"Игра в прятки" - читать интересную книгу автора (Паттерсон Джеймс)

Глава 39

Я знала все о том, как «расстаются с надеждами», но, как оказалось, совершенно не представляла, как люди влюбляются. То, что происходило между мной и Патриком, было прекрасно. С каждым днем наши чувства становились все глубже и глубже. Это так отличалось от обычного увлечения, хотя его мы тоже пережили.

Я училась любить, и Патрик помогал мне в этом.

Почти каждый день он говорил мне о том, что я особенная, самая лучшая, бесценная. И впервые в жизни я начала в это верить.

Он старался лучше узнать музыку, которую я писала, и в конце концов стал понимать и ценить ее лучше, чем многие из тех, кто пишет для «Роллинг стоун» и «Спин».

Он сдружился с Дженни, и они могли говорить обо всем на свете.

Он часто удивлял и восхищал меня своими рассказами, своим умом и своей проницательностью.

Вообще в течение того первого полугодия, что мы были вместе, единственной проблемой оставался сын Патрика. Питер оказался настоящей скотиной и полной противоположностью отцу. Он даже попытался завладеть отцовской компанией, однако не достиг цели. Патрик очень переживал свою неудачу с сыном и говорил, что потерял его.

Все было замечательно, пока...

Мы сидели в моей гостиной. Я не знала, как справлюсь с тем, что мне предстояло. Потом вздохнула, собралась с силами и сказала:

— У нас будет ребенок, Патрик.

Я не могла больше скрывать. Мы использовали все меры предосторожности, и все же я умудрилась забеременеть.

Хотя меня и считали певицей и артисткой, хотя и причисляли к миру искусства, в душе я придерживалась традиционных взглядов, и нежданная беременность потрясла меня до глубины души. Я сразу же рассказала обо всем Дженни.

— Ты любишь Патрика, и он любит тебя, — ответила она. — Я люблю вас обоих и рада, что мы забеременели.

Для меня поддержка дочери значила очень многое.

И вот теперь лицо Патрика отобразило целую гамму чувств: изумление, потрясение, ужас, беспокойство, сомнение и радость. Да, радость. Ошибки быть не могло. И он улыбнулся той широкой улыбкой, которую я так любила.

— Когда? О Боже, Мэгги, расскажи мне обо всем подробно.

— Ребенок должен родиться через пять месяцев и двенадцать дней. Час доктор Гамаш не уточнил.

Патрик уже пришел в себя.

— Мальчик или девочка?

Он взял мои руки в свои.

— Судя по всему, мальчик. Алли. Тебе нравится это имя?

— Чудесное имя. — Патрик покачал головой, словно никак не мог поверить своим ушам. — Я очень рад, Мэгги. Я счастлив. Счастливее всех на свете. Я давно говорил, что люблю тебя?

— Недавно, — прошептала я, — но скажи еще. Слышать это мне никогда не надоест.

В ту же ночь мне приснился тот, кого, казалось, я уже начала забывать. Мне приснился он.

Филипп вернулся, чтобы попытаться все испортить.

Он был пьян, что случалось с ним не так уж редко. Так пьян, что едва стоял на ногах. Он колотил в дверь, выкрикивал мое имя, а я спряталась в кухне и не отвечала, даже когда нас разделяло не более пары футов.

Филипп был совсем другим, когда мы познакомились в Ньюберге. Офицер и джентльмен, к тому же ученый. Ему ничего не стоило произвести впечатление на девятнадцатилетнюю девчонку. Я была так одинока и так отчаянно нуждалась в ком-нибудь. Откуда мне было знать, что роль преподавателя претит ему, что он пошел в армию, чтобы воевать, а не для того, чтобы преподавать. Но ему приказали, а он всегда подчинялся приказам. Да, Филипп подчинялся приказам других и твердо верил, что я должна подчиняться его приказам.

— Когда я зову тебя, ты обязана отвечать: «Да, Филипп», — с ухмылкой превосходства заявил он.

— Только не когда ты в таком состоянии. Нет, Филипп, от меня ты этого не дождешься. Никогда.

Он наотмашь ударил меня по губам.

— Когда бы я ни позвал, ты обязана отвечать: «Да, Филипп».

Я промолчала. Его очки в тонкой металлической оправе сбились и едва держались на носу. Он походил на того самого псевдоинтеллектуала, высокомерного сноба, каким всегда боялся быть.

— Мэгги.

В тихом голосе отчетливо прозвучала угроза.

Я не ответила. Он снова поднял руку. Не будучи одарен физической силой, мой муж все же весил на шестьдесят фунтов больше.

— Да, Филипп, пошел ты...

Я редко ругаюсь, но тогда произнесла самые крепкие слова.

— Что? Что ты сказала, женщина? Что это такое я только услышал?

— То, что я сказала.

Он замер. Потом ухмыльнулся:

— Ладно. Сама напросилась.

Филипп попытался схватить меня, но я увернулась, взбежала по лестнице на чердак и захлопнула за собой дверь.

Там, на чердаке, Филипп хранил свою коллекцию оружия. У хорошего солдата в доме всегда найдется оружие. Я схватила винтовку и передернула затвор. Оставалось только ждать. Вскоре из-за двери появилось его перекошенное злобой лицо.

— Еще один шаг, и я выстрелю, — предупредила я, сама удивляясь тому, как спокойно прозвучал мой голос.

Внутри у меня все тряслось.

Несколько секунд мой муж смотрел на меня, ожидая, что я дрогну, опущу глаза или отведу дуло винтовки, а потом рассмеялся, громко, сухим, похожим на клекот смехом.

— Ох, милая. Этот раунд ты выиграла. Но ты еще пожалеешь об этом.

Он оказался прав. Прошли годы, а я все еще боялась.