"Клиент" - читать интересную книгу автора (Гришем Джон)

Глава 26

Фолтригг наблюдал за движением на улице и ждал звонка из Мемфиса. Устав шагать и смотреть на часы, он попытался звонить по делам, диктовать письма, но не мог сосредоточиться. Перед его мысленным взором стояла великолепная картина: Марк Свей сидит в свидетельском кресле где-то в Мемфисе и выкладывает свои замечательные секреты. Уже прошло два часа, как началось слушание, и должен же быть у них перерыв, чтобы Финк мог позвонить ему.

Ларри Труманн стоял на подхвате, дожидаясь звонка, чтобы немедля пуститься в путь со своей командой трупокопателей. За последние восемь месяцев они здорово напрактиковались в этом деле, да вот только никаких трупов им не попадалось.

Но сегодня все будет иначе. Рой поговорит по телефону, войдет в офис Труманна, они поедут и найдут тело покойного Бойда Бойетта. Фолтригг держал речь перед самим собой. Не просто шептал или там бормотал под нос, нет, говорил в полный голос, обращаясь к прессе с сенсационным заявлением: “Да, они действительно нашли сенатора; да, смерть его наступила в результате шести выстрелов в голову. Пистолет 22-го калибра, и экспертиза доказала без тени сомнения, что пули выпущены из пистолета, который принадлежит обвиняемому Барри Мальданно”.

Что за чудесная это будет пресс-конференция!

Раздался легкий стук в дверь. Рой не успел повернуться, как дверь открылась и вошел Уолли Бокс, единственный, кому были разрешены такие вольности.

– Что-нибудь слышно? – спросил Уолли, подходя к окну и останавливаясь рядом с боссом.

– Нет. Ни звука. Хоть бы Финк скорее позвонил. Я же ему велел.

Они стояли и молча смотрели на улицу.

– Чем занимается Большое жюри? – спросил Рой.

– Как обычно. Обвинительные заключения.

– Кто там?

– Гувер. Он заканчивает это крупное дело с наркотиками в Гретне. Сегодня должен закруглиться.

– На завтра у них что-нибудь назначено?

– Нет. У них и так была тяжелая неделя. Мы им пообещали, что завтра дадим выходной. А почему вы спрашиваете?

Фолтригг переступил с ноги на ногу и почесал подбородок. Взгляд его был отстраненным, он смотрел вниз на машины, но не видел их. Для него это была тяжелая работа – много думать.

– Прикинь, если по какой-то причине мальчишка не заговорит и если у Финка с этим слушанием ничего не выйдет, что нам тогда делать? Я так полагаю: мы идем в Большое жюри, берем повестку в суд для мальчишки и его адвоката, и тащим их сюда. Парнишка уже и сейчас перепуган до смерти, а ведь он все еще в Мемфисе. Да он просто в ужас придет, попав сюда.

– А зачем нам его адвокат?

– Припугнуть ее. Просто нагнать на нее страху. Пусть оба дрожат. Мы возьмем повестки сегодня, не будем их распечатывать, подождем до завтра и попозже, когда все уже закроется на выходные, вручим их мальчику и его адвокату. Повестка будет на десять утра в понедельник. У них не будет возможности сбегать в суд и что-то сделать, потому что конец недели, все судьи уехали из города, и все закрыто. Они не посмеют не появиться здесь в понедельник утром, Уолли, на нашей территории, вон там, подальше по коридору.

– А вдруг мальчишка ничего не знает?

Рой устало покачал головой. За последние двое суток они обсуждали этот вопрос уже десяток раз.

– Я считал, мы с этим уже кончили.

– Возможно. Может, мальчик сейчас все рассказывает.

– Очень даже может быть.

По интеркому раздался визгливый голос секретарши, возвестивший, что звонит мистер Финк. Фолтригг подошел к столу и схватил трубку.

– Слушаю!

– Слушание окончено, Рой, – отрапортовал Финк. В голосе чувствовались усталость и облегчение.

Фолтригг включил звук и упал в кресло. Уолли пристроил свою тощую задницу на крае стола.

– Тут со мной Уолли, Том. Расскажи нам, что там было.

– Ничего особенного. Мальчишка снова в тюрьме. Он отказался говорить, так что судья обвинил его в оскорблении суда.

– Что значит – отказался говорить?

– Он отказался говорить. Судья сам вел и прямой и перекрестный допрос, и Марк признался, что был в машине вместе с Клиффордом. Но когда судья спросил про Бойетта и Мальданно, парень воспользовался Пятой поправкой.

– Пятой поправкой!

– Именно. И ни с места. Сказал, что в тюрьме не так уж и плохо и что ему больше некуда идти.

– Но он знает, верно. Том? Маленький бродяга знает!

– Ну, тут никаких сомнений. Клиффорд ему все рассказал.

Фолтригг хлопнул в ладоши.

– Я знал! Я знал! Я знал! Я вам это, парни, уже три дня толкую. – Он вскочил на ноги. – Я знал!

– Судья назначил еще одно слушание завтра в полдень, – продолжил Финк. – Он хочет посмотреть, не передумает ли мальчишка. Я не так оптимистичен.

– Я хочу, чтобы ты присутствовал на слушании, Том.

– Конечно, только судья хочет видеть и вас, Рой. Я объяснил, что у вас завтра слушание по поводу отсрочки дела, так он требует, чтобы вы прислали ему факсом копию распоряжения о слушании. В этом случае, сказал он, ваше отсутствие можно извинить.

– Он что, придурок?

– Нет. Не совсем. Он заявил, что на той неделе собирается постоянно устраивать такие маленькие слушания, на которых мы, как податели заявления, должны присутствовать.

– Тогда он придурок.

Уолли закатил глаза и покачал головой: “Среди местных судей так много дураков”.

– Когда слушание закончилось, судья говорил с нами насчет организации защиты для ребенка и его семьи по специальной программе. Он считает, что может убедить мальчишку говорить, если мы гарантируем ему безопасность.

– На это уйдут недели.

– Я тоже так думаю, но К.О. заявил судье, что это можно сделать за несколько дней. Откровенно говоря. Рой, я не думаю, что паренек будет говорить, не получив сначала гарантий. Это довольно крутой малыш.

– А что адвокат?

– Она особо не влезала, мало говорила, но ясно, что у нее с судьей полный контакт. У меня создалось впечатление, что у ребенка хорошие советчики. Она вовсе не глупа.

Уолли больше не мог молчать:

– Том, это Уолли. Что, ты думаешь, произойдет за выходные?

– Кто знает? Я уже говорил: не уверен, что мальчишка за ночь передумает. И судья его не выпустит. Он знает про Гронка и других парней Мальданно и, как мне кажется, предпочитает запереть мальчишку ради его же собственной безопасности. Завтра уже пятница, так что, судя по всему, мальчик просидит там до понедельника. А в понедельник, могу поспорить, судья снова соберет нас всех для разговора.

– Ты сюда возвращаешься, Том?

– Да, я сяду на рейс, отправляющийся часа через два, а утром вернусь в Мемфис. – Голос Финка казался уставшим.

– Я тут тебя подожду вечером, Том. Ты хорошо поработал.

– Ага.

Финк замолчал, и Рой щелкнул выключателем.

– Подготовь Большое жюри, – бросил он Уолли, который соскочил со стола и направился к двери. – Пусть Гувер устроит перерыв. Нам больше минуты не понадобится. Достань мне дело Марка Свея. Скажи клерку, что повестки должны быть вручены завтра во второй половине дня.

Уолли открыл дверь и исчез. Фолтригг вернулся к окну, бормоча про себя:

– Я знал. Я знал, и все тут.

* * *

Полицейский в штатском расписался в журнале у Дорин и ушел вместе со своим напарником.

– Следуй за мной, – сказала она Марку с таким видом, как будто он снова согрешил и терпению ее приходит конец. Он последовал за ней, наблюдая, как раскачивается ее широкий зад в черных эластичных брюках. Довольно тонкая талия была перехвачена широким блестящим ремнем, на котором висели связка ключей, две черные коробочки непонятного назначения и наручники. Пистолета у нее не было. Блузка форменная, белая, с различными нашивками на рукаве и золотой тесьмой по воротнику.

Когда Дорин открыла дверь в его маленькую камеру, она вошла вслед за ним и прошлась вокруг комнаты, как собака, вынюхивающая наркотики в аэропорту.

– Удивительно, что ты сюда вернулся, – заметила она, проверяя туалет.

Марк не нашелся, что ответить, да и не хотелось ему разговаривать. Он смотрел, как она наклоняется и приседает, и думал о ее муже, мотающем тридцатилетний срок за ограбление банка, и решил, что, если она станет настаивать на разговоре, он про него спросит. Это охладит ее пыл, и она поскорее уберется.

– Должно быть, огорчил судью Рузвельта, – произнесла она, выглядывая в окно.

– Наверное.

– Надолго ты сюда?

– Он не сказал. Меня завтра снова вызывают.

Она подошла к койкам и принялась поправлять одеяла.

– Мы тут читали про тебя и твоего братишку. Странное дело. Как у него дела?

Марк стоял у дверей и очень хотел, чтобы она поскорее ушла.

– Может, он умрет, – заявил он печально.

– Да что ты!

– Ага, это ужасно. Он в коме, ну, знаете, сосет большой палец, что-то бормочет и все. Глаза совершенно закатились. И ничего не ест.

– Ты прости, что я спросила. – Ее сильно подкрашенные глаза широко раскрылись, и она перестала оглядывать комнату.

“Ага, готов поспорить, ты еще пожалеешь, что спросила”, – подумал Марк.

– Мне бы надо быть там, с ним, – вздохнул он. – Там моя мама, но у нее нервный стресс. Она пьет много таблеток, сами понимаете.

– Мне очень жаль.

– Просто жуть. У меня самого все время голова кружится. Может, со мной случится то же, что в с братом, кто знает.

– Тебе что-нибудь принести?

– Нет, мне просто надо полежать. – Он подошел к нижней койке и упал на нее. По-настоящему обеспокоенная Дорин присела около него.

– Если что нужно, милый, ты мне скажи. Хорошо?

– Ладно. Вот если бы пиццы.

Она встала и немного подумала. Он закрыл глаза, как будто ему было очень больно.

– Посмотрим, может, что и придумаем.

– Я не обедал, понимаете.

– Я скоро вернусь, – пообещала она, уходя. Дверь громко щелкнула, закрываясь. Марк вскочил на ноги и прислушался.