"Плоть и кровь" - читать интересную книгу автора (Келлерман Джонатан)

Глава 6

Я подъехал к университетскому городку в 16.30, и большинство его обитателей уже двигались в обратном направлении. На двух автостоянках, где я пытался припарковаться, шли ремонтные работы. Начальство университета вечно жалуется на недостаток средств, и тем не менее ребята с отбойными молотками трудятся не покладая рук. Видимо, до следующего землетрясения без работы они не останутся.

Было почти пять часов, когда я добрался до здания психологического факультета, надеясь застать там хоть кого-нибудь. Штукатурка на стенах поменяла цвет со времени моей учебы: с грязно-белого на золотисто-бежевый. Непривычно яркая окраска для места, занимающегося разработкой искусственного интеллекта и проведением опытов над крысами с поврежденным мозгом, которых заставляют бегать по причудливым лабиринтам. Возможно, все дело в том, что даже во времена экономического бума денег на гранты не прибавилось. Или такая расцветка стен должна воплощать душевную теплоту и доступность обучения? Если так, то идея была похоронена под восемью этажами безликой архитектурной коробки, которая, как ни раскрашивай, приветливее все равно не станет.

В деканате уже повсюду погасили свет. Припозднилась только секретарша, но именно она и была нужна мне – пухленькая рыжеволосая женщина по имени Мэри Лу Уайтакр. Ее пятилетнего сынишку я лечил в прошлом году.

Брендом был прелестным маленьким мальчиком. Нежная и артистическая натура, с такими же рыжими волосами, как у матери, и испуганными глазами. Мальчик попал в аварию на автостраде, когда ехал с бабушкой. В результате у бабушки оказалось сломано бедро, а ребенка отправили в больницу на обследование. К счастью, физически он не пострадал, хотя с того дня стал мочиться в кровать и видеть по ночам кошмары. Мэри Лу нашла мое имя в списке выпускников факультета, однако администрация отказалась покрыть расходы на лечение. Сама миссис Уайтакр заплатить не могла, так как до сих пор еще не расквиталась за бракоразводный процесс трехлетней давности. Узнав о ее ситуации, я лечил Брендона бесплатно.

Услышав мои шаги, Мэри Лу подняла голову. И хотя она улыбнулась, на лице отобразился испуг, словно бы я собирался повернуть вспять процесс выздоровления ее сына.

– Доктор Делавэр, не ожидала увидеть вас здесь.

– Привет, Мэри Лу, как дела?

У нее были от природы вьющиеся волосы, которые она тщетно пыталась распрямить.

– У Брендона все отлично. Надо было позвонить вам... Огромное спасибо за помощь, доктор Делавэр.

– Не стоит, Мэри Лу. Как ваша мама?

Она помрачнела.

– Бедро не заживает. Да еще водитель оказался мерзавцем – не признает своей вины. В конце концов мы наняли адвоката, и все же дело так и не сдвинулось с места... А вас что сюда привело?

– Пытаюсь найти студентку, которая проводит научное исследование.

– Бывшую студентку?

– Нет, она еще учится. Я предположил, что вы ведете подобные записи.

– Вообще-то такая информация не разглашается, но, я уверена, у вас есть серьезные основания...

– Эта девушка пропала неделю назад, Мэри Лу. Полиция пока ничем не в состоянии помочь, а ее мать сходит с ума от беспокойства.

– О Боже. Впрочем, сейчас ведь каникулы – студенты часто уезжают в это время.

– Она не сказала ни матери, ни соседу по квартире. Кроме того, девушка собиралась приходить сюда и на каникулах, чтобы продолжать исследование. Может, научная работа заставила ее уехать из города. Конференция или практическое задание?

– А она ничего не сообщила матери?

– Ни слова.

Мэри Лу пошла к шкафу, в котором находилась картотека студентов. Шкаф тоже был золотисто-бежевого цвета. Что это, результат эксперимента в области цветового восприятия?.. Секретарша достала толстую папку и начала перелистывать страницы.

– Как ее зовут?

– Лорен Тиг.

Она поискала, покачала головой:

– В списках молодых ученых, получивших субсидии штата или федеральные, никого с таким именем нет. Давайте поищем в списке субсидий из частных фондов. – Мэри Лу достала другую папку, посмотрела на меня. В глазах то же обеспокоенное выражение, какое я видел в день ее первого визита в мой кабинет. Профессиональная этика запрещает идти на сделку с больными и их родственниками. Я в какой-то мере использовал мать своего маленького пациента и не знал, не перегибаю ли палку.

– И здесь ничего.

– Значит, произошло недоразумение, – сказал я, – спасибо.

Она прижала указательный палец к губам.

– Подождите-ка, если это работа не на полный рабочий день, то профессора ищут помощников через кадровые агентства. В этом случае и те и другие избегают уплаты налогов.

Еще одна папка, другой список.

– Здесь тоже нет Лорен Тип Не похоже, чтобы она у нас работала, доктор Делавэр. А вы уверены, что ее исследование именно по психологии? На других факультетах тоже проводят научные исследования в смежных областях – на биологическом, социологическом.

– Возможно, вы и правы. Я просто решил, что раз она учится на психолога, то и исследования проводит в этой сфере.

– Давайте я позвоню в главное здание и узнаю – вдруг у них есть какая-нибудь информация. – Она посмотрела на часы. – Надеюсь, там еще не ушли.

– Большое спасибо, Мэри Лу.

– Что вы, что вы, не надо... – запротестовала она, набирая номер. – Я ведь тоже мать.

Ни в одном из списков Лорен не было. Мэри Лу выглядела растерянной, как честный человек, столкнувшийся с явной ложью.

– Она действительно здесь учится. Изучает психологию, перевелась из колледжа Санта-Моники. Знаете, давайте-ка я найду ее табель успеваемости. Оценки показать не могу, зато скажу, кто из профессоров преподает на ее курсе. Вероятно, они сумеют вам помочь.

– Даже не знаю, как вас отблагодарить.

– Уж если вы не знаете, то я и подавно. То, что вы сделали для Брендона... Ну, вот и табель. В этом семестре мисс Тиг взяла большую нагрузку – четыре курса по психологии: "Введение в психологию" профессора Холла, "Теория восприятия" профессора де Мартена, "Психология развития" Роннингера и "Введение в социальную психологию" Долби.

– Это Джин Долби?

– Он самый.

– Мы учились вместе. Не знал, что он променял работу в клинике на преподавание.

– Долби окончательно решился пару лет назад. Он вроде ничего. По крайней мере не задается, хоть и ездит на "ягуаре". – Она округлила глаза и сделала вид, что бьет себя по губам. – Я вам этого не говорила. – Мэри Лу стала убирать табель обратно в папку.

– По словам матери, у нее только "отлично" в этом семестре.

– Я же сказала вам, доктор Делавэр, оценки – это конфиденциальная информация. – Она посмотрела на лист, который держала в руках, по губам скользнула улыбка. – Но я бы гордилась девушкой, будь я ее матерью. Очень способная студентка. Уверена, она найдется. А теперь давайте я запишу вам имена профессоров. Роннингер взял отпуск для научной работы, остальные весь год будут здесь. Хотя сейчас вы вряд ли их найдете. И все же попытайте счастья, может, и повезет.

– Спасибо, из вас бы вышел отличный детектив.

– Ну уж нет, не думаю. Я очень не люблю сюрпризы.

Мэри Лу закрыла кабинет, и я проводил ее к выходу, наши шаги гулко отдавались в пустых коридорах. Затем я вернулся к лифтам и посмотрел на план здания. Кабинет Симона де Мартена находился на пятом этаже, Стивена З. Холла и Джина Р. Долби – на шестом.

Я ждал лифт, думая о том, зачем Лорен врала Эндрю Салэндеру. Никакой исследовательской работы не было и в помине. Возможно, это просто прикрытие для ее настоящей профессии: стриптиза, проституции или того и другого вместе. Неужели опять взялась за старое? А может, никогда и не прекращала этим заниматься?

Манекенщица на показах моды. Тоже ложь? Или она и так подрабатывала?

Очень способная студентка, но даже учеба в университете не заставила ее бросить постыдный труд. Во времена "сотрудничества" Лорен с Гретхен Штенгель на Вестсайдскую Мадам работали студентки. Красивые девушки, легко добывавшие большие деньги. Наверное, нелогично бросать чаевые в пятьсот долларов ради мытья пробирок за шесть долларов в час, пусть и без уплаты налогов.

Салэндер сказал, что Лорен живет на сбережения. Может, эти "сбережения" – ее тело? Если так, то исчезновение девушки – всего лишь очередная "командировка" за наличными.

Не взяла машину, так как полетела на самолете – с каким-нибудь воротилой или компьютерным магнатом. Да с любым, кто достаточно богат, чтобы получать удовольствие за деньги, и недостаточно уверен в себе, чтобы добиваться любви другим способом!

Лорен поразвлекает этого типа неделю и вернется с неплохими "сбережениями".

Правда, если так, то почему она не придумала какую-нибудь историю для матери, дабы объяснить свое отсутствие? И почему не взяла вещи?

Может, заказчик требовал совершенно нового гардероба? Или вообще никакого?

Она взяла сумочку, значит, кредитные карты у нее при себе. А что еще нужно проститутке, кроме готовности продать себя да волшебной карточки?

Или таким образом Лорен наказывала мать за попытку снова контролировать ее?

Существовала еще одна вероятность, самая простая. Лорен просто решила отдохнуть и восстановить силы после тяжелой борьбы за оценки. Перевести дух в каком-нибудь тихом мотеле на пляже Малибу, как она уже делала раньше. Опять же если девушка тогда сказала правду...

А может, она села на самолет до Рино и отправилась по проторенной когда-то дорожке, продолжавшей приносить прибыль...

Лифт открылся, и я вышел на пятом этаже. Двери кабинета профессора Симона де Мартена украшали комиксы и газетная вырезка о кислотном дожде, погубившем лосей. Закрыто. Я постучал. Ответа не последовало.

Со Стивеном Холлом повезло не больше, а вот кабинет Джина Долби был открыт. Сам Джин сидел за столом, задрав босые ноги. На нем были мятая белая рубашка и брюки цвета хаки. На коленях лежал ноутбук, и Джин печатал что-то, напевая чуть слышно и покачивая в такт ступнями. Под стулом стояли сандалии. В старой белой кофеварке бурлил кофе. Единственное окно в левой стене выходило на крыши университетского городка и ботанический сад. А из магнитофона на полке доносились гитарные аккорды и хриплый голос Стиви Рэя Вогнана, его "Перекрестный огонь".

Я сказал:

– Добрый день, профессор Долби. Можно поговорить с вами о моих оценках?

Джин поднял голову. Все то же худощавое лицо с оттопыренными ушами и непослушные светлые волосы. Только виски посеребрила седина. Очки в черной оправе важно восседали на носу. Губы Долби расплылись в улыбке, он отложил ноутбук и воскликнул:

– Глазам не верю, неужели ты?

Вскочив во весь свой страусиный рост и выпрямив длинные ноги, Джин схватил меня за плечи и покачал головой, словно наблюдал не мою скромную персону, а Второе пришествие.

Джин Долби – самый приветливый человек из тех, кого я знаю, образец откровенного дружелюбия, громогласно приветствующий своих приятелей. Он практически всегда в хорошем расположении духа и старается избегать сложностей в отношениях с людьми – качество, довольно редкое у психолога. Большинство из нас в студенческие годы – это копающиеся в себе юнцы с чересчур богатой фантазией, которые пришли в психологию, пытаясь разгадать причину вечного недовольства наших матерей. На последнем курсе многие все еще считали Долби слишком хорошим, чтобы быть честным, и не доверяли ему. Я же с Джином ладил, хотя наши отношения не заходили далее обмена безобидными шутками или совместного обеда время от времени.

– Боже мой, Алекс. Сколько же времени прошло?

– Так, несколько лет.

– Скорее, световых лет. Кофе будешь?

Я сел на стул и взял предложенную чашку чего-то черного и горького, отдаленно напоминавшего кофе. Долби отпихнул сандалии под стол. Кабинет был слишком маленьким для его роста. Джин напоминал в нем зверя, загнанного жестоким хозяином в клетку.

– Работаешь на каникулах?

– Самое лучшее время – никто не отвлекает. Кроме того, в клинике я принимал пятьдесят – шестьдесят пациентов в неделю. Вот это на самом деле работа. А то, чем я занимаюсь здесь, больше смахивает на узаконенное воровство – работаешь девять месяцев в году, сам выбираешь количество часов и получаешь за это деньги. – Джин засмеялся. – Профессора очень любят жаловаться. Но я бы назвал преподавание оплачиваемым отпуском, а не работой.

– Когда ты перевелся сюда?

– Три года назад. Продал практику коллегам и сделал факультету такое предложение, от которого они просто не могли отказаться. Они берут меня на неполный рабочий день, без гарантии занятости и премий, а я несу тяжкое преподавательское бремя в обмен на докторскую степень по медицине и обязательство не интересоваться ни одним из комитетов.

– Чтобы избавиться от писанины?

– Вот именно. А самое интересное, конечно, что я вновь стал заниматься исследованиями. Первый раз за столько лет. Изучаю вопросы, которые интересуют лично меня, а не выполняю черную работу для всяких там "светил". И потом, мне нравится преподавать, серьезно. Ребята просто великолепны. Что бы ни говорили ученые мужи, студенты с каждым годом становятся все способнее.

– А какие исследования ты проводишь?

– Политические взгляды малышей. Ходим по школам и выпытываем у учеников их отношение к тому или иному кандидату. Ты удивишься, когда узнаешь, как хорошо эти крохи разбираются в грязных играх политиканов. Я чувствую себя будто рыба в воде. Социальная психология – моя стихия. Я практиковал в клинике, потому что поначалу мне это тоже нравилось, мечтал помогать людям и все такое. Но главную роль, конечно, играли деньги. В конце концов, у меня жена и двое детей. Я-то в отличие от тебя не наслаждался беспечной холостяцкой жизнью.

– За кого ты меня принимаешь, Джин?

– Да ладно, не прибедняйся. Ты был объектом любви всего факультета. Даже девушки, которые не брили ноги, строили тебе глазки.

– Что-то я не замечал.

– Вы только посмотрите на него, сама скромность! Впрочем, это тоже часть твоего обаяния. Нет, в самом деле, Алекс, ты классно выглядишь.

– Ты тоже.

– Я выгляжу как всегда, – Икабод Крейн[4], сидящий на метамфетаминах. Но ты прав, я стараюсь держать себя в форме, пристрастился к хайкингу на длинные расстояния. Мы с Мардж прошли по маршруту Джона Мюира прошлым летом. А до этого побывали на Аляске.

Он убавил звук на магнитофоне.

– Стиви Рэй? – поинтересовался я.

– Великий человек, и такой ужасный конец, правда? Всю жизнь бороться против наркотической и алкогольной зависимости, играть в барах за гроши – и в итоге сесть на тот самый самолет... Кстати, неплохая тема для лекции.

– Живи полной жизнью, словно каждый день – последний? – предположил я.

– Не волнуйся и будь счастлив, как поется в другой песне. Я твердил это пациентам годами, а теперь сам следую тому же совету. Не буду хитрить и утверждать, что от меня потребовалось огромное мужество, дабы решиться и сменить практику на преподавание. Вовсе нет. Просто мне повезло – купил акции начинающей компьютерной компании, и со временем практически грошовые бумажки принесли неплохой капиталец. Десять лет шурин давал советы, куда вложить деньги, пока один раз не оказался прав. Конечно, личный самолет я себе позволить не могу, но теперь уже не буду делать то, что мне не по вкусу. Дети учатся в колледже, юридическая практика Мардж процветает. Так что жизнь удалась, а все благодаря компьютерному буму. Та компания уже разваливается, однако я вовремя избавился от акций.

– Поздравляю.

– Спасибо. Я даже сменил "хонду" на "ягуар", но только "не надо меня ненавидеть за мою красоту".

Долби сел поудобнее в кресле, хрустнул пальцами.

– А тебя что сюда привело? Тоже преподаешь потихоньку?

– Да нет, пытаюсь найти одну студентку, Лорен Тиг.

– А зачем, если не секрет?

Я рассказал о недельном отсутствии Лорен и намекнул о том, что она моя бывшая пациентка, делая упор на беспокойство Джейн Эббот.

– Да, дела. Так ты просто заехал в университет и решил заглянуть ко мне?

– Нет, я рассчитываю на твою помощь. Лорен сказала соседу по квартире, что занимается исследовательской работой. Похоже, это неправда. В прошлом семестре она записалась на четыре курса по психологии. Один из них – "Введение в социальную психологию". Я решил поспрашивать у преподавателей, не известно ли им чего-нибудь о девушке.

– Лорен Тиг. Нет, имя мне ничего не говорит. Хотя на этом курсе вообще было больше пятисот студентов... А что за остальные три курса?

Я перечислил.

– Так, посмотрим. Херб Роннингер сейчас где-то в районе Индийского океана, изучает причины развития агрессивности у дошкольников. У него на курсе больше шестисот студентов, так что, даже будь он здесь, вряд ли бы смог тебе помочь. Де Мартен и Холл – новенькие в университете, и, по-моему, "Теория восприятия" не настолько популярный предмет. Давай-ка я им позвоню.

– Я уже заходил к ним в кабинеты, там никого. У тебя есть их домашние телефоны?

– Конечно.

Он нашел список и сделал мне копию.

– Спасибо, – поблагодарил я.

– Лорен Тиг, – пробормотал Джин, снова надевая очки. Он открыл ящик стола, покопался в бумагах, достал список студентов с оценками. – Да, она есть в списке. Занималась неплохо. Даже очень неплохо. Восемнадцатая в списке из пятисот шестнадцати студентов. Все экзамены на "отлично", за курсовую работу – "хорошо" с плюсом. – Он еще покопался в ящике и достал другой список. – "Иконография в модельном бизнесе". Ах, это та девушка...

– Ты помнишь ее?

– Манекенщица, – сказал Джин. – Я ее так называл, потому что она выглядела как модель: высокая блондинка, яркая, эффектная внешность. А когда прочитал курсовую, понял, что текст опирается на личный опыт. Она также выделялась среди остальных, потому что немного старше большинства студентов – ей где-то около тридцати, не так ли?

– Двадцать пять.

– Надо же, а выглядит старше. Вероятно, из-за манеры одеваться – брючные костюмы, платья – на вид довольно дорогие вещи. Помню, подумал: "У этой девушки водятся деньги". Еще она была одиночкой. Сидела на заднем ряду, постоянно делала записи. Никогда не видел ее в компании с другими студентами... Почему же я ей поставил "хорошо" с плюсом за курсовую? Если студенты просят, я отдаю работы обратно. Не знаю, забрала она свою или нет... Но комментарии к работам храню у себя.

Он начал вынимать бумаги из ящиков, при этом на столе образовалась высокая кипа.

– Вот они. – Джин достал пачку перетянутых резинкой голубых карточек. – Так, в комментарии я написал: "Много злости, мало фактов". Если мне не изменяет память, довольно скучная работа.

– Злости на модельный бизнес?

– Да, если не ошибаюсь. Возможно, обычные феминистские штучки – женщины как плоть, подчиненная роль, навязанная нереальными понятиями о женственности. У меня по две дюжины подобных работ за каждый семестр. Все верно, правда, эмоции зачастую довлеют над фактами. Я не помню конкретно эту курсовую, но, думаю, она не исключение. Так, значит, девушка уехала, не сказав маме? Что, никогда раньше она так не делала?

– Со слов матери, подобное происходит впервые.

Долби почесал подбородок.

– Как родитель, я понимаю бедную женщину.

Он поставил ноги на пол, положил руки на колени и взглянул на меня поверх очков.

– Забавно... Вернее, совсем наоборот. Только вот ты пришел и расспрашиваешь о пропавшей студентке... Когда ты упомянул об этом, я вдруг вспомнил, что в прошлом году произошло нечто подобное. Другая девушка, местная "королева красоты" – Шейн, или Шона, или Шанна – точно не помню, ушла из общежития однажды вечером, и больше ее никто не видел. В кампусе поначалу был переполох, а потом все улеглось. Меня это тогда сильно потрясло. Ведь мы только что отправили Лизу в Оберлин[5]. Дочь нормально переносила разлуку, чего не скажешь о нас с Мардж. Едва я начал успокаиваться, перестал звонить ей по двенадцать раз на дню, и тут случай с Шоной.

– Ее так и не нашли?

Джин покачал головой.

– Это, наверное, самое ужасное, что только могут пережить родители. Неизвестность хуже всего. И все же, я уверен, это не имеет никакого отношения к Лорен Тиг. Просто вспомнилось.

– Джин, что касается исследовательской работы, может, я что-нибудь упустил? Я проверил федеральные, местные и частные фонды финансирования, а также работу на неполный рабочий день.

Он немного подумал.

– А как насчет работы вне городка? Иногда встречаются объявления в "Вестнике первокурсника": "Чувствуешь себя подавленно? Не в духе? Возможно, у тебя депрессия, и ты пригодишься нам для небольших клинических исследований". Управление по контролю за продуктами и лекарствами частенько пользуется результатами подобных экспериментов и не имеет ничего против денежного вознаграждения участников. Следующий "Первокурсник" не выйдет до начала семестра, но скорее всего тебе удастся раскопать что-нибудь в библиотеке. Хотя это вряд ли подскажет, где искать Лорен.

– Верно. Если только она не участвовала в какой-нибудь специальной программе из-за собственных проблем – депрессии или чего-то в этом духе. Люди в депрессивном состоянии могут бросить учебу.

– Ты думаешь, мать не заметила, что с дочерью что-то не так?

– Трудно сказать. Спасибо за подсказку, Джин. Попробую покопать в этом направлении.

Я поднялся, поставил кофе на стол и направился к двери.

– Вижу, ты действительно серьезно относишься к случившемуся, Алекс.

– Только не спрашивай почему.

Он молча посмотрел на меня. Пусть Джин больше и не практиковал, он знал, когда не нужно задавать вопросы.