"Осторожно: снежный человек!" - читать интересную книгу автора (Гусев Валерий)Глава IIЧЕЙ ЭТО ЧЕРЕП? Утром нас разбудили крики чаек и какие-то мерные трескучие удары. Мы выглянули в окно. У порога своей сакли полуголый Арчил яростно колол дрова. Волосы, спадающие на плечи, громадный топор в сильных руках - отсюда, на фоне каменной хижины, он был похож не на снежного человека, а на старинного воина-викинга. И дрова он колол здорово, по-своему. Ставил на чурбак полено и сначала делал по кругу несколько несильных ударов, а потом - замах и один удар, резкий, беспощадный, и здоровенное полено будто само собой разваливалось на полешки, которые осыпались вокруг колоды, стянутой стальным обручем. Красиво! Арчил воткнул топор в колоду, стал, что-то напевая, класть у стены поленницу - ровно и красиво, чтобы каждое и без того сухое полешко еще и напиталось солнечным жаром. Мы вышли на веранду. Сквозь виноградные листья пробивались лучи, и когда легкий ветер шевелил листву, по полу, по столу бегали солнечные зайчики. А на столе уже стояли кувшин с соком и тарелка с лепешками. Мы быстренько позавтракали и пошли к Арчилу. Поздоровались, помогли ему доложить поленницу. Сказали, что идем на рыбалку. – Мы и вам наловим рыбы, - пообещал Алешка. – Я не люблю рыбу, - отказался Арчил. - Ее ловить надо. А я плавать не люблю. Потому что не умею. Я шашлык люблю. – Шашлык ловить не надо, - Алешка кивнул с пониманием. Арчил улыбнулся, тоже с пониманием. Они все больше и больше друг друга понимали. Хм, надо за ними приглядывать. Охранять и наблюдать. Первым делом мы, конечно, искупались, а потом взяли удочки и пошли к лодке. Алешка захватил еще и папку для рисования и цветные карандаши. – Наше место нарисую, - сказал он мне, - и маме пошлю. Пусть знает, где мы живем. Какие тут сакли кругом. Ветра совсем не было, и мы на веслах отошли от берега, бросили якорь. Алешка положил на колени папку, я застыл над удочками. И вот интересно - едва я их забросил, тут же над нами закружили горластые чайки. Знают, чем дело пахнет. Алешка, поглядывая то на ущелье, то на лист бумаги, старательно рисовал. И я тоже поглядывал - то на удочки, то на ущелье. Мрачное, конечно, место, но красивое. Загадочное и, я бы даже сказал - настороженное. Будто знает что-то такое, что не каждому знать дано. И то, что знает, так просто не откроет. Клев был очень вялый. Раньше меня это поняли чайки и оставили нас в покое. Я поймал всего парочку колючих бычков. Зато Алешка расстарался. Здорово нарисовал. У него вообще глаз очень приметливый и точный. Я стал разглядывать рисунок и удивляться, почему я сам этого не заметил. На Алешкином рисунке ущелье выглядело похожим на громадную чашку. С отколотым спереди краем. Причем, по одной стороне этой чашки была заметна вроде как трещинка, которая начиналась почти от моря и исчезала у дальней стены ущелья. А на самой стене отсюда (и на рисунке) еще заметнее стали какие-то ровные темные пятна. Все это Алешка разглядел и правильно изобразил на бумаге. Нашлось там место и сакле, похожей издалека на скворечник, прилепившийся к скале, и могучему «греческому» ореху, и нашему маленькому домику, из распахнутого окна которого поднявшийся ветерок выдувал легкую занавеску. Здорово получилось. Только вот что там за темные пятна такие и трещинка по склону ущелья? Похоже, и Лешка об этом задумался. Потому что, как только мы пришли с моря, он «насел» на Арчила. И Арчил нас удивил! – Это окна такие, да, - объяснил нам дядя Арчил. - Древние монахи, очень черные, там свой монастырь строили, да. Одни дырки видно, так, да? Дядя Арчил плохо говорил по-русски. Вернее, не плохо, а очень медленно. Будто пробовал каждое слово на вкус: годится оно или не годится. И всегда как бы спрашивал в конце фразы: «Так, да?» – И что там, в этих дырках? - Алешка высоко задрал голову. – Там, - терпеливо, но очень медленно рассказывал Арчил, - коридор такой идет, так, да? А в нем комнаты… – Кельи, - уточнил я. – Да, правильно говоришь, - обрадовался Арчил. - А в етим кельим такие в стенках ямки… – Ниши, - опять подсказал я. – Очень правильно говоришь. Так, да. И в етим ниши каждый раз череп лежит. С зубами. Но немного. – Зубов немного? - уточнил Алешка. – Так, да. Череп старый очень - мало зубов сохранил. А на черепе свеча стоит. Очень красиво. Да уж, как во сне. В кошмарном. – В етим монастыре еще один дедушка жил. Опять дедушка! – Ваш дедушка? – Нет. Дедушка моего дедушки. Черный монах был. – Черепа таскал? – Нет. Он в них дырки делал. Арбалетом. Самострел называется. Из рассказа Арчила мы поняли, что монастырь построили - вырубили в скале - древние люди. Для охраны своей родины от врагов. И там они складывали черепа побежденных, пробитые тяжелыми стрелами из арбалетов. – Не слабо, - выдохнул Алешка. – Совсем не слабо, так, - кивнул Арчил и выпустил густой клуб дыма. - Арчил про етим дело книгу пишет. И два раза думал, как туда наверх забираться? – С етим делом, - пообещал Алешка, глазом не моргнув, - мы вам поможем. В два раза. То есть счета. Я сразу же подумал, что он собрался, используя свой прежний опыт, угнать с ближайшей стройки какой-нибудь подъемник с длинной стрелой. Но у Алешки, как позже выяснилось, совсем другое было на уме. Покруче. А что из этого вышло - лучше бы не вспоминать. Но придется… Арчил тем временем все рассматривал Алешкин рисунок. – А вот это что? - Алешка ткнул пальцем в «трещинку на чашке». – Какой молодец! - восхитился Арчил. - Какой глаз! Горный орел! - И объяснил: - Там старый тропа проходит. Очень плохой тропа, опасный. Какой объект туда пойдет, то здорово по шее получит! - Это у него очень по-русски прозвучало. Убедительно. – Да… - Алешка поскреб макушку, посмотрел наверх и задумчиво произнес: - Как же туда забраться? – Никак, да. Этот колючка на стене - он сильно ледовитый. – Ядовитый, - поправил я. – Так, правильно. Совсем как большой змея. – Интересно получается, - недоверчиво протянул Алешка. - Черепа всякие без зубов, но со свечками… Кельи всякие с дырками… Колючки всякие ледовитые… А если туда нельзя забраться, откуда тогда это все известно? Арчил вскинул руки над головой: – Вах! Какой ты! Что говоришь! Легенда такой, сильно древний. – Это мы знаем, - спокойно сказал Алешка. - Легенды, обычаи, тосты. Похищение невесты. – Какой, слушай, невеста! - рассердился Арчил. - Какой-такой тост! В самой большой книге написано. Вот такими буквами! - Он грозно поворочал вытаращенными глазами и пошевелил усами, как таракан. - Еще скажу тебе два слова, так, да? Один слово - на стенка не лазить. Другой слово - на колодец не сидеть. Все понял, да? - И он, что-то ворча, ушел в свою саклю. Да, кстати, о колодце. У подножия скалы, в узкой каменной щели, куда никак не могли дотянуться солнечные лучи, пряталось, я бы сказал, чудо природы. Круглая дыра, уходящая далеко в глубину и залитая до краев чистейшей водой. Такой прозрачной, что только у самого дна она окрашивалась в нежный голубой цвет. И вот что странно: несмотря на огромную глубину, дно колодца было видно совершенно ясно, до каждого мелкого камешка, сверкавшего так, будто там, в синей глубине, куда не доставали солнечные лучи, лежало большое круглое зеркало и отражало какой-то иной, неведомый свет… В этом было что-то жуткое, таинственное. Синяя бездна колодца пугала и манила одновременно - притягивала какой-то мрачной тайной, древней, но все еще живой и опасной. Ну как было миновать этот колодец, не заглянув в его таинственные глубины? Бросишь в воду камешек - легкий «бульк», пузырьки воздуха - и камешек, все уменьшаясь, плавно опускается вниз и мягко ложится там, к другим таким же камешкам. Которые наверняка бросали туда многие люди до нас… И вот на наш дикий уголок опустилась одна ночь, которая все переменила. Она была светлая - над морем висела ослепительно белая и безупречно круглая луна. Нам не спалось. Алешка сидел в лодке и ловил в спящем море ночную рыбу. А я бродил по берегу, слушал, как с легким шипением набегают на него мягкие волны и растворяются в песке, оставляя на нем кружева белой пены. Ну совсем не спалось! Луна такая… И небо - все черное, без звезд… И монастырская скала… В глубине которой, в одном из окошек, вдруг появился слабый свет - будто затеплилась тонкая свеча. И эта свеча в невидимой руке поплыла от окна к окну, будто кто-то шел вдоль них, бережно прикрывая ладонью ее слабый огонек. Как зачарованный я подошел поближе и сел на край колодца, не сводя глаз с плывущей в скале свечи. Вдруг она мигнула и погасла. Я еще долго вглядывался в темные пятна среди колючей флоры, но там опять настала полная темнота. Машинально я бросил в колодец камешек, который подобрал на берегу. И странно - не раздалось характерного «булька», с которым камешек пробивает поверхность воды, а только через долгое время далеко внизу послышался слабый щелчок. Вот это фишка! Я заглянул в колодец - сплошная чернота - и помчался в дом за фонариком. От нетерпения рука у меня дрожала так, что я с трудом нащупал кнопку, чтобы включить его. Вспыхнул яркий луч. И на дно колодца упал световой круг. В нем засверкали камешки. А больше там ничего не было. Даже воды! Я чуть не выронил фонарик. Посидел еще на краю колодца, стараясь успокоиться. Выключил фонарик и пошел за Алешкой. Загнал его домой, но ни слова об увиденных этой лунной ночью чудесах ему не сказал. Не стал его пугать раньше времени. Утром, едва открыв глаза, я кинулся к колодцу… Вода в нем опять была. Но кроме воды было и еще кое-что. На краю колодца, на ограждающих его камнях, весело белел под солнцем… человеческий череп. Вот тогда я уж рассказал Алешке обо всем. Но он, как ни странно, не удивился. Он внимательно посмотрел мне в глаза и сказал: – Это еще не все, Дим. Когда я ночью сидел в лодке, из-за песчаной косы вышел катер. – Ну и что? Нормально. – Нормально, говоришь? Однако он шел очень тихо и, главное, Дим, - без огней. Он тайно шел, понимаешь? Как Летучий голландец. Да, нам еще какого-нибудь голландца не хватало. Да к тому же летучего… – Все это, я думаю, Дим, неспроста. - Алешка был очень серьезен. - Всякие там черепа, черные монахи, вода в колодце, тайные катера, легенды… Они, мне кажется, как-то связаны. И я тоже призадумался. Алешка, хоть и фантазер, но голова у него здорово работает. Правда, какая тут во всех этих чудесах может быть связь, даже Алешке, наверное, не разобраться. – Арчилу скажем? - спросил я. – Потом. А то он нас вообще в своей сакле запрет. «Один слово - черепа не собирать, другой слово - в колодец не лазить…». Правильно сказал, да? Совсем правильно. А вот за колодцем я понаблюдаю. Мне его тайна покоя не даст. Тут откуда-то сверху раздался автомобильный сигнал, и на пляж вылетел «уазик» капитана Володи. – Эй, объекты! - закричал он, высовываясь в окошко. - Я за вами! Поехали! Через два часа ваш батя на связь выходит. Арчи! Мы - в город. Тебе чего-нибудь надо? Арчил вышел на порог сакли и помахал капитану Володе. – Все есть, зачем кричишь? Тихо ехай, так, да? И мы поехали в город. – А козел все стоит на скале? - спросил Алешка дорогой. – Не знаю, - как-то озабоченно вздохнул Володя. - Нам и без него козлов хватает. Что он имел в виду, мы узнали довольно скоро. |
||
|