"Убийца полицейского" - читать интересную книгу автора (Валё Пер, Шёвалль Май)

IX

Если газетные сообщения в понедельник и вторник вызвали некоторый переполох в Андерслёве, то все же их можно было назвать легким бризом перед тем циклоном, который обрушился на поселок в среду.

Телефоны звонили непрерывно как дома у Херрготта Рада, так и внизу, в его служебном кабинете. Не говоря уже о полицейском управлении в Треллеборге.

Сигбрит Морд видели в Абиско и в Сканэре, на Мальорке, Родосе и на Канарских островах. А кто-то сообщил по телефону, что она накануне вечером выступала в стриптизе в одном из злачных мест Осло.

Сообщали, что она ехала на пароме из Истада в Польшу, из Треллеборга в Сассниц. По нескольку сообщений поступило из Мальмё, Стокгольма, Гётеборга и Копенгагена. Особенно настойчиво утверждалось, что она была в залах ожидания аэропортов Каструп и Стюруп.

Семь свидетелей приметили ее вместе с Фольке Бенгтссоном в самых невероятных местах.

Только в Андерслёве ее никто не видел.

Около трех часов дня Мартин Бек сидел дома у Рада, мучаясь головной болью. Только что он, неотступно сопровождаемый репортерами, побывал в аптеке и купил аспирин. И мысленно уже представлял себе заголовки в завтрашних газетах. Например: «Головная боль в Андерслёве». Ему очень хотелось заодно зайти и в винную лавку купить виски, но мысль о том, какие последуют комментарии, вынудила его воздержаться. «Похмелье в Андерслёве»?

Опять зазвонил телефон.

Чтоб ему было пусто.

Рад прикрыл микрофон ладонью и сообщил:

— Начальник отдела Мальм из Центрального полицейского управления. Хочешь поговорить с ним?

«Господи», — подумал Мартин Бек, хотя никогда не верил в Бога.

Мальм был для него все равно что пресловутая красная тряпка для быка.

Тем не менее он сказал:

— Ладно, поговорю.

Что еще остается несчастному служаке?

— Бек слушает.

— Привет, Мартин. Как дела?

— Пока что очень скверно.

Из голоса Мальма сразу пропали приятельские нотки.

— Вот что, Мартин, назревает настоящий скандал. Я только что разговаривал с начальником Центрального полицейского управления.

Скорее всего он находился в одном помещении с начальником. Известно было, что тот избегает говорить с людьми, которые способны задавать вопросы и даже прекословить.

Особенно не любил он разговаривать с Мартином Беком, который с годами завоевал очень уж большой авторитет.

К тому же начальник Центрального полицейского управления страдал манией преследования в тяжелой форме. Уже давно он внушал себе, что растущая непопулярность полиции — следствие нелюбви определенных элементов к нему лично. Причем считал: такие элементы засели и в его собственном ведомстве.

— Ты арестовал убийцу?

— Нет.

— Ты хочешь, чтобы полиция стала посмешищем?

«Стала?» — подумал Мартин Бек.

— Дело поручено нашим лучшим сотрудникам. И никакого движения. Убийца разгуливает на свободе, дает интервью, а полиция лебезит перед ним. В газетах есть снимок места, где захоронен труп.

Все свои сведения о деле Мальм почерпнул в вечерних газетах, все познания о практике полицейского следствия — из кинофильмов.

Мартин Бек услышал в трубке какой-то хриплый шепот.

— А? — заговорил Мальм. — Да-да. Учти, управление считает, что сделало все от него зависящее. Мы считаем тебя нашим самым искусным следователем после Герберта Сёдерстрёма.

— Герберта Сёдерстрёма?

— Ну да, а как правильно?

Мальм, очевидно, подразумевал Гарри Сёдермана, пресловутого шведского криминолога, который под конец жизни был начальником полиции в Танжере, а в годы второй мировой войны однажды вызвался застрелить Гитлера.

Снова какой-то шепот, Мальм тихо кому-то ответил, потом громко сказал в трубку:

— Полицию поднимут на смех. Убийца рассказывает газетчикам свою биографию. Скоро он напишет книгу о том, как обманул отдел по расследованию убийств. У нас и без того хватает неприятностей.

Что правда, то правда — у полиции хватало неприятностей.

Трудности начались около шестьдесят пятого года, когда полиция была подчинена государственным властям. И постепенно развилось государство в государстве, ненавистное для граждан. Недавние исследования показали, что отношение полицейских к гражданам становилось все более нетерпимым и реакционным.

Полиция получила власть, какой не располагала за всю историю страны. И обходилась государству дороже, чем полиция любой иной страны.

И все равно преступность росла, насилие принимало все более широкий размах. В Центральном полицейском управлении явно не отдавали себе отчета в весьма простой истине: насилие рождает насилие, и зачинщиком фактически выступила полиция.

— Ты слушаешь? — спросил Мальм.

— Слушаю, слушаю.

— Так вот, разыщи этого Бенгтссона и арестуй его.

— У нас нет никаких доказательств.

— Доказательства найдутся.

— Я в этом не так уж уверен, — ответил Мартин Бек.

— Если не считать прошлогоднюю неудачу на Бергсгатан, у тебя превосходный процент раскрытых преступлений. И дело ведь яснее ясного.

— Он что, смеется?

Голос начальника донесся вполне отчетливо. Очевидно, стоявший за спиной Мальма сановник начал терять терпение. С ним это нередко случалось.

— Ты смеешься? — спросил Мальм.

— Что ты, что ты. Это на линии какие-то шумы. Может быть, твои разговоры подслушивают?

Еще один щекотливый предмет, которого не следовало касаться.

И Мальм реагировал надлежащим образом:

— Сейчас не время для шуток. Пора наносить удар. Немедленно.

Мартин Бек промолчал, тогда Мальм продолжил уже не так воинственно:

— Ты ведь знаешь, если тебе нужны подкрепления, за нами дело не станет. Новый принцип концентрации сил предусматривает…

Мартин Бек знал, что предусматривал принцип концентрации. А именно: меньше чем за час в поселок могут нагрянуть три полицейских автобуса. Принцип концентрации предусматривал также автоматы, снайперов, бомбы со слезоточивым газом, вертолеты, бронированные щиты.

— Нет, — сказал он, — подкрепления мне совсем не нужны.

— Можно исходить из того, что ты задержишь его сегодня же?

— Нет, я не собираюсь его задерживать.

Снова неразборчивые переговоры. Наконец Мальм произнес:

— Ты отдаешь себе отчет в том, что мы можем прибегнуть к другим средствам?

Мартин Бек не ответил.

— Если ты будешь артачиться… — добавил Мальм.

Мартин Бек слишком хорошо представлял себе, что будет предпринято. Достаточно начальнику ЦПУ позвонить главному прокурору. И даже не обязательно говорить самому, можно поручить это Мальму.

— Я считаю, что сейчас нет оснований задерживать Бенгтссона, — настаивал Мартин Бек.

— Мы должны положить конец газетной писанине.

— С доказательствами жидковато.

— Похоже, нам все-таки придется тебя поторопить.

— Лучше не надо.

В стокгольмском кабинете кто-то хлопнул дверью. Телефон донес этот звук до Мартина Бека.

— Не я решаю, — виновато сказал Мальм. — Тебе же лучше будет, если ты позаботишься о задержании Бенгтссона.

— Я не собираюсь этого делать.

— Что ж, пеняй на себя, — небрежно произнес Мальм. — А что касается доказательств, уверен, ты не подкачаешь. Желаю успеха.

— Взаимно, — сказал Мартин Бек.

И на этом разговор окончился.

Не прошло и получаса после разговора Мартина Бека с Мальмом, как поступило распоряжение: немедленно задержать Фольке Бенгтссона.

Сумерки, маленький домик, дощатый курятник, гараж из рифленого железа. И хозяин дома, который невозмутимо забрасывал компост ботвой.

Фольке Бенгтссон был одет точно так же, как в прошлый раз.

Их появление его не удивило, не испугало, не встревожило и не возмутило.

— Привет, Фольке, — поздоровался Рад.

— Здорово, — отозвался Фольке Бенгтссон.

— Придется тебе ехать с нами. Время пришло. Но торопиться некуда. Можешь переодеться, если хочешь, и собрать вещи. Что там тебе потребуется… Можешь взять у меня сумку, если надо.

— Спасибо, у меня есть портфель.

Рад помолчал и добавил:

— Нет, ты, правда, не спеши. Мы с Мартином пока посидим поиграем в ножницы-кулек-камень.

Мартин Бек не знал этой благородной игры, для которой не требуется никаких подсобных средств.

Обучение заняло полторы минуты.

Два растопыренных пальца — ножницы. Открытая ладонь — кулек. Сжатый кулак — камень. Ножницы разрезают кулек. Кулек накрывает камень. Камень ломает ножницы.

— Одиннадцать — три, — объявил через некоторое время Рад. — У тебя слишком быстрая реакция. Оттого и проигрываешь. Надо показывать одновременно.

Наконец Фольке Бенгтссон собрался.

И на его лице впервые появилось что-то похожее на тревогу.

— Ты чем озабочен, Фольке? — спросил Рад.

— Рыбок надо кормить. И кур тоже. Чистить аквариум.

— Будет сделано, — заверил Рад. — Честное слово.

Смущенно улыбнулся и добавил:

— Наверно, ты расстроишься, но все равно скажу. Завтра утром сюда придут люди, будут копать в саду.

— Это зачем?

— Труп искать…

— Астры жаль, — лаконично заметил Фольке Бенгтссон.

— Постараемся не очень безобразничать. Ты не волнуйся.

— Допрашивать меня, наверно, будет комиссар?

— Да, — подтвердил Мартин Бек. — Но не сегодня. И завтра тоже вряд ли. Если только треллерборгскому управлению не к спеху. Думаю, что они подождут.

— Тьфу-тьфу, — сказал Рад. — А сейчас заедем сперва ко мне в Андерслёв. На чашку чаю и бутерброд. Или тебе что-нибудь посытнее хочется?

— Неплохо бы.

— Возьмем в магазине. Ты готов?

— Готов.

Что-то еще беспокоило Фольке Бенгтссона. Он сказал:

— А с яйцами как же?

— И это тоже беру на себя, — ответил Херрготт Рад. И добавил со смехом: — Честное слово.

— Ну и хорошо, — сказал Бенгтссон. — Хороший ты человек, Херрготт.

Судя по лицу Рада, он был приятно удивлен.

— Стараюсь.

На Фольке Бенгтссона нашла какая-то апатия.

Он запер наружную дверь и отдал ключ Раду.

— Пусть у тебя побудет. На случай, если дело затянется. И не забудь рыбок.

Рад сунул ключ в карман.

Уже стемнело, и в полицейскую машину они садились под огнем фотовспышек. По пути в поселок ничего не было сказано.

Рад зашел в кафе рядом с лавкой, взял кофе и горячие булочки. Сам он, как всегда, пил чай.

Колльберг был занят своей шахматной задачей.

Мартин Бек тоже молчал. Им навязали ситуацию, которая их ничуть не устраивала. И свобода выбирать подход к делу стала резко ограничена.

Рад подвинул задержанному кофе и сказал:

— Угощайся, Фольке. Здесь ты можешь еще считать себя свободным человеком. — Усмехнувшись, он продолжал: — Относительно, разумеется. Если попробуешь бежать, нам придется помешать этому.

Колльберг крякнул. Он слишком хорошо помнил случай, когда Бенгтссон пытался бежать. Тогда именно Леннарту Колльбергу, бывшему десантнику, пришлось помешать этому и сломать Фольке руку.

Зазвонил телефон. Рад взял трубку.

— Нет, никто ни в чем не сознавался. Да, мы задержали одного человека. Это все, что я могу сказать.

Он положил трубку, поглядел на свои карманные часы.

— У нас мало времени, Фольке, — сказал он. — Если ты знаешь что-нибудь о Сигбрит Морд, лучше докладывай сейчас. Чтобы не осложнять всю волынку.

— Так ведь я ничего не знаю, — ответил Фольке Бенгтссон.