"Тринадцать способов умереть" - читать интересную книгу автора (Рощин Валерий)Способ шестой 14 декабряПрисев от неожиданности на самом краю овражка, Кравец обернулся и в недоумении застыл. У троих же мужчин, сидевших внизу, оставалось не более секунды, чтобы рассмотреть матовое зеленоватое тело гранаты РГД-5, скатывающейся по тонкому слою рыхлого снега. В эту же секунду Барклай и успел сделать то немногое, что мог придумать в столь короткий срок – бросив на увязшую в снегу и прошлогодней листве гранату единственный ранец, сгреб в охапку Толика с пилотом и рухнул вместе с ними наземь. Кажется, и Кравец, опомнившись, распластался сверху – за откосом лощинки. Близкий разрыв саданул жесткой волной по телам, ударил острой болью в уши; вертолетчик вскрикнул, завозился… Всеволод тряхнул головой, нащупал рукой автомат под слоем отброшенной взрывом почвы; поднял взгляд, пополз по короткому склону и… остановился, заметив встающего на ноги лейтенанта. Оружие осталось лежать на снегу, пустые ладони Кравца медленно поднимались вверх… Командир оглянулся на беспомощного Толика с пистолетом в здоровой руке, на корчившегося и стонавшего от боли летчика. От ранца с собранными у горевшей «восьмерки» остатками боеприпасов не осталось ровным счетом ничего. Барклай тоскливо ощупал свой «лифчик», в котором торчало всего три запасных магазина к «валу» с парой гранат… «Все! Попали! Теперь окончательно попали!..» – проползла тягучая, наполненная отчаянием мысль. – Что там, лейтенант? – играя желваками, вперил он в него свирепый взгляд. – Банда, командир, – тихо отвечал тот. – Большая банда. Обложили и держат под прицелом. Сзади шли по нашим следам. – Мля!! Куда же ты смотрел-то, сукин кот, когда мы сюда топали?! – не сдержался Всеволод. И резко, на выдохе спросил: – Сколько их? – Человек пятнадцать и… еще на подходе столько же. – Вооружены хорошо? – Да. Вижу пару пулеметов. Один гранатомет. Пятеро бородатых идут сюда… Подполковник сплюнул в снег и зло прошептал: – Твою мать!.. Второй раз подфартило за полгода! Зачастил ты в гости к «духам», зачастил! Подсказывало чутье: снимай погоны и отправляйся на пенсию – отдыхать как человек. Так нет же – опять полез в самое пекло!.. И вновь, как и несколько месяцев назад – осенью, боевики вели куда-то троих спецназовцев в одной связке. Бандитов было много – гораздо больше, чем могли предположить офицеры. Потому-то, шедшего впереди Барклая не особо мучила досада. Какая была разница? Прояви они упорство, ответь огнем – погибли бы в лесу во время скоротечного неравного боя. Теперь появилась отсрочка… Правда не гарантировавшая ровным счетом ничего – их точно так же могли лишить жизни и там, куда вел отряд сепаратистов полевой командир!.. Следом за подполковником, как и полгода назад, прихрамывал Толик. Его накрепко прицепили к связке за одну правую руку – вторая, покалеченная, так и осталась прихваченной бинтовым жгутом к груди. Последним, понурив голову, вышагивал Кравец. В этот раз пленным даже не стали завязывать косынками глаза – в южных, приграничных с Грузией районах «духи» чувствовали себя вольготно. В связке пленных оставалось трое вместо четверых. Всего трое… Справная спецназовская одежда подполковника и капитана была изрядно замызгана грязью и кровью, местами порвана. Побрезговав ею, чичи их не раздели. Зато с чистенького лейтенанта сорвали куртку, и теперь тот шел, поеживаясь от холодного ветра. Банда двигалась строго на юг. Как раз туда – к самой границе, ранним утром летела вертушка с группой Барклая на борту. Не долетела… – Барк, ты коридор помнишь, по которому мы собирались пройти? – прошептал сзади Терентьев. – Помню. Да хрен ли с того толку?.. – приглушенно отозвался тот. Топографическую карту у него отняли вместе с остальными личными вещами при доскональном обыске на краю лощинки. Отняли, да проку с того не поимели – карта была девственно чиста – без единой пометки. Ни площадки десантирования, ни маршрута, ни места, куда группе надлежало добраться. Всю информацию Всеволод всегда учил на зубок и держал в голове. Этому научили годы войны. Пообещал амир медленно выпустить кишки каждому, ежели не расскажут о задании, да что было толку наезжать на младших офицеров? Вот бородач с кривым шрамом на левой щеке и учинил допрос с пристрастием подполковнику прямо в том злополучном лесу – отбили грудь, печень, досталось по суставам… Он для виду поупрямился, помолчал… затем, сплевывая красную слюну, прохрипел: – Можем договориться. – Да?! – усмехнулся чечен и сверкнул глазами на русского упрямца: – Ты для начала со своим вонючим христианским богом договорись, чтобы он на пару часов жизнь твою продлил!.. – Когда евреи приветствовали Посланника Аллаха словами «смерть находиться на тебе»… – устало сказал русский, – Посланник спокойно отвечал: «И вам того же»… Один из боевиков замахнулся было прикладом на кафира, посмевшего упомянуть имя достопочтенного Пророка, но амир остановил соплеменника. Пристально и с интересом глянув на отчаянно смелого спецназовца, знакомого к тому же и с Кораном, проронил: – Твои условия? – Я рассказываю о нашем задании, а ты… Всеволод утер тыльной стороной ладони окровавленное лицо, медленно обернулся на раненного вертолетчика… Получив при взрыве гранаты осколок в спину, тот стоять на ногах не мог – как ни старались поднять его товарищи. Увы, Барклай хорошо знал: с тяжело раненными «приматы» не связываются. Они их просто и безжалостно добивают. Потому и пытался до последнего спасти молодого парня. – А ты оставишь ему жизнь, – твердо посмотрел он чеченцу в глаза. – Хорошо, – немного подумав, кивнул главарь. И добавил: – Но тащить ты будешь его сам – на помощь не рассчитывай. Итак, я слушаю тебя… – Рейд. Совместный рейд с погранцами и офицерами безопасности. Погранцы осматривали перевалы вдоль границы от Ассы до Аргуна – обычный плановый облет участка кордона. Безопасники, возможно, имели свое задание – о нем мне неизвестно. Я со своими ребятами должен был их охранять и выполнять любые приказания старшего на борту – полковника ФСБ… Поверил, нет ли амир – не известно. Но бить Барклая больше не стали – поставили в связку первым, взвалили на спину стонавшего летчика и повели на юг… Шли долго. Интервалы между привалами полевой командир сокращать не собирался и всякий раз злился, когда измученный спецназовец замедлял продвижение банды. А Всеволод, покачиваясь, вышагивал по белесой каменистой почве, неся на себе теряющего кровь пилота. Парню становилось хуже с каждым часом, и перед третьей остановкой он перестал откликаться на тихие реплики товарищей… Едва услышав команду об отдыхе, подполковник уложил раненого на землю и, упав рядом на колени, попытался привести его в чувство. Однако все старания оказались напрасными – глаза уж не открывались; бледные губы не шевелились, пульс на шее едва прощупывался… И свершилось то, чего боялся командир погибшей группы. Прежде чем повести отряд в гору – к перевалу, чеченский командир подошел к пленным. Скептически оглядев уставшего, изнеможенного Баклая и скользнув равнодушным взглядом по бесчувственному телу лейтенанта, потянулся рукой к пистолету… Одиночный выстрел, коротким эхом прокатившийся по предгорью, оборвал жизнь вертолетчика Сереги. Толик вновь напомнил о себе тихим шепотом: – Кажись, туда и премся, куда ты планировал. Затяжной подъем впереди. Не иначе перевал… – Вижу, – буркнул Всеволод. – Мне это на руку. Приказа группе никто не отменял. Капитан улыбнулся: – Ты не исправим, Барк. Тут кишки грозятся выпустить, а он приказ выполнять собрался!.. – Я его и без кишок выполню. Ты сам-то как? Подъем осилишь? – Осилю. Нога-то меньше беспокоит… – А рука? – Рука побаливает. Представляешь, это ведь я, когда первый раз вертолет о землю грохнуло, дверь в пилотскую кабину плечом вышиб. – Хрен с ним, с плечом. Оно заживет – никуда не денется. Лишь бы до этого в расход не пустили… Многочисленному отряду предстояло затяжное восхождение по едва различимой тропе, тонкой змейкой уходящей вверх по ложбине – туда, где быстро проносившиеся облака цепляли две вершины соседствующих гор. – Эх, покурить бы, да отдышаться, – прошептал Терентьев. – А заодно осмотреться, прикинуть шансы. Не хотелось бы сгнить в этих скалах… Идущий первым спецназовец облизнул запекшуюся на губах кровь; пошевелил запястьями, ослабляя впившуюся в кожу грубую веревку и, не оборачиваясь, проворчал: – Даст бог – еще покурим. А пока помолчим, Толик – один черт ничего сделать не можем. Идем, куда ведут. Захотели бы прикончить – давно б затылки продырявили. А раз до сих пор живые – стало быть, планы на наши личности имеются. Так что, пока помолчим… И до самой российско-грузинской границы они безмолвствовали. Тяжело и медленно взбираясь вверх, каждый из троих офицеров вспоминал о своем… Уйдя от мужа, Виктория одним днем уволилась из гарнизонной медсанчасти и бесследно исчезла. Она вовсе не побежала к Всеволоду, не позвонила и не оставила у дежурного по штабу записки, а просто уехала из маленького городка в неизвестном направлении. Уехала, даже не попрощавшись. До предела напрягая извилины, пытаясь хоть на минуту отделаться от привычной прямолинейности и простоты мышления, Барклай все одно не мог постичь ее поступка. «Мы любим друг друга. Хоть и молчали – не успели признаться, да о наших чувствах и без слов было понятно обоим. И коль она решилась навсегда порвать со своим банкиром, то отчего же нам не воссоединиться для нормальной, счастливой жизни?..» – так рассуждал он, нервно расхаживая вечерами по пустой квартире. Ему ужасно не хватало свиданий, встреч с ней. Ее милого щебетания, лучезарных улыбок, обаятельного безрассудства… Промучившись несколько дней, Всеволод не выдержал и отправился в соседний городок. Без труда отыскав нужный банк, он вошел в шикарное фойе и, подойдя к ближайшему сотруднику охраны, решительно произнес: – Мне нужен Давид. – Давид? – вскинул тот левую бровь. – Извините, а кто это? – Один из ваших директоров. – А-а… Давид Адамович? Пройдите к старшему смены. Он за той перегородкой. Старший смены набрал по внутреннему телефону какой-то номер и шепнул странному посетителю: – Как вас представить? – Всеволод Барклай. Знакомый Виктории Александровны, – подумав одну секунду, сказал подполковник. Как ни странно, но брошенный муж не отказался от встречи. И скоро широкоплечий сорокалетний мужчина, пройдя сквозь дугу стационарного металлоискателя, в сопровождении охранника поднялся на второй этаж сверкающего новеньким ремонтом здания. – Пожалуйста, вот его кабинет, – указал рукой провожатый и остался ждать в коридоре. Барклай без стука распахнул дверь, переступил порог; с той же бесцеремонностью подошел к огромному столу светлой полировки, за которым сидел бывший супруг Виктории и неторопливо устроился в кресле напротив. – Привет, – вяло поздоровался он. – Здравствуйте, – сухо отвечал тот, старательно не выказывая эмоций. Скользнув цепким взглядом по уже бывшему сопернику, Всеволод довольно отметил: «Да, парниша… еще пяток годков и брюхо твое не обнимет не один ремень. Спортом бы не мешало заняться: покачаться, попотеть на тренажерах, кроссы побегать… И к алкоголю на фуршетах поменьше прикладываться, иначе серые мешки под глазами станут такого же размера как обвислые, багровые щечки». Однако вслух произнес другое: – Мне нужны ее координаты. То место, где она сейчас может находиться. – Хм… – качнул головой Давид, явственно ощущая себя хозяином положения, – экий вы… простой. Ищите!.. Почем мне знать, куда ее понесло?.. – Хочешь сказать, не пытался вернуть ее? Не обзванивал родителей, родственников, подруг? – Нет, не обзванивал. И не собираюсь. Молодой, слегка располневший мужчина пытался «держать удар» – внезапный визит человека, из-за которого, в том числе, в считанные недели рассыпалась его семья. Но короткие пухлые пальцы подрагивали, глаза беспокойно метались между большим плоским компьютерным монитором и нежданным гостем… – Ну, это твое дело – собираешься или нет, – усмехнулся спецназовец. – Только координаты мне все равно необходимы. – Интересный у нас разговор происходит, – попытался скопировать усмешку банкир. – Получается, будто я вам должен… – Должен, – перебил подполковник. – Четверых братков, нанятых тобой, забыл? – По-моему, тогда не вам досталось, а браткам… – Не еб… Не колышет, кому досталось! Итак, я слушаю. А лучше запиши на бумажке: и адреса, и телефоны – память у меня на цифры никудышная. Давид Адамович поерзал в объемном кресле, поморщил носом и предпринял последнюю попытку сдержать натиск: – Напрасно вы так себя ведете. Здесь вам не гарнизон, не плац, не лагеря… Здесь банк, целый штат службы безопасности, один из охранников стоит за дверью и… стоит мне… – А хочешь, я расскажу тебе, что произойдет дальше? – резко подался вперед Всеволод и вперил в финансиста злобный взгляд. – После того, как ты нажмешь свою вонючую кнопку и вызовешь охрану? От неожиданности тот отпрянул назад, отчего спинка кожаного кресла жалобно пискнула. Барк же, угрожающе процедил: – Для того чтобы свернуть тебе шею, мне нужно ровно две секунды. И поверь: ни реанимация, ни один охранник помочь не успеют. Даже тот, что торчит за дверью. Давид нервно проглотил вставший в горле ком и выдавил: – Хм… Перед выходом из тюрьмы, вам стукнет лет шестьдесят. Моя бывшая жена не станет столько ждать. На нетерпелива… – А вот тут ты не угадал!.. – вдруг громко рассмеялся подполковник. – Уголовное дело по поводу твоей безвременной кончины закроют максимум через год. – Это почему же? – Не догадываешься?.. Молодой мужчина молча смотрел на посетителя. А тот по-хозяйски отлепил один листок от стопки писчей бумаги, положил его перед хозяином кабинета, пододвинул дорогую перьевую ручку… При этом все свои действия сопровождал спокойными, проникновенными объяснениями: – Потому что два из семи ранений аккурат пришлись на мою бедную головушку. Плюс одна контузия… Медицинская книжка, где подробно описаны все недуги и их последствия, весит килограмма три и умещается только в хозяйственную сумку. С головой у меня порядок, но если понадобиться, легко закошу под идиота. И, поверь, уважаемый Давид Адамович, ни один светила от медицины не отважится доказывать обратного. У них тоже имеется… эта, как ее… корпоративная этика! Уяснил?.. На «уяснение» у Давида Абрамовича ушло несколько долгих секунд. После чего он молча выудил из внутреннего кармана пиджака крутой мобильник, понажимал кнопки и переписал на листочек несколько телефонных номеров, высвечивающихся на экране. Потом, покопавшись в анналах памяти, дополнил список каким-то адресом. – Возьмите. Это вся, имеющаяся у меня информация, – произнес он, двигая к Барклаю по гладкой столешнице листок. – Внизу адрес ее родителей… – Так-то лучше, – сгреб тот огромной ладонью листочек. – Но предупреждаю: если обманул – покупай лакированный гроб с двумя крышками… «Сейчас амир объявит привал. Получасовой, не меньше. Люди у него уставшие, измотанные – не иначе давно по горам слоняются, а нынче на отдых в грузинские ущелья идут, где их давненько привечают», – размышлял Барклай, глубоко вдыхая холодный воздух на каждый свой третий шаг. И верно – едва банда достигла вершины горного перевала – обширного плато, притулившегося этаким седлом меж двух соседних вершин, как по длинной цепочке прошла команда остановиться. Обессилившие боевики попадали у самого края склона, по которому только что тяжело протопали около двух часов. Трем пленникам приказали сесть у россыпи валунов. Четверо бандитов, отвечавших за неверных и не спускавших с них глаз во время перехода, расположились неподалеку. Достав из рюкзаков и ранцев скудный сухой провиант, принялись торопливо обедать… Подполковник осторожно огляделся. Нет, и здесь думать о побеге или иных отчаянных действиях не приходилось. Что тут могло придти в голову? Улучить момент и ломануться в обратную сторону? Но склон был слишком открытым и ровным, почти без складок – подстрелить бегущего человека труда не составит. И опять же эта веревка, туго стягивающая руки всех троих! И хоть конец ее сейчас свободно свисал с колен одного из «духов», решиться на это безрассудство Всеволод никогда бы не отважился. Разве что от полной безысходности – чтоб прикончили без мучений!.. «Ежели была бы возможность рассыпаться по склону в разные стороны – шанс бы имелся. Глядишь, а один бы спасся… – кусал он распухшие губы. – А нестись плотной гурьбой глупо – расстреляют как стайку пластмассовых уточек в тире. Суки…» Барклай встретился взглядом с Толиком. Но и тот, судя по усталому, тоскливому взору, рассуждал аналогично, считая побег с перевала немыслимой затеей. Мнение лейтенанта сейчас не интересовало – молод салабон встревать. Пусть делает то, что делают старшие товарищи и помалкивает. Он сидел за спиной Терентьева – Всеволод видел лишь его макушку, да торчащий вбок острый локоть. Локоть отчего-то беспрестанно подергивался, а веревка, связывающая двух младших офицеров, колыхалась в такт его движениям… «Опять нервничает мальчишка, – вздохнул подполковник. – Да, пожалуй, соглашусь: на сей раз есть тому основание. На вертолеты Скопцова рассчитывать не приходится – не прилетят как полгода назад и не вытащат в самый последний момент. Никто не прилетит, не приедет, не придет… Вот если бы Ивлев каким-нибудь чудесным образом дознался об уцелевших в катастрофе людях! И о том, что ведут сейчас этих людей в сопредельное государство, тогда, глядишь – появилась бы надежда. Да кто ж ему об этом доложит? По нам уж, небось, поминки в гарнизоне справляют. Вот, мля, пошла в моей жизни непруха!..» В своих горестных мыслях он отвлекся, забылся, устремив расплывшийся взгляд куда-то под ноги – на комки серовато-коричневого грунта… Душа снова заполнилась воспоминаниями о Виктории – неспокойными, полными мучительного напряжения. Суждено ли еще свидеться, прогуляться по тем тенистым улочкам уютного городка? Посидеть в полумраке того славного кафе, где частенько с нею ужинали и потягивали приятное сухое вино?.. Печально усмехнувшись, он потер двумя ладонями лоб: «Как же оно называлось, то кафе?.. Неброская бежевая вывеска с черно-красными буквами… Короткое слово на „В“. „Волна“? Нет – что общего у волны со степным Ставропольским краем?! „Весна“? Не то… „Встреча“? Похоже, но не так… „Визит“! Конечно „Визит“ – вспомнил!..» Вдруг слева от Всеволода что-то произошло: чья-то фигура резко метнулась в сторону, зашуршала каменистая почва… Он очнулся, быстро поднял голову и… замер. Распутав каким-то образом на запястьях конец веревки и подгадав удобный миг, Кравец резко сорвался с места. Пригнувшись и виляя, точно заяц, он в три прыжка достиг края склона и нырнул вниз… От неожиданности подполковник с капитаном вскочили на ноги, но кто-то из стражей тут же заорал, ткнул в грудь стволом автомата, заставил снова сесть на прежнее место; для убедительности выстрелил в воздух… Вокруг слышались зычные крики, щелчки затворов – чеченцы гурьбой бежали к оконечности плато. А еще через секунду перевал потонул в грохоте стрельбы – как минимум два десятка бандитов стояло у склона и поливало очередями проворного пленника. Сжав кулаки, спецназовцы молча смотрели на безумство молодого товарища; на его отчаянный поступок; на последние секунды его жизни… Шарахаясь от визжавших рядом пуль, он успел пробежать метров сто, не больше. Потом дернулся, неловко преодолел еще несколько метров; споткнулся и… кубарем полетел по тропе. Беспорядочная пальба стихла. Не желал угомониться лишь снайпер, покуда не израсходовал все десять патронов магазина старенькой СВД. Закинув же винтовку на плечо, довольно хмыкнул и, указывая рукой вниз, что-то задорно крикнул. Толпа «чехов» медленно разошлась по плоскогорью… «Все кончено – Кравец мертв. После работы снайпера с такой небольшой дистанции, шансов выжить у него нет. Как пить дать, нашпиговал мальчишку пулями. Сволочь!.. – плевался Всеволод. – Поторопился лейтенант! Не выдержал!.. Поспешил глупыш…» Несколько «духов» дотошно осмотрели связанные руки оставшихся пленников, да так и остались стоять рядом, для острастки поводя у самых лиц автоматными стволами. «Да, его многие считали обузой для боевой группы. Вечно делал не то и не так – дрейфил, малодушничал, не дорабатывал, не поспевал за остальными, – пристально и неотрывно смотрел в одну точку Барклай. Затем, с горечью подумал: – Ну, а сам-то ты, каким был в лейтенантскую пору? Неужто забыл? И взбучки с выговорами в личное дело зарабатывал, и в неумехах числился, и даже по мордасам от местной шантрапы регулярно получал – не всегда удавалось грамотно за себя постоять. Далеко не всегда…» Скоро по разрозненным группкам чеченцев прокатилась команда к продолжению похода. Подполковник нехотя поднялся, в последний раз глянул вниз, вдоль склона – туда, где у россыпи крупных валунов виднелось маленьким бесформенным пятном окровавленное тело подчиненного… Тяжело вздохнув, повернулся и, натягивая веревку, увлек за собой прихрамывающего Толика. |
||
|