"Острова прошедшего времени" - читать интересную книгу автора (Новиков Валентин Афанасьевич)

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Дядя Альберт готовился к новому путешествию. Он спешил, уже кончался его отпуск. Мы помогали ему, как могли, а больше смотрели и слушали, что он рассказывал нам между делом.

Изредка заходила в сарай тетя дяди Альберта. Вытаскивала из кармана пачку «Беломора», щелкала зажигалкой и, прикурив, подолгу наблюдала за нашей работой. С нею обычно приходил кот.

Я терпеть не мог, когда этот чудной кот наблюдал за мной. На других кошек мне было наплевать, но этот смотрел неподвижным, непонятным взглядом, и в глубине его круглых глаз то появлялся, то исчезал острый зеленый огонь, словно отраженный гранью зеркала. Дядя Альберт не знал, сколько коту лет, но помнил, что кот был всегда. Он просто не придавал этому никакого значения. Кто его знает, может, это старый кот, а может, уже новый появился, похожий на прежнего.

– Ваша тетя знает, что это за корабль? – спросил Славка у дяди Альберта.

– Моя тетя все знает,– улыбнулся дядя Альберт. Наконец дядя Альберт закончил работу, но что-то все тянул с «отплытием». Он молча курил свою трубку, размышляя о чем-то, ходил один по саду, приносил из библиотеки какие-то книги, просматривал их и снова ходил по саду.

Мы тайком от родителей притащили на корабль свою зимнюю одежду – так велел дядя Альберт. Несколько раз он приносил на корабль свое ружье, потом уносил его обратно в дом. Мы отправлялись в то время, когда человек еще не был хозяином планеты.

И вот однажды, когда мы все собрались в комнате у дяди Альберта, он раскурил трубку и оглядел нас:

– Значит, к пещерным людям?

Мы прямо-таки застонали от восторга и нетерпения. Наконец-то дядя Альберт решился.

– А вы знаете,– сказал он,– что в ту эпоху нашу землю почти сплошь покрывали ледники? Толщина ледяного панциря местами достигала двух километров.

– Ого! – сказал Славка.– Мы там еще закоченеем...

Славка вечно мерз, зиму он просто не выносил.

– Хуже,– ответил дядя Альберт.– Мы можем врезаться в лед, если бросимся туда очертя голову.– Он достал из шкафа какую-то карту и развернул ее на столе. На карте вся нынешняя Северная Америка, все страны Европы, кроме Италии и Испании, а также большая часть Азии были белыми.– Вот посмотрите, как двигались льды. Сначала они появились на вершинах гор, потом медленно поползли в долины. Их ледяное дыхание гнало на юг все живое. Климат стал чрезвычайно суровым. Многие виды животных исчезли. До нашествия льдов на территории нынешней Западной Европы,– дядя Альберт обвел мундштуком трубки белые ледяные поля Европы,– водились гиппопотамы, а на территории, где сейчас наша страна,– слоны, страусы и даже ныне вымерший эласмотерий – гигантский носорог. Это очень интересное животное, ребята, рог у него находился не на носу, как у современного носорога, а на лбу. Шея была толщиной более метра. Жили тогда и мастодонты. А ледник полз и полз на юг, обтекая возвышенности, длинными языками проникая на территорию Азии. Вместе с животными уходили от него и первобытные люди. С восточных склонов Урала, Алтая и Саян начали сползать ледники в низины, навстречу им медленно двигались льды с правобережных высот Енисея. Сливаясь вместе, эти гигантские ледники захватили всю северную и центральную часть Западно-Сибирской равнины. Они закрыли сток Оби, Иртышу и Енисею. Воды этих рек двинулись назад через Тургайский пролив к Арало-Каспийской впадине.– Дядя Альберт раскурил погасшую трубку.– Теперь давайте посмотрим, не окажемся ли мы в воде. К счастью, нет. Пятьдесят тысяч лет назад здесь уже не было и ледника. Но климат был очень суровым. Великое оледенение, ребята,– одно из величайших событий четвертичного периода истории нашей Земли. Теперь попытайтесь сами представить, какое влияние оказали эти ожившие ледники на всю планету.

– А когда закончилось великое оледенение? – спросила Тонька.

– Еще не закончилось,– ответил дядя Альберт.– Со Скандинавского полуострова, например, льды ушли всего четыре тысячи лет назад, а Гренландию и Антарктиду еще покрывают многокилометровые льды. Для древнего человека оледенение явилось тяжким испытанием, но в то же время оно послужило толчком для его развития. Стало трудно добывать пищу, и человек начал изготовлять каменные топоры и охотиться на крупных животных; чтобы спастись от холода, он стал носить одежду из шкур, и, наконец, самое главное... Ну-ка, скажите, что самое главное?

Мы задумались на минуту и разом закричали:

– Огонь!!

– Правильно. Вы, наверно, вспомнили книгу Рони Старшего «Борьба за огонь»?

Чудной дядя Альберт. «Вспомнили»... Да разве можно ее забыть?

– Вот мы с вами и отправимся в страну Нао,– сказал дядя Альберт.– Но одно дело рисовать этот безмерно удаленный мир в своем воображении, а совсем другое – увидеть его собственными глазами.

Я сразу представил себе первобытные леса, кишащие разным невиданным зверьем, сильных отважных людей вроде благородного Нао.

– А как же с рельефом? – осторожно спросил Махмут. По-моему, он до сих пор относился к дяде Альберту как-то недоверчиво, считал его, несмотря на огромные знания, малость чудаком.

– Кое-что мне удалось выяснить,– ответил дядя Альберт.– По-видимому, сколько-нибудь значительных сдвигов земной коры за истекшие пятьдесят тысяч лет здесь не было. Геологические эпохи – это совсем не то, что человеческая жизнь. В жизни камней и скал тысячелетия – то же, что для нас минуты.

В воскресенье точно в восемь утра мы сели на корабль. И на этот раз мне стало жутко от мощного гула в его трюме, этот гул никак не вязался с кораблем, тихим утром, прохладным и прозрачным, и всем, что было вокруг.

Дядя Альберт стал медленно сдвигать стрелку влево по шкале времени – один нуль, второй, третий, четвертый, всего четыре нуля, но в эти четыре нуля умещалась вся история человечества от каменного топора до космических кораблей, от пещерного огня до вспышки расщепленного атомного ядра.

Как стартовый выстрел, щелкнул переключатель. Корабль на мгновение словно провалился в бездну. Раздался оглушительный треск. От страшного удара я на какой-то миг потерял сознание. Но тотчас очнулся от холодного ветра.

Ветер гнал по голой каменистой земле редкую снежную крупу. Она больно хлестала по лицу, забивалась в волосы. Мы поспешно отстегнули ремни и надели все теплые вещи, которые взяли с собой. Славка даже завернулся в клетчатое шерстяное одеяло, как в шаль.

Нас окружали угрюмые незнакомые холмы. Ближние были отчетливо видны, а дальние едва заметно проступали сквозь хмурую снежную пелену. Мне стало не по себе не то от страха, не то от любопытства. Я вдыхал морозный воздух и глядел во все глаза, надеясь и в то же время боясь увидеть громадного мамонта или косматого человека в шкурах.

– Никак не пойму,– сказал Махмут,– не то осень, не то весна...

– Лето,– коротко ответил дядя Альберт.

Ничего себе лето. А какой тогда должна быть зима?

Вокруг не было ничего живого – мерзлая каменистая земля, голый, бьющийся на ветру кустарник и редкая жухлая трава. Славка еще плотнее завернулся в одеяло. Ему было не только холодно, но и страшно, видно, еще страшнее, чем мне. Эта земля пугала своим серым пустынным безмолвием, холодом и еще чем-то необъяснимо жутким. Я вдруг почувствовал, какая бездна лет отделяет меня от дома, от мамы, от школы и даже от Зельца. Каким родным, каким бесконечно дорогим показался мне сейчас наш дом, пустяками показались все обиды и ссоры. Я хотел бы снова пройти по улице среди людей. Ничего мне сейчас так не хотелось, как увидеть людей – любых: хороших, плохих, знакомых, чужих, но непременно людей, без них было никак нельзя.

Метрах в ста от корабля поднимался отвесный глинистый обрыв, под обрывом текла река. Время, вопреки предположениям дяди Альберта, довольно сильно изменило рельеф местности. Противоположный, восточный берег был метров на сорок выше западного. Дядя Альберт посмотрел на этот обрыв и только покачал головой. Я понял: он подумал о том, что стало бы с нами, если бы корабль оказался на том берегу. Пока нам в нашей опасной игре со временем здорово везло.

Когда мы сошли с корабля, Махмут и Тонька, хотя нигде не было никакой видимой опасности, подняли с земли по камню.

– Это лишнее,– сказал дядя Альберт. Он достал заранее приготовленный факел, дал нам всем по коробке спичек.

Мы, то и дело озираясь, пошли по голой каменистой пустыне. Странно, но в этом диком краю повсюду чудилась опасность, хотя нигде не было и признака жизни. Мерзлая земля стучала под ногами, в лицо хлестала и хлестала сухая и редкая снежная крупа. Мы попали в суровый угрюмый мир.

Сквозь снежную пелену вдали почудилось нам какое-то смутное движение. Там сновали темные пятна, рассыпались, собирались снова, и вот ветер донес до нас тонкий визг, рычание и злобный вой. Мы остановились. Дядя Альберт протер стекла бинокля и долго всматривался в эти движущиеся пятна.

– Что там? – тронула его за полу меховой куртки Тонька.

– Шакалы. Но их немного... Думаю, они разбегутся. Интересно, почему они там собрались?..– Он осмотрел факел и переложил спички во внешний карман куртки.

Мы медленно двинулись вперед.

По мере того как мы подходили ближе, шакалы становились все суетливее, беспокойнее, и вот некоторые трусливо отбежали в сторону.

Пройдя еще немного, дядя Альберт зажег факел. Не знаю уж, как он у него был устроен, но горел он ярким широким пламенем.

Едва вспыхнул огонь, шакалы разбежались и стали, как тени, сновать неподалеку.

Скоро мы поняли, почему они здесь собрались. На земле повсюду лежали обглоданные кости, такие огромные, что мы некоторое время оцепенело глядели на них, пока не поняли, что это кости мамонтов. Тут же валялись их исполинские черепа. Бивни из некоторых были выбиты.

Мы осмотрелись и увидали остатки потухших костров. Их уже припорошило снегом. Ясно, что здесь была стоянка первобытных людей.

Тонька нашла сломанный каменный топор. Махмут – обломок кремневого ножа, а мне не попался даже самый маленький скребок. Кое-где валялись клочья бурой шерсти, свалявшейся со снегом. Все остальное сожрали шакалы. Они обглодали до блеска кости мамонтов.

Люди... Доисторические люди... Совсем недавно они грелись здесь возле костров, пекли в золе мясо, изготовляли свои неуклюжие топоры...

Махмут тем временем что-то считал, удивленно озираясь вокруг.

– Вы посмотрите, вы только посмотрите,– сказал он,– здесь двадцать черепов мамонтов!

Действительно, повсюду белели скрученные в кольца бивни; черепа широкими пустыми глазницами смотрели в мутную даль.

– А что тут такого,– пожал худыми плечами под клетчатым одеялом Славка.– У древних людей было два желудка, значит, каждый ел за двоих...

– Да не в этом дело! – ответил Махмут.– Как они сумели убить столько мамонтов? Ведь этот череп могла бы пробить только бронебойная пуля! – Он осторожно тронул рукой острый конец тяжелого бивня.

Дядя Альберт одобрительно посмотрел на него и заметил:

– Древние люди охотились проще...

– Что я придумал,– вдруг зашептал Славка.– Ведь мы можем забрать эти бивни с собой и дома торговать слоновой костью. Я слышал, она ужас как дорого стоит.

– Ты, видно, уже успел кое-чему научиться у Зельца,– сказал я ему.

– Возьмем с собой хотя бы один бивень для исторического музея, а то там лежит какой-то обломок. Возьмем, дядя Альберт?

– Нет,– с сожалением сказал дядя Альберт и приказал нам выбросить все, что мы подобрали здесь.

Шакалы тем временем осмелели и петляли уже совсем близко от нас. Дядя Альберт взмахнул факелом, рассыпав далеко вокруг огненные брызги, шакалы с отвратительным воем шарахнулись прочь. Мы пошли обратно к кораблю.

Пока мы шли, ветер немного утих, а главное – перестала сыпаться снежная крупа.

Больше всех замерз Славка, он ежился под одеялом, кутался изо всех сил, зубы его стучали. Из натянутого на голову одеяла торчал красный от холода нос.

– П-поехали д-домой,– жалобно сказал он.– Ч-что тут ин-тересного?

– Ну что ж, домой так домой,– улыбнулся дядя Альберт.

Мы вернулись к кораблю. Обошли его кругом. О6шивка кое-где лопнула, но серьезных повреждений не было.

Славка уже хотел было вскарабкаться на корабль, как мы услышали какие-то непонятные звуки. Они долетели откуда-то из-за реки, оттуда, где высился глинистый обрыв. Под обрывом среди валунов шумела река.

Мы вздрогнули от леденящего воя. Казалось, стая каких-то невидимых волков гонится за измученным оленем. Вой переходил в визг, визг – в рев. И скоро мы услышали топот. Кто-то непомерно огромный бежал сюда, сотрясая землю. Мы попятились к кораблю, не сводя глаз со склона, спускавшегося к обрыву. И вот мы увидели. Из-за холма возник исполинский лохматый зверь, сам похожий на холм. Это был мамонт. Он бежал, размахивая хоботом, подняв длинные сверкающие бивни. А за ним катился звериный вой, от которого у меня мороз побежал по спине.

Наконец появились преследователи. Маленькие, издали казавшиеся неуклюжими, но двигавшиеся с необыкновенной быстротой... Это были люди. Настоящие пещерные люди в шкурах и с дубинами, но не безобидные, как их рисуют на картинках, а страшные в своей ярости. Мамонт бежал от них. Я никогда не думал, что этот гигант из гигантов, которому не было равных среди зверей, может в таком ужасе бежать от крошечных косматых человечков.

Обрыв был ближе и ближе, мамонт, видимо, почуял впереди опасность и немного замедлил бег, но преследователи приближались, и он снова бросился вперед. И когда мамонт увидел обрыв, было уже поздно – он не смог остановиться и рухнул вниз. Несколько раз перевернувшись в воздухе, упал на камни так, что тяжело вздрогнула земля.

Люди остановились над обрывом и некоторое время молча смотрели на поверженного гиганта. Потом окрестность огласил взрыв ликующего победного вопля, и люди, отбежав чуть дальше, где обрыв переходил в крутой склон, стали спускаться вниз, они бежали, катились кубарем, спешили к упавшему мамонту.

И когда они приблизились могучий зверь зашевелился, приподнялся на передних ногах, поднял хобот и затрубил. И в тот же миг в него со всех сторон полетели копья. Отдельные смельчаки подскакивали к нему совсем близко и били каменными топорами. В бессильной ярости мамонт размахивал хоботом, сбил двух неосторожных охотников, но остальные все бросали и бросали камни. Голова зверя упала на землю. Люди бросились к нему и начали каменными топорами отрубать хобот.

– Вернемся домой,– сказала Тонька, стягивая рукой на груди куртку.– Вернемся домой,– повторила она.

– Что поделаешь...– Дядя Альберт снял очки, и, когда он протирал их, я заметил, что руки его дрожат.– Это охота. Где-то в пещерах или на стоянке охотников ждут женщины и дети. И охотники должны вернуться с добычей, иначе племя погибнет с голоду. Это всего лишь борьба за существование.

Мы сели на корабль. И в эту минуту откуда-то появился необыкновенный зверь. Он был небольшой, намного меньше тигра, но, как видно, отличался невероятной силой. Он возник как из-под земли одним огромным прыжком. Он взлетел в воздух, словно птица, как будто вовсе ничего не весил. Вот еще прыжок, и мы увидели его страшную пасть с длинными, как ножи, изогнутыми клыками и полные неистовой ярости неподвижные глаза. Это была доисторическая саблезубая кошка, современник пещерного льва и махайрода. Приблизившись к нам, зверь замер на мгновенье, яростно метнулся его длинный хвост. Он припал к земле, готовясь к прыжку, и в этот миг щелкнул переключатель.

Нас снова тряхнуло, затрещал корабль, и мы облегченно вздохнули, увидев наш полутемный славный сарай.

Славка долго еще стучал зубами не то от страха, не то от холода.

Когда я пришел домой, возле подъезда стоял автофургон из мебельного магазина, и отец вместе с рабочими таскал к нам на четвертый этаж разобранный спальный гарнитур. Я тоже стал таскать всякую мелочь. Мама показывала, куда что ставить. У мамы от радости даже щеки сделались розовыми. Она суетилась, то и дело напоминала, чтобы несли осторожнее, чтобы не оцарапали полировку.

Я так устал за этот день, что едва доплелся до кровати и сразу уснул. Мне снился черный кот. Он держал в лапе мелок и толковал мне, что позитроны – это те же электроны, только в минусовом времени, писал какие-то формулы на черной доске. Морда его была белой от мела. Он старался вовсю, как будто я мог что-то понять. Мел крошился и сыпался на пол. Потом распахнулось окно, и в комнату ворвался холодный ветер. Раскрошенный мел превратился в снег и закружился по комнате. Кот ежился от холода, дул на лапы, но все писал и писал на доске. Наконец он закончил свои расчеты и сказал:

– Этого люди не должны знать, иначе они используют время в военных целях, что приведет к распаду жизни.

– Зачем же тогда ты мне это рассказываешь? – спросил я.

– Но ведь ты спишь,– ответил кот.

– Да, ты прав, я сплю. Сегодня был такой тяжелый день...

– Эти расчеты,– продолжал кот,– я должен где-то спрятать. И я решил спрятать их в твоей памяти, но так глубоко, что ты никогда их оттуда не достанешь.

– Почему же ты не хранишь их у себя?

– Я уже стар, а детей у меня нет. Вернее, есть, но разве разберешь, где свои, а где чужие.

– Твои должны быть черные,– сказал я.

– Не обязательно,– ответил кот.– Могут быть и серые.

Кот от холода сунул концы лап себе под мышки и раздраженно сказал:

– Где только их черти носят?

– Кого? – спросил я, но мой голос как бы разбился на куски и прозвучал совсем глухо. Кот или не расслышал, или не захотел ответить. Что-то отвлекло его.

И тут стало перестраиваться пространство. Доска вытянулась в нить, потолок понесся вверх, разрастаясь и все более искривляясь, стены свернулись в прозрачные трубки, а кот раздвоился, как двоится ложка в стакане воды. Все залил яркий радостный свет, снежная крупа вспыхнула, взметнулась прозрачными брызгами, и в воздухе возникли парусные корабли. Приближаясь, они скользили в каком-то другом пространстве, их паруса ослепительно белели. Я сразу их узнал. Первый корабль медленно развернулся и стал при полных парусах, не бросая якоря. С борта прямо ко мне протянулась ровная, как луч, дорожка, и по ней побежали дети. Вот девочка, похожая на Тоньку, увидела кота и с радостным криком схватила его на руки.

– Вернемся – я тебе покажу,– сказала девочка.– Из-за тебя моему папе попало от службы времени. Надо же – забрался в двадцатый век. И что хорошего ты тут нашел?

Я хотел сказать ей, что в двадцатом веке совсем неплохо, но не мог даже пошевелить губами.

Дети шумели, бегали, что-то разглядывали, смеялись.

– А ну-ка, угадай, что это было? – спросил мальчик лет десяти, показывая семилетнему малышу на телевизор.

Тот сморщился, силясь припомнить, растерянно моргал.

– Стыдно не знать,– сказал старший мальчик.– Это один из первых опытов применения электроники. На экран проецировалось плоское изображение.

Прозвучал короткий гулкий сигнал, и дети поспешно побежали на корабль.

Последней ступила на трап девочка, державшая на руках кота.

Я бросился за ней, но моя нога прошла сквозь прозрачный трап как сквозь воздух. Стены стали быстро раскручиваться и выпрямляться. Потолок вернулся на свое место. Вернулась и доска, но все, что на ней написал кот, кто-то старательно стер, не оставив ни одной цифры.

Странно, но этот дурацкий сон разбудил меня. В глазах двоилось и троилось, словно все еще продолжало перестраиваться пространство. Кружилась и болела голова. Я босиком потихоньку прошел на кухню, достал из шкатулки мамины таблетки от головной боли и выпил сразу две. Потом вернулся в постель и уснул.