"Единственный воин Королевы" - читать интересную книгу автора (Иващенко Валерий)

Глава 11. Ривердэйл – взгляд изнутри

– Нет, Паоло – с Санни сейчас говорить не стоит. Она вся в слезах и соплях. Представляешь – сначала она потребовала от меня его голову на подносе, и тут же следом заявила, что наложит на себя руки, если его тронут хотя бы пальцем, – графиня Люция усмехнулась.

– Но во всяком случае – то, как он явно сказал ей, что раскусил её игру, свидетельствует о том, что нахал меня не боится. Двоюродный брат графини, благородный рыцарь Паоло, покачал головой.

– Судя по вашим описаниям, кузина, этот Майкл воин – по складу характера и повадкам. Мне кажется более вероятным другое объяснение – эти интриги и подковёрные игры просто претят его понятиям о чести. Проще говоря – солдаты всегда недолюбливают полицию и спецслужбы с их штучками, а предпочитают открытую игру. Сидящая в кресле графиня чрезвычайно внимательно выслушала его слова, поигрывая вином в узком высоком бокале, затем усмехнулась.

– Вот что значит мужской взгляд! Спасибо, кузен – о такой стороне я как-то и не подумала. Да, пожалуй, ты прав – это объяснение и мне кажется более правдоподобным. Сир Паоло чуть поклонился, а затем прошёлся по мягкому толстому ковру, на котором так приятно поваляться в детстве у камина.

– Так вы подсунули ему Санни, и он не клюнул? С трудом представляю, как такое возможно… Он случайно не из этих? Которые предпочитают себе подобных. Возмущённая Люция от отвращения поперхнулась и выплюнула в камин вино.

– Ну знаешь, кузен! Больше не смей говорить в моём доме всякие гадости! Тот чуть насмешливо поклонился.

– Ваша светлость, мы обсуждаем дела, и если мои рассуждения вам неприятны… Однако графиня уже пришла в себя и раздражённо отмахнулась.

– Хватит паясничать, Паоло… Нет – Санни клялась, что если бы она сделала навстречу ему хоть шажок за рамки приличий, он взял бы её тотчас же, хоть бы и на крыльце моего дома.

– Нашего дома, – мягко поправил её кузен и плеснул обоим ещё этого весьма удачного вина с Южных холмов.

– Нашего. Поэтому я здесь и всегда буду здесь, если возникнет угроза нашему дому и нашему роду. Но скажите, Люция – почему вас так заинтересовал какой-то мальчишка из сине-белого королевства? На этот раз графиня задумалась всерьёз и надолго. Откинулась на мягкую спинку глубокого кресла, серьёзно и внимательно всматриваясь вглубь себя – в одно что-то, видимое и понятное только ей. Лишь потрескивали в камине прогорающие дрова, да тихо цокали большие, красного дерева башенные часы в углу. Попугай в большой клетке даже заснул, привычно засунув голову под крыло

– так, как он делал десять и двадцать, а говорят – и больше лет назад.

– Чутьё. Чутьё, Паоло – всё, что я могу сказать. Тот, всё это время бездумно глядя в угасающий огонь камина, повернул голову и серьёзно кивнул.

– Интуиция сильной волшебницы – это не то, от чего стоит отмахиваться. А что говорит Челина? Люция слабо улыбнулась – лишь тень улыбки скользнула по её губам.

– Тоже в растерянности. Так что будем делать? Можно, конечно, ничего не предпринимать и пустить ситуацию на самотёк – но ты же знаешь, что это не в наших привычках. Её кузен пожал плечами.

– Если парень предлагает открытую игру – почему бы и нет? Только надо продумать – что ему предложить. Чем соблазнять и припугивать, если говорить совсем уж прямо. В конце концов, если ваше чутьё не ошибается, он нужен нам куда сильнее, чем мы ему – коль скоро он дворянин, то в конце концов просто из вежливости мог бы зайти и представиться – ведь двери нашего дома всегда открыты. Люция вспомнила. Как давно, ещё в детстве, в одной старой книге нашла описание – как старый граф Серджио Ривердэйл распорядился снять все замки в родовом гнезде. А ещё – записанное рядом пророчество о том, что Ривердэйл падёт, когда его повелителям понадобятся запоры. И о том, что это всё означает и с какими трудами поддерживается… Из задумчивости её вывел голос кузена.

– Ваша светлость – близится полночь. Нам пора.

Тяжёлая бронзовая дверь в подвале, возле которой день и ночь неусыпно несли стражу двое солдат, отворилась на каменную лестницу, спиралями уходящую вглубь скального основания острова. Паоло, поддерживая под локоток свою повелительницу и кузину, графиню Люцию, долго спускался по чуть влажным ступеням, оставив над собой толщу камня высотой едва ли не с пятиэтажный дом. Лестница закончилась ещё у одной двери, и здесь тоже двое стражников строго и чуть торжественно отсалютовали прибывшим на суд. За дверью обнаружилась большая сводчатая подземная зала. Здесь уже собрались представители от гильдий и деревень, самые знатные и уважаемые граждане города – все, кому пришло личное приглашение графини и выпала честь присутствовать здесь по решению совета. Но главной достопримечательностью залы были не старинные статуи у стен, и не вычурные канделябры, заливающие помещение живым, чуть желтоватым светом. И даже не белый с серыми прожилками каменный алтарь, стоящий на низком возвышении в центре. Нет – взгляды собравшихся нет-нет, да обращались к занимающему часть потолка большому зеркалу графов Ривердэйл, смотрящему вниз и сейчас отражающему лишь залу и собравшихся в ней людей. Едва графиня со своим провожатым вошли, взоры всех обратились к ней. Повелительнице Ривердэйла пришлось потратить некоторое время, принимая положенные почести и отвечая на приветствия. Она сидела в большом золочёном кресле и внутренне уже ощущала холодок от того, что должно было произойти. По обе стороны от неё стояли по два меньших, но тоже золочёных кресла, и в одном из них занял место сир Паоло. Когда шум в зале утих, графиня холодно осведомилась, где её верный рыцарь, сир Серджио.

– Благородный рыцарь сейчас в море со своим кораблём, поэтому по праву рода его заменяет супруга, благородная донна Франческа, – с лёгким поклоном ответствовала одна из дворянок. И тётушка Франческа – полная дама лет пятидесяти, кивком подтвердила своё присутствие в кресле. Графиня мельком взглянула на последнее оставшееся пустым кресло слева, и тень набежала на её строгое и красивое лицо.

– Где мой верный рыцарь сир Тото? По присутствующим пробежала такая же угрюмая тень, а сир Паоло ответил глубоким сильным голосом, эхом отдавшимся по всей зале.

– Пал в бою месяц назад, и место его пока пустует. Люция помолчала немного, вспоминая улыбку и голос самого верного друга её покойного отца.

– Я попрошу кого-нибудь из уважаемых собравшихся занять его место на время суда. Поскольку вопрос этот был уже обсуждён, перед графиней появился пожилой рыбак Родольфо. Он низко – очень низко – поклонился ей и по величавому знаку руки важно уселся в свободное кресло.

– А теперь ваше слово, сир Паоло, – голос графини оказался тих и печален. Рыцарь встал, и в зале заметался его сильный, чуть хриплый от сдерживаемой ярости голос.

– Я, верный вассал её светлости графини Люции, законной владычицы Ривердэйла, рыцарь Паоло – обвиняю! Он выбросил вперёд руку, и взгляды собравшихся сосредоточились на стоящем в дальней стороне связанном парне лет двадцати пяти, которого стерегли сразу четверо неулыбчивых стражников.

– Я обвиняю бывшего виноградаря Санто – в краже! Он был пойман с вещами, выкраденными из моего дома. Я простил бы ему этот грех, но при поимке он тяжело ранил слугу. И даже это не так страшно – мой старый гувернёр поправился от ран. Но мать Санто, почтенная и уважаемая в посёлке женщина, не вынесла позора своего сына. Вчера мне сообщил управляющий – разум её помутился, и она наложила на себя руки… Графиня откинулась на спинку своего кресла, закрыв глаза рукой. Смерть… опять смерть – словно вся грязь и пороки человечества собираются в грязную клоаку, что в конце концов заканчивается – ею… Сир Паоло выждал паузу, давая своей графине время прийти в себя и испепеляя преступника яростным взглядом.

– И вот в этом – я обвиняю! – чуть тише, с печалью закончил он. Запахнул на себе плащ и сел, давая понять, что более говорить не намерен. Донна Франческа подала голос.

– Улики проверены? Нет ли какой ошибки? Один из собравшихся шагнул вперёд.

– Увы, почтенная сеньора – ошибка исключена. Слуга и сторож дали показания, и они совпали до мелочей. А за пазухой вора найдены были серебряные предметы посуды из благородного дома… Старый рыбак Родольфо оторвал руку от немилосердно терзаемой бороды и поднял вверх, давая знак, что хочет говорить.

– Такое неслыханное злодеяние, как кража из дома своего господина, не могло произойти внезапно и само по себе. Что предшествовало этому?

– Санто большую часть времени вёл праздный образ жизни, редко просыхал, и денег ему постоянно не хватало. Рыбак посмотрел на рыцаря.

– В таком случае в случившемся есть и вина сира Паоло. Собравшиеся негромко загудели – шутка ли, обвинить самого рыцаря! Однако сир Паоло встал.

– Почтенный Родольфо прав, и я своей вины с себя не снимаю. Замечу лишь, что в последнее время я часто выполняю поручения её светлости, и у меня не всегда есть время заниматься делами поместья и деревни. Однако храбрый и оказавшийся весьма неглупым рыбак не сдался.

– В таком случае вашей милости следует обзавестись супругой – хозяйкой дома, советчицей в делах и матерью детей. Прошу уважаемую графиню взять этот вопрос под свою ответственность. Донна Франческа и молчаливый сир Джованни неожиданно поддержали простого рыбака, и её величество заверила, что теперь «наш Паоло не отвертится». Ещё некоторое время шло разбирательство, и наконец, перед креслами вынесли ящичек, и слово взяла графиня.

– Теперь вам предстоит решить судьбу несчастного. Решайте трезво и непредвзято – но помните, что возврата нет. Бросите в ящик белый шар – пощадить, чёрный – виновен! Один из горожан медленно и торжественно пронёс перед креслами обитый серой материей ящичек, напоследок с поклоном подойдя к графине. Пять раз стукнули шары о дно, пять раз решалась судьба человека. По традиции, если в результате решения внутри оказывался хотя бы один белый шар, то обвиняемого через некоторое время приговаривали к более мягкому наказанию. Но сегодня в зале словно витал скорбный дух матери – и горожанин высыпал на стол пять чёрных – пять голосов «виновен». Сам Санто словно стоял в оцепенении, не видя и не слыша ничего. Но судьба его уже была решена и снова заговорила графиня. Но на этот раз голос её был мягким и чуть взволнованным.

– По традиции Ривердэйла у нас в графстве нет смертной казни, да и вообще тюрем. Я, как верховный судья в здешних делах, имею право решить – чья душа заменит душу преступника в этом теле и хотя бы отчасти восстановит справедливость. Внесите! Обычно, если суд доходил до полного обвинения, с помощью магического зеркала душа преступника стиралась из тела, а на её место неведомые силы как бы копировали сущность кого-то по решению правителей Ривердэйла. Но сегодня был особый случай. В залу четверо нарядно одетых моряков в сопровождении капитана Калхана внесли носилки, и собравшиеся увидели там тело бледного, искалеченного, едва живого Пьетро. Капитан поклонился, и сильным голосом человека, привыкшего отдавать команды с капитанского мостика, произнёс:

– Вот перед вами молодой и храбрый сын нашей земли – Пьетро, сын Челии и покойного ныне Фабьо из Плотницкого квартала. Он честно служил и работал. И храбро защищал корабль, пассажиров и имущество, когда седьмицу тому на нас напали пираты. Но – в бою он так пострадал, что сейчас жизнь держится в его истерзанном теле только усилиями целителей да магией наших волшебников. Графиня поблагодарила капитана, и чуть возвысила голос.

– По праву повелительницы Ривердэйла я повелеваю – вместо души преступника в тело Санто будет перенесена душа честного моряка, вынужденного иначе умереть от ран и страданий. Поскольку такие приказы уже даже не обсуждаются, а быстро и с максимальным тщанием выполняются… ритуал был давно известен, хотя и не так приятен. Перед графиней поставили трясущегося от ужаса преступника. Миг-другой он ещё боролся. Но его мечущийся взгляд всё равно попал в глаза повелительницы – и хриплый вой обречённого стих. Его воля была подавлена Силой – той Силой, что творит чудеса. Еле приметный знак Люции – и с осуждённого сняли путы. Неровно шагая и деревянно подёргиваясь при каждом движении, уже не принадлежащее человеку тело поднялось на возвышение и легло на алтарь. Рядом на свободную половину моряки поспешно положил носилки со своим умирающим товарищем. Даже издали было видно, что дела его плохи – правого плеча и половины лица попросту не существовало… А зеркало вверху уже обрело бездонную черноту, из которой смотрели холодные и незнакомые морякам созвездия. Графиня чужим голосом произнесла несколько слов, воспринимаемых не слухом, а морозным ощущением по спине. Ярчайшая лиловая вспышка, судорожный вскрик с вершины алтаря – и всё стало кончено в один миг. На носилках остались лишь пустые окровавленные одежды, а бывший Санто вздрогнул, сел и недоумённо стал осматривать себя. Заметив в зале графиню Лючию, человек соскочил с алтаря и, мимоходом отдав приветствие Калхану, склонил колено и голову перед нею.

– Как ты себя чувствуешь, Пьетро? – голос её высочества был ласковым и усталым.

– Ваша светлость… как же это? У меня же руки не было. И лицо… – он с недоумением стал ощупывать себя. Капитан решительно отбросил в сторону свою треуголку. Встав на оба – оба! Неслыханная честь! – колена перед своей графиней, старый моряк бережно поцеловал подол её длинного платья, и вовсе не скрывал при этом слёз, текущих по продубленных ветрами всех морей щекам…

Теперь-то становится понятным отсутствие в графстве тюрем, прокуроров и каторги. Нет преступников – нет преступности. Правда, иногда случались забавные казусы. Ещё при покойном графе в тело убившего свою жену пьяницы пересадили копию сущности столяра Ричи. И новый Ричи вдруг показал себя художником – да таким, что его картины и поныне украшают многие знатные дома, и даже комнаты таинственного для чужеземцев Домика на Холме.