"Клиент" - читать интересную книгу автора (Гришем Джон)

Глава 12

Уолли Бокс звонил в контору в Новый Орлеан по меньшей мере четырежды в час. У Фолтригга было сорок семь помощников прокурора, занятых различными видами преступности и стоящих на защите интересов правительства, а Уолли было поручено передавать им распоряжения босса, пребывающего в Мемфисе. Кроме Томаса Финка, делом Мальданно занимались еще три юриста, и Уолли считал необходимым звонить им каждые пятнадцать минут с инструкциями и новейшими данными относительно Клиффорда. К полудню вся контора уже знала Марка Свея и его маленького брата. Все сплетничали и строили предположения. Много ли мальчишка знает? Приведет ли он их к трупу? К середине дня секретарши в кафетерии обменивались дикими теориями касательно записки самоубийцы и того, что он сказал мальчишке, прежде чем проглотить пулю. Вся работа в конторе Фолтригга практически остановилась. Все ждали очередного звонка Уолли.

Фолтригг и раньше горел на утечке информации. Он уволил тех, кто, по его мнению, слишком много болтал. Он потребовал пройти проверку на детекторе лжи всем: помощникам, следователям и секретаршам. Он хранил важную информацию под замком, опасаясь утечки по вине собственных сотрудников. Он наставлял в угрожал. Но Рой Фолтригг был не из тех людей, которые вызывают в других желание быть верными своему долгу. Многие из его помощников были о нем невысокого мнения. Он играл в политические игры, использовал дела для достижения собственных целей, любил быть в центре внимания и относил все удачи только на свой счет, а во всех неудачах обвинял подчиненных. Он выискивал всякую ерунду, в которой можно обвинить выборных чиновников, и все ради дешевых заголовков в газетах, собирал компромат на своих противников и обливал их грязью в прессе. Он был политической проституткой, чей единственный талант в юридическом смысле заключался в умении вести себя в суде, где он проповедовал присяжным и цитировал Священное Писание. Сотрудники постоянно агитировали его баллотироваться. На любую должность.

В восемь утра начали звонить новоорлеанские журналисты. Они просили сделать официальное заявление по поводу смерти Клиффорда. Они ничего не получили. Затем, в два часа, перед прессой выступил Уиллис Апчерч, рядом стоял сияющий Мальданно, и в конторе прокурора появилось еще больше что-то вынюхивающих репортеров. Сотни звонков в Мемфис и обратно.

Пошли сплетни.

* * *

Они стояли у грязного окна в холле на девятом этаже и наблюдали за транспортом внизу. Был час пик. Дайанна нервно закурила сигарету и выпустила облако дыма.

– Кто эта адвокатша?

– Ее зовут Реджи Лав.

– Как ты ее нашел?

Он показал на Стерик Билдинг в четырех кварталах от больницы.

– Я пошел к ней в офис вон в том здании и поговорил с ней.

– Почему, Марк?

– Мам, меня напугали полицейские. И полицейские, и агенты ФБР – их тут полным полно. И газетчиков. Один сегодня меня поймал в лифте. Я решил, что нам нужен совет юриста.

– Юристы не работают бесплатно, Марк. Ты же знаешь, мы не можем себе позволить нанять адвоката.

– Я уже заплатил ей, – сказал он важно.

– Что? Как ты мог заплатить адвокату?

– Ей нужен был небольшой аванс, и она его получила. Я вручил ей доллар из той пятерки, что ты дала мне утром на плюшки.

– Она будет работать за доллар? Ничего себе адвокат!

– Она молодец. Отлично работает.

Дайанна удивленно покачала головой. Во время ее отвратительного бракоразводного процесса Марк, которому тогда было девять лет, постоянно критиковал ее адвоката.

Он часами смотрел по телевизору повторы передач про Перри Мейсона и никогда не пропускал “Закон в Лос-Анджелесе”. Уже много лет ей не удавалось его переспорить.

– Что она успела сделать? – спросила Дайанна с таким видом, как будто она вылезла из темной пещеры и впервые за месяц увидела солнечный свет.

– В полдень она встречалась с агентами ФБР и разделала их под орех. Позже она снова встречалась с ними у нее в офисе. Я ее после этого не видел.

– Когда она придет сюда?

– Около шести. Она хочет встретиться с тобой и доктором Гринуэем. Тебе она понравится, мам.

Дайанна наполнила легкие дымом и выдохнула.

– Но зачем она нам, Марк? Я не понимаю, в чем ее роль. Ты ничего плохого не сделал. Вы с Рикки увидели машину, хотели помочь этому человеку, но он все равно застрелился. Зачем тебе адвокат?

– Ну, я ведь поначалу соврал полицейским, и это меня пугает. И я боялся, что могу попасть в беду, раз не помешал этому дяденьке застрелиться. Было довольно страшно, мам.

Пока он все это объяснял, она внимательно следила за ним, и он старался не встречаться с ней взглядом. Они долго молчали.

– Ты мне все рассказал? – спросила она медленно, как будто знала ответ.

Сначала он наврал ей в трейлере, пока они ждали машину “скорой помощи”, а Харди сшивался рядом и все слышал. Вчера вечером, в палате Рикки, при докторе Гринуэе он рассказал ей первый вариант правды. Он помнил, как она отреагировала, услышав эту исправленную историю, и как сказала: “Ты никогда не врал мне, Марк”.

Они через многое прошли вместе, и вот теперь он крутит и вертит, увиливает от вопросов и рассказывает Реджи больше, чем своей родной матери. Он чувствовал себя скверно.

– Мам, все вчера так быстро случилось. Вчера вечером у меня все смешалось, но сегодня я подумал хорошенько. Вспомнил каждый шаг, минута за минутой, так что многое всплыло.

– Например?

– Ну, ты же видишь, как это на Рикки повлияло. Наверное, и на меня тоже. Не так сильно, но сейчас я вспомнил вещи, которые должен был вспомнить вчера, когда говорил с доктором Гринуэем. Разве непонятно?

И в самом деле, в этом был резон. Дайанна неожиданно забеспокоилась. Два мальчика видели одно и то же. Один находится в шоке. Резонно предположить, что и на второго это повлияло. Дайанне это не приходило в голову. Она наклонилась к нему.

– Марк, ты в порядке? Он понял, что убедил ее.

– Да вроде, – ответил он нахмурившись, как будто у него болит голова.

– И что же ты вспомнил? – спросила она осторожно. Он глубоко вздохнул.

– Ну, я вспомнил...

Раздался кашель, и неизвестно откуда появился Гринуэй. Марк резко обернулся.

– Мне нужно уйти, – сказал Гринуэй, вроде бы извиняясь. – Я вернусь через пару часов. Дайанна кивнула, но промолчала. Марк решил наконец покончить с этим делом.

– Послушайте, доктор, я тут говорил маме, что вспомнил еще кое-что.

– Насчет самоубийства?

– Да, сэр. Весь день все это мелькало передо мной, и я вспомнил детали. Может, некоторые из них и важные.

Гринуэй взглянул на Дайанну:

– Давайте вернемся в комнату и поговорим. Они прошли в палату, закрыли за собой дверь и долго слушали Марка, который старался восполнить не сказанное ранее. Было большим облегчением наконец-то иметь возможность все выложить, хотя говорил он, в основном опустив глаза вниз. Он устроил настоящий цирк, делая вид, что мучительно выуживает события из тяжело травмированного мозга, и справился со своей задачей блестяще, часто надолго замолкал, как бы подыскивая слова, чтобы описать сцену, врезавшуюся ему в память. Иногда поглядывал на доктора, но тот никак не выказывал своего отношения к рассказу мальчика. Дайанна, похоже, купилась полностью. На ее лице сохранялось выражение материнской заботы.

Но, когда он подошел к тому моменту, как Клиффорд схватил его, они заерзали. Он продолжал смотреть в пол. Дайанна вздохнула, когда он рассказывал о пистолете. Гринуэй покачал головой, услышав о выстреле сквозь окно. Иногда Марку казалось, что вот сейчас они начнут кричать на него, обвиняя во вчерашнем вранье. Но он продолжал...

Он рассказал обо всем, что Рикки мог видеть и слышать. Единственное, о чем промолчал, так это об откровениях Клиффорда. Зато живописал все его сумасшедшие выходки: о свидании с волшебником и всем остальном.

Пока Марк говорил, Дайанна сидела на раскладушке, потирая лоб, и, когда он закончил, попросила валиум. Доктор Гринуэй, сидящий на стуле, ловил каждое слово:

– Это все, Марк?

– Не знаю. Сейчас ничего больше не могу вспомнить, – пробормотал он с таким видом, будто у него болит зуб.

– Значит, ты действительно был в машине? – спросила Дайанна, не открывая глаз.

Он показал на свой слегка опухший левый глаз.

– Видишь? Он меня сюда ударил, когда я захотел выйти из машины. У меня долго голова кружилась. Может, я даже сознание потерял. Не знаю.

– Ты же сказал, что подрался в школе.

– Не помню, что я тебе говорил, мам, а если и сказал, то, наверное, я был в шоке или что еще. – Черт! Поймали еще на одной лжи.

Гринуэй погладил бороду.

– Рикки видел, как тебя схватили, швырнули в машину, и потом выстрел. Уф!

– Ага. Сейчас я все очень ясно вспоминаю. Мне жаль, что я сразу все не вспомнил, но у меня с головой что-то случилось. Вот как у Рикки.

Еще одна длинная пауза.

– Честно говоря, Марк, я не верю, что ты не мог всего вспомнить вчера, – сказал Гринуэй.

– Не давите на меня, ладно? Посмотрите на Рикки. Он увидел, что со мной случилось, и сейчас неизвестно где. И разве мы вчера разговаривали?

– Брось, Марк, – рассердилась Дайанна.

– Разумеется, мы разговаривали, – заметил Гринуэй, и на лбу у него появились по меньшей мере четыре морщины.

– Ага, наверное, говорили. Только я мало что помню.

Гринуэй нахмурился и встретился взглядом с Дайанной. Марк направился в ванную комнату и попил воды из бумажного стаканчика.

– Ну что ж, – сказала Дайанна. – А полиции ты это рассказал?

– Нет. Я же только что вспомнил. Забыла?

Дайанна медленно кивнула и выдавила улыбку. Ее глаза сузились, и Марк снова предпочел смотреть в пол. Она поверила его рассказу о самоубийстве, но этот неожиданный всплеск памяти ее не одурачил. Она разберется с ним потом.

У Гринуэя тоже были сомнения, но его больше заботило состояние его пациента, чем разборки с Марком. Он поглаживал бороду и изучал стену. Повисла долгая пауза.

– Я есть хочу, – наконец сказал Марк.

* * *

Реджи появилась с часовым опозданием и извинениями. Гринуэй уже ушел домой. Марк неловко представил ее матери. Реджи тепло улыбнулась Дайанне, и они пожали друг другу руки. Потом села у постели, принялась задавать вопросы насчет Рикки и сразу стала другом семьи, обеспокоенным всеми ее делами и заботами. Как с работой? Школой? Деньгами? Одеждой?

Уставшей и измученной Дайанне было приятно побеседовать с женщиной. Она разговорилась и долго рассказывала о диагнозе Гринуэя и многое другое, кроме истории Марка и ФБР, то есть того, ради чего сюда приехала Реджи.

Реджи принесла с собой пакет с бутербродами и хрустящим картофелем, и Марк выложил все на стол рядом с кроватью Рикки. Потом вышел, чтобы принести что-нибудь попить. Они вряд ли заметили, что он ушел.

Он купил две банки “Спрайта” в холле и вернулся в палату. Никто его не остановил – ни полицейские, ни репортеры, ни наемные убийцы из мафии. Женщины были увлечены разговором насчет Мактьюна и Труманна, пытавшихся допросить Марка. Причем Реджи так живописала события, что у Дайанны возникло естественное недоверие к ФБР. Обе были возмущены. Впервые за много часов Дайанна оживилась и расслабилась.

* * *

“Джек Нэнс и помощники” считалась надежной фирмой, специализирующейся на обеспечении безопасности, но на самом деле она состояла всего из двух частных сыщиков. Их строка в справочнике была самой маленькой в городе. Они не занимались крупными бракоразводными делами, где один из супругов шляется направо и налево, а другой жаждет получить фотографии. У них не было детектора лжи. Они не крали детей и не разыскивали проворовавшихся служащих.

Сам Джек Нэнс когда-то сидел и имел солидный послужной список, но умудрялся вот уже десять лет избегать неприятностей. Помощник его, Кэл Сиссон, тоже бывший заключенный, был когда-то осужден по уголовному делу, связанному с подставной строительной компанией. Вместе они неплохо зарабатывали, делая всякую грязную работу для богатых людей. Однажды они переломали руки подростку, дружку дочери богатого клиента, которой мальчишка съездил по физиономии. Насилия они не боялись. Случалось, они избивали своих соперников по бизнесу. Еще был случай, когда они сожгли загородное любовное гнездышко жены клиента и ее любовника.

Работы у них хватало, и в узких кругах они были известны как пара опасных и надежных людей, которые возьмут наличными, сделают грязную работу и не оставят следов. В этом деле Джек и Кэл добивались поразительных результатов. Клиентов они брали только по рекомендации.

Как-то поздно вечером, когда Джек Нэнс сидел один в своем захламленном офисе, раздался стук в дверь. Секретарша уже ушла. Кэл Сиссон разыскивал торговца наркотиками, который приучил к ним сына клиента. Нэнсу было около сорока, он был хоть и не очень высок ростом, но крепко сбит и очень подвижен. Пройдя через офис секретарши, он открыл дверь. Стоящий перед ним человек был ему незнаком.

– Могу я видеть Джека Нэнса? – спросил тот.

– Это я.

Человек протянул руку.

– Меня зовут Пол Гронк. Войти можно?

Нэнс пошире открыл дверь и жестом предложил Гронку войти. Они остановились у стола секретарши. Гронк оглядел запущенную и неубранную комнату.

– Уже поздно, – сказал Нэнс. – Что вам нужно?

– Срочная работа.

– Кто вас прислал?

– Слышал о вас. Ходят разговоры.

– Назовите имя.

– Ладно. Д.Л.Грейнджер. Я так понимаю, вы помогли ему в одной сделке. Он также упоминал о мистере Шварце, который остался доволен вашей работой.

Нэнс размышлял, разглядывая Гронка. Здоровый и сильный, далеко за тридцать, широкоплеч, плохо одет, но не осознает этого. По выговору Нэнс сразу понял, что он из Нового Орлеана.

– Я беру аванс в две тысячи долларов, безвозвратно и наличными, прежде чем пошевелю пальцем. – Гронк вытащил из левого кармана толстую пачку денег и отсчитал двадцать сотен. Нэнс расслабился. За эти десять лет он ни разу так быстро не получал аванса. – Садитесь, – предложил он, показывая на диван и забирая деньги. – Я слушаю.

Гронк достал из пиджака сложенную газету и протянул ее Нэнсу.

– Вы сегодняшнюю газету видели?

– Да, читал. Ну и что?

– Я из Нового Орлеана. По правде говоря, мистер Мальданно мой старый приятель, и он очень обеспокоен, что его имя вдруг появилось в мемфисской газете. Тут сказано, что он связан с мафией и все такое. Пресса погубит эту страну.

– Клиффорд был его адвокатом?

– Да. Теперь у него другой. Это, впрочем, не важно. Давайте я вам расскажу, что его беспокоит. Из надежных источников он узнал, что эти двое мальчишек что-то знают.

– А где мальчишки?

– Один – в больнице, в коме, или как там. Он выключился, когда Клиффорд застрелился. Его брат был с Клиффордом в машине до самоубийства, и мы боимся, что парню что-то известно. Он уже нанял адвоката и отказывается говорить с ФБР. Весьма подозрительно.

– А я при чем?

– Нам нужен кто-то со связями в Мемфисе. Надо бы увидеть мальчишку. Мы должны знать все, что с ним происходит.

– Как его зовут?

– Марк Свей. Мы думаем, что он в больнице с матерью. Вчера они провели ночь с младшим братом, которого зовут Рикки. Девятый этаж, больница Святого Петра, палата 943. Мы хотим, чтобы вы нашли мальчика, выясняли, где он в данный момент находится, и проследили за ним.

– Проще пареной репы.

– Может, и нет. Там полицейских и, возможно, агентов ФБР полно. Тоже за ним следят. Этот малыш привлекает внимание целой толпы.

– Я беру сто долларов в час, наличными.

– Я в курсе.

* * *

Она называла себя Амбер, имя, которое пользовалось большой популярностью среди исполнительниц стриптиза и проституток Французского квартала. Она сняла трубку и отнесла телефон в крошечную ванную комнату, где Барри Мальданно чистил зубы.

– Это Гронк, – сообщила она, протягивая ему трубку. Он завернул кран, любуясь ее обнаженным телом, которое она в данный момент прикрывала простыней, и сделал шаг из ванной.

– Слушаю, – бросил он в трубку. Выслушав Гренка, поставил телефон на столик рядом с кроватью, быстро вытерся и оделся. Амбер все еще была в постели.

– Когда идешь на работу? – спросил он, завязывая галстук.

– В десять. А который час? – Ее голова появилась из-под простыни.

– Почти девять. Я тут должен заскочить в одно местечко. Потом вернусь.

– Зачем? Ты же получил, что хотел.

– Может, мне еще захочется? Ты забыла, кто платит за квартиру?

– Тоже мне квартира! Почему мы не переедем из этой дыры? Не снимем приличную квартиру?

Он поправил рукава рубашки и полюбовался собой в зеркале. Идеально, просто идеально. Улыбнулся Амбер.

– Мне здесь нравится.

– Это дыра. Если бы ты ко мне хорошо относился, то снял бы мне хорошую квартиру.

– Конечно, конечно. Увидимся позже, радость моя. – Он захлопнул дверь. Эти девочки из стриптиз-шоу: дай им работу, потом квартиру, потом купи тряпок, угощай их хорошими ужинами, и вдруг у них взыгрывает аппетит, и они начинают предъявлять требования. Они были дорогим удовольствием, но он не мог себе в нем отказать.

Барри сбежал по ступеням, постукивая ботинками из крокодиловой кожи, и открыл дверь на улицу. Посмотрел направо, потом налево, уверенный, что кто-то за ним следит, и повернул за угол. Он старался держаться в тени, много раз переходил через улицу, поворачивал за угол, возвращался назад. Так он прошел зигзагом восемь кварталов, затем нырнул в “Устрицы у Рэнди” на улице Декатюр. Если те, кто пас Барри, не потеряли его, то они просто супермены.

“Устрицы у Рэнди” было особым местом. Старинная новоорлеанская таверна, узкая и переполненная, вне пределов досягаемости для туристов, она принадлежала “семье”. Он взбежал по узкой лестнице на второй этаж, где места нужно было заказывать заранее, и только избранные удостаивались такой чести. Кивнул официанту, улыбнулся толстому вышибале и зашел в отдельный кабинет с четырьмя столиками. За тремя из них никого не было, а за четвертым, практически в темноте, сидел одинокий человек и что-то читал при слабом пламени свечи. Барри приблизился, остановился и стал ждать, когда его пригласят. Человек заметил его и кивнул на стул. Барри послушно сел.

Джонни Салари был братом матери Барри и, вне сомнения, главой “семьи”. Он владел этим рестораном, а также сотней самых различных предприятий. В ожидании ужина он, как обычно, работал, просматривая при свете свечи финансовые отчеты. Был вторник, обычный рабочий день. В пятницу Джонни придет сюда с Амбер или Сабриной, а в субботу – со своей женой.

Он был недоволен, что ему помешали.

– В чем дело? – спросил он.

Барри наклонился к Джонни, хорошо понимая, что его присутствие здесь сейчас нежелательно.

– Только что говорил с Гренком, он в Мемфисе. Мальчишка нанял адвоката и отказывается говорить с ФБР.

– Поверить не могу, что ты такой идиот, Барри, ты это знаешь?

– Мы уже это проходили, и хватит.

– Знаю. Но пройдем еще раз. Ты – тупая задница, и я хочу, чтобы ты знал: я считаю тебя настоящей тупой задницей.

– Ладно, я – тупая задница. Но нам надо шевелиться.

– Что?

– Надо послать Боно или кого-то еще, может, Пирини или Булла, мне все равно, но пару людей надо послать в Мемфис. И немедленно.

– Ты хочешь убить мальчишку?

– Может быть. Посмотрим. Надо узнать, что ему известно, верно? Если чересчур много, может, мы его уберем.

– Мае просто стыдно, что мы кровные родственники, Барри. Ты – полный кретин, понимаешь?

– Ладно. Но нам надо пошевеливаться.

Джонни взял стопку бумаг, и его глаза побежали по строчкам.

– Пошли Боне и Пирини, но не делай никаких глупостей. Понял? Ты идиот, Барри, кретин недоразвитый и не смей ничего делать, пока я не скажу. Понятно?

– Да, сэр.

– А теперь убирайся. – Джонни махнул рукой, и Барри вскочил на ноги.