"Пропащий" - читать интересную книгу автора (Кобен Харлан)

Глава 21

Удивительная вещь – человеческое сознание. Все внутри меня сжалось, слезы подступали к глазам, холод пронизывал каждую клеточку тела. Но мне еще удавалось смотреть на происходящее как бы со стороны. Я кивал, стараясь сосредоточиться на тех немногих подробностях, которые Пистилло соглашался сообщить. Ее нашли на обочине дороги в Небраске, сказал он. Я кивнул. Она была убита, как он выразился, «довольно жестоким способом». Я кивнул снова. Документов при ней не нашли, но удалось идентифицировать отпечатки пальцев. Потом прибыли родители Шейлы и официально опознали тело. Еще кивок.

Я не упал на стул, не заплакал. Стоял, как вкопанный. Что-то во мне постепенно тяжелело и росло, распирая грудную клетку и не давая дышать. Я слышал чужие слова будто бы издалека или из-под толщи воды. Перед глазами возник образ: Шейла лежит на диване с книгой, подобрав под себя ноги и закатав рукава длинного свитера. Я всматривался в ее лицо, запоминая, как она прищуривает глаза, держит наготове палец, чтобы перевернуть страницу, улыбается мне, подняв голову…

Шейлы больше нет.

Я все еще был там, с ней, в нашей квартире, пытаясь удержать в воображении этот ускользающий образ, вернуть то, что уже ушло, когда последние слова Пистилло прорезали туман, окутывавший мое сознание:

– Вам следовало бы сотрудничать с нами, Уилл.

Я словно очнулся от глубокого сна.

– Что?

– Если бы вы сказали нам правду, мы, возможно, успели бы спасти ее.

Мы ехали в фургоне – это следующее, что я запомнил. Яростно сжимая руль, Крест сыпал проклятиями и клялся отомстить. Я никогда раньше не видел его в таком состоянии. Моя реакция была прямо противоположной – словно из надувной игрушки выпустили воздух. Стена, которой я отгородился от ужасной реальности, была пока на месте, но по ту сторону уже слышались глухие удары. Как долго она выдержит?

– Он от нас не уйдет, – снова повторил Крест.

Мне было все равно.

Крест остановил машину возле моего дома и выпрыгнул наружу.

– Не беспокойся.

– Я все равно хотел зайти, – сказал он. – Мне надо кое-что тебе показать.

Я тупо кивнул.

Войдя в квартиру, Крест вытащил из кармана пистолет и осмотрел каждый уголок. Никого не обнаружив, он протянул оружие мне.

– Запри дверь. Если этот чертов придурок вернется, пристрели его.

– Не нужно.

– Пристрели его, – повторил он.

Я не сводил глаз с пистолета.

– Хочешь, я с тобой останусь? – предложил Крест.

– Думаю, мне лучше побыть одному.

– Ладно, но если понадоблюсь, звони на мобильник. Вот номер…

– Хорошо, спасибо.

Он вышел, не сказав больше ни слова. Я положил пистолет на стол, затем обвел взглядом квартиру. Воздух казался каким-то разреженным, стерильным. Здесь больше ничего не осталось от Шейлы, даже запаха. Мне захотелось запечатать окна и двери, забить наглухо, чтобы сохранить хотя бы малую ее частичку.

Женщину, которую я любил, убили.

Во второй раз?

Нет. С Джули было совсем по-другому. Ничего общего.

Стена еще стояла, но сквозь трещины слышались голоса, шепот: «Все кончено». Я знал это. И понимал, что на этот раз уже не смогу оправиться. Бывают удары, которые можно перенести и прийти в себя. Так было тогда, в истории с Кеном и Джули. Теперь все по-другому. В моей душе бурлили разные чувства, но главным было отчаяние.

Мы с Шейлой больше никогда не будем вместе. Мою любимую убили.

Убили… Я подумал о прошлом Шейлы, о том ужасе, через который она прошла. Как отважно она боролась, чтобы покончить с ним! И вот кто-то – наверное, из того самого прошлого – все-таки добрался до нее.

Отчаяние начал сменять гнев. Я выдвинул нижний ящик стола и достал из его глубины бархатную коробочку. Глубоко вздохнул и открыл. Там лежало платиновое кольцо с бриллиантом в 1,3 карата в центре и двумя камнями поменьше. Прямоугольной формы. Я купил его две недели назад в ювелирном квартале на Сорок седьмой улице и успел показать только своей матери. Она знала, что я собираюсь сделать предложение, и более чем одобряла мой выбор. Мне было приятно, что я успел рассказать об этом маме. Я ждал лишь подходящей минуты, чтобы поговорить с Шейлой, но из-за смерти матери пришлось все отложить.

Мы с Шейлой любили друг друга. И я рано или поздно сделал бы предложение – как-нибудь банально, неуклюже или же натужно-оригинально. Ее глаза наполнились бы слезами, и она сказала бы «да», бросившись мне на шею. Мы бы поженились и остались вместе на всю жизнь. Как это было бы здорово!

И вот кто-то взял и уничтожил все.

Стена начала поддаваться и крошиться. Страшное горе наваливалось на меня, не давая дышать и разрывая сердце в клочья. Я упал в кресло, сжался в комок, прижал колени к груди и, раскачиваясь вперед и назад, зарыдал во весь голос. Судорожно, болезненно, надрывно…

Не знаю, сколько это продолжалось, но в конце концов я заставил себя замолчать. С горем надо бороться, потому что оно парализует. В отличие от гнева. Гнев был здесь же, наготове, ожидая лишь возможности прорваться.

И я впустил его.