"Преступление века" - читать интересную книгу автора (Рощин Валерий)Глава III ВзломПоздним вечером одного из последних октябрьских дней в новой квартире современного микрорайона северной столицы, в кресле перед телевизором сидел статный, темноволосый мужчина сорока двух лет. Устремив в экран отрешенный взгляд, он изредка затягивался сигаретой, выпуская к потолку тонкую струйку дыма, и о чем-то размышлял. Аркадий Генрихович Лавренцов (именно так звали мужчину), бывший не так давно в центре хитросплетений деятельности сотрудников Фролова, вдохнувших в него новые силы и веру в себя, отныне преуспевал. Жизнь проистекала, будто по написанному — благодатно и степенно, радуя устроенностью и чередой удачных сделок с недвижимостью. Но более всего отставного подполковника ФСБ ошеломляли давно забытым трепетом сердца вспыхнувшие чувства к Алине. Двадцатишестилетняя красивая, стройная девушка, сыгравшая одну из заглавных ролей в минувшей истории излечения Аркадия от глубочайшей психологической депрессии, по праву занимала все его воображение и душу. Однако ж события меж ними развивались не тем чередом и ни с той, желанной скоростью, как, возможно, хотелось бы обоим… Знакомству на днях исполнилось три месяца, и все повернулось бы хорошо, если бы… «Кабы не проблемы, обязанности и множество прочих напастей — жизнь складывалась бы другой, но тащилась бы при этом самым вялотекущим образом. Надобно мириться с этим и радоваться…» — оптимистично говаривал иной раз его лучший друг Семен Донцов. — Это точно… — подтверждая правоту весельчака-приятеля, проворчал Аркадий, подтаскивая за шнур телефонный аппарат. Защита кандидатской диссертации Алиной подходила к завершающей фазе. Днями она пропадала в аспирантуре, где проистекали подготовка и заседания аттестационной комиссии, вечера просиживала в библиотеках, ночами же подрабатывала дежурствами в больнице. «Господи, — поражался иной раз Лавренцов, — и когда она все успевает? И делает ведь не абы как, а с легкостью и успехом!..» Еще более удивляла способность девушки при всей повседневной загруженности, каким-то непостижимым, неведомым образом поддерживать прекрасную форму. При этом Аркадий так ни разу и не услышал жалоб на усталость или тяжкий крест… Сам же он последние месяцы усиленно занимался становлением своей новой риэлторской компании «Корвет», обменом однокомнатной хрущевки, любовно именуемой «каморкой папы Карло» на нынешнее, приличное жилье и прочими основательно заброшенными в свое время делами. Иногда они, созваниваясь, договаривались о совместном ужине. Лавренцов, предпочитая проводить нечастые, но приятные свидания не в шумных ресторанах, а в домашнем уюте, мчался по магазинам, спешно готовил что-нибудь эдакое вкусненькое и ехал на новенькой иномарке, купленной взамен старого Опеля, встречать любимого человека. Время с Алиной пролетало незаметно, и в половине десятого они вновь усаживались в машину, чтобы поспеть к началу ее врачебного дежурства… Одним словом, их редкое из-за обоюдной занятости общение весьма слабо подходило под определение «любовный роман». Кроме того, существовало в неокрепшей связи еще одно, хоть и малозначимое, но, тем не менее, разногласие. Девушка нет-нет да иной раз умудрялась принять участие в «лицедейских спектаклях», как именовал фроловские методы психологической реабилитации пациентов Лавренцов. Сам же Аркадий Генрихович, хоть и был исполнен благодарностью Олегу Давидовичу за возвращение из небытия, все же наотрез отказывался от неоднократных предложений войти в «труппу актеров», считая подобные меры воздействия на психику и характеры людей излишне грубыми и прямолинейными. До упреков или, тем более, обид в разговорах Алины с Аркадием на данную тему никогда не доходило. Однако едва ощутимый барьер незримо наличествовал, и наряду с длительными перерывами меж встречами, мешал их чувствам, добавляя сомнений и неуверенности… — Привет девушка, — поздоровался бывший советник по борьбе с терроризмом, узнав в трубке тихий, приятный голос Алины. — Я скоро забуду, как ты выглядишь… Он улыбнулся, уловив ее печальный вздох. Но даже известие о невозможности встретиться в ближайшее время не испортило ему настроения. Лавренцов чувствовал — она страдает от разлук не меньше его… — И я очень соскучился. Созвонимся. Целую тебя… Не успел он положить трубку, как раздался звонок одного из двух сотовых телефонов — того, чей номер Аркадий давал исключительно близким и самым лучшим друзьям. — Да… Олег!? Здравствуй, сто лет тебя не слышал… Проблемы? Слушаю… С минуту он озабоченно внимал голосу психолога, несколько месяцев назад преобразившего его жизнь до неузнаваемости. Затем коротко сказал: — Вот что, давай-ка, не будем об этом по телефону. Я заскочу к тебе завтра утром домой… Сидя перед монитором современного, мощного компьютера, Лавренцов приглушенно ругался. Он давно не занимался взломами и обходами паролей, а выполнить просьбу Фролова без подобных сомнительных, с точки зрения закона, действий — было немыслимо. Поначалу напрашивался вариант с обращением к знакомым ребятам из отдела «Р» — недавно созданного подразделения ФСБ для борьбы с компьютерными преступлениями. Они непременно помогли бы бывшему коллеге выудить нужную информацию, да Олег утром в машине, по дороге в клинику, тихо умолял: «Аркадий, только прошу тебя, ради бога — чтобы никто, кроме нас с тобой об этом не узнал…» Он вообще умолчал о сути возникшей задачи. Просто просил посодействовать в выявлении личности отправителя какого-то послания… Наконец, одна из хитрых программок сработала — доступ к анналам сервера открылся. Теперь требовалось скоренько, без промедления — пока системные администраторы провайдера не засекли вторжения наглого хакера, добраться до архивных файлов с подробным перечнем соединений клиентов с Интернетом. — Би, эйч, пи… Би, эйч, пи… — твердил отставной контрразведчик, выискивая в бесконечном списке необходимый логин среди коннектов за вчерашнее число. Три искомые буквы попались на глаза где-то на пятой странице, — вот где ты затесался. Соединение состоялось в девять двадцать семь утра… В конце же найденной строчки значился номер телефона, бесстрастно зафиксированный АОНом провайдера. Именно с этого номера было установлено соединение с вебом, а чуть позже отправлено письмо Фролову. Не теряя времени, Лавренцов скопировал файл и покинул взломанный сервер. Далее задача упрощалась — в арсенале фээсбэшника имелась свежая программа с огромной базой данных питерских АТС. Требовалось лишь ввести номер телефона, и на экране появлялись заветные сведения: адрес; фамилия владельца или же наименование организации. Через несколько секунд подполковник прочитал: «Главное Управление Исполнения Наказаний по Санкт-Петербургу и Ленинградской области». — Вот те раз… — прошептал он, — что за связь у нашего Олега с этим ведомством? Впрочем, это его дела… Раз не раскрыл всей подоплеки — значит, нет надобности… И позвонив директору клиники, подробно поведал о результатах своих изысканий… — Ай, господин сержант, господин сержант! Во-первих, добрий день. А во-вторих, ви попусту тратите свое драгоценное время на эти дурацкие обиски. Сели би уже, поговорили с пожилым человеком и признались, какие такие страшные грехи ему вменяются под закат его жалкой жизни… Угрюмый контролер, не обращая внимания на причитания узника карцера, продолжал тщательно исполнять обязанности. Закончив осмотр единственного предмета мебели — грубо сработанного без применения гвоздей и шурупов табурета, он подождал, когда заключенного отпустит приступ кашля, и принялся за его личный досмотр. — Ну, ай же, молодой человек, так мне ужасно щчекотно, — пытался увернуться от цепких пальцев еврей — пожилой старичок. — Ну что же ви так сильно ищчите в моей подмышке? Напильник, или уже саму взривчатку? — Ботинки снял! — рявкнул, первый раз открыв рот, суровый страж. — Я вас умоляю, господин начальник, — продолжал канючить Блюм, все же подчиняясь идиотскому приказанию, — ви ко мне никого не впускали, я никуда не отлучался — к чему этот форменный маскарад!? Лучше би дали больному человеку горсть аспирина… Ви верите в Бога? Впрочем, ой — о чем это я?.. Работник следственного изолятора скрупулезно проверил левый, криво стоптанный ботинок и, не возвращая его хозяину, стал обследовать правый. — Ви себе что думаете? Что полы вашего каземата с подогревом? — взывал к совести смотрителя невольник, — не в обиду вам будет сказано, но вам би так заболеть и здесь поселиться… Наконец сержант закончил бестолковые изыскания, повернулся к двери, сбираясь прихватить с собой и старенькую обувь подследственного. — Господин офицер, а мои шчиблеты!? Ви забыли отдать мои любимые шчиблеты! В своем ли ви уме — я же серьезно болен! — Велено на время конфисковать. Ты же из них тоже умудришься что-нибудь сотворить… — И зачем ви себе позволяете такое думать!? — чуть не плача, тоскливо тянул дедок, садясь на табурет и подбирая под себя босые ноги. — Что я могу создать из своей обуви!? Пистолэт системы Манлихера или уже саму винтовку Мосина? Лучше сами себе скажите: «К чему мне измываться над бедным евреем — отдам ему шчиблеты, ведь он же потом из-под земли изищчет, чем излить на меня благодарность!..» Контролер молча удалялся… — Ну, сказали би уже, сколько мне еще предстоит мерзнуть в этом вашем «Электролюксе»? — Начальство решит… — послышалось из коридора. И глядючи, как со зловещим скрипом затворяется массивная, оббитая железом дверь, Моисей Карлович безвольно уронил голову на грудь и обхватил продрогшие плечи руками. — Говорить с этими людьми — все равно, что читать им Тору с заповедями… Да простит Бог этим поцам в помятых мундирах все их прегрешения и профанации! — почти беззвучно шептали посиневшие губы, и мастер-виртуоз по металлу снова зашелся глубоким, клокочущим кашлем… Питерский ГУИН!.. Отныне Фролов знал главное — преследовал его никто иной, как полковник Добрый. Более ни с кем из этой структуры психолог не пересекался и даже поверхностных знакомств не водил. Однако о причинах странного и агрессивного поведения чиновника Минюста он, сколь ни старался, догадаться не мог — слишком далек был от разного рода интриг и грязных делишек. «А не следствие ли это неудачного излечения Анны?.. — гадал Олег на следующий день, сидя в служебном авто, — других оснований для его наездов, пожалуй, и не отыщется. Если так…» Войдя в кабинет, он сел в кресло и по привычке воззрился на излучающий загадочный свет аквариум. Несколько минут абсолютной тишины навеяли какую-то отчаянную мысль. Олег потянулся правой рукой вниз и выдвинул из тумбы письменного стола самый нижний ящик. Пальцы наткнулись на что-то холодное и жесткое. Не отрывая взгляда от медлительных дискусов, доктор провел ладонью по отливающему черным воронением металлу пистолета. Небольшой, элегантный «Вальтер» — подарок одного из приятелей, покоился в столе уже несколько месяцев. Отнести домой опасную вещицу врач не рискнул и считал — вряд ли она вообще когда-нибудь пригодится. Сейчас в сознании зарождались совсем другие мысли… Достав оружие, он вынул из рукояти обойму — она была снаряжена восемью новенькими, золотистыми патронами. Оконечность каждого венчала округлая, свинцовая пуля. «Правы были классики психологии… — размышлял Фролов, рассматривая смертоносную начинку пистолета, — никто не в силах предугадать лабиринтов наших мыслей, наших поступков… Никто не знает, что готовит нам день грядущий…» С этого дня Олег Давидович, убедившись, на что способен пухленький и безобидный с виду Андрей Яковлевич, соблюдал максимальную осторожность. О пеших прогулках по вечернему городу пришлось забыть — теперь он старательно пользовался служебной машиной. В подъезде передвигался с опаской, постоянно сжимая в кармане рукоятку готового к стрельбе «Вальтера». К моменту истечения пятидневного срока, установленного Добрым, в клинику, словно сговорившись, пожаловало несколько серьезных комиссий. Трудились фискалы добротно и к вечеру на стол директора легло три объемных акта с целой прорвой замечаний и указаний на недостатки. — Это просто немыслимо — нас никогда не подвергали стольким проверкам одновременно! — возмущалась главный бухгалтер клиники, убившая рабочий день на ублажения грозных проверяющих. — Даже экологи с архитектурным надзором объявились! Подумать только, капитальный ремонт согласовывался на всех уровнях, сооружение в нынешнем виде простояло несколько лет, и вдруг на тебе — «…Фасад здания не соответствует окружающему архитектурному ансамблю». Ахинея какая-то! Доктор едва заметно кивал… — А экологи!? Что этих-то господ не устраивает? — не унималась Вера Семеновна — женщина средних лет, с аккуратной короткой стрижкой и в строгом костюме. — Не переживайте, я все улажу, — пытался он успокоить ее. — А ведь еще проверка налоговой не закончена — завтра продолжат копать… Скажите, Олег Давидович, вы никому из отцов города на ногу не наступали? — насторожилась та. — Они пешком не ходят… — вздохнул Фролов. Оставшись в кабинете один, он расстегнул пуговицы пиджака и расслабленно откинулся на спинку кресла… Нет, доктор не пасовал перед нахрапистым и наглым чиновником в погонах. Однако ж, всякого рода неприятности имели для него ужасное свойство — поселяясь глубоко в подсознании, постоянно щекотали нервы, бередили покой и не дозволяли душе до конца растворяться в любимом занятии. А масштаб сегодняшних неприятностей и вовсе был катастрофическим… Взгляд психотерапевта, блуждавший по экрану плоского монитора, неожиданно снова наткнулся на послание «анонима». Логин почтового отправителя имел уже другой вид — полковник лавировал с целью остаться неузнанным, не догадываясь, что уже изобличен своей жертвой. «Работать в пределах Питера я тебе не дам. Если будешь упорствовать — потеряешь семью. Даю тебе еще три дня», — значилось в лаконичном письме. |
||
|