"Убийца ее мужа" - читать интересную книгу автора (Ефремов Валерий)

Глава шестая Версия МУРа

Сотрудница частного охранного предприятия «Пост» Ирина Птицына сидела в дежурном помещении охраняемого объекта и периодически поглядывала на мониторы. Но в основном она смотрела в учебник «Основы социологии», поскольку изучала данную науку на заочном отделении Московского государственного университета.

В школе Ира была из тех немногих девочек, которые предпочитали мальчишеские игры. Она с упоением гоняла футбольный мяч, обожала скейтбординг, но особенно ее привлекали восточные единоборства.

Ирина регулярно посещала тренировки по контактному карате, научилась терпеть физическую боль и, главное, причинять ее другим.

После окончания школы, когда настал момент выбирать себе профессию, размышляла она недолго и решила стать профессиональным телохранителем.

Однако, как выяснилось, серьезного учебного заведения, готовящего женщин-бодигардов, в России не существовало. Ехать учиться за рубеж – таких денег не было. И в конце концов Ирина поступила в школу профессиональных охранников общего назначения.

Правда, и туда ее не хотели поначалу брать – женщина есть женщина! – но после того как Ира провела на татами парочку показательных кумите со штатными инструкторами по самозащите, преподающими в этой школе, все вопросы отпали сами собой.

Получив диплом профессионального секьюрити, она нашла себе работу по специальности с немалым трудом – опять-таки из-за своей принадлежности не к тому полу. Чтобы директор охранной фирмы взял ее на службу, пришлось ему напомнить о том, что она – именно женщина, причем привлекательная женщина, и на несколько ночей стать ею в полном объеме. Директор остался доволен и зачислил Ирину в свой штат.

А вскоре к ней пришла любовь, причем любовь настоящая, то есть совершенно сумасшедшая.

Ее избранником оказался художник по имени Миша Птицын. Она вышла за него замуж, поели чего и сама стала Птицыной.

Миша, или как она его называла Мишаня, вел жизнь совершенно беспорядочную: много пил и по неделе не появлялся дома, отправляясь в своеобразные командировки за материалом для своих картин. Рисовал он в основном одних бомжей, выискивая наиболее колоритных из них по неведомым для Ирины столичным трущобам.

Уговорить его отказаться от этих хождений в народ ей оказалось не под силу, удалось добиться только одного: перед каждым своим исчезновением он сообщал будущий район своего местонахождения. То он бродил где-то в Капотне, то в Курьянове, а сейчас вот опять запропастился в своей излюбленной Раменской пойме.

И вот теперь не появлялся Мишаня дома уже более недели. Сердце болело у Ирины. Ох как болело!

Она вновь углубилась в учебник, но ничего не понимала в написанном то ли автор «Основ социологии», некий профессор Григорий Круг слишком уж заумно выражал свои мысли, то ли ее встревоженное сердце мешало Ирине сосредоточиться.

А поступить в университет – учиться на социолога – ее подвигнул именно муж. Он иронически относился к профессии охранника и говорил Ирине, что ей к лицу более интеллектуальные специальности.

Но Ирина, соглашаясь с его доводами, конечно, думала прежде всего о будущем: сейчас, пока она молода, ей платят в охране неплохие деньги, а когда перевалит за тридцать – просто попрут С работы! Такая уж у нее профессиональная специфика.

Но как же оказалось сложно учиться этой самой социологии! Если б она только знала!

Да, если б она это знала, то пошла бы в астрономы. Смотри себе на небо и получай за это зарплату. Чем не профессия?! А то связалась с этой социологией…

Но теперь уж поздно себя корить – и время упущено, и средства кое-какие в новую профессию вложены.

И Ирина опять уткнулась в учебник. Однако ее потревожила телефонная трель. Причем звонок раздался по ее мобильнику, номер которого знали только очень близкие люди! Но кому она могла понадобиться почти в двенадцать часов ночи?

Ирина прижалась к трубке и услышала такой родной голос ее непутевого мужа! – Мишаня, ты где?

– Я в пойме, Ира. И мне плохо. Мне сторож дал позвонить.

– Какой сторож? И почему тебе плохо, милый?

– Не знаю. Может быть, мне просто надо опохмелиться. .

– Возвращайся немедленно домой! Я что-нибудь придумаю!

– У меня нет сил. И нет ключей.

– Возьми такси! Я буду тебя ждать!

– У меня нет денег. Я не знаю…

И связь прервалась.

Господи, что же делать? А вдруг Мишаня доберется все-таки до дома и не сможет попасть в квартиру? Какой ужас! Ведь он так и умрет на пороге собственного дома!

Надо срочно что-то предпринять. А что тут предпримешь – просто следует немедленно мчаться домой!

Но как оставишь этот чертов пост?! Ведь ее же уволят! А пока она учится на социолога, ей нужна эта работа. Здесь недурные деньги платят. Чего ей только стоило сюда устроиться! – Ирина тяжело вздохнула, припомнив липкие поцелуи и неприятный запах изо рта директора охранной фирмы.

Она сняла трубку телефона и набрала домашний номер своего бригадира. Не лучший, конечно, вариант, но единственный.

– Что случилось, блин? – услышала женщина заспанный и сердитый голос своего непосредственного начальника.

– Муж у меня серьезно заболел, – жалобно прошелестела Ира. – Звонил мне, говорит, умирает.

– Знаю я все про твоего мужа, Птицына! И знаю, отчего он у тебя умирает! Вышла замуж за алкаша, вот и страдай теперь за собственную дурость. А пост покидать не вздумай! Там ценностей на миллионы долларов.

– Лешенька, ну я тебя прошу, – запричитала Ирина. – Подмени меня хотя бы на пару часов. Я только туда и обратно. Я ведь и живу недалеко! Мишаню жалко!

– Мишаню, придурка этого, ей жалко! А меня тебе не жалко? Ты-то, может, и недалеко живешь, а мне среди ночи на другой конец Москвы переться придется.

– Лешенька, уж я тебя отблагодарю. Только выручи.

– Отблагодаришь? Как же – от тебя дождешься. Если только когда директором стану…

– Я клянусь, Леша. Отказа больше не будет.

Бригадир засопел в трубку, по-видимому раздумывая, а Ира замерла, боясь даже вздохом нарушить благоприятный, как ей казалось, ход его мысли.

– Ну, ладно, я сейчас подъеду и отпущу тебя на пару часов. А когда вернешься, то имей в виду…

– Я все поняла, Лешенька! – поспешно отреагировала она. – Все будет так, как ты захочешь.

– То-то. Жди.

Едва дождавшись бригадира, Ирина вылетела на улицу. Уже перевалило за полночь, но народ еще шатался по улицам – такова специфика выходных дней.

Ирина двинулась к своему дому кратчайшей дорогой – через Филевский парк.

Конечно, ночью в парке, среди достаточно густых деревьев, ей, одинокой женщине, все-таки страшновато. К тому же еще не успела забыться история о Человеке Со Шнурком, который занимался своим черным и безумным делом большей частью именно в Филевском парке.

Но ведь его все-таки ликвидировал какой-то капитан Бороздин, портреты которого были напечатаны едва ли не во всех газетах! А значит, душителя-маньяка опасаться нечего.

Правда, разных придурков на свете и без него хватает, и Филевский парк здесь не исключение. Да еще в ночь с субботы на воскресенье. Но разве у Ирины нет черного пояса по карате? А в ее кобуре не лежит табельный пистолет?

И вообще – что значат все ее опасения, если надо срочно спасать дорогого Мишаню, здоровье которого, а может, и сама жизнь сейчас находятся в опасности!

Поначалу Ирина все-таки озиралась по сторонам и вздрагивала при каждом шелесте из-за кустов, но постепенно она сосредоточилась только на мыслях о своем Мишане и перестала шарахаться от небольших пьяненьких компашек, которые изредка попадались по дороге.

Что произошло – Ира поначалу не поняла, просто ощутила, что задыхается. Но боль от шнурка, сдавившего ее горло, немедленно обострила все чувства и активизировала сознание.

Ее душили! Кто-то, большой и сильный, накинул сзади ей на шею удавку! Он прижался к ней вплотную, и женщина своим телом чувствовала его тело.

Первое рефлекторное движение – она пальцами попыталась оттянуть шнурок от горла, чтобы ослабить боль и хотя бы немного облегчить дыхание. На мгновение ей это удалось, и Ира, не дожидаясь, когда душитель с очевидной неизбежностью еще сильнее стянет удавку, приподняла правую ногу и острым каблуком туфли что есть силы ударила по верхней части стопы нападавшего.

Раздался глухой стон, давление на горло ослабло, и расстояние между их телами увеличилось – они уже не соприкасались!

Это дало Ирине возможность, все еще стоя к нападавшему спиной, нанести ему удар локтем в то место, где должно было находиться солнечное сплетение.

И она попала! Потому что душитель опять охнул, и удавка окончательно освободила ее горло.

Ира быстро развернула корпус к нападавшему и одновременно сделала шаг назад, чтобы было удобней нанести ему разящий удар ногой в пах. И тогда все будет кончено – он неизбежно согнется в три погибели и на его затылок обрушатся сдвоенные кулаки обладательницы черного пояса по карате.

Однако, отступив назад, она тем самым дала и нападавшему пространство для удара, и он не замедлил этим шансом воспользоваться: после классического боксерского удара в челюсть Ира оказалась в нокдауне, на земляном грунте аллеи.

Она, не вставая с земли, вырвала из кобуры пистолет и привела его в боевое положение.

Душитель, однако, не стал дожидаться собственной смерти – его тень в мгновение ока исчезла за кустами.

Ира вскочила на ноги и бросилась за ним.

Не скажешь, что парк находился в беспросветной мгле: светила луна и горели ночные фонари. И потому время от времени перед нею мелькал его силуэт, но все же он мог в любую секунду исчезнуть в гуще деревьев, на краю парка. Ира решила – будет стрелять на поражение: нельзя, чтобы маньяк разгуливал на свободе живым и здоровым.

Улучив момент, когда вся его фигура оказалась как на ладони, она резко остановилась и, на мгновение задержав дыхание, нажала на спуск. Метилась Ира в правое плечо – убивать человека она опасалась из-за неизбежных судебных разбирательств по этому поводу. И еще неясно, чем они могли закончиться…

Выстрел оказался точным – силуэт покачнулся, и его левая рука схватилась за правое плечо.

– Стой! – грозно крикнула Ира. – Или стрелять буду!

Ее не слишком смущало, что кричать, по придуманным кем-то правилам, следовало еще до первого выстрела, а сам выстрел должен быть предупредительным, в воздух. Пусть так поступает тот идиот, кто эти правила и придумал. Ведь пока проделаешь все эти предписанные манипуляции, преступник просто скроется с глаз долой.

Впрочем, то же самое произошло и сейчас. Ее крик будто придал душителю энергии. Он вдруг сорвался с места и рванул так, что Ирина сразу же потеряла его из виду.

Покружив еще пару минут между деревьев, она решила прекратить преследование и вышла на аллею, утирая со лба пот тыльной стороной ладони, сжимавшей пистолет.

Что же теперь делать? Вызвать по мобильнику наряд милиции? А как же Мишаня? Если позвонить анонимно, то в милиции все равно определят номер, и неприятностей потом не оберешься.

С другой стороны, на нее напал настоящий маньяк, он крайне опасен и гуляет на свободе, и Ира просто обязана сообщить органам все, что знает о нем. Но опять-таки – как быть с Мишаней?

Ее нелегкие размышления прервал громкий приказ:

– Брось оружие!

Она обернулась на крик – выяснилось, что к шесту событий, видимо на звук выстрела, прикатил наряд милиции на «Жигулях». С некоторым удивлением обнаружив в своей руке оружие – забыла сунуть пистолет в кобуру, она разжала пальцы.

В местном отделе внутренних дел она дала показания.

Преступник был одет в камуфляжный костюм.

Мужчина – это точно, на полголовы выше ее.

Нет, лица она не рассмотрела. Маски на нем не имелось, но козырек кепки был низко надвинут на лоб.

Голос его слышала, но узнать этот голос не сможет. Это скорее был стон.

В плечо попала точно. Сначала крикнула «Стой! Стрелять буду!», потом выстрелила в воздух, потом – на поражение.

Ах, в обойме нет только одного патрона… Ну, было так страшно. Разве все точно вспомнишь…

Сегодня воскресенье, и можно было никуда спешить и вообще подольше поваляться в постели. Больше того – не боясь греха, мечтать об Азе, что капитан Бороздин и делал с большим удовольствием. И ему все более казалось, что их с девушкой пути когда-нибудь сойдутся, а судьбы сольются с неизбежностью – пусть и роковой. Но сладкие грезы Дмитрия оборвал телефонный звонок. На проводе оказался Станислав Шумский – чрезвычайно информированный в криминальной области репортер.

– Поговорить бы нам надо с тобой, Димыч.

– Ну так говори, – сказал капитан, сразу помрачнев: кровавые события последней недели, от которых он попытался хотя бы временно абстрагироваться, все-таки напомнили о себе в лице этого газетчика.

– Нет, твой телефон наверняка прослушивается.

– Да кому я нужен!

– Не скажи! На твой счет имеется немало заинтересованных персон. Позволь уж мне не уточнять – каких. Я жду тебя напротив твоего дома в баре.

Дмитрий натянул спортивный костюм и через пять минут был уже в указанном журналистом месте.

Шумский сидел с мрачным выражением лица и потягивал бренди. Он предложил стаканчик и капитану, но получил отказ, поскольку слишком ранний прием спиртного не являлся для Бороздина стилем жизни.

– Так что ты хочешь мне сказать?

– Тебе завтра же надо надавить на начальство, чтобы оно забрало представление на тебя к ордену Мужества.

– С какой это стати? – нахмурился капитан.

Хотя представление это было сделано на липовой основе, но Дмитрий успел свыкнуться с мыслью, что орден Мужества у него уже, фигурально говоря, в кармане, а точнее – на груди.

– Объясняю. Вчера одна девица по имени Ирина Птицына шла поздним вечером через Филевский парк. И на нее напал человек с удавкой. Он даже успел накинуть ее женщине на шею.

– Так что же он эту бабу не придушил? – спросил Бороздин, неожиданно для себя испытав приступ человеконенавистничества: вот до чего довели его ужасы последних дней! – Или рука бойца колоть устала? – Ему уже стало ясно, куда клонит журналист.

– Понимаю твои эмоции. Но так или иначе, Человек Со Шнурком гуляет на свободе, а твой, так сказать, подвиг оказывается фикцией, ты явишься объектом для насмешек, и твое же начальство тебе этого не простит. Так что завтра оперативно дави на Зайцева – пусть заберет назад поданные на тебя бумаги.

– Нуда ладно: плевать на орден. Чем дело-то вчера закончилось?

– Девка была профессиональной охранницей и оказалась хорошо подготовленной к подобного рода ситуациям. Ей удалось освободиться от объятий душителя, а когда тот бросился бежать, она выстрелила ему вслед. Человеку Со Шнурком удалось уйти, но охранница утверждает, что попала ему в правое плечо. Криминалисты из местного ОВД действительно нашли в том месте следы крови.

– Ну что ж, по крайней мере мы теперь узнаем группу крови этого маньяка, что значительно облегчит нам работу.

– Группа крови у него – действительно какая-то редкая. Врачи говорят: один случай на тысячу человек. – И тут Шумский печально покачал головой. – Но боюсь, что вашего окружного управления это теперь не касается. Данное преступление уже заинтересовало ГУВД, туда же теперь переходит «дело Арзаевой» и все, что с ним связано.

– Я не ослышался: у нас забрали «дело Арзаевой» на Петровку?

– Со слухом у тебя все в порядке.

– Ничего у них не выйдет. Они не понимают, с кем имеют дело. У нас хоть какие-то наработки есть.

– Зато нет результатов, – парировал Шумский. – И еще. Видимо, ты не в курсе. Также вчера, но в первой половине дня, в районе Раменок, там же, где был убит спартаковский фанат, найдено тело молодого человека с гитарой.

– Личность его установили? – угрюмо осведомился капитан.

– Он – непрофессиональный музыкант, фанат рока, любитель потусоваться в ночных клубах.

– А версии есть какие-нибудь?

– Версии, как ты понимаешь, всегда есть. Другой вопрос: много ли от них толку.

– И как он убит?

– Также, как фанат «Спартака»: выстрелом в висок.

– Оружие не идентифицировано?

– Пока нет. Но никто практически не сомневается, что убийца – все тот же.

«Странно, – подумал Бороздин, – что меня не вызвали на место преступления. Видимо, после событий в Воронцове Зайцев решил пока меня не трогать, поберечь мою психику».

– Ты сказал: «никто не сомневается». А кто вообще занимается этим делом?

– Уже Петровка. Так же, как и еще одним вчерашним убийством.

– Малков или Силкина? Или оба вместе? – голосом, полным глубокой меланхолии, спросил Бороздин.

Шуйский поднял на него удивленные и слегка испуганные глаза:

– Малков… Про Силкину ничего не знаю.

– Ее тоже скоро шлепнут. Не сегодня, так завтра. – Бороздин взял у журналиста недопитый стакан бренди и опрокинул его себе в рот. – Может, и хорошо, что теперь это дело на Петровке. Бывай, Стасик. – Он безнадежно махнул рукой и вышел из кафе.

На следующий день в УВД царил траур: все уже знали, что самое громкое дело управления передается на Петровку, так что именно тамошним ребятам надо будет дырочки на гимнастерках для орденов сверлить.

Дмитрий было сунулся к Зайцеву насчет отзыва представления к ордену Мужества, но тот только отмахнулся: он оказался в курсе истории в Филевском парке и документы на награду уже успел отозвать.

– Но, впрочем, – добавил он, – скорее всего это был не Человек Со Шнурком. Похоже, в городе появился новый маньяк, и орден твой при другом положении дел можно было бы отстоять.

Но сейчас ситуация такая, что нам лучше всего сопеть в тряпочку и не рыпаться. По крайней мере но лучших времен. – И Зайцев досадливо махнул рукой.

– А не знаешь случайно, кто всеми нашими делами на Петровке будет заниматься? Создадут несколько оперативных бригад, что ли?

– Уже образовали координационный оперативный штаб. Туда будет стекаться вся добытая сыскарями информация.

– А кто возглавит этот самый оперативный штаб?

– Полковник Огнев, – коротко ответил Зайцев. – А ты займись другими делами. – И он побежал куда-то по коридору.

Капитан вернулся в свой кабинет, и вдруг выяснилось, что заняться ему особенно и нечем. Все последнее время он был сконцентрирован на ;,«деле Арзаевой» и других преступлениях, так или иначе с этим делом связанных. От какой-либо иной служебной деятельности Бороздина полностью освободили.

Колодкову же подкинули какую-то простенькую работенку вне пределов управления, и Дмитрий в безделье и одиночестве промаялся до обеда. К трем часам он двинулся в «Радугу», рассчитывая на общество профессора Круга и надеясь дослушать все-таки его лекцию о жизни и смерти до конца, но был остановлен треньканьем своего мобильника. Звонил как раз Григорий Алексеевич. Он сообщил, что прийти в кафе сегодня и в ближайшие несколько дней не сможет из-за болезни. Ничего, мол, серьезного, но надо отлежаться.

Придя в « Радугу», капитан долго сидел за обеденным столом, нехотя ковыряя вилкой макаронный гарнир и искоса поглядывая то в большое зеркало на стене, то на улицу.

Но нет – Аза более не появлялась.

Полковник Огнев считался на Петровке фигурой почти легендарной. В восьмидесятых годах ему действительно удалось раскрыть несколько громких дел. Однако в последнее десятилетие двадцатого века МУР, как и многие другие «силовые» организации превратился в специфическую коммерческую структуру, то есть, попросту говоря, стал делать деньги всеми доступными ему средствами.

В ход пошли и фальсификация уголовных дел против крупных бизнесменов – потом эти дела закрывались за взятки и крышевание богатых фирм, и прочие не слишком чистые, но приносившие солидный доход делишки. Вполне естественно, что во всех этих «операциях» принимал участие и полковник Огнев.

На этом фоне МУР просто не мог поддерживать свой высокий в недавнем прошлом профессиональный уровень. И тем не менее он все еще оставался грозной силой за счет огромной армии осведомителей, высокого профессионализма своих криминалистов и опытных сыскарей, которые не переметнулись в коммерческие структуры.

Полковник Огнев, прежде чем собрать свой оперативный штаб, не один день изучал дела, переданные ему полковником Крутилиным. Его очень удивил «мозаичный» характер совершенных преступлений. Явная связь между ними совершенно не прослеживалась.

Конечно, убийство Карнаухова и его любовницы – скорее – всего дело рук Арзаевой. Но как быть с остальными трупами? При чем тут спартаковский фанат, рокер, Ольга Агапова, Эдуард Хромов, жена и дочери Константина Карнаухова?

Очевидно было лишь одно: дело это – крайне запутанное и в короткое время добиться прорыва в расследовании невозможно. Но нужно!

Нужно, поскольку немедленного результата требует его начальство, которое в свою очередь трясут высокие чины из МВД и столичная мэрия, а всем этим органам вместе досаждают средства массовой информации и наэлектризованная ими общественность Москвы.

Статьи, раскручивающие тему загадочных убийств в городе, давно перекочевали со страниц криминальной прессы на первые полосы массовых изданий, вызывая настоящий психоз у горожан.

Собственно, именно по этой причине столичное ГУВД затребовало дело из окружного управления. Конечно, в главке всерьез надеялись на то, что МУР разберется с нашумевшим делом куда как оперативнее, нежели окружная милиция, – у московского угрозыска больше и" технических возможностей, и профессиональных кадров. Однако важно было и утихомирить общественность: мол, меры приняты, дело передано на легендарную Петровку, так что заткнитесь, граждане, хотя бы на время.

Но именно что на время, которого было крайне мало. Высокое начальство каждый день вызывало Огнева на ковер и требовало немедленных действий. Поэтому полковник Огнев пытался не только вникнуть в суть порученного ему дела, но и подумывал о мощной пиар-акции, контуры которой у него начали постепенно вырисовываться.

Сначала надо было разобраться со свидетелями.

Как опытный сыщик, он сразу увидел недоработку дознавателей из УВД полковника Крутилина. Так, не были всерьез допрошены по делу сотрудники фирмы «Монмартр» – менеджер, отдела сбыта Людмила Силкина, директор фирмы Борис Ардов и его секретарша Елена Полянская.

Начать Огнев решил с первого лица фирмы – ее директора. Он отдал распоряжение секретарю вызвать Ардова на Петровку.

Лейтенант, исполняющий обязанности секретаря, вскоре вернулся с довольно смущенным видом и встал у порога, переминаясь с ноги на ногу.

– В чем дело, лейтенант? – недовольно вопросил его Огнев, имеющий, ко всему прочему, репутацию решительного и безжалостного администратора.

– Так это… – развел руками молоденький лейтенантик, явно боявшийся своего грозного шефа.

– Что ты там мямлишь? Говори ясно и по существу. – Огнев произнес эти слова со столь зловещей и одновременно брезгливой интонацией, что лейтенанта совсем заколодило.

– Да вот нет его, этого Ардова…

Секретарь отвечал таким виноватым тоном, будто был лично ответственен за отсутствие на рабочем месте директора фирмы «Монмартр». Полковник приучил свой аппарат к тому, чтобы все его поручения выполнялись со стопроцентным результатом, несмотря ни на какие «объективные трудности».

– Так где же он, твою мать? – повысил голос Огнев, чем едва не привел своего секретаря в состояние полной прострации.

– В Израиле, – выдал наконец лейтенант.

– Как в Израиле?! Вот засранец!– взревел полковник, и секретарь захлюпал носом. – Да это я не тебе! Он что, в отпуске?

– На пэ-эм-жэ.

– Тогда вот что: немедленно вызови ко мне сотрудниц «Монмартра» Полянскую и Силкину. Если они, конечно, еще не в Израиле, – хмуро добавил он-.

Но обе дамы оказались на работе и вскоре сидели в коридоре напротив кабинета Огнева. Он уже знал из досье, что Людмила Силкина являлась подругой Малкова, и вызвал ее первой.

Вообще-то эту даму сотрудники Петровки допрашивали в первый же день убийства Федора Малкова, но тогда они только устанавливали ее возможную причастность (или отсутствие таковой)к расправе над своим любовником. Стопроцентного алиби у Силкиной не оказалось, но и улик против нее никаких не нашлось, а когда выяснилось, что Малков застрелен все из того же «Макарова», который уже не раз фигурировал в «деле Арзаевой», то оперативники МУРа оставили сотрудницу отдела сбыта в покое.

Полковник, однако, считал Людмилу Селкину весьма перспективной свидетельницей.

Усадив даму напротив себя и отметив, что та пришла в накинутом на голову черном платке, видимо демонстрируя безутешную скорбь по своему другу, он осторожно, стараясь не задеть ее чувств, спросил:

– Как вы думаете: кто мог желать смерти Федору Филиппычу?

Та сразу же зарыдала:

– Все!

– И все-таки? Кто именно?

– Откуда мне знать! – истерически взвизгнула Силкина. – Но я подозреваю вообще всех, включая того мента, капитана Бороздина,, что приходил к нему в больницу. Но я его не пустила и тем самым спасла тогда Федору жизнь. А все началось с этой ведьмы Арзаевой. Она как застрелила собственного мужа, так с той поры остановиться не может, пистолет из рук не выпускает.

– А откуда вы знаете, что именно Аза Арзаева застрелила своего мужа? – осторожно спросил полковник чересчур впечатлительную, по его мнению, женщину.

– Ну сколько можно это повторять?! Я уже всем рассказывала, что Арзаева пришла ко мне… к Федору Филиппычу… ну, в общем, к нам обоим ночью. И сказала, что убила мужа с его любовницей.

– Прямо так и сказала? А подробности она не приводила?

– Все подробности у нее на роже были написаны: глаза безумные, волосы растрепанные, платье на груди разорвано!

– Это все?

– А вам что, мало?! Вам надо, чтобы она отрезанную голову своего мужа принесла?

Видавший виды муровец внутренне содрогнулся.

– Ну хорошо. А почему она пришла именно к вам с Малковым?

А то не ясно – почему! Любому придурку ясно! Она, душегубка, рассчитывала на политическое убежище. Ведь мы с Федором Филиппычем – самые душевные люди на всей фирме! – Тут Силкина всхлипнула и поднесла платок к глазам. – Бедный, бедный Федор! Конечно, Арзаева его и убила! Кто же еще?! Не мент же, который приходил в больницу? Очень он душевный человек, этот капитан Бороздин.

Такой ход допроса показался Огневу совершенно бесперспективным, и полковник решил перевести его в другую плоскость:

– Бывшую жену убитого ныне Карнаухова, как и вас, звали Людмила Силкина. Имели вы с ней какие-либо родственные отношения?

Из глаз свидетельницы вновь потекли слезы. – Людочка – моя двоюродная сестра, – произнесла она сквозь рыдания.

Полковник встрепенулся и на некоторое время задумался. Наконец, как бы размышляя вслух, произнес:

– Известно, что во многих южных странах, к коим вполне можно отнести и Туркменистан, распространены браки между родственниками… Быть может, и Константин Карнаухов приходнлся вашей двоюродной сестре и соответственно вам кем-либо, скажем, троюродным братом?

Почему же троюродным? – обиделась Силкина. – Костик Карнаухов – наш с сестрой двоюродный брат.

Оба-на! – чуть не вскричал полковник. Вот это прорыв так прорыв! Очень похоже на то, что многие загадочные убийства (а может быть, и все?) связаны с борьбой за наследство Карнаухова!

– Но, между прочим, – вновь захныкала свидетельница, – Костик мне ни разу в жизни не помог, хотя я к нему обращалась при стесненных обстоятельствах.

– Вот что я вам скажу, уважаемая Людмила Никитична. – Полковник, получив результат, более не обращал внимания на стенания Силкиной. – На работу вам некоторое время ходить не придется, о чем я с вашим начальством договорюсь. Из дома тоже не выходите. С вами будут постоянно находиться два наших человека. Несомненно, вашей жизни угрожает опасность, и они возьмут вас под охрану. В магазин тоже будет ходить один из них. А сейчас вас отвезут домой.

Добившись такого впечатляющего прорыва в расследовании, который позволял смотреть в будущее с оптимизмом, Огнев стал сразу же мысленно наполнять конкретным содержанием задуманную пиар-акцию и напрочь забыл о второй вызванной им свидетельнице, но та сама нагрянула к нему в кабинет.

– Я так поняла, вы уже освободились, – просипела она прокуренным, по-видимому, голосом, что косвенно подтверждала дымящаяся в ее ярко накрашенных губах сигарета.

Не спрашивая разрешения, свидетельница зашла в кабинет, села напротив полковника и лихо закинула ногу на ногу.

– Вы, вероятно, Еленой Полянской будете, – с трудом скрывая недовольство развязным поведением девицы, осведомился полковник.

– Угу, – с готовностью подтвердила Полянская, – но что-то я у вас на столе пепельницы не вижу. На пол стряхивать – вроде как некультурно.

– А здесь вообще не курят. – Огнев с трудом держал себя в руках.

– Ну, у вас прямо как в Штатах. Вы вообще-то – русский мужик? Или вас сюда заслали? – И она стряхнула пепел в старинную мраморную чернильницу, стоявшую на столе в кабинете с незапамятных времен.

Полковник Огнев стиснул зубы, но решил в интересах дела стерпеть все возможные выходки этой вульгарной, сильно напоминающей уличную шлюху девицы.

– У меня к вам, в сущности, один вопрос…

– А жаль: мне страсть как с приличным мужиком побазарить хочется. А может, и еще чем-нибудь заняться. – И Полянская навалилась на полковничий стол всем своим обширным бюстом. многозначительно заглядывая Огневу в глаза.

И тот совершенно неожиданно для себя ощутил сильный чувственный импульс. Во избежание непредвиденного развития событий он решил немедленно избавиться от чересчур сексапильной девицы.

– Хорошо, я позвоню тебе сегодня вечером, – сказал он почти нежно.

– Мой мальчик, к чему нам откладывать это дело?

Полянская перелезла через стол, устроилась у Огнева на коленях и стала его раздевать. Сначала на пол полетел пиджак, потом пришел черед галстука, и далее наступила очередь сорочки.

Все это время полковник находился в совершенной прострации, будто под гипнозом.

И тут на его счастье в кабинет заглянул секретарь. Увидев происходящее, он попытался тут же захлопнуть дверь. Но Огнев успел ему прохрипеть:

– Вызови охрану! Не видишь?..

Охрана – два дюжих прапорщика ворвались в кабинет и остолбенели, не зная, как трактовать данную ситуацию.

Но полковник перед лицом своих подчиненных наконец вышел из ступора.

– Чего стоите, олухи! – взревел Огнев, как раненый лось. – Взять эту девку и вышвырнуть ее вон!

Прапорщики переглянулись, едва сдерживая улыбки и, крепко взяв под руки, вывели в коридор Полянскую, которая чуть было не изнасиловала руководителя координационного оперативного штаба.

Огнев собрал свой штаб на следующий день.

– К сожалению, я буду в основном оперировать версиями – железных фактов у нас маловато.

Все присутствующие удивленно переглянулись, а один из самых уважаемых сыскарей осторожно заметил:

– А разве те несколько трупов, которые сейчас лежат в судебно-медицинском морге, не являются фактами?

Нет, – хмуро бросил Огнев, – в полной мере не являются. Вот когда мы будем знать, отчего погибли эти люди, тогда мы и получим настоящую фактическую основу, на которую можно будет опереться при формулировании, например, обвинительного заключения. А сейчас эти трупы для нас – просто анатомический материал.

Суровая логика полковника произвела впечатление на муровцев, и они стали относиться к его словам более внимательно.

– Но есть одна вещь, – продолжил Огнев, – которая должна являться для всех нас аксиомой: идет суровая и абсолютно беспощадная война – именно война! – за наследство Константина Карнаухова между различными заинтересованными сторонами. Сейчас у нас даже нет твердых оснований утверждать, что именно Арзаева ликвидировала своего мужа. Ведь в этом случае она остается без наследства. Вполне возможно, Арзаева стала жертвой чьей-то изощренной комбинации. Пожалуй, ясна еще одна вещь: мы имеем дело с исключительно жестокими и изобретательными людьми, которые для достижения своей цели не останавливаются ни перед чем, а законы общечеловеческой морали им вообще неведомы.

Седой подполковник поднял руку.

– Что у вас, товарищ Семенов?

– Я хотел задать вопрос, товарищ полковник.

– Спрашивайте все, что считаете нужным.

– Конечно, борьба за наследство Карнаухова объясняет многие убийства. Взять хотя бы инцидент в Воронцове. Но мы знаем, что из того же ствола, который использовался в ряде ликвидации, были застрелены и двое пареньков в Раменках. Неужели и они претендовали на карнауховское наследство?

– Главная проблема заключается в следующем. В нашем деле фигурирует настоящий маньяк, который может пойти на убийство просто ради собственного удовольствия, без всяких материальных мотивов. И, конечно, тот факт, что трупы обоих юношей обнаружены в одном и том же месте, мы не можем оставить без внимания. Возможно, наш маньяк – совершенно асоциальный тип и именно в районе Раменской поймы имеет нечто вроде логова. В ближайшее время мы должны провести там настоящую войсковую операцию – то есть прочесать данную местность от и до, используя максимальное количество нашего оперативного состава. Но, я надеюсь, нам в этом деле помогут. Я буду требовать от министерства для данного мероприятия привлечь дивизию имени Дзержинского.

Грандиозные замыслы руководителя оперативного штаба вновь произвели впечатление на муровцев, и по залу пронесся гул одобрения.

Седой подполковник снова поднял руку.

– Я вас слушаю, товарищ Семенов.

. – Нельзя ли узнать, за кем теперь может охотиться этот маньяк или какой другой убийца из конкурирующих кланов? Говоря иначе, кто теперь является основным претендентом на наследство Карнаухова?

– В первую очередь сын Константина Карнаухова – Геннадий. Но парень, прочувствовав ситуацию, залег на дно, и мы сами его теперь не можем найти – не то что этот маньяк. Подчеркну: главную опасность для общества представляет именно пока неизвестный нам маньяк. Что он существует в реальности и совершает мотивированные и немотивированные убийства, никаких сомнений нет. А что касается какого-то другого киллера, выполняющего заказ одной из конкурирующих сторон, то, скорее всего, его не существует в принципе. Я склонен предполагать, что вообще все убийства в «деле Арзаевой» совершены одним человеком, но действующим при этом в интересах разных групп лиц. – Здесь полковник сделал паузу и обвел присутствующих пристальным и суровым взглядом, будто пытаясь найти среди них тех, кого еще не убедили его слова. Вообще-то Огнев и сам не слишком верил в высказанную им версию, хотя и считал, что она имеет право на жизнь. Главное же – эта версия работала на заранее известный ему результат его пиар-акции, то есть облавы в Раменской пойме. – Вернемся, однако, к вопросу товарища Семенова. Другой претенденткой на наследство бизнесмена является сотрудница фирмы «Монмартр» Людмила Силкина – она имела родственные связи с покойным ныне Карнауховым. Хотя права на наследство у нее сейчас достаточно призрачные, но в случае преждевременной смерти Геннадия Карнаухова они становятся вполне реальными. Безусловно, охотники за богатством погибшего президента «Этели» учитывают этот вариант и уже приговорили Людмилу Силкину. И теперь мы ловим нашего маньячка, так сказать, на живца. – Тут полковник Огнев позволил себе улыбнуться. – Дело в том, что Силкина находится под негласной охраной наших людей, и как только убийца сунется к ней домой, то сразу же будет схвачен.

И вновь по залу прошел одобрительный гул.

Тут в помещение вошел молоденький секретарь Огнева и, молча содрогаясь от ужаса, протянул ему записку.

Полковник развернул ее и прочел: Охранники Людмилы Силкиной и она сама обнаружены в ее квартире мертвыми.

Артур Шалимов взглянул на часы: гримироваться, пожалуй, еще рановато, до «выхода в свет» далеко. Есть время отдохнуть и пораскинуть мозгами.

Мысли его сконцентрировались на Станиславе Шумском – надо как-то наказать этого говнюка, этого жадного фраера, который нагло использовал его, Артура, для собственного обогащения. Причем втемную! А то – книгу он пишет, прозаик хренов…

Правда, Артур все еще никак не мог понять, каким же образом Шумский использует его конфиденциальные данные. Связь, однако, прослеживалась прямая – журналист запрашивает информацию у детектива на предмет кого интересует какой-нибудь Семен Семеныч в качестве трупа, детектив такие сведения дает, и очень скоро Семен Семеныч действительно становится трупом. Причем трупом без всякого криминала!

Получалось так, что искусный киллер, имитирующий естественную смерть Семена Семеныча или несчастный случай с ним, сначала подбирался к жертве как бы по жизни, втирался к нему в доверие, чтобы провернуть свое дельце без всяких помех, а потом уже шел поиск заказчика.

Но такая комбинация представлялась Артуру уж чересчур сложной, громоздкой, а значит, непрактичной. Ведь объект, который предстояло убрать, обязательно должен мешать кому-то по-крупному, а значит, быть очень серьезным бизнесменом либо чиновником высокого уровня. И, следовательно, войти к нему в доверие не так-то легко. Для этого требуются соответствующие связи в бизнес-элите или в высших бюрократических кругах. И уж как минимум нужно время! Шумский же только на основании его, Артура, сведений убрал четырех человек за какие-то три месяца! И не факт, что журналист не использовал для своих темных делишек информацию из другого источника, наверняка подключил еще Кого-то, кроме Артура. Да и сам Шумский кое-что знает – в «Криминальном вестнике» работает все-таки! То есть ликвидации на его счету наверняка больше, чем известно Артуру.

Хотя он и угрожал Шумскому, что досконально разберется в его комбинациях, но на деле это оказалось не так-то просто: заказчика ведь не расколешь. Теперь-то, задним числом, он понял, как следовало поступить: давая журналисту фамилию потенциального заказчика, надо было немедленно ставить того и другого на прослушку.

Но Артур подумал, что с Шумским особых хлопот не будет, его можно взять по-простому, примитивным наездом, вот и получил от журналюги то, что и заслужил, – то есть не получил ничего.

Артур пытался прикинуть, кто же киллер, нанятый Шумским? В трех случаях объект умер от сердечного приступа, четвертый – погиб в автомобильной катастрофе. И это навело Артура на воспоминание о его разговоре со школьным приятелем годичной примерно давности.

Тогда журналист тоже завел беседу о своей мифической книге про знаменитых московских киллеров и попросил помочь с материалом. Артур тогда под коньячок много чего ему наболтал. Рассказал и о эфэсбэшнике Спирине с его знаменитыми таблетками, и о Чирике, бригадире киллеров, имитирующих ликвидации под несчастный случай…

Похоже, что Стасик уже в то время собирался заняться своим кровавым бизнесом, и информация Артура ему ой как пригодилась! Тем более что и тогдашний шеф Шумского, крупный бизнесмен, руководитель инвестиционного и благотворительного фондов, погиб в автомобильной катастрофе при невыясненных обстоятельствах.

Все вроде бы сходилось, да не совсем. Во-первых, Чирик, как было известно Артуру, брал за свои ликвидации бешеные бабки, и что же тогда прилипало к рукам друга Стасика как посредника?

Сущие гроши! Шумский, оказавшись в убойной цепочке связующим звеном, рисковал очень многим, даже жизнью, и не стал бы работать за копейки.

И еще один момент – Чирика полгода назад самого застрелили, и, если он и принимал участие в ликвидации шефа Шумского, то к последующим делам журналиста причастен, понятно, не был. Конечно, его бригада могла функционировать и без своего убиенного главаря, но тогда Артур должен был хоть что-то об этом знать, однако о братках Чирика ныне ни слуху ни духу.

Тогда все-таки подполковник Спирин? Он снабжал Шумского своими дьявольскими таблетками, а тот находил возможность сам либо через иных лиц применять их по назначению?

Но и этот вариант Артуру казался сомнительным. Он рассказал Шуйскому про Спирина именно что по пьяной лавочке, хвастаясь своей особой информированностью. На самом деле этот подполковник слишком много болтал о своем легком доступе к секретной лаборатории ФСБ и уже поэтому не заслуживал доверия. Большинство коллег Артура тоже считало Спирина пустым болтуном. А на сегодняшний день, как выяснилось, подполковник уже не работал в ФСБ и, как говорили, потихоньку спивался.

Кроме всего прочего, Артур не считал, что сами слухи об удивительных «внесписочных препаратах», которые убивают, не оставляя следа, вполне достоверными. Во всяком случае, он не знал ни об одной ликвидации, где бы данные препараты были использованы.

В силу всех этих причин Артур «отозвал» фигуру подполковника Спирина как пособника в кровавом бизнесе Шумского.

Но как же тогда журналист проводил свои ликвидации на самом деле?

В поисках ответа на этот вопрос Артур несколько последних дней следил за старым приятелем и поставил все его телефоны на прослушку. Выяснилась любопытная вещь: Шумский втихаря спал с вдовой своего убиенного шефа! Это еще более убедило детектива, что миляга Стасик приложил руку к смерти бизнесмена.

Но что ему, Артуру, с того? На основе всего этого материала можно, наверное, написать роман, но художественная литература не по его части.

На всякий случай Артур все разузнал про нового мужа Светы – женщины, с которой ныне спал Шуйский. Мужик, которому журналист наставлял рога, оказался довольно неприятным типом – тусовался в модных ночных клубах, где постоянно устраивал скандалы и приторговывал наркотиками, да и сам сидел на игле. Тем не менее считался плейбоем. И бабы от него были без ума.

Артур, конечно, зафиксировал все аксессуары объекта: номера телефонов, машины, адреса электронной почты и мест, где он любил бывать. Хотя и не был уверен, что это ему когда-нибудь :пригодится, информацию такого рода он собирал «хранил автоматически: она в конечном счете помогала ему зарабатывать на хлеб насущный.

Тогда же он подумал, что, возможно, новый муж Светы, вдовы убиенного шефа Шуйского, является ближайшим кандидатом на тот свет, но пока не знал, куда пристроить эту свою, пока еще бездоказательную, догадку. Сначала пришла мысль шантажировать Шумского: мол, муж Светы может узнать, с кем супруга спит чуть ли не каждый божий день, но в конце концов Артур отказался от этой затеи. Если уж журналист не убоялся, что станет известно о его причастности к загадочным смертям Олега Фролова и других крупных фигур из мира бизнеса и чиновничьей элиты, то разглашением информации о любовной интрижке его и подавно не запугаешь.

Так что же тогда остается делать?! Шалимов все более раздражался, обдумывая весь комплекс его отношений с Шумским. Артур не может допустить, чтобы журналист обогащался за его счет – вон какую тачку себе спроворил! – выплачивая взамен какие-то жалкие подачки. Даже десять штук пожалел, сукин сын, для старого школьного друга!

И Артур решил: раз нельзя мерзавца расколоть на бабки, надо ему нагадить. Сообщить органам о подозрительной деятельности журналиста Шуйского. Пусть они и разбираются. Им за это зарплату платят, да и оперативных возможностей, а также времени у них больше. Тем более что убиты не бомжи какие-нибудь – один Олег Фролов чего стоит! За его спиной – правительство Москвы! Так что душу из журналюги вытрясут, но дело раскрутят.

Но кому конкретно стукнуть? Чтобы его анонимку – Артур, конечно же, не подпишется под информацией – не положили под сукно?

Он полез в компьютер, вытащил на экран файл на Олега Фролова. Вот фотография этого деятеля в кругу его близких друзей. Много, однако, известных физиономий. Предприниматели, знаменитые спортсмены, звезды эстрады. И еще одно знакомое лицо… Полковник Крутилин, начальник окружного УВД. Пожалуй, то, что надо.

Порывшись еще в своем досье, он нашел адрес электронной почты полковника. Со своего компьютера Артур отправлять компромат не собирался: на пего могут выйти, если займутся делом всерьез. А ему это совсем ни к чему.

Он быстренько оделся и двинулся в ближайшее интернет-кафе. Оттуда и отправил свое послание полковнику Крутилину.

Потом, подумав маленько, составил еще одно письмо для другого адресата. Чтобы уж получил его школьный дружок, как говорится, по полной программе.

Вернувшись домой из интернет-кафе, Шалимов остановился перед зеркалом и стал пристально разглядывать свою физиономию.

Его беспокоило, что она выглядела чересчур ухоженной, и даже пятидневная щетина не спасала положение.

«Пожалуй, синяк под глазом был бы сейчас весьма кстати», – подумалось детективу, и, будучи мастером маскировки, он принялся за работу. Буквально через каких-нибудь семь-восемь минут изящный, естественной расцветки фиолетовый фингал украсил его лицо.

Он еще раз внимательнейшим образом изучил свою внешность, потом решительным движением взял скальпель и сделал легкий надрез у себя на горле, обработал ранку йодом и заклеил вымазанным грязью лейкопластырем.

Шалимов снова прилип к зеркалу и остался в принципе доволен результатами своего труда. Хотя упитанная рожа все равно была тут совсем не к месту, да что уж с ней поделаешь…

Теперь надо было подобрать одежду: Хотя днем и стояла летняя жара, но, возможно, придется ночевать на открытом воздухе, а в самом начале июня – это совсем другие градусы. Кроме того, весь прикид должен был соответствовать статусу бомжа.

Главное здесь – верхняя одежда. Шалимов располагал замасленным ватником, весьма ветхим тулупом и шинелью – тоже не первой свежести. И сейчас его мучил нелегкий выбор – какому виду барахла отдать предпочтение. В конце концов он остановился на шинели – прежде всего потому, что в ней было больше карманов.

В глубокий наружный правый карман удобно уместился пистолет Макарова, а во внутренний карман детектив запрятал шприц и двойную дозу сильнодействующего снотворного.

Хорошо поношенные гимнастерка, сапоги и спортивные штаны окончательно придали фигуре Шалимова антиобщественный вид. А еще он прихватил с собой нечто вроде торбы, куда вложил буханку черного хлеба, банку килек в томате и бутылку дешевой осетинской водки.

Все эти странные приготовления были вызваны особым заданием, которое он подрядился выполнить.

Не далее как нынешним утром офис детективного агентства «Ангел-хранитель», в котором трудился Шалимов, посетила довольно привлекательная девица. Ее препроводили к директору, а тот после короткого разговора с ней направил ее именно к Шалимову.

Женщина рассказала детективу очень странную, на его взгляд, историю.

У нее был горячо любимый супруг. Художник по профессии. Причем рисовал он не какие-нибудь художественные красоты, а всякие свалки, помойки и соответствующий людской контингент – в основном потерявших человеческий облик бомжей.

Иногда этот парень по неделе не появлялся дома, обитая, по мнению его жены, среди персонажей своих картин.

Клиентка не одобряла такой образ жизни своего супруга, и Шалимов ее очень хорошо понимал. Не понимал он только одного – зачем она живет с человеком, который скорее всего является просто-напросто шизофреником.

Тем более что сама клиентка была недурна собой, и Шалимов с самого начала разговора стал ломать голову, как бы наладить с ней максимально близкий контакт. Но она с таким восторгом говорила о своем чокнутом супруге, что детектив решил – по крайней мере временно – отказаться от этой затеи.

В агентство она обратилась потому, что ее муж не появлялся дома уже две недели, то есть вдвое дольше обычного. Женщина очень беспокоилась за своего «Мишаню» и обещала выложить три тонны баксов, если детектив Шалимов найдет его и возвратит домой. Причем пятьсот долларов она была готова заплатить немедленно, в качестве безвозвратного аванса и вне зависимости от конечного результата.

Клиентка предоставила и важные дополнительные сведения. Она не только принесла с собой несколько фотографий любимого супруга, но и указала район обычного местопребывания «Мишани» – Раменская пойма.

Шалимов относительно хорошо знал эти места – вокруг постоянно пересыхающей (можно сказать, фактически не существующей) речушки Раменки. Там размещалось огромное количество всяческих плохо охраняемых баз и гаражей. Существовал и целый подземный город, который подходил, в частности, под бывшую сталинскую дачу. В общем, идеальное место для бомжей, которые могли продержаться в тех местах даже в суровые зимние холода.

Но вот проблема – как найти на столь обширной площади отдельно взятого человека?

И тем не менее Шалимов сразу согласился взяться за это дело: три штуки баксов на дороге не валяются. И он аккуратно положил аванс в нагрудный карман.

Преобразившись в бомжа, Артур в три часа очи завел свой «Фольксваген», проехал Матвеевское и сквозь узкий тоннель под Киевской железной дорогой въехал на территорию Раменкой поймы. Машину он загнал в самую глубь этой довольно дикой местности. Детектив не собирался, найдя «Мишаню», особо долго уговаривать его вернуться домой, да и вообще церемониться с ним. Воткнет художнику пару кубов снотворного и загрузит в машину. Вот найти бы только этого парня.

Погодка благоприятствовала его ночной экспедиции. Было достаточно тепло и ясно: на небе высыпали звезды и светила почти полная луна.

Некоторую жутковатость этой местности скрашивала расположенная не слишком далеко, подсвеченная прожекторами университетская высотка, а в противоположной от нее, через пойму, стороне радовали глаз в лунную ночь цветные корпуса новой Олимпийской деревни.

То и дело вокруг мелькали тени молчаливых и вечно голодных бродячих собак, но приближаться к одинокому путнику пугливые животные не решались.

И тут Артур, обогнув угол кирпичного двухэтажного строения, не имевшего опознавательных знаков, увидел костер, вокруг которого расположились несколько человек. Они молча и сосредоточенно поглощали пищу.

Детектив двинулся к ним с подчеркнутой медлительностью: бомжи – народ не только крайне пугливый, но и истеричный, никогда не знаешь, чего от них ожидать.

– Привет, мужики. – Поздоровавшись, он мгновенно оглядел каждого из них. – Мишаню не видели?

Никто, однако, не ответил на его вопрос, хотя многие головы обернулись в сторону незнакомца.

– Тут где-то мой кореш должен быть, – осторожно продолжил Шалимов. – Худой такой, заросший. Мишаней кличут.

– Вали отсюда со своим Мишаней! – неожиданно грубо отреагировал один из бомжей, запустив в детектива большой обглоданной костью, подозрительно напоминавшей человеческую голень, и рука Шалимова сама собой потянулась за «Макаровым», но он вовремя сдержался и молча двинулся дальше.

Следующий костер находился метрах в двухстах, и детектив последовал к нему. Теперь он решил сменить тактику и уже по дороге открыл бутылку водки.

У костра грелось человек восемь, и детектив, подойдя поближе, фальшивым пьяненьким голоском, размахивая бутылкой, спросил:

– Мужики, кто хочет выпить?

Предложение Шалимова было встречено одобрительным гулом, и народ разом потянулся к нему.

И вдруг в одном из бомжей он узнал Мишаню!

Шалимов отдал бутылку самому главному – по виду – из бездомных, который принялся делить ее на всех, а сам бочком подобрался к художнику.

– Мишаня, – тихо сказал он, – домой не собираешься? Твоя красавица жена соскучилась.

– Мне самому с ней скучно, – лениво отмахнулся художник.

– Как знаешь. Тогда, может, выпьем" на двоих, а то здесь на одну бутылку слишком много народу.

– Идет! – оживился художник. – А где бутылек?

– Да вон за тем углом я его припрятал.

Шалимов решительно двинулся к ближайшему складу, не оборачиваясь, уверенный, что художник у него на крючке. На ходу он уже успел наполнить шприц снотворным.

Едва они зашли за угол, детектив всадил в плечо художника заготовленное зелье, и тот сразу обмяк.

Шалимов взвалил Мишаню к себе на плечи и понес его к машине, до которой было метров двести.

И тут детектив услышал выстрелы…

…Железный полковник Огнев сдержал-таки свое слово, и вдень запланированной операции по зачистке Раменской поймы прибыло два взвода из дивизии имени Дзержинского. Он сумел убедить начальство, что дело не только в маньяке-убийце – весь этот район следует очистить от криминальных элементов.

Однако, построив два взвода дзержинцев и три десятка человек из оперативного состава МУРа, Огнев произнес перед ними речь совсем иного рода. Будучи хорошим психологом, он справедливо полагал, что подчиненным следует ставить предельно конкретные задачи. Поэтому полковник сразу заявил, что у сегодняшней операции только одна цель – найти маньяка-убийцу, который уже вторую неделю терроризирует всю Москву, хотя для достижения этой цели и придется задерживать всех подряд подозрительных лиц. А чтобы не расслаблять личный состав разного рода версиями, Огнев решительно объявил: этот маньяк находится именно здесь, в Раменской Пойме. Найти его – дело чести всей российской милиции.

Он осмотрел экипировку дзержинцев и остался доволен увиденным. У всех имелись прицелы Для ночной стрельбы. Имелись и два гранатомета, поскольку ожидалось, что будут попадаться и бетонированные помещения. Совсем нелишними выглядели десяток собак-волкодавов. А поскольку предполагалось задерживать всех, кто попадется под руку, было пригнано несколько автозаков.

В четыре утра весь личный состав расположили по периметру Раменской поймы, и операция началась. Милиционеры стали сжимать кольцо, автозаки следовали непосредственно за ними.

Вскоре послышались и первые выстрелы: милиционеры получили разрешение на предупредительный огонь, а далее стрелять на поражение, если какое-либо подозрительное лицо не выполнило приказ «Стоять!».

Забирали всех, кроме охранников складов и баз, да и тех подвергали длительному допросу. Вскоре были набиты едва ли не все автозаки. Их быстро подгоняли к ближайшему ИВС, разгружали, а потом возвращались к пойме.

Шалимову с его ношей в виде отключившегося художника осталось до своей машины каких-то полсотни метров, когда на него с жутким лаем набросилась огромная немецкая овчарка.

Недолго думая, он выхватил пистолет и двумя выстрелами заставил ее замолчать.

– Ты что наделал, падло! – заорал невесть откуда взявшийся дзержинец. – Ты Дикаря застрелил!

Другого оружия, кроме гранатомета, у милиционера не было – его-то он и наставил на Шалимова.

Детектив мог раньше дзержинца нажать на спуск, но стрелять в официальное лицо при исполнении он не решился. Не мог Шалимов и поднять руки вверх, поскольку уже чисто рефлекторно продолжал удерживать на плечах художника. ему бы следовало хотя бы бросить на землю оружие, но он, совершенно растерявшись, просто топтался па месте.

Дзержинцу по уставу в свою очередь следовало скомандовать: «Брось оружие!», но он, донельзя обозленный потерей своего четвероногого друга, прицельно нажал на спуск.

На месте инцидента вскоре появился полковник Огнев. Сначала он пытался установить личности погибших, но быстро понял, что это гиблое дело: из двух трупов получилось сплошное месиво.

И это в принципе устраивало полковника. Сразу после окончании операции он представил дзержинца с гранатометом к награде и во всеуслышание объявил, что маньяк, державший в страхе всю столицу, в результате успешной операции ликвидирован.

Полковник ничем особенно не рисковал: если бы загадочные по своей мотивировке убийства впоследствии продолжались, Огнев объяснил бы, что это орудует уже совсем другой маньяк.

Так или иначе, полковник Огнев своей эффектной крупномасштабной операцией добился главного: произвел впечатление на высокое начальство, обожающее грандиозно-помпезные мероприятия, и успокоил общественность, доведенную до паники загадочными убийствами и истерическими статьями в прессе на эту тему.