"Мастер убийств" - читать интересную книгу автора (Сильва Дэниел)

Глава 1

Порт Навас. Корнуолл. Наши дни

По странному совпадению Тимоти Пиил приехал в деревню в ту же неделю июля, что и незнакомец. Пиил и его мать поселились в ветхом коттедже на берегу морского залива. Мать привезла с собой очередного любовника по имени Дерек, который называл себя драматургом, но пьес не писал, а все больше пьянствовал. Кроме того, он терпеть не мог детей. Двумя днями позже появился незнакомец. Он избрал местом жительства старый домик, принадлежавший смотрителю фермы по разведению устриц. Домик стоял у самой воды неподалеку от коттеджа, где жил Пиил.

Пиилу в этой глуши делать было особенно нечего. Поэтому когда мать, утомившись от любовных игр, отправлялась с Дереком на романтическую прогулку среди прибрежных скал, он занимался наблюдениями. Мальчик решил разузнать все о поселившемся на берегу незнакомце и с какой целью тот приехал в Корнуолл. Одиннадцатилетний Пиил был единственным сыном находившейся в разводе пары. Возможно, именно по этой причине он в совершенстве постиг науку наблюдения за взрослыми и научился понимать скрытый смысл их поступков. В этой связи Пиилу — как и всякому занимавшемуся слежкой агенту — требовалось оборудовать себе постоянный наблюдательный пост. Обойдя коттедж, мальчик пришел к выводу, что лучшего места для наблюдения, чем собственная спальня, окно которой выходило на залив, ему не найти. Исследовав сарай, где хранился всякий хлам, Пиил нашел в нем древний цейссовский бинокль; кроме того, купил в деревенском магазине записную книжку и шариковую ручку, чтобы вести, так сказать, дневник наблюдений.

Занявшись слежкой за незнакомцем, Пиил первым делом отметил, что этот человек любит старые вещи. Так, ездил он на старинном спортивном автомобиле «МГ-роудстер». Со своего наблюдательного пункта Пиил видел, как незнакомец часами копается в моторе этой антикварной машины, выставив из-под капота на всеобщее обозрение спину. На основании этого Пиил заключил, что его новый сосед — человек великого терпения, постоянства и умственной сосредоточенности.

Через месяц незнакомец исчез. Прошло несколько дней, неделя, потом две, а он все не появлялся. Пиил стал опасаться, что незнакомец заметил слежку и сбежал. Пиил, лишившись излюбленного занятия, заскучал и в результате попал в беду. Дерек, сидевший в деревенской чайной, заметил из окна, как мальчик карабкался на скалу, и приговорил его к неделе одиночного заключения в спальне.

Однако в тот вечер Пиилу все-таки удалось ускользнуть из дома со своей цейссовской оптикой. Он прошел по берегу залива, миновал домик, где жил незнакомец, садки устричной фермы и остановился неподалеку от того места, где в залив впадала Хелфорд-Ривер. Приставив к глазам бинокль, он наблюдал, как в дельту реки входили с приливом парусные лодки и яхты. Заметив двигавшееся к берегу маленькое судно с мотором, он подкрутил резкость и стал разглядывать фигуру стоявшего за штурвалом человека.

Судном управлял незнакомец, который вернулся-таки в порт Навас.

Судно нуждалось в капитальном ремонте, более того — в реставрации. И незнакомец приступил к делу с точно такими же усердием и терпением, которые продемонстрировал, ремонтируя свой древний «МГ». Каждый день он работал над восстановлением судна по несколько часов. Он драил его наждаком, полировал, красил, натирал до блеска все латунные и бронзовые детали, заменял негодные доски обшивки, плел снасти и шил из полотна тент и паруса. Когда погода была хорошая, он раздевался до пояса, и Пиил невольно сравнивал его торс с торсом Дерека. Плоть у Дерека была мягкой и рыхлой; незнакомец же был, что называется, крепко сбит и, казалось, целиком вырезан из твердой породы дерева. С первого взгляда стало ясно, что схлестнуться с таким парнем означало нажить кучу неприятностей. К концу августа его кожа потемнела от загара и почти сравнялась по оттенку с коричневой полировочной пастой, которой он методично обрабатывал доски палубы.

Иногда он выводил свою лодку на большую воду и исчезал в неизвестном направлении на несколько дней. К сожалению, у Пиила не было никакой возможности проследить, куда он ходит на своем суденышке, поэтому мальчику ничего не оставалось, как фантазировать на эту тему. Неужели этот человек выходил по Хелфорд-Ривер в залив и дальше — в море? Кто знает? Может статься, что он добирался аж до самого мыса Святого Ива!

Потом Пиил стал носиться с еще одной мыслью, казавшейся ему чрезвычайно занятной. Корнуолл с древнейших времен был известен как пристанище пиратов, которых потом сменили контрабандисты. Поэтому ничего удивительного не было бы в том, если незнакомец выходил в море, чтобы встретиться там с другим судном, забрать с него запрещенный груз и переправить на берег.

Когда незнакомец в следующий раз вернулся в порт, Пиил смотрел в свой бинокль не меньше часа, ни на секунду не отрываясь. Он надеялся зафиксировать факт переправы контрабандного груза, однако когда незнакомец спрыгнул наконец с носа своего суденышка на пирс, в руках у него ничего, кроме рюкзака и пластикового мешка с мусором, не оказалось.

Судя по всему, незнакомец выходил в море ради собственного удовольствия, а вовсе не для наживы.

Пиил достал свою записную книжку, раскрыл на нужной странице, вздохнул и длинной чертой зачеркнул выведенное им прежде слово «контрабандист».

В первую неделю сентября незнакомец получил посылку — здоровенный деревянный ящик, не уступавший по размерам двери амбара. Посылка прибыла в фургоне с лондонскими номерами в сопровождении чрезвычайно нервного человека, одетого в костюм в тонкую полоску. После этого ритм жизни незнакомца совершенно переменился. Теперь у него по ночам в верхнем этаже горел свет — но это не было обычное желтоватое электрическое освещение. По наблюдениям Пиила, огонь имел ослепительно белый цвет. По утрам, когда Пиил отправлялся в школу, незнакомец уже выходил в залив на своем судне, возился с «МГ» или, надев видавшие виды подкованные гвоздями сапоги, уходил куда-то по горной тропинке. Пиил предположил, что он отсыпается днем. Но он не сомневался, что незнакомец относится к тому типу людей, которые могут в случае нужды подолгу обходиться и совсем без сна.

Более всего Пиилу не давал покоя вопрос, чем незнакомец занимается по ночам. Однажды поздно вечером он решил отправиться на разведку. Натянув свитер и пальто, он выскользнул из дому, не поставив об этом в известность мать. Стоя на пирсе, он рассматривал дом незнакомца. Окна были открыты, и в воздухе разливался какой-то резкий запах — не то денатурата, не то бензина. Кроме того, из дома доносились приглушенные звуки пения и музыки — возможно, это была опера.

Пиил уже собрался подойти к дому поближе, как вдруг ему на плечо легла тяжелая мужская рука. Пиил вздрогнул, повернулся и увидел Дерека. Его глаза блестели от едва сдерживаемого гнева.

— Ты что это здесь делаешь, а? — взревел он. — Твоя мать вся извелась от беспокойства.

— Если она так уж волновалась, то почему послала на розыски тебя?

— Изволь ответить на мой вопрос, парень! Почему ты здесь стоишь? Что высматриваешь?

— Тебя это не касается!

В темноте Пиил не заметил, как Дерек замахнулся, чтобы отвесить ему оплеуху. Секундой позже в левом ухе у Пиила зазвенело, а на глаза навернулись слезы.

— Ты не мой отец! И не имеешь никакого права.

— Да, ты не мой сын, но пока ты живешь в моем доме, тебе придется делать то, что скажу я.

Пиил сделал попытку убежать от Дерека, но тот грубо схватил его за воротник пальто и, как щенка, поднял в воздух.

— Немедленно меня отпусти!

— Так или иначе, но ты сейчас же отправишься домой.

Дерек, не выпуская Пиила, сделал несколько шагов, но вдруг замер. Пиил крутанулся, чтобы посмотреть, что происходит, и увидел стоявшего посреди тропы незнакомца. Тот скрестил руки на груди, а голову чуть отклонил в сторону.

— Что вам надо? — рявкнул Дерек.

— Я услышал шум и вышел узнать, не случилось ли чего.

Пиил подумал, что впервые слышит голос человека, за которым столько времени наблюдал. Тот говорил по-английски очень чисто, но, если вслушаться, в его речи можно было разобрать неуловимый, едва заметный акцент. Дикция у него была такая же, как его тело: он произносил звуки и слова четко, твердо и уверенно. В его голосе, если так можно выразиться, не было ни капли жира — сплошь сухожилия и мускулы.

— Ничего особенного не случилось, — ответил Дерек. — Просто мальчишка позволяет себе шляться по ночам, хотя должен сидеть дома.

— Обращайтесь с ним как с человеком, а не как со щенком, — он и не будет шляться.

— Сдается мне, вы суете нос не в свое дело...

Дерек отпустил Пиила и одарил незнакомца тяжелым взглядом. Какое-то время Пиил думал, что Дерек набросится на него с кулаками. Потом мальчик вспомнил, какие у этого человека твердые мускулы, и решил, что тот сумеет дать Дереку отпор. Должно быть, Дерек тоже это почувствовал, поскольку, так больше ни слова и не сказав, повернулся, взял Пиила за руку и повел в сторону коттеджа. По пути Пиил бросил взгляд через плечо и увидел, что незнакомец все в том же положении — скрестив на груди руки и отклонив голову несколько набок — стоит на прежнем месте и смотрит им вслед. В темноте его силуэт напоминал часового.

К тому времени, как Пиил добрался до своей спальни и выглянул из окна, незнакомец уже ушел, но свет в его доме продолжал гореть — яркий, ослепительно белый, как огонь в горне.

Когда осень подходила к концу, Пиила стало глодать чувство досады. Он так и не узнал ничего важного про этого человека. Даже не выяснил, как его зовут, хотя в деревне высказывались по этому поводу кое-какие догадки и даже назывались какие-то имена — по преимуществу с латинскими корнями. Нечего и говорить, что Пиил по-прежнему не знал, чем незнакомец занимается по ночам. И тогда мальчик решил предпринять еще одну разведывательную операцию — самого решительного свойства.

Поутру, когда незнакомец уселся в свой антикварный «МГ» и покатил к центру деревни, Пиил добежал до пирса, поднялся к дому и влез в него через открытое окно, выходившее в сад.

Прежде всего он обратил внимание на то, что незнакомец использовал гостиную в качестве спальни.

Поеживаясь от пробиравшего его нервного озноба, Пиил торопливо поднялся по лестнице на второй этаж.

Там были снесены почти все перегородки между комнатами — по-видимому, для создания свободного пространства. В центре просторного помещения стоял большой белый стол. Сбоку к столу был прикреплен микроскоп с манипулятором в виде механической руки. На другом столе — поменьше — выстроились в ряд флаконы и бутыли со всевозможными химикатами. Вот что было источником доносившегося из дома резкого запаха, подумал Пиил; в следующее мгновение он увидел на столе оптические приборы, напоминавшие забрана со вставленными в смотровые щели толстыми увеличительными линзами. В углу стояла металлическая конструкция с флуоресцентными лампами, являвшимися источниками того яркого, ослепительно белого света, который Пиил так часто видел ночью.

В комнате находились другие приборы и инструменты, которые Пиил затруднялся определить, но эти вещи не вызвали у него тревогу. В комнате на двух массивных подрамниках стояли две картины. Одна была большая, очень старая на вид, с запечатленной на полотне какой-то религиозной сценой. Местами живописный слой растрескался и осыпался до холста. На втором подрамнике находился групповой портрет, изображавший какого-то старика, молодую женщину и ребенка. Пиил исследовал подпись в правом нижнем углу картины. Там было начертано: «Рембрандт».

Мальчик повернулся, чтобы уйти, и... столкнулся нос к носу с незнакомцем.

— Что ты здесь делаешь?

— П-простите меня, сэр, — пролепетал Пиил. — Я думал, вы дома...

— Ничего подобного. Ты знал, что я уехал, поскольку следил за моим домом из окна своей спальни с самого утра. Если разобраться, ты следил за мной чуть ли не со дня моего приезда.

— Я думал, что вы, возможно, контрабандист.

— И что же, позволь узнать, навело тебя на эту мысль?

— Ваша лодка, — соврал Пиил.

Незнакомец улыбнулся.

— Но теперь-то ты, надеюсь, узнал правду?

— Не совсем, сэр, — сказал Пиил.

— Я — реставратор. Восстанавливаю старинные картины, предметы обихода и прочие вещи. Согласись, временами они нуждаются-таки в реставрации и ремонте. Как этот дом, к примеру.

— Или лодка, — сказал Пиил.

— Или лодка, — согласился незнакомец. — Некоторые старинные вещи — такие, например, как эти картины, — представляют огромную ценность.

— Они что же — дороже яхты?

— Гораздо дороже. Но хватит об этом... Теперь, когда ты знаешь, что у меня здесь хранится, у нас возникла серьезная проблема.

— Я никому не скажу, — проблеял Пиил. — Честно.

Незнакомец провел ладонью по его коротко стриженным волосам.

— Знаешь что? Мне, возможно, понадобится помощник, — негромко произнес он. — Человек, который следил бы за моим домом, когда я буду в отлучке. Ты как — согласен взяться за такую работу?

— Да.

— Между прочим, я собираюсь выйти на своем судне в залив. Хочешь ко мне присоединиться?

— Да.

— Тебе нужно получить для этого разрешение у своих родителей?

— Дерек не мой отец. А матери все равно.

— Ты в этом уверен?

— Абсолютно.

— И как же тебя зовут?

— Пиил. А вас?

Незнакомец не ответил и лишь обвел глазами комнату, как бы желая удостовериться, что Пиил не нанес никакого ущерба находившимся в помещении приборам и ценным вещам.