"Осторожно: снежный человек!" - читать интересную книгу автора (Гусев Валерий)

Глава V

«И КУДА ЖЕ Я ЛЕЧУ?»

Я плохо спал ночь накануне полета. Мне снились всякие кошмары. Вроде того, будто я лечу над горами на бумажном пузыре, довольный и счастливый. А тут подлетает ко мне крылатый козел-архар и бац в шар рогом. В нем - дырка, воздух шипит, я падаю. Задним местом в самый колючий куст. А когда вылезаю из него, рядом хохочет Алешка: «Дим, ты на дикобраза чем-то похож!». «Чем же?» - думаю я и с этой мыслью просыпаюсь. И так десять раз за ночь, в разных вариантах, но с одинаковым результатом.

…В комнате уже светло. Легкий утренний ветерок слегка колышет занавески. Где-то кричат чайки. И что-то колет в попу.

– Это я тебе две колючки подложил, - входит Алешка, - чтобы ты не проспал.

Спасибо, родной.

Алешка ставит на подоконник Арчилову кисточку для бритья и полупустой уже пузырек с чернилами.

– Название писал, - объяснил Алешка. - Не очень ровно получилось. Ты готов?

– Очень готов. Так, да. Только есть хочется.

– Тебе нельзя.

– На что ты намекаешь? - обиделся я. - Я не боюсь.

Алешка засмеялся. И объяснил:

– Лишние килограммы, Дим. А ты что подумал?

Что я подумал - мое дело.

– И чего ты штаны надел, Дим?

– Я без штанов не полечу.

– Лишний вес, Дим.

Я послушно разделся, оставшись в одних плавках. И надеясь, что полет все-таки не состоится.

Мы вышли из бунгало. Утро было великолепное. Солнце светило в небе и сверкало своими лучами на поверхности моря. Горизонт был на месте.

Мы быстренько искупались и пошли к месту старта. Наш великий бумажный шар лежал на земле бесформенной кучей. Кое-где на нем виднелись корявые кривые буквы - название воздушного корабля, разобрать которое пока было невозможно. Здесь же лежала расправленная сеть и стояло парусиновое кресло.

На печку мы нахлобучили обрезок водосточной трубы, которую нашли за саклей, где хозяйственный Арчил складывал всякий хлам.

Рядом с креслом валялся моток веревки, один конец ее был привязан к кольцу колодца. Я забыл сказать, что в камни, ограждающие колодец, были вделаны два стальных как бы уха. Может, в них когда-нибудь в старину вставлялся ворот для подъема ведра с водой, может, они были еще для чего, но издалека колодец с этими скобами здорово походил на бадейку-ушат.

– Крепко привязал? - спросил я Алешку.

– Двойным морским узлом, Дим. Не отвяжется. - На лице его не было ни тени волнения, только жгучий интерес: «как щас Дима полетит и что он там увидит».

– Растапливай печку, Дим, - скомандовал Алешка.

– А дрова где?

Он ни секунды не задумался:

– У Арчила возьмем. У него много.

Бедный Арчил.

Мы натаскали дров, я стал растапливать печь, а Лешка забрался на ореховое дерево, перекинул через него тонкую бечевку.

– А это еще зачем?

– Щас увидишь.

Он, как всегда, шустрой обезьянкой соскользнул вниз, обвязал бечевкой верхушку шара и подтянул его вверх. Шар корявой колбасой повис под деревом. А его нижняя горловина оказалась прямо над дыркой дымовой трубы. Соображает парень!

Печка разгорелась, и скоро из верхнего конца трубы туго загудел горячий воздух, почти без «поганого и вонючего» дыма. Мы, как смогли, расправили шар.

И что вы думаете? Он стал наполняться! Он надувался и все больше становился похожим на настоящий мяч. Только кривобокий. На борту его красовалась пляшущая буквами надпись «Ваздушный шар им. Крякутина».

Мы отвели шар немного в сторону, сбросили бечевку и накинули на него сеть. Он сразу же опустился под ее весом. Но нас это не смутило - идея была правильной.

Мы снова стали наполнять шар горячим воздухом - он становился все полнее и полнее, и вскоре его уже нужно было удерживать от стремления вверх.

– Держи его! - закричал Алешка. - Я сейчас сиденье подтащу.

Я уцепился за два края сетки и крепко держал шар, который упруго покачивался над печкой и ощутимо тянулся к небу.

– Надо его покороче привязать, - сказал я Алешке. - А то без меня улетит.

– Щас, - сказал Алешка. - Кресло присобачу.

Он подтащил кресло к печке.

– Завидую тебе, Дим… Ты куда? Стой! Ну ты даешь!

Правильно сказал! Вцепившись в кольца сетки, я уже не стоял на земле, а висел над ней. И не просто висел, а медленно, но неуклонно поднимался вверх. Это я тебе, Леха, завидую.

Наш шар - кривобокий, с каракулями на боку - медленно и плавно скользил вдоль скалы все выше и выше. А я висел под ним, как гимнаст на кольцах.

Было, конечно, здорово, но страшновато. Я даже забыл на время о главной цели своего полета. Тем более, что наш пузырь почему-то вращался вокруг своей оси, и я видел то недалекое море с горизонтом, то близкую скалу, всю утыканную колючими ветвями.

Но вот между ними и впрямь показалось что-то вроде прорубленной в скале бойницы. Что там, внутри, разглядеть мне не удалось. Во-первых, там было темно, а во-вторых, окошко довольно скоро скользнуло мимо меня вниз.

Ничего, сейчас шар остановится - его не пустит выше натянувшаяся веревка.

Я глянул вниз. И без того невеликий Алешка показался мне с высоты совсем маленьким. Он что-то кричал и почему-то подпрыгивал. От восторга, наверное.

Я пригляделся. И похолодел. И едва не разжал руки. Алешка прыгал совсем не от радости - он пытался ухватить конец веревки, который поднимался над ним все выше и выше. «Подвел-таки двойной морской узел», - подумал я в тоске.

Но, как потом выяснилось, подвел не узел. Алешка сам его развязал, чтобы за веревку подтащить шар поближе к скале. И упустил ее. И хорошо, что упустил!

Шар тем временем поднялся над обрезом скалы и его подхватил и повлек береговой ветер. Медленно уплывала в сторону колючая скала, медленно, вращаясь, проплывали подо мной, словно прощаясь, сакля, бунгало, причал с лодкой, прыгающий Лешка… Меня уносило в море.

Интересно, сколько я смогу так провисеть? Маугли, дикий мальчик джунглей, кажется, мог висеть, уцепившись одной рукой за ветку, хоть целый час. Но ведь я-то не Маугли. Я теперь этот… Крякутин.

Вспомнив свой сон, я оглядел окружающее воздушное пространство - не парит ли рядом злобный рогатый козел? И не пролетает ли мимо лайнер, в иллюминаторе которого бледнеют лица моих родителей? Ни козла, ни лайнера. Одни чайки. И те на всякий случай держатся подальше от такой странной птицы - белой, кривобокой, с черными каракулями на боках.

Я глянул вниз - невдалеке, поперек моего курса неспешно шлепал какой-то катерок. И мне показалось, что он довольно быстро становится все больше…

Так и есть. Воздух в шаре начал остывать. Вот конец веревки коснулся воды, намок. И процесс снижения пошел еще быстрее. Ну, это уже не страшно. Отсюда я запросто доплыву до берега. Да еще небось Алешка бросится мне на выручку в лодке.

Я совсем приободрился. А здорово получилось! Правда, не совсем то, на что мы рассчитывали, но так в жизни часто бывает.

А шар между тем опускался все решительнее, волоча за собой по воде веревку, которая намокала все большей своей длиной и ускоряла снижение шара. Оно уже напоминало падение. Веревка «перечеркнула» палубу катера, в чем-то там запуталась, и я, быстренько сориентировавшись, спустился на палубу. Веревку тут же вырвало из моих рук, облегченный шар рванулся вверх, пролетел еще немного и окончательно упал в море. Он тут же намок, превратился в абсолютно бесформенную груду и исчез в волнах.

– Ты откуда? - раздался удивленный без меры голос.

Я обернулся.

Передо мной стоял ошалевший дядька в тельняшке и камуфляже.

– Ты откуда? - повторил он, вытаращив на меня изумленные глаза.

– Оттуда, - я показал на небо.

– И что ты там делал?

– Летал. Не видите, что ли?

Руки у меня еще дрожали, а ноги еще не держали. И я сел на первое попавшееся. Это была какая-то коробка.

– Ты куда сел? - закричал дядька. - Смотреть надо! Это тебе не в небе!

Я вскочил. Оказывается, я сел на коробку с телевизором. Огляделся - где бы присесть? Негде. Вся палуба заставлена такими же коробками. Частично укрытыми брезентом.

– Пошли к капитану, - строго сказал дядька и положил руку мне на плечо.

Мы между коробками с трудом пробрались в рубку. Там стоял за штурвалом парень в морской фуражке и в высоких сапогах. Один глаз у него был закрыт черной повязкой. Типичный пират.

– Чего тебе, Чиж? - не оборачиваясь, спросил он.

– Зайца поймал, кэп. И где он прятался?

Капитан обернулся и тоже разинул рот.

– Ты откуда взялся?

– Говорит: из самолета выпал, - со смешком ответил за меня Чиж.

– Что-то мне это не нравится. Шеф не одобрит. Выбрось его за борт.

– Есть, кэп. Пошли, парень. Плавать умеешь?

Господи, куда я попал?

– Плавать я умею, только выбрасывать меня не надо. За мной сейчас лодка придет.

Мы вышли на палубу.

– Какая лодка? Ты чего гонишь, пацан?

– Да вот она! - я махнул рукой в сторону берега, от которого мчался Алешка, во весь опор и под всеми парусами. - Ложись в дрейф.

– Слышь, кэп! - крикнул Чиж в сторону рубки. Оттуда высунулась в иллюминатор пиратская рожа. - За ним шлюпка идет.

Кэп помолчал. Поправил повязку на глазу.

– Ох, не нравится мне все это. Не казачок ли парнишка засланный? Сунь-ка его в трюм. Пусть шеф сам с ним разбирается.

Ага, в трюм. Прямо щас. Очень правильно сказал. Так, да?

Я вывернулся из-под руки Чижа и маханул за борт. Алешка, молодец, не сбавляя скорости, попер прямо на меня. Я ухватился за борт и перевалился в лодку.

– Гони к берегу, Леха! Это какие-то пираты!

Алешка и сам сообразил. Круто заложил руль - лодка даже зачерпнула правым бортом - и направился к берегу.

Катер за нами не погнался. Да он нас и не догнал бы! Мотор у него, видно, слабенький, да и нагружен сверх меры. Телевизорами всякими. И стрелять нам вслед, слава богу, тоже не стали.

На обратном пути я рассказал Алешке о своих странных приключениях на борту пиратского судна. Он выслушал меня очень внимательно, и мне показалось, понял гораздо больше, чем я.

– Никакие это не пираты, Дим, - уверенно сказал он.

– А кто?

Алешка помолчал, а потом брякнул:

– Черные монахи.

Я сначала хлопнул глазами, а потом тупо спросил:

– А на фига им телевизоры? Они ведь черепами увлекаются.

– Подумай, Дим, - усмехнулся Алешка.

Я подумал.

Алешка терпеливо ждал, а потом спросил:

– Ты знаешь, как называется катер, на который ты брякнулся? «Тропик»!

Я икнул от неожиданности и машинально обернулся. Катер «Тропик» уже исчез за островом, будто спрятался за ним. И только глупые птицы чайки суматошной стаей мелькали над морем.

Мы вытащили лодку на берег и пошли в бунгало.

– Есть хочу, - сказал я.

– Удивил… - засмеялся Алешка.

Мы быстренько разогрели манную кашу и чай.

– Да, Дим, а в монастыре-то ты что-нибудь разглядел? Успел?

– Там темно было, ничего не видно. Да и отнесло меня очень быстро. Успел только разглядеть на окне череп.

– Ну, ладно, - Алешка разочарованно вздохнул. - Зато хоть полетал.

– Тебе бы так полетать! - от сердца высказался я. - Чуть со страха не помер.

Алешка еще сильнее вздохнул:

– Все равно, я тебе так завидую… И нашего «Крякутина» жалко.

Тут мы спохватились. Вот вернется Арчил, а тут… Бумага - раз, кисточка для бритья - два, сеть - три, дрова - четыре, чернила…

– Чернила еще остались, - сообщил Алешка. - На донышке. Только все равно ему теперь писать не на чем. - Мой братец призадумался. - Слушай, давай соврем чего-нибудь? Правильно сказал?

– Так, да.

Арчил вернулся к вечеру. Очень веселый.

– Тамару встретил. Такой хороший человек! Очень красивый. Хочу такой невеста.

– Давайте ее украдем, - с ходу предложил Алешка.

– Что говоришь? - испугался Арчил. - Как украдем?

– Мешок на голову и на коня, - просто пояснил мой братец, будто только и делал, что похищал невест для своих кунаков-джигитов.

– Вах! Зачем так говоришь? - огорчился наивный и простодушный Арчил. - Утром побреюсь, новый пиджак надену и поеду в город. Скажу: вот моя рука и мое сердце! Так правильно будет.

И настало утро. Зеркала в сакле не было. Тоже куда-то делось. Да и зачем джигиту в зеркало смотреть? Разве он женщина? Арчил привычно брился «наощупь». Обильно взбил мыльную пену, нанес ее на заросшие щеки кисточкой для бритья. Той самой, которую накануне Алешка щедро макал в баночку с черными чернилами.

Побрился Арчил. Надел новый пиджак. Сел на свой мопед и поехал в город. Свататься. «Вот тебе моя рука и сердце». Правильно сказал, да.

Мы с Алешкой долго смотрели ему вслед. Мы побоялись ему сказать, что эта кисточка… Даже страшно подумать!

Нам было стыдно. И жалко Арчила.

– Ничего, Дим, - сказал Алешка. - Он до невесты не доедет. Его с таким лицом раньше задержат.