"Лекции по истории Церкви" - читать интересную книгу автора (Асмус Валентин Валентинович)

ЛЕКЦИЯ 2

В настоящее время в Церкви существует трехступенчатая иерархия: епископы, священники, диаконы. Сохранилось четкое и повсеместно распространенное представление о церковной иерархии, и даже в тех Церквах, которые отделились от православной, в древневосточных Церквах: несторианской и монофизитских; в Католической Церкви, невзирая на такие яркие отличительные особенности, как, например, католическое учение о папстве, в принципе существуют те же самые иерархические принципы. В наших представлениях о древней Церкви очень давно заметна такая тенденция — механически переносить иерархические структуры нашего времени или четвертого века на церковную жизнь первых десятилетий. Обратившись к нашему первоисточнику, к Священному Писанию Нового Завета, мы увидим, что это представление неверно, ибо в первые десятилетия еще нет такой четкой трех степенной иерархии, а с другой стороны, обнаружим, что в это время существуют особые служения, которых нет в церковной деятельности последующих времен.

Прежде всего, в Церкви первых десятилетий существуют апостолы (о них отдельный разговор), существуют пророки. И еще, что очень важно, хотя мы не находим здесь господства монархического принципа в церковной иерархии, но можно утверждать, что к концу первого века монархический принцип получил преобладание. К концу первого века, вся Вселенская Церковь состояла из Поместных Церквей. В то время еще нельзя было говорить о таких структурных единицах, как митрополии, патриархаты. Вселенская Церковь состояла из отдельных городских Церквей во главе с епископом — т. е. выражаясь нашим современным языком, Вселенская Церковь состояла из отдельных епархий.

Но это — не первоначальная картина, потому что ситуация первых десятилетий, насколько она отражена в Священном Писании Нового Завета — в Деяниях и Посланиях апостольских, — иная. Именно этого монархического принципа, который стал господствующим довольно скоро, мы там и не находим. На первом месте стоят апостолы, ближайшие ученики Христа Спасителя, — это двенадцать апостолов. Мы знаем, что один из двенадцати, Петр, был первым, имел особое место в этом лике апостольском. Однако он был, как говорится, первым среди равных. Только впоследствии римские епископы связали учение о преобладании своей кафедры с преемством от апостола Петра и стали доказывать, что он с самого начала был назначен Христом главою всей Вселенской Церкви, но это невозможно обосновать новозаветными текстами. Далее, Церковь, как она изображается в книге Деяний, управляется очень часто не одним человеком, но коллективно. Вот, например, Антиохийская Церковь. В начале 13-й главы книги Деяний святых апостолов мы читаем: «В Антиохии, в тамошней Церкви были некоторые пророки и учители: Варнава, и Симеон, называемый Нигер, и Луций Киринеянин, и Манаил, совоспитанник Ирода четверовластника, и Савл». Среди этих пророков и учителей мы находим величайшего апостола Савла, т. е. Павла, и получается, что во главе данной Церкви стоял не один человек, а целая коллегия иерархов, которые здесь называются «пророки и учители». Далее, после того, как апостолы покинули Иерусалим, мы находим во главе Иерусалимской Церкви коллегию пресвитеров, первым из этих пресвитеров называется Иаков брат Господень, и только впоследствии Иакова, брата Господня стали называть епископом Иерусалимским. Что касается слова «епископ» — оно в Новом Завете неоднократно употребляется взаимозаменимо со словом пресвитер, и мы видим, что еще нет различия между епископами и пресвитерами, эти два слова обозначают одно и тоже служение, в то время как впоследствии они стали обозначать различные ступени иерархии. Приведу пример из 12 главы книги Деяний. Здесь излагается беседа апостола Павла с возглавителями Эфесской Церкви, причем в одном месте, в 17-ом стихе, они называются пресвитерами, а в 28-ом стихе — епископами. В русском переводе стоит «блюстители»: чтобы не смущать простых читателей, переводчики отказались от термина, который употреблен в греческом подлиннике.

Однако, хотя мы и не находим в общинах первых десятилетий последующего четкого различения степеней священства, на основании этих отрывков мы можем утверждать, что в Церкви никогда не было демократических порядков, на которых настаивают протестанты. Протестанты считают, что все христиане имеют совершенно равные харизматические дары и уже в силу одного крещения могут считаться священниками. Поэтому те рукоположения, которые во множестве описаны в Священном Писании, это, с их точки зрения, не посвящения, не сообщение каких то особых даров, а всего лишь введение в должность, назначение. Но если мы посмотрим, как описана церковная жизнь в Новом Завете, то будет ясно, что иерархический принцип существовал всегда. Всегда существовали возглавители общин, руководители церковной жизни, учители народа Божия, хотя столь характерные для последующего времени понятия клира, с одной стороны, и мирян, с другой, сложились лишь к концу второго столетия.

Несмотря на то, что в Новом Завете нет трех степенной иерархии в нашем современном понимании, мы можем все-таки утверждать, что она там есть. Прежде всего, там говорится о служении апостольском. Апостолы в этот первый период церковной истории и были возглавителями Церкви в том смысле, в каком впоследствии ими стали епископы. Однако особенность апостольского служения была в том, что они были посланы в мир: «Идите в мир весь и проповедуйте Евангелие всей твари». Апостолам была вверена не какая-то местная Церковь, как в последующее время епископам, но вся Вселенская Церковь. Они действовали, исходя из сознания своей вселенской ответственности, вселенской миссии. Они шли с проповедью повсюду, переходя из одного города в другой, и даже имея от Спасителя особую заповедь не задерживаться на одном месте, спешить дальше, оставляя плоды своих проповеднических трудов в виде новосозданных Церквей и новонасажденной церковной иерархии.

Следующая ступень иерархии — пресвитеры, или же епископы, сопоставима с пресвитерами — священниками последующего времени. Название «пресвитер» означает старейший, так назывались почетные члены иудейских общин, которым поручались дела по руководству этими общинами. Слово «епископ» — греческое, как и пресвитер; оно означает буквально «надзиратель» или «блюститель». Вообще, эти термины — апостол, пресвитер, епископ — трудно однозначно связать с практикой ветхозаветной Церкви, потому что схожие названия, с похожими функциями, должностями мы встречаем также и у язычников. Нельзя говорить, что эти названия соответствуют тому-то или тому-то, там-то и там-то, тем более что здесь речь может идти только о сравнении, а не об отождествлении этих служений христианских с какими-то схожими служениями в других религиозных общинах.

И, наконец, третья степень священства — самая младшая — это диаконы, о которых я уже говорил в прошлый раз. Диаконы в древней Церкви имели очень большое значение, обычно это были близкие помощники епископов, имевшие свои литургические функции. Мы должны думать, что семь диаконов Иерусалимской Церкви непременно имели такие литургические полномочия: например, о диаконе Филиппе-благовестнике рассказывается, что он совершал святое крещение. Обо всех диаконах говорится, что они с большим успехом проповедовали, но, кроме того, в древней Церкви диаконы были ближайшими помощниками епископов и очень часто становились преемниками епископов. В западной Церкви и до сих пор очень мало диаконов: обычно на целую епархию западной католической Церкви приходится только один диакон, который исполняет должность епископского секретаря. Из римского диаконата в течении веков вырос институт кардиналов, т. е. институт должностных церковных лиц, которые во всей западной Церкви имеют огромное значение.

Проповедь христианской веры была очень успешной, по крайней мере, в пределах огромной Римской державы. В Римской империи существовало оживленное сообщение между разными ее частями, и совершенно естественно, что одним из важнейших каналов распространения проповеди о Христе были связи иудейской диаспоры с Иерусалимом, потому что еврейские общины существовали повсюду. В самом Риме была очень большая община, поэтому и Церковь христианская, которая обычно появлялась там где существовала еврейская община, очень рано появилась и в Риме. Как проповедовал, например, святой апостол Павел: он прежде всего шел в синагогу в том городе, куда он прибыл.

Кто основал Римскую Церковь, сказать невозможно. Но мы можем думать, что уже очень скоро после Пятидесятницы в Риме появились первые христиане. При императоре Клавдии в начале 50-х годов I века в Риме среди иудеев произошли столкновения, связанные со спорами относительно учения Христова. Об этих событиях довольно глухо упоминает римский языческий историк Светоний. Он пишет, что у иудеев произошли беспорядки при подстрекательстве некоего Христа. Эта довольно туманная фраза на основании всех наших сведений понимается весьма просто. У иудеев были столь ожесточенные споры относительно учения Христова, что римские власти увидели в этих спорах угрозу общественному спокойствию, и в начале 50-х годов император Клавдий распорядился об изгнании из Рима всех иудеев. Об этом также сообщает святой евангелист Лука в книге Деяний, согласно которой апостол Павел встретил в Коринфе одну супружескую пару, которая была изгнана из Рима по императорскому приказу. Что здесь для нас важно в этом известии? Во-первых, мы узнаем, что проповедуется учение Христово, во-вторых, видим, что внешние люди, т. е. язычники не делают различия между иудеями и христианами, христианство рассматривается как своего рода секта внутри иудейства. Но уже немного больше десятилетия спустя положение меняется. При императоре Нероне в 64 году происходит большой пожар города Рима, несколько дней и ночей город пылает, и целые кварталы сплошь выгорают. Император Нерон был человеком извращенным, этаким эстетом, декадентом своего времени. Даже тогда, когда он пришел к политическому краху, и ему предстояло совершить самоубийство, он горестно воскликнул: «Какой художник погибает!». Он считал себя замечательным поэтом, и, как говорили злые языки, сам поджег город Рим, чтобы вдохновляться величественнейшим зрелищем пожара и воспевать его в своих стихах. Но этот пожар, который, естественно, вызвал страшное волнение в народе, был использован как повод для гонения на христиан. Именно христиане, а не кто другой, были обвинены в поджогах. И здесь христиане уже совершенно четко отличались от иудеев. Иудеев это обвинение не коснулось ни в какой степени.

О нероновом гонении сообщает римский историк Тацит. После Светония это другое важное свидетельство о первоначальном христианстве, исходящее из внешнего мира. Тацит свидетельствует о том, что христиане вызывали всеобщую ненависть, и, действительно, рассматривая историю гонений на христианство, можно констатировать, что в течении первого и более продолжительного периода гонений, до самой середины III века, ненависть общественного мнения по отношению к христианству, ненависть простого народа была гораздо сильнее, чем репрессивные намерения властей. Нероново гонение было своего рода исключением, и коснулось оно одного лишь города Рима, совершенно не затронув провинции, а многие последующие императоры старались не столько развязать репрессии, сколько, наоборот, ввести начатые по инициативе язычников, по инициативе местных возглавителей администрации гонения в какие-то более узкие рамки. И только, начиная с середины III века и до самого конца гонений, т. е. до начала IV века, императорская власть берет на себя инициативу гонений и становится во главе антихристианской кампании. Чем объясняется такая неприязнь к христианству? Я думаю, что ее объяснить совсем не трудно. Она объясняется совершенно естественной ненавистью толпы ко всему духовно значимому, ко всему из ряда вон выходящему. Мы можем вспомнить как в Афинской республике, которая во все времена почиталась эталоном античной демократии, был по приговору этой самой демократии казнен великий языческий праведник Сократ. Христианство в духовном отношении было несравненно выше язычества, дело не только в том, что христианство давало гораздо более высокие идеалы, дело в том, что языческий мир к моменту появления христианской Церкви был в состоянии кризиса и разложения, это был духовно угасающий мир, в то время как Церковь была полна духовного горения, самой сильной жизненной энергии. Естественно, что первые христиане резко выделялись на фоне языческого общества, и сами бывали вынуждены рвать связи, которые их с этим обществом соединяли.

В наше время тоже очень часто происходят конфликты даже внутри одной семьи, когда дети становятся христианами, а родители их никак не понимают. Вам всем приходилось видеть примеры внутрисемейных конфликтов. И, как говорят жития святых, в древности тоже бывали конфликты такого рода, причем они могли доходить до крайней степени ожесточения, когда родители не останавливались перед тем, чтобы отдавать своих детей на казнь за исповедание христианства. Свидетельства о мучениках — это весьма драгоценные исторические свидетельства. Прежде всего нужно понять значение этого слова «мученик» во всем его объеме. Наше русское слово «мученик» передает греческое слово «мартис», но греческое слово более многозначно. Мученик — это тот, кто терпит мучения, «мартис» — это прежде всего свидетель. Те, кто воспринимал слово «мартис» в полноте его значения, видел в нем прежде всего выражение того, что проповедь веры ведется не словами, но всей жизнью, не останавливаясь и перед смертью. Если проповедниками в современном смысле могут быть люди только особо одаренные или, скажем, более образованные, проповедниками-мучениками могли быть все, и поэтому прав был Тертуллиан, когда говорил, что кровь мучеников — это семя Церкви. Именно на крови мучеников Церковь строилась, и пример мучеников был, может быть, гораздо более убедительным, чем слово многих и многих проповедников и учителей.

Сами апостолы и те, кто шел за ними, как правило, запечатлевали свою проповедь мученическим концом, как апостол Петр, который был распят в Риме, как апостол Павел, который был казнен мечем в том же Риме, как почти все другие апостолы. Каждая поместная Церковь, т. е. каждая городская община (а таких общин — городов могло быть очень много, например, в Малой Азии в IV в. было около трехсот общин во главе с епископами), хранила память о своих мучениках и имела среди самых больших праздников своего календаря местные праздники в память тех, кто в этом месте пострадал. Впоследствии, когда Церковь смогла выйти из катакомб, над гробницами мучеников стали воздвигать храмы, причем во многих местах это было возможно еще до общего прекращения гонений.

Церкви, естественно, сообщали друг другу о тех, кто прославился мученической смертью. И вот, одни из древнейших источников о мучениках — это такие послания одной Церкви другой. Кроме того, отдельные жития мучеников возникли на основе официальных документов. Хотя в некоторых случаях мучеников казнили в порядке самосуда. Чаще всего это происходило по приговору официальных римских судов и сопровождалось соответствующим бюрократическим делопроизводством. Такие акты могли также стать основой для жизнеописания мучеников. В иных случаях, однако, жития мучеников составляли позднее, чем они прославились, ибо древние жития перерабатывались, расширялись, дополнялись на протяжении всего первого тысячелетия всей христианской истории, причем к ним в полной мере относится то, что Д. С. Лихачев в своей книге о поэтике древнерусской литературы говорит относительно нашей словесности. Существовал, если воспользоваться выражением Лихачева, «литературный этикет», т. е. какие-то характерные моменты могли восприниматься как обязательная принадлежность каждого жития и переноситься из одного жития в другое. Мы не должны думать, что житие всегда абсолютно достоверный исторический источник. Во всяком отдельном случае нужно рассматривать вопрос исторической достоверности отдельно, потому что одно дело, если житие написано сразу после кончины мученика, другое — через несколько сот лет, и это, понятно, ситуации совершенно различные. И, кроме того, жития — это не биография в современном смысле, не ученое жизнеописание, а скорее икона. В житии возможны определенные обобщения, определенный схематизм, свойственный художественным изображениям на иконе. Мученики — это свидетели веры Христовой в том обществе, которое этой веры не принимает.

Но почему же все-таки Римская империя враждебно относилась христианству? Почему о христианах распространялись самые невероятные, фантастические сведения, которые передавались из уст в уста и становились основой антихристианской государственной политики? Многое здесь, как я уже сказал, зависело от народной психологии, но всего этим не объяснишь, потому что Римское государство тоже имело свои основания бояться христианства. В отличие от либеральных доктрин новейших времен, Рим не рассматривал религию как частное дело граждан, для римлян она была государственным делом. Римский народ имел свою религию и не мог иметь другой религии. Правда, римский народ стал хозяином огромной империи, куда вошло множество других племен, но то были, за одним-единственным исключением, народы языческие, поэтому особых проблем не возникало. В некоторых случаях происходило отождествление богов римского пантеона с иноземными богами. Самые известные примеры — это параллели между римскими и греческими богами. Здесь, ввиду очень сильного культурного влияния греков на римлян, произошло полное отождествление всего пантеона. Получилось так, что каждый греческий бог, полубог, демон имеет своего римского двойника. В других случаях, когда какие-то экзотические культы оказывались на территории Римской империи, эти новые божества могли быть также включены в римский пантеон, уже сохраняя свои собственные имена и свои отличительные признаки.

Здесь, конечно, совершенно особое место занимала иудейская религия. Ревнителям иудейства удалось отстоять свои интересы перед лицом римских властей, и это оказалось возможно по двум причинам: во-первых, иудейская религия с успехом доказывала свою большую древность (а римляне были большими почитателями древности, древность религии как бы автоматически оправдывала ее право на существование), кроме того, апологеты иудейства могли очень легко доказать, что иудейство — это национальная религия, т. е. религия целого народа, а каждый народ в пределах империи имел право на свою собственную религию, даже если она сильно отличалась, как иудейство, от всяких других языческих религий. Понятно, что ни одного из этих двух преимуществ не было у христианства. Христианство воспринималось как новая религия, поскольку оно и было религией Нового Завета. Христианство очень рано вышло за пределы иудейства, уже со времен императора Нерона оно никоим образом не могло восприниматься как своего рода иудейская секта; христианство находило последователей среди всех народов, т. е. подтачивало основы тех религий, которые существовали в Римской империи. Кроме того, нужно учитывать еще и следующее. Когда Рим, римское государство переродилось в империю, эта новая монархическая государственность получила санкцию языческой религии в виде обожествления императоров. Сначала императоры обожествлялись посмертно, потом их стали и при жизни почитать как существа божественные, и каждый лояльный гражданин был обязан участвовать в поклонении этим царственным божествам. Отказ в поклонении был равносилен отказу в лояльности. Здесь делалось исключение для иудеев (я уже объяснял, почему им это было позволено), и в то же время власти очень строго следили за тем, чтобы иудейство оставалось чисто национальной религией, чтобы эта привилегия ни на кого больше не распространялась. Христианами становились бывшие язычники, которые еще вчера почитали богов и возносили почести государственному культу, но затем принимали веру Христову и переставали посещать языческие капища, и это рассматривалось как большая политическая опасность.

Надо сказать, что римские власти расправлялись не только с христианами, но и с представителями других тайных религиозных обществ. Существовала целая категория запрещенных религиозных союзов. Однажды в Риме обнаружили тайное общество почитателей Вакха — бога вина, и все 7000 членов этого общества были казнены. Здесь римские власти действовали прежде всего из соображений государственной целесообразности. Не нужно преувеличивать их религиозный идеализм, хотя, в общем, историки отмечают, что в некоторых случаях императоры, настроенные более идеально, оказывались и более жестокими гонителями христианства, чем императоры-прагматики. Вот, один документ из истории раннего христианства. Это переписка императора Траяна с Плинием младшим. Плиний был назначен наместником в Вифинии, в северо-западной части Малой Азии, и в этой части империи оказалось очень много христиан, причем их положение к этому времени (к началу II века) не было определено ни какими законами, и потому этот важный чиновник часто оказывался в недоумении. Он шлет своему другу императору запрос о том, как ему нужно поступать в изложенном случае. Письмо Плиния Траяну:

«Я никогда не знаю, что именно и в какой степени подлежит суду, наказанию и является предметом расследования. Я находился в немалом затруднении, придавать ли какое-то значение различию возрастов, или же несовершеннолетние не должны быть отличаемы от взрослых; давать ли за раскаяние прощение, или тому, кто был христианином, и отречение не приносит пользы; подвергать ли христиан казни за самое имя, помимо каких-либо преступлений, или же за преступления, стоящие в связи с именем? Я, между тем, поступал следующим образом с теми, о ком мне доносили как о христианах. Я допрашивал их — христиане ли они? Когда они сознавались, я спрашивал их во второй и в третий раз, угрожая казнью; тех, которые упорствовали, приказывал отводить на смертную казнь, ибо я не сомневался, что каково бы ни было то, в чем они сознались, во всяком случае их упорство и непреодолимая нераскаянность заслуживают казни. Других подобных же безумцев, если они были римские граждане, я предназначил к отсылке в Рим. Как только началось дело, как это бывает обыкновенно, обвинение приняло сложные и разнообразные виды. Подан был анонимный донос, и в нем перечислены имена многих, которые заявили, что они не христиане и никогда не были христианами. Когда они вслед за мной обратились с воззванием к богам, воздали поклонение твоему изображению, которое я для этой цели приказал принести со статуями богов, через воскурение фимиама и возлияния вина, и когда, сверх того, произнесли злословия на Христа, — действительно, говорят, христиан нельзя принудить ни к одному из этих действий, — я нашел возможным отпустить их. Другие, поименованные в списке, признались, что были прежде христианами, но теперь уже не принадлежат им, один перестал быть христианином за три года перед тем, другие несколько раньше, некоторые лет двадцать тому назад. Все они почтили твое изображение и статуи богов и злословили Христа. По их словам, вся вина их, или заблуждение, состояло в том, что они сходились в известные дни рано утром вместе и пели песни Христу как Богу. Клятвенно они обязывались не на преступление какое-либо, но к тому, чтобы не красть, не грабить, не прелюбодействовать, быть честными, возвращать вверенные залоги. После этого они расходились и собирались снова для вкушения пищи, обычной, однако, и невинной. Впрочем, и это перестали делать, когда я своим эдиктом, согласно твоему повелению, запретил это. Ввиду этого, я счел тем более необходимым допросить под пыткою двух служанок, которые назывались служительницами, чтобы узнать, что здесь есть истинного, но я не нашел здесь ничего, кроме суеверия, грубого и безмерного. Поэтому, отложив дальнейшее разбирательство, я обратился к тебе за советом. Дело мне кажется заслуживающим внимания, особенно ввиду большого количества замешанных в нем. Множество людей всякого рода, положения — и мужчин, и женщин — вовлечены в опасность, будут и потом подвергаться ей. Зараза этого суеверия распространилась не только по городам, но и по селам и деревням, хотя, кажется, можно остановить ее и поправить дело. По крайней мере, известно теперь, что, опустевшие было храмы, начали опять привлекать поклонников, прекратившиеся на долгое время жертвоприношения — возобновились, и стал находить сбыт корм для жертвенных животных, имевший доселе весьма немногих покупателей. Отсюда легко можно заключить, какое множество людей может быть приведено к порядку, если дать место раскаянию».

Желая, как истинный чиновник, преувеличить свои заслуги, автор вместе с тем свидетельствует, что христианство получило чрезвычайно большое распространение в провинции, которая была ему вверена. Действительно, и из других источников мы тоже знаем, что Малая Азия была христианизирована, пожалуй, больше других областей империи; примерно в таком же благоприятном положении был Египет. Интересно также посмотреть, что отвечает Плинию император: «При разборе дел на тех, о которых было донесено, как о христианах, ты поступил как должно. В этом случае и невозможно установить общее определенное правило. Разыскивать их не следует, но если выступают с доносом и обвинениями против них, нужно казнить их. Однако, если кто не признает себя христианином и докажет это самим делом через поклонение нашим богам, то за раскаяние получает прощение, хотя относительно прошлого он находится под подозрением. Бессмысленные доносы не должны иметь места ни в каком процессе».