"Мастер убийств" - читать интересную книгу автора (Сильва Дэниел)

Глава 4

Самос. Греция

Паром из Турции опаздывал на двенадцать часов из-за сильного волнения в проливе. Тарик не любил плавать на морских или речных судах — его пугал водный простор, не предоставлявший возможности для быстрого исчезновения. Он стоял на носу, подняв воротник, чтобы защититься от ночного ветра, и ждал, когда паром подойдет к Самосу. Впереди вырисовывались освещенные лунным светом вершины двух самых высоких на острове гор: Ампелос на переднем плане и Керкис — на заднем.

В течение пяти дней, прошедших после убийства посла, он целеустремленно двигался на юг Европы, меняя паспорта и внося некоторые изменения в свою внешность. Шесть раз он менял автомобили. Последнюю машину — темно-зеленый микроавтобус «вольво» — он оставил на стоянке около морского вокзала в Кусадаси, на турецкой стороне пролива. Позже эту машину должен был забрать агент из его организации.

За время этой одиссеи он соблазнил трех женщин: официантку в Мюнхене, парикмахершу в Бухаресте и владелицу маленькой гостиницы в Софии. Каждой из них он рассказал о себе различные истории. Так, немке он поведал, что является итальянским фабрикантом тканей и едет в Париж по делу. Румынке сказал, что он египетский торговец, который надеется сделать кое-какой бизнес на Украине. Хозяйке болгарской гостиницы он отрекомендовался французом с состоятельными родителями, который в свое удовольствие путешествует по свету и читает книги по философии. Даже любовью он занимался с ними по-разному. Немку он слегка отшлепал и никакого стремления к удовлетворению ее сексуального чувства не проявлял. Румынке он, напротив, доставил множество оргазмов и подарил золотой браслет. Болгарка была темноволосой девушкой с оливкового оттенка кожей. Она напоминала ему палестинских женщин. Занимаясь любовью всю ночь, они угомонились только под утро, когда болгарке надо было собираться на работу. Когда она ушла, он испытал чувство легкой элегической грусти.

Наконец паром вошел в защищенную от волн бухту и пришвартовался. Тарик сошел на берег и направился к ярко освещенной таверне. Как и было обещано, на парковочной площадке у заведения стоял темно-синий мотороллер с треснутым зеркальцем заднего вида. Ключ от этого мотороллера лежал у него в кармане. Тарик пристегнул свою дорожную сумку к багажнику и завел мотор. Несколько секунд спустя он уже катил по узкой дороге, которая вела в горы.

Его одежда не подходила для ночной поездки на таком виде транспорта. Тонкий кожаный пиджак, низко вырезанные мокасины и черные джинсы плохо защищали от холода. Тем не менее он дал своей маленькой машине полный газ и стал на максимально возможной скорости подниматься по пологому холму, находившемуся у подножия горы Керкис. Перевалив через вершину, он поехал по склону холма, поросшему виноградником, внизу которого открывался вид на маленькую долину. За виноградниками виднелись оливковые рощи, окаймленные рядами кипарисов, чьи стройные силуэты проступали на фоне звездного неба. В воздухе пахло дымом с легким ароматом кипариса и пригорелым животным жиром: где-то неподалеку на костре жарилось мясо. Этот запах напомнил ему о Ливане. Хорошо оказаться в это время года за пределами Парижа, подумал он. Поздней осенью Париж, как никогда, скучен и сер, и ему не сравниться с Восточным Средиземноморьем.

Узкая асфальтированная дорога неожиданно сменилась глубокой заезженной грунтовой колеей. Тарик сбавил газ: глупо ехать по незнакомой разбитой дороге на большой скорости. С другой стороны, в последнее время он не раз подвергал свою жизнь бессмысленному в общем-то риску. Впервые после отъезда из Парижа он подумал об американке, но чувства сожаления или вины за содеянное не испытал. Просто было необходимо ее убрать.

Дорога стала чуть получше, и Тарик, снова увеличив скорость, въехал в крошечную долину. Ведя мотороллер, он размышлял о своей странной потребности находиться во время операции рядом с какой-нибудь женщиной. Возможно, это связано с тем, что он провел свои детские и юношеские годы в лагере беженцев под Сидоном. Его отец умер, когда он был еще мальчишкой. В скором времени после этого погиб и его старший брат Махмуд — его убили евреи. Тарика воспитывали мать и старшая сестра. В их хижине в лагере была только одна комната и одна кровать, так что Тарику, матери и сестре приходилось спать в одной постели. Тарик спал посередине, положив голову на грудь матери, в то время как сестра прижималась своим худеньким телом к его спине. Иногда среди ночи он просыпался от рокота лопастей израильских геликоптеров, осуществлявших патрульные полеты над лагерем. Лежа без сна и вслушиваясь в производимый вертолетами шум, он думал о своем отце, который скончался в этой жалкой хижине, хотя в кармане у него хранились ключи от собственного дома в Верхней Галилее. А еще он вспоминал о бедняге Махмуде, которого застрелили агенты израильской секретной службы. Он ненавидел евреев до такой степени, что временами у него из-за этого начинало болеть за грудиной. Но страха он не испытывал. Особенно когда лежал в своей постели под защитой близких ему женщин.

Выстроенная из белого камня вилла стояла на вершине скалы между деревушками Месогион и Пиргос. Чтобы добраться до нее, Тарику нужно было пройти по узкой обрывистой тропе, которая тянулась, петляя, вдоль старых кустов виноградника. Он остановил мотороллер, выключил мотор и на мгновение поразился установившейся вокруг звенящей тишине. Тарик вынул из кармана пистолет «Макаров», взвел курок и неслышно двинулся по направлению к воротам. Добравшись до виллы, он вставил в дверь ключ, медленно его повернул, проверяя, нет ли в замке каких-нибудь повреждений, и вошел в помещение, держа пистолет наготове. Как только закрылась дверь, в гостиной неожиданно вспыхнуло электричество, осветив сидевшего на диване молодого человека с длинными волосами. Тарик едва не нажал на спуск, но в последний момент заметил, что парень держит руки вверх, а его пистолет лежит на столе перед диваном.

Тарик направил ствол «Макарова» в лицо молодого человека.

— Кто такой?

— Ахмед. Меня прислал Кемаль.

— Я чуть тебя не убил. А если бы убил, так никогда бы и не узнал, зачем тебя прислал Кемаль.

— Вы должны были приехать утром, а ждать вас мне было негде.

— Паром опоздал. Ты и сам мог бы узнать об этом, если бы удосужился поднять телефонную трубку и сделать один звонок. Так что тебе велел передать Кемаль?

— Он сказал, что хочет с вами встретиться. Ему нужно обсудить с вами один вопрос. Разговор настолько важный, что он не решился прибегнуть к обычным средствам коммуникации.

— Кемаль знает, что я не люблю встречаться с кем-либо лично.

— Он принял все возможные меры предосторожности.

— Какие?

— Извините, вы не могли бы не тыкать в меня своим пистолетом?

— Не могу. Откуда мне знать, что тебя в самом деле прислал Кемаль? Вдруг твое настоящее имя Итцхак или Джонатан? Может быть, ты израильтянин? Или работаешь на ЦРУ? Что, если Кемаля схватили, он все рассказал и тебя послали меня убить?

Молодой человек тяжело вздохнул и начал выкладывать необходимую Тарику информацию:

— Кемаль хочет встретиться с вами через три дня, считая с сегодняшнего, в купе первого класса курсирующего между Цюрихом и Прагой поезда. Вы можете сесть в него на любой промежуточной станции, когда убедитесь, что за вами нет «хвоста».

— Билет у тебя есть?

— Есть.

— Дай сюда.

Ахмед сунул руку во внутренний карман своего блейзера.

Тарик взмахнул у него перед носом пистолетом.

— Медленно.

Ахмед выудил из кармана билет, продемонстрировал его Тарику и медленно положил на стол. Тарик скользнул взглядом по билету, потом снова сосредоточил внимание на сидевшем перед ним длинноволосом молодом человеке.

— Сколько времени ты уже здесь находишься?

— Большую часть дня.

— Большую часть дня?

— Я ходил в деревню где-то после полудня.

— Зачем?

— Хотел купить что-нибудь поесть и осмотреться.

— Ты говоришь по-гречески?

— Немного.

Вот это здорово, подумал Тарик. Парень, который знает по-гречески несколько слов, да и те произносит с арабским акцентом, позволил себе шляться в общественном месте. Он мигом представил себе сценарий возможного развития событий. Какой-нибудь греческий торговец, заметив разгуливающего по деревне без дела арабского парня, вполне мог проникнуться к нему подозрениями и позвонить в полицию. По идее после этого должен приехать полицейский, чтобы взглянуть на подозрительного типа собственными глазами. А если у этого полицейского приятель или кузен работает в греческой секретной службе, то... Черт возьми! Остается только удивляться, что после всего этого Тарика не взяли за шиворот, как только он сошел с парома на берег.

— И где ты собирался провести эту ночь?

— Я думал, что смогу остановиться здесь.

— Это нереально. Отправляйся в таверну Петрино. Она находится рядом с гаванью. Там ты сможешь недорого снять комнату. А утром на первом же пароме отбудешь в Турцию.

— Как скажете.

Ахмед наклонился, чтобы взять со стола свой пистолет, и Тарик дважды выстрелил ему в макушку.

Из раны хлынула кровь и мигом залила каменный пол гостиной. Тарик посмотрел на мертвое тело, но не испытал ничего, кроме чувства глубокого разочарования. Он-то собирался провести в этом месте несколько дней, чтобы отдохнуть и набраться сил перед следующей операцией. Он устал и нервы были на пределе. Кроме того, его беспокоили бесконечные головные боли. Но теперь ничего не оставалось как снова пуститься в путь — и все потому, что сильное волнение задержало этот чертов паром, а Кемаль позволил себе послать к нему с важным известием какого-то идиота.

Тарик сунул пистолет «Макаров» за пояс, взял со стола железнодорожный билет и вышел на улицу.