать при любом ударе или блоке, проводимыми больной конечностью. Все последующие противники ставшего одним из фаворитов Турнира в схватках без оружия то и дело старались проводить атаки слева или намеренно бить по большому пальцу, но, как правило, даже точное попадание в больную точку редко сколько нибудь удлиняло бой: Вовка дрался на редкость собранно и эффективно. У него даже появились подражатели - в тренировочных залах как минимум десяток человек пытались освоить его коронный удар голенью по внутренней стороне бедра противника и мягкие, отводящие блоки открытой ладонью с одновременным заходом за противника и атакой. Естественно, на то, чтобы вбить связку в подсознание, необходимо было время, а до последнего дня Турнира его оставалось все меньше и меньше. Кроме того, основная масса времени у большинства участников уходила на анализ боев будущих вероятных противников, поэтому до окончания боев с трибун не уходил практически никто…

По моему мнению, особых противников у Щепкина не осталось - единственный боец, который при поистине богатырском росте обладал еще и феноменальной выносливостью и ловкостью, умудрился пропустить удар в кадык от весьма средненько подготовленного противника и выбыл с Турнира еще вчера. А все остальные участники, к счастью, не тянули даже на черный пояс по контактному карате. Однако Вовка не расслаблялся - местные бойцы, по сравнению с земными каратистами, имели одно, но крайне важное преимущество: все, что они делали на Арене, преследовало одну цель. Убить. Или жестоко покалечить. И вся их техника накатывалась в реальных боях не на жизнь, а на смерть. Поэтому любая ошибка могла стоить жизни или окончиться серьезной травмой. За шесть дней Турнира только в рукопашных боях летальным исходом закончилось двадцать с лишним схваток! А всякого рода переломами и травмами - вообще без счета… Так что настрой на бой был жизненно необходим…

У нас с сестричкой все было несколько сложнее и в то же время проще - смертность в нашем виде 'соревнований' была выше на порядок. Редко какой бой заканчивался сдачей или без серьезных ранений. Поэтому частенько бои следующего круга просто отменялись по причине того, что противник, выигравший в предыдущей схватке, был не в состоянии участвовать в следующей. Зато количество участников, записавшихся на этот вид, изначально было больше. Раз в пять. Хорошие пары были. Но каждой из них чего-то не хватало. В основной массе - скорости. Стоило мне с Хвостиком перейти в состояние движения, как наши противники переставали за нами успевать, и пропускали довольно простые, но от этого не менее эффективные атаки. Наверное, поэтому у нашей пары сложилась довольно устойчивая репутация: большинство противников, выходя на Арену, старалось как можно быстрее проверить нас на прочность, а потом просто сдаться. Тех, кто работал корректно, а потом бросал оружие, мы не убивали. Как не добивали и раненых, показывающих, что вышли из боя… Но желающих победить в Турнире именно в нашей категории меньше не стало. Просто часть из противников начала искать альтернативные способы для достижения заветной цели. Две пары, например, просто снялись с турнира, решив попытать судьбу на следующем, а остальные… остальные начали проявлять себя с весьма своеобразных сторон…

'Первой ласточкой' изменения нашего статуса среди участников стала попытка убить Беату после того, как она выйдет из туалета, находящегося в конце коридора метрах в сорока от наших комнат. 'Слабое звено' нашей пары, никого не трогая, двигаясь по коридору в весьма игривом настроении, попыталась разминуться с идущими навстречу уроженцами Мейнорра. И, неожиданно для меня и Вовки, о чем-то беседующих с Арти около моей комнаты, вдруг провернулась вокруг своей оси и влепила локтем правой руки в горло дальнему от себя воину. А через мгновение клинок атаковавшего ее первого противника, зажатый ее левой рукой, вдруг оказался в глазнице хозяина. Срываясь с места вслед за взревевшим от ярости Глазом, я уже на первом шаге понял, что помощь ей не понадобится - оба будущих соперника, еще мгновение назад уверенные в своей победе, бились в предсмертных конвульсиях перед весьма недовольной заляпанной одеждой Беатой… Как ни странно, такая демонстрация наших возможностей не убавила энтузиазма у желающих решить все свои проблемы заранее: той же ночью навестили меня. Наверняка зная, что я живу один. И в щепки изрубили мою несчастную кровать - я успел скатиться с нее при первых звуках отворяемой двери. И, дождавшись, пока незваные гости поймут, что меня в ней нет, прямо из положения лежа парой ударов меча укоротил их ноги ровно на длину голени…

После этого зашевелилась охрана Академии - буквально через минуту после того, как заорал первый калека, в мою комнату вломилось сразу два латника, которые, безжалостно добив орущих от боли мужчин, выбросили их тела в коридор. А потом устроили общий подъем, и показательную экзекуцию: неизвестно по какому принципу выволокли из строя участников семерых воинов и, обвинив их в подготовке покушения на своих будущих противников, зарубили на месте. Потом спокойно пожелали всем спокойного сна и удалились…

- А тут что-то не чисто! - на русском языке шепнул мне Вовка, вслед за Беатой шагающий в сторону своей комнаты досыпать. - У тебя нет ощущения, что нас слушают?

- Откровенно говоря, я бы не удивился… - задумавшись на мгновение, ответил я. - Уж очень быстро они ко мне явились…

- Во, блин, суки… - не на шутку взбесился Вовка. - А если они не только слушают, но и смотрят?

Беата, услышав последнюю фразу, остановилась, повернулась к нам обоим и потребовала объяснений… Глядя, как краснеет лицо моей бесшабашной сестры, я было улыбнулся, но, получив по чувствительному удару в живот от обоих супругов, предпочел не шутить по поводу того, как они проводят ночи… И правильно - Хвостик была в диком бешенстве…

…Последний день Турнира начался с дикого рева в коридоре: голос одного из латников, в котором мне почудилось что-то механическое, приказывал просыпаться и строиться в коридоре напротив своих комнат. Натянув на себя одежду и закрепив перевязь с мечами, я вышел из комнаты и посмотрел по сторонам. Хлопали двери, из комнат выбирались заспанные и не очень воины, на ходу одеваясь и проверяя наличие своего оружия, и занимали предписанные места. Далеко слева я заметил поднятую в приветствии руку Арти, и кивком ответил на пожелание доброго утра. Чуть позже из соседней комнаты выбрались очень недовольные незапланированной побудкой Глаз и Хвостик. Пробурчав что-то насчет своих отношений с родственниками тех уродов, которые имеют наглость будить его в столь ранний час, Вовка вопросительно посмотрел на меня, словно пытаясь выяснить причину этого сбора. Однако что-либо ответить мне не удалось - тем же на редкость громким голосом латник коротко поздравил нас с наступлением последнего дня и приказал следовать за ним…

Короткий переход по коридорам завершился около довольно невзрачной на вид двери, за которой, как потом оказалось, находилось что-то вроде склада. Постояв в очереди, минут через десять я получил что-то вроде церемониального плаща, с вышитой на нем эмблемой острова Черной скалы. В приказном порядке 'попросив' нас его одеть, латник снова повел нас по коридорам в самый большой крытый зал для тренировок и там устроил небольшое мероприятие по отработке торжественного хождения строем и маневров, которые мы должны были совершать по Арене… Особой трудностью маневры не отличались, и, учитывая военное прошлое и настоящее большинства участников, с этим занятием мы закончили довольно быстро… Потом желающих перекусить отправили на завтрак, приказав собраться к третьему удару гонга у выхода на Арену…

Завтракать ушли немногие - большинство тех, кто участвовал в боях с оружием, предпочитали перед боем не есть, опасаясь возможных последствий ран в брюшную полость… А наша компания, вместе с Арти дэ Коннэ с удовольствием предалась греху чревоугодия, и поэтому к моменту общего построения находилась в превосходном настроении…

…На трибунах негде было упасть не то что яблоку, - монете! Все ложи, включая королевские, были забиты до отказа. Зрители сидели друг на друге, пытаясь не пропустить главное событие года. Солнце, ярко сиявшее на безоблачном небе, освещало чистый, без единого пятнышка, песок Арены, ждущий начала боев за звание чемпионов. Все шестнадцать участников, выбившиеся в финал из более чем семи сотен претендентов, настороженно поглядывали на будущих соперников и ждали. Кто-то теребил свое оружие, кто-то перематывал повязки, наложенные на раны, кто-то разогревал связки, но все, как один, пытались скрыть свое волнение от противников и зрителей.

Как на церемонии открытия, трибуны мгновенно стихли, стоило Просветленному подойти к трибуне и поднять вверх руку. И в наступившей тишине прозвучали первые слова:

- Уважаемые гости! Доблестные воины! Я рад приветствовать всех Вас у себя в гостях в этот знаменательный день! Я благодарю Творца за идею, посетившую меня много лет назад, создать Академию Боевых искусств и проводить Турниры Славы. Тысячи воинов скрещивали здесь друг с другом свое оружие, борясь за право называться лучшими! И только лишь несколько десятков из них завоевали этот титул. Часть из них состоит на службе у сильных мира сего, и слава этих великих бойцов заставляет неровно биться сердца всех воинов этого мира! Другая часть продолжает совершенствоваться во владении оружием, чтобы когда-нибудь закрыть грудью нуждающихся в защите соплеменников. Одна смерть на Арене спасает сотни и сотни жизней на обоих континентах! Да что говорить, даже три недели Перемирия, заключаемого на время проведения Турнира, давно стали традицией, и я рад, что в эти дни никто не умирает насильственной смертью. Спасибо всем Вам, дорогие мои, и наслаждайтесь зрелищем, ради которого все мы тут собрались. Пусть победят сильнейшие! Слава!

- Слава! Слава! Слава! - подхватили трибуны, и в воздух взлетели шапки, сумки, флаги…

В это время на Арену вышел главный распорядитель, взмахнул жезлом, и трое судей заняли свои места вокруг единственной огороженной площадки, расположенной перед королевскими трибунами. Еще один взмах, и два первых претендента - воины в тяжелой броне, оба, как ни странно, вооруженные топорами и с тяжелыми щитами, - вышли из нашего строя, следуя за помощником распорядителя.

Трибуны встретили первых финалистов дружным ревом, сквозь который то и дело доносились их имена и призывы к победе того или иного бойца.

Еще один взмах жезла, и чудовищные топоры закрутились в руках воинов, напевая песню смерти. Лязг железа, искры, высекаемые оружием при столкновениях, тяжелое дыхание закованных в латы воинов и крики толпы слились в какой-то сумасшедший хор, захвативший всех нас своим пением. Мы, дрожа и бездумно дергаясь при каждом ударе, то напрягаясь, то расслабляясь вместе со сражающимися противниками, заворожено смотрели на площадку. И лишь гонг, возвестивший о победе одного из них, да ликование трибун на один миг заставили нас оторвать взгляды от тела, разрубленного почти пополам мастерским ударом победителя. А сам победитель Турнира, забрызганный своей и чужой кровью, как мясник на бойне, подпрыгивал вверх, размахивая топором, и что-то хрипло орал от радости. Четверо латников с поклоном приняли его оружие на красную атласную подушку и с почетом повели воина к специальному помосту для победителей, расположенному напротив трибуны Просветленного. Победитель, отдав оружие, гордо двигался за ними, то и дело подпрыгивая вверх, сжимая свои пудовые кулаки над головой и счастливо крича о своей победе.

Следующим состязанием оказалась стрельба из лука. Менее драматичное по своей сути, оно оказалось более долгим. Противники, начав двигаться с разных сторон Арены, должны были поразить друг друга любым удобным им способом, пользуясь лишь луком и стрелами. Они могли маневрировать, падать, уклоняться от выстрелов, и ждать удобного момента. Поединок длился минут десять, и каждый выстрел оппонентов сопровождался криками болельщиков. Победитель, истратив всего четыре стрелы, сумел тяжело ранить противника, осыпавшего его стрелами на бегу, и его хладнокровие и умение было так же высоко оценено зрителями, как и судьями. И вскоре победитель занял свое место на Помосте Победителей.

После небольшого перерыва на Арену вызвали Арти и его противника. Де Коннэ, подмигнув Беате, спокойно снял с себя камзол, оставшись в одних штанах, и, подхватив свои сабли с земли, пружинистой походкой пошел за своим противником к площадке.

Его соперником оказался такой же относительно не высокий и жилистый воин с прямым полуторным мечом в левой руке и небольшим щитом в правой. Длинные волосы, собранные на затылке в пучок, отливали чернотой, а густые брови почти закрывали маленькие подвижные глазки, и так глубоко запрятанные под выдающимися надбровными дугами на скуластом лице.

Поклонившись судье и друг другу, противники начали свой танец с осторожных, легких прикосновений друг к другу. Постепенно темп боя все нарастал, и вскоре движения их рук даже для людей, привычных к оружию, слились в какие-то размытые от скорости полосы.

Арти вертелся юлой, атакуя по невозможным траекториям, и разным уровням, меняя то скорость, то направление удара, но на пути его меча неизменно оказывался то щит, то клинок его, на первый взгляд почти неподвижного противника. Точность ударов, блоков и передвижений чернявого меня просто заворожила. Я двигался вместе с ним, и краем сознания пытался решить, сколько бы времени я выстоял против Арти, не уходя в состояние движения. Вряд ли очень долго. А воин держался, и даже контратаковал! Я даже вдруг испугался - хватит ли Арти выносливости и сил тогда, когда чернявый сам пойдет в атаку!

Действительно, дождавшись одному ему видимого движения противника, чернявый вдруг рванулся в сторону, отбил удар сверху и на встречном движении рубанул Арти поперек корпуса. Каким-то змеиным движением де Коннэ закрутился на месте, и меч чернявого выбил сноп искр из другой его сабли, каким-то чудом оказавшейся прижатой к животу. Противники на миг отскочили друг от друга и замерли, всматриваясь друг другу в глаза. Потом они внезапно снова ринулись друг на друга; в течение нескольких бесконечных секунд размазались в воздухе, высекая снопы искр, а потом снова остановились, поклонились и вдруг… одновременно положили свое оружие на землю! Трибуны взвыли, а потом недоуменно смолкли. Судья удивленно поднял взгляд на ложу Просвещенного, и, видимо, увидев какой-то знак, поднял свой жезл в воздух. Заволновавшиеся было вновь зрители замерли, и тут раздался голос Просветленного:

- Господа! Имею честь представить Вам двух Великих бойцов и победителей сегодняшнего Турнира Славы! Они оказались равны настолько, что не смогли сделать ничего против совершенной техники противника! И они смогли проявить мужество признать свое бессилие! Но, на мой взгляд, такое мужество и такое умение достойно награды! Я объявляю их обоих победителями Турнира! Слава!

- Слава! Слава! Слава! - взвыли трибуны, приветствуя спокойно ожидавших своей участи бойцов. Арти поклонился Просветленному, судье и чернявому, поднял свои сабли с земли, дождался, пока его соперник поднимет свое оружие, и вместе с ним сложил оружие на подушки…

Глаз, сидящий рядом, восхищенно присвистнул:

- Охренеть, какой бой! Я тоже так хочу!

Следующая схватка, - на шестах, - оказалась довольно скучным, и особого восторга у зрителей не вызвал. Быть может по тому, что один из участников был ранен в предыдущем поединке, так что исход схватки был известен заранее. Зато, стоило распорядителю объявить бой без оружия, как трибуны словно охватила лихорадка: что Глаз, что его противник в предыдущих схватках проявили себя приблизительно одинаково, и ставки на исход боя росли вверх с поразительной скоростью. Вовка, настраивающийся на бой недалеко от меня, отрешенно смотрел куда-то вдаль, и я мысленно пожелал ему ни пуха ни пера… Беата стояла рядом со мной, пожирая взглядом своего благоверного и его соперника и что-то злобно бурчала себе под нос. Окинув ее оценивающим взглядом, я вдруг понял, что маленькая девочка, когда-то крадущая мои 'прутики' чтобы научиться биться на мечах, превратившаяся во взрослую женщину, и весьма грозного воина, пережившая страшную школу Арены в Корфе, не потеряла способности переживать за близких и родных!

От дальнейших раздумий меня оторвал удар гонга, возвещающий о том, что участники следующего поединка приглашаются на Арену. Я повернулся к Щепкину, встал, чтобы проводить его до распорядителя, и вдруг автоматически метнулся в сторону, уклоняясь от удара мелькнувшего передо мной меча. Прогнувшись назад, я ударил ногой, выбивая клинок из руки его хозяина, и вдруг краем глаза заметил еще какое-то движение: на землю падал перерубленный арбалетный болт! А из рук развернувшейся на месте сестры один за другим срывались метательные клинки и улетали к трибуне. Однако они опоздали: феноменальная реакция учеников Академии, охраняющих Турнир, не зря так высоко ценилась покупателями: незадачливый убийца был пригвожден к спинке лавки, на которой сидел, аж четырьмя болтами, два из которых пробили ему горло, а два оставшихся торчали из глазниц. Три ножа Беаты, тоже не пролетевшие мимо, были ей возвращены через пару минут. Причем тем же охранником, который так вовремя среагировал на направленный в Вовку болт. Я смущенно извинился за свой удар и выбитый меч, а он, приняв извинение, шепнул, почти не двигая губами: 'Ты первый, кому это удалось'!

А через минуту бойцы вышли на Арену, и, спрятавшись на всякий случай под навесом, мы с волнением присоединились ко всем тем, кто смотрел на то, что творили на песке Вовка и его противник.

Если мерить происходящее земными мерками, то я бы сказал, что седой, покрытый шрамами боец, противостоящий Глазу, работал в стиле, похожем на классический бокс - атаковал только кулаками, весьма неплохо двигаясь и чувствуя дистанцию. Великолепно развитый торс, широченная короткая шея, массивные трапеции создавали ощущение какой-то запредельной мощи. А молниеносные передвижения казались немного противоестественными - ну не должна была такая махина двигаться настолько стремительно! Впрочем, манера его боя была нами проанализирована еще несколько дней назад, и, после нескольких тренировок, в которых я поработал спарринг-партнером, изображая технику этого громилы, особых сюрпризов в предстоящем поединке не предвиделось. Первые пару минут оба бойца прощупывали возможности соперника, проводя осторожные атаки в разных стойках, стараясь просчитать слабые стороны противника. Потом постепенно взвинтили темп, причем противник Глаза упорно пытался сократить дистанцию, резонно опасаясь страшных ударов ногами, блокировать которые, судя по всему, не умел. Щепкин уверенно держал дистанцию, то и дело вбивая голень в массивное, накачанное бедро противника, и вскоре это дало ожидаемый результат - 'пробитая' левая нога 'боксера' перестала держать хозяина, и слегка ошарашенный воин поменял привычную стойку… В правосторонней он оказался чуть более медлителен, чем обычно, и этим довольно быстро воспользовался Глаз - врубив правую голень во внутреннюю часть бедра противника, он почти упал на колено, пропуская над собой кулак противника, и от души вложился левой рукой в косую мышцу живота на миг потерявшего равновесие воина. Следующие три удара опрокинули Седого навзничь, но, увы, не поставили точку в этом поединке - явно находящийся в состоянии нокдауна боец перекатился через спину, вскочил на ноги и ушел в глухую защиту.

- Почему он его не кладет? - не отрывая взгляда от довольно лениво обрабатывающего корпус соперника ногами и руками мужа, поинтересовалась Беата. - Он что, не понимает, что пора заканчивать?

- Рой Джонс, блин… Ждет момента… - буркнул я, зная отношение друга к этому великому боксеру Земли.

- Что за Рой? - ревниво поинтересовалась сестра, заранее обижаясь, что ей чего-то там не показали…

- Расскажу потом, ладно? - улыбнулся я, и замолк на полуслове - Седой, слегка придя в себя, рванулся в отчаянную атаку на расслабленного с виду Глаза.

Тройка руками и удар коленом, увы, не получились - уже поднимая ногу для удара, воин, видимо, почувствовал, что делает это зря, но сместившийся в сторону Щепкин, отводя левой ладонью атакующее колено, правой ногой пробил в колено опорной ноги, и тут же нанес Седому страшный удар правым кулаком в лицо. Расслышать хруст сломанного колена в том реве, который издавали зрители, было невозможно, но вот голос весьма довольной исходом боя сестры я все-таки умудрился:

- Перелом! И нокаут…

- Ого, какие словечки! - расхохотался я, услышав земной термин.

- Да лезут, когда не надо… - усмехнулась сияющая девушка. - А все Эол и его машинерия…

- Что ж, теперь наша очередь! - провожая взглядом шагающего к месту для победителей Щепкина, сказал я и несколько раз крутанул головой, разминая шею…

- Угу… - хмыкнула Беата. - Главное, не выпендривайся, ладно?