"Опасайтесь бешеного пса" - читать интересную книгу автора (Воскобойников Валерий Михайлович, Милкова...)

Глава 12. Такие разные женщины

Галина Николаевна Новосельская стала политиком случайно. Те, кто верит в судьбу и предназначение, могут считать, что к этому ее вела вся предыдущая жизнь. Может быть, так оно и было, но Галина Николаевна первые тридцать пять лет своего существования об этом и не помышляла. Да и о какой политике можно было говорить в брежневское время? Бросить все силы на то, чтобы стать секретарем райкома? Так это не политика, это карьеризм и желание урвать побольше. Впрочем, аналогичные соображения служат основной причиной бурной деятельности большинства современных политиков. Но Галина Николаевна была не из них. В этом и заключалась ее сила. На нее трудно было найти управу, потому что, как ни копай, не только чемодана, но и листка с компроматом на нее было отыскать невозможно.

Удивительный поворот судьбы: известный только в своей узкой области археолог вдруг становится известным политиком и имеет все шансы на пост главы города. Да еще баба, и опыта общественной работы никакого! Казалось бы, что она умеет? В яме копаться да древние черепки склеивать! И вот оказалось, что Галина Новосельская умеет и еще очень многое, и прежде всего четко формулировать идеи и отстаивать свою позицию. Люди это поняли. Неожиданно Новосельская внезапно стала опасным политическим противником для многих.

В тот вечер Галина Николаевна возвращалась домой поздно. Весь день они вместе с пресс-секретарем и помощником Тимуром Семицветовым крутились как белки в колесе. Даже в двух одновременно. Сначала была пресс-конференция, затем прием в губернатории, потом отправились на встречу с избирателями Колпинского района. В перерыве Галина Николаевна просмотрела почту, отправила несколько писем по электронной почте, не забыла позвонить сыну, семикласснику Кириллу, и узнать, все ли у него в порядке.

— Ну, чем ты сейчас занят? — спросила Галина Николаевна тоном самой обычной мамы. — Ты поел? Суп нашел в холодильнике?

— Да, нашел, поел А теперь читаю.

— Уроки сделал?

— Не все… — нахохлился на другом конце провода Кирилл. — Но я успею. У меня на завтра только инглиш и физика. Задачку я решил.

— Ладно, читаешь-то что? «Бежин луг», надеюсь?

Кирилл тяжело вздохнул и сказал правду:

— Нет, «Собаку Баскервилей», но я ее уже скоро заканчиваю. Знаешь, мам, я пока не дочитаю, все равно ни за какую физику не возьмусь. А у этого Тургенева скукотища.

— Нужно было ему присоветовать детективы писать. Не додумался, бедолага, а школьники мучайся теперь. Но собаку-то сколько можно перечитывать! И кино сколько раз смотрел!

— Все равно интересно.

— С тобой смех один. А еще семиклассник! Ну ладно, заканчивай с Баскервилями и берись за Тургенева. Целую.

— Я тебя тоже. Опасайтесь выходить на болота после наступления темноты, когда силы зла властвуют безраздельно.

— Чтобы физика была сделана, Шерлок Холмс! — улыбнулась Галина Николаевна, — Ладно, мне пора, машина ждет. Будь хорошим мальчиком, ложись спать, меня не жди. И не ходи по болотам.

— Это ты не ходи, — сказал Кирилл.

Галина Николаевна повесила трубку. Предстояло ехать в Колпино, встречаться с избирателями, затем в типографию, где печатались листовки их блока. Они должны были быть готовы три дня назад, но почему-то их никак не могли напечатать. Тимур несколько раз говорил по телефону с директором типографии, но тот только блеял в трубку нечто нечленораздельное насчет сломавшихся станков, нехватки расходуемых материалов и прочего. Это была очевидная чушь, потому что материалы других партий печатались точно в срок. В предвыборный период, как известно, дорог каждый день.

Ну а потом, уже поздно ночью, можно ехать домой на Петроградскую, но сначала на телевидение, участвовать в информационной передаче для утренних новостей. Там, разумеется, спросят и ее мнение об убийстве Савченко.

Галина Николаевна вздохнула. Ей уже сегодня задавали этот вопрос во время пресс-конференции. Встала корреспондентка, кажется, «Петербургского вестника» и спросила, что Галина Николаевна думает об убийстве кандидата Савченко. «Он ведь был вашим основным противником, претендентом на пост губернатора Санкт-Петербурга».

— Я никогда не разделяла взглядов Андрея Митрофановича, ни политических, ни экономических и никаких прочих, этого я не отрицала и не отрицаю. Но методы борьбы должны быть цивилизованными, я категорически отрицаю убийство, равно как и, другие уголовно наказуемые методы: запугивание, шантаж, подкуп. Это прежде всею преступления. В правовом государстве, в цивилизованном обществе этому не должно быть места. Поэтому я разделяю скорбь по убитому, как по жертве ненормальной ситуации, которая сложилась в стране и в нашем городе.

Галина Николаевна говорила чистую правду. Савченко ей не просто не нравился, он был ее противником, даже врагом Она имела достаточно ясное представление о его прошлых «заслугах». Кроме того, он позволял в отношении Новосельской и ее коллег совершенно неприличные выпады. Но все же словесные выпады, даже полные лжи и клеветы, — не взрывчатка и не свинец. Хотя в значительной степени нынешнее состояние общества, когда подобные убийства стали восприниматься безразлично, подготовлено как раз такими людьми, как Савченко. Но его убийство было ей отвратительно.

Обо всем этом Галина Николаевна думала, пока машина несла ее в Колпино. Стемнело, и, если бы часы не показывали без четверти семь, можно было бы подумать, что давно перевалило за полночь.

«За что мы любим женщин?» — спрашивал знаменитый современный писатель в книге, которую однажды читал Олег Глебович. Тут же был и ответ: «За то, что они любят нас».

Римма любила бывшего мужа так настырно, что он в конце концов этого не вынес. Однако дружеских отношений они не прервали. Он думал об этом, когда закрывал свою машину. Вдруг рядом возник долговязый мужчина в черной старомодной шляпе. Вид его был немного странен, к тому же он явно интересовался Олегом Глебовичем.

— Вам что-нибудь нужно? — спросил он осторожно мужчину.

— Здравствуйте, Олег Глебович, — ответил мужчина. — Я тоже опоздал на день рождения к Римме Семеновне.

Они не были знакомы с этим непонятным человеком — Олег Глебович мог бы поклясться. И все же что-то не позволяло прервать странный разговор.

— Если вы тоже приглашены, что же, войдем вместе. Извините, мы, возможно, где-то встречались, но я не помню, как ваше…

— Олег Глебович! Вы же знаете, что мы никогда прежде не виделись. Просто, подходя к любому человеку, я уже знаю его имя — у меня такое свойство.

— А-а, так вы тот самый… Вас, кажется, зовут Савва. Римка мне говорила что-то.

— Римма Семеновна очень переживает, что вы решили разъехаться. Извините, что вмешиваюсь не в свое дело.

— Да уж, это, простите, и в самом деле сугубо мое…

— Теперь я понял и вижу, что она зря надеялась…

— Савва, — Олег Глебович старался говорить как можно мягче, — позвольте мне разобраться самому.

— Естественно, — смутился Савва. — Кстати, вы зря переживаете за собачку, которой ставили утром капельницу. Ей уже намного легче.

Они поднимались по лестнице.

— Откуда вы узнали, что я думаю про этого кобелька? — Олег Глебович даже приостановился. — И вообще, остальное откуда знаете?

— Я же вам только что сказал: у меня такое свойство. В этом нет ничего особенного. Зато я ничего не знаю про себя.

— Вы что же — провидец? Римма рассказывала, но чтобы так…

— Не обращайте внимания.

Они подошли к хорошо знакомой Олегу Глебовичу двери, за которой слышались голоса. Он хотел было открыть дверь своим ключом, по-прежнему болтавшимся в кармане куртки, но в последний момент передумал и нажал звонок.

— Ну, вот и Сергеев! Явился, не запылился! — услышал Олег Глебович голос бывшей жены из-за двери. — А я что говорила! И Савва с ним. Вы что, договаривались?

Бывший муж вручил Римме великолепную алую розу и духи — на первый взгляд настоящие французские, не поддельные.

— А поцеловать? — она подставила губы.

Но когда он чмокнул ее в лоб, то недовольно отстранилась.

— Фу, Сергеев! Я тебе что — покойник?! Савва в это время переминался с ноги на ногу.

— Ну, а ты что не раздеваешься?! — прикрикнула на него Римма. — И, кстати, я же предупреждала, что подарков не надо, эту привычку вообще нужно забыть.

Но Савва вручил ей многогранный хрустальный шар на старинной цепочке, который, вращаясь и отражая свет, засверкал многоцветными искрами

В большой комнате вокруг стола, уставленного тарелками с салатами, рюмками, початыми бутылками с водкой и вином, сидели гости: подруга Риммы Ольга и ее муж, который, насколько знал Олег Глебович, прятался от бандитов где-то в Европе.

— А мы вас давно ждем! — сказала Ольга.

— Да, знаете ли, глупейшая история, а могла закончиться трагедией.

— Сергеев! Ну что ты говоришь, какие трагедии могут быть у собаки?! Она что — человек? Вильям Шекспир? Вот у меня — трагедия. Сергеев, ты скоро назад вернешься? Долго еще женщину мучить будешь?

Римма говорила чересчур громко, и Олег Глебович понял, что она уже успела слегка перебрать.

— Вы не правы, Римма Семеновна. У животных, тем более у собак, могут случаться самые настоящие трагедии, — вмешался Савва.

— Для тех, кто не знаком, сообщаю: Савва — вот уникальный человек! — перебила Римма. — Потерял где-то семью, и не помнит — где, когда и как их всех звали. Даже не знает, есть у него дети или нет. А между прочим, все ваши тайные мысли может прочитать. Ну-ка Савва, скажи, что он сейчас обо мне подумал? — И она показала на Олега Глебовича. — Ладно-ладно, шучу.

Она успела положить гостям закуску, но как раз так, как Олег Глебович никогда не любил: салат, селедка под шубой и что-то из соленых грибов с сыром — все оказалось перемешанным в тарелке.

— Ешь, Сергеев, кто тебя накормит? Знаю же, что одну шаверму трескаешь. Или к тебе уже кто-то прибился?

— Да как-то все некогда, — неопределенно ответил Олег Глебович.

— А тост! Кто тост за тебя скажет? Генка с Олей уже сказали. Слушайте все, Сергеев будет говорить, как он меня любит!

— Римма Семеновна, мне кажется, у вас пирог подгорает, — негромко заметил Савва.

Римма бросилась на кухню и вскоре вернулась очень довольная.

— Ну, Савва! Первый раз у меня пироги не подгорели, неужели ты и это чувствуешь? Во мужик, уникум! — обратилась она ко всем. — Как ты это делаешь?

— Просто вошел в образ пирога…

— А в образ тех, что за мной охотились, вы можете войти? — спросил вдруг серьезно Геннадий. — Мне важно знать, их точно нет в Ленинграде или нужно по-прежнему остерегаться?

— Это трудно, но я попробую.

Савва стал смотреть ему в лицо, а все глядели на Савву.

— Расслабьтесь, пожалуйста, — сказал он тихо Геннадию. — А вы, если можно, не глядите сюда, — он повернулся к Олегу Глебовичу и показал на свой висок. — Странно, но вы меня сбиваете.

Несколько минут все посидели в молчании, а потом Савва произнес:

— У меня такое чувство, что у вас не осталось врагов. Их больше нет. Но в вас живет мстительное чувство по отношению к ним. И, не получив выхода, оно может найти цель. Если хотите, я попробую вас от него избавить. Обычно у меня это получается.

— Ну уж нет! — рассмеялся Геннадий. — Вы меня избавите, а враги как раз и появятся. Это все равно что в ожидании бандита раздеться догола. Уж увольте. И потом: как можно забыть про святую месть?

— Святой мести не бывает. Свято только прощение. Или смирение, — тихо проговорил Савва.

— Эх, сапожник ты наш без сапог! Лучше бы собствен семью увидел, если, конечно, она у тебя была. — И Римма взяла с журнального столика прозрачную полиэтиленовую папку. — Пока ты охранял Олину квартиру, я написала в газету бесплатных объявлений, «Из рук в руки». Так и написала: «Бабы! Потерялся мужик. У него, может быть, была жена, а может, и ребенок, но он этого не помнит и не может поэтому их найти. Пишите по адресу, к письму прикладывайте семейные фотки». Так что вы думаете? Я за месяц уже штук тридцать писем получила! Вон сколько мужиков потерялось. Так что, Савва, садись и гляди.

Савва присел на кресло к журнальному столику и начал сосредоточенно изучать письма и фотографии. Олег Глебович наконец произнес свой тост. Для него всегда это было мучительно, потому что все умные слова терялись, едва он поднимался с фужером в руках. И в итоге произносились одни банальности, из-за чего он потом долю переживал.

Через час гости начали расходиться, Савва тоже направился в прихожую.

— А ты куда? — удивилась Римма и повернулась к Геннадию: — Такого мужика спровадили! Он вам все ваше достояние сохранил!

— Да что, я не против, — начал было Геннадий.

— Нет уж, я его теперь никуда не отпущу. Он еще письма не дочитал. И вообще, женщине гораздо спокойнее, если мужчина рядом.

Слова прозвучали двусмысленно, но никто не обратил внимания.