"Маг для особых поручений" - читать интересную книгу автора (Филоненко Вадим)

Часть 1 РАЗБОЙНИК

– Эй, тупой увалень! Хватит бока отлеживать! Быстро за водой!

Темьян получил довольно чувствительный удар по голове огромным бурдюком из толстых воловьих шкур, к счастью, пустым. Раздался громкий хлопок. Вокруг засмеялись:

– Пустая голова, пустой звук!

Разбуженный таким грубым способом Темьян, загорелый молодой парень, сел, прислонясь широченной, обнаженной, иссеченной шрамами спиной к клену, и почесал ушибленную голову с коротким жестким ежиком белобрысых волос. По-детски потер пудовыми кулаками никак не желавшие открываться небольшие, глубоко посаженные, карие глаза и беззлобно огляделся, позевывая.

Стояло раннее летнее утро. Молочное небо только начинало наливаться дневной синевой, а тоненький белесый серп молодой луны еще не успел спрятаться за горизонт. Воздух сохранял ночную свежесть и приятную прохладу, а на листьях деревьев, окружающих небольшую полянку, дрожали крошечные капельки росы.

– Ты долго еще намерен рассиживаться?!!

Темьян вновь получил довольно чувствительный удар, на этот раз по ребрам, обутой в кожаные сапоги ногой. Пинал его чернявый сухощавый высокий мужчина средних лет с красивым, но злым лицом с двухдневной щетиной. Темьян быстро вскочил на ноги, сразу оказавшись на полголовы выше пинавшего. Впрочем, Темьян был выше и сильнее любого из находившихся на полянке разбойников.

– Прости, Келвин, - пробормотал Темьян, виновато глядя сверху вниз на чернявого.

– Марш за водой, - повторил Келвин и протянул бурдюк.

Темьян неловко подхватил бурдюк широкой лопатообразной ладонью, бормоча:

– Я сейчас, я быстро, - и торопливо засеменил вниз с косогора к реке, шумно проламываясь сквозь кусты своим массивным телом.

– Вы, урмаки, не умеете "быстро", - скривился Келвин, глядя ему в след.

– И тихо, - поддержал главаря разбойник по имени Хмарь, кряжистый усатый мужчина, который в это время пристраивал над костром вертел с огромной тушей дикого кабана.

Темьян скатился по крутому склону, спотыкаясь о корни деревьев босыми ногами. Широкая быстрая река ударила в глаза веселыми золотистыми бликами отраженного солнца, и Темьян радостно улыбнулся, подставляя темное от загара лицо утренним лучам. Он любил лес и реку, привык к вечным пинкам и насмешкам в банде, и хорошее настроение покидало его очень редко.

Наполнив бурдюк, Темьян оглянулся по сторонам и быстро скинул свой единственный предмет одежды - холщовые штаны из небеленого полотна. Затем медленно и со вкусом вошел в теплую воду и поплыл, несколькими мощными гребками достигнув почти середины реки.

Окунувшись с головой, он повернулся, собираясь возвращаться, как вдруг остолбенел, вытаращив глаза: рядом с его бурдюком пил воду черный пречерный конь, переступая по кромке реки стройными копытами. Его хозяин, припав на колени, утолял жажду рядом. Напившись, всадник поднялся на ноги, отряхнул со штанов землю и внезапно встретился взглядом с Темьяном. Разбойник похолодел - на берегу стоял всадник джигли! Черная кожа, темные глаза и черные курчавые волосы. Темная плотная, не смотря на жару, одежда, высокие кожаные сапоги со шпорами. И ярким сверкающим пятном резко выделялся притороченный к поясу… Темьян не сразу понял, что это за штука… бич! Судя по легендам, единственное, но смертельно опасное оружие этих порождений Проклятых! Оружие страшное и беспощадное, от которого нет спасения!

Темьян в ужасе помотал белобрысой головой: не может быть, чтобы джигли - всадник из легенды, которым матери Ксантины пугали своих детей, - стоял перед ним воплоти!!!

Подтверждая страшную догадку, смоляной конь переступил копытами и вступил в реку. Вот только копыта не погрузились в воду, а встали на ней, словно на твердой земле! (Легенды гласили, что лошади всадников джигли способны летать и ходить по воде как по земле).

Всадник ухмыльнулся и поманил Темьяна рукой. Словно под действием чар колдуна парень послушно поплыл к берегу, даже не пытаясь сбежать. Совершенно позабыв о своей наготе, он выбрался на твердую землю и остановился в растерянности. Черный человек указал на штаны, и Темьян поспешно оделся. Вода теплыми струйками сбегала по его дрожащему как в лихорадке телу, и это придавало происходящему ощущение реальности. Иначе Темьян решил бы, что еще спит.

Всадник указал рукой вверх по холму. Молодой разбойник подхватил бурдюк с водой и стал поспешно подниматься, чувствуя за спиной чужое дыхание.

Когда Темьян под конвоем вышел к костру, то увидел обалдевших разбойников в окружении десятка всадников джигли. Черные люди деловито обыскивали пожитки банды, выгребая золото и самоцветы, а один упаковывал истекающую ароматным соком недожаренную тушу кабана в промасленную бумагу. И хотя разбойников было больше сотни, и все люди очень отчаянные, ни один из них даже пальцем не пошевелил, чтобы отстоять свое, кровно награбленное имущество.

Приведший Темьяна всадник сразу потерял к нему всякий интерес. Потоптавшись немного на месте, урмак осторожно подошел к сумрачному Келвину. Главарь сидел у костра и кривился так, словно у него болели все зубы разом.

– А чего это они, а? - громким шепотом спросил Темьян.

Главарь бросил в ответ злобный взгляд, но промолчал.

– Что им надо? - не отставал Темьян и даже потеребил Келвина за рукав зеленой щегольской рубахи. Главарь отпихнул Темьяна в сторону, прошипев сквозь зубы: - Ты заткнешься или нет, придурок?

Упаковывавший тушу кабана джигли поднял голову и с усмешкой уставился на Темьяна.

– Ты урмак, да? - Голос всадника звучал вполне по-человечески, только выговор был странноват, словно саарский язык давался ему с трудом.

Темьян кивнул.

– Понятно. - Черный человек вновь вернулся к прерванной работе. - У вас, на Ксантине, говорят: "Тупой как урмак". Это правда.

Темьян насупился. Может, урмаки и уступают в уме людям, но он не собирается молча выслушивать оскорбления в адрес своей расы от всяких черных тварей, будь они хоть трижды порождениями Проклятых! Темьян нахмурил густые темные брови и с вызовом спросил:

– А знаешь, как на Ксантине называют вас?

– Знаю, - усмехнулся джигли. - Вот только меня не интересует мнение жалких людишек вашего задрипанного мирка. Мы из другого мира, и там нас называют героями.

– А зачем же вы пришли в наш мир, герои?! Вам что, в своем грабить некого?! - начал яриться Темьян. И тут же получил чувствительный пинок по ноге от Келвина.

Черный человек бросил насмешливый взгляд на главаря местных разбойников и пристально вгляделся в Темьяна.

– Ты глупый, но смелый парень. И ты мне нравишься. А вот зачем мы прибыли в ваш мир, тебе лучше не знать. Если хочешь жить, конечно!

Взвалив тушу на плечо, всадник отошел к своему коню и больше ни разу не взглянул в сторону Темьяна.

Закончив обыск и упаковав понравившиеся им вещи, всадники джигли вскочили в седла и быстро растворились в зарослях.

Деревня была небольшая - домов тридцать. Обычная рыбацкая деревушка, приткнувшаяся возле излучины широкой реки, которая давала пищу и скудный, но верный заработок ее жителям.

Откровенная нищета деревушки не смущала разбойников. Сегодня их интересовали молоденькие девушки, которых можно выгодно продать. Банда Келвина, потерявшая большую часть своего имущества после встречи с джигли, захватом наложниц надеялась хоть отчасти поправить свои дела.

Разбойники, сидя на лошадях, вглядывались с заросшего березняком холма в лежащую перед ними деревню и негромко переговаривались, обсуждая выгодность мероприятия. Наконец, Келвин принял решение и подал знак к нападению. С гиканьем и свистом пришпоривая лошадей, шайка понеслась к беззащитной деревне, на ходу обнажая мечи.

Первой опасность заметила какая-то девка, достающая воду из старого, но ухоженного колодца. Уронив ведра и схватившись за голову, она истошно закричала и, подобрав длинные юбки, бросилась со всех ног в деревню. Там начался переполох. Забрехали собаки, заплакали дети, заорали женщины. Большинство мужчин находились в лодках далеко от берега, остальные взялись за вилы и топоры. Впрочем, дружного отпора не получилось: деревенские защищались больше для вида. В Саарии разбойников боялись и знали, что лучше отдать им то, что они хотят, но остаться в живых, чем потерять и голову и имущество.

Зарубив несколько собак и одного не в меру ретивого мужика, банда воцарилась в деревне. Разбойники выгребали небогатые сбережения рыбаков, приторачивали к седлам кур и свиней и сгоняли молодых девок в дом деревенского подеста (*высшее административное лицо в деревнях и маленьких сельскохозяйственных городках Саарии и Беотии), где Келвин и несколько особо приближенных проводили осмотр добычи. Отобрали всего шесть девушек (остальные либо уже рожали, либо внешность оказалась с изъяном), и разбойники досадливо морщились: добыча получалась гораздо меньшей, чем ожидалось.

– Да-а… Перевелись красивые девки в Саарии. Вырождается наша страна. Ох, вырождается, - тяжко вздохнул усатый Хмарь.

– Все красавицы на юге, - уверенно заявил Томвуд, разбойник с черной повязкой на правом глазу. Уцелевший левый жадно ощупывал пленниц, и девушки под его диковатым взглядом испуганно всхлипывали и пытались спрятаться за спины друг дружки. - Точно вам говорю, самые сладкие крали остались в Кротасе.

– Ну, чего ты мелешь, Томвуд, - поморщился Хмарь. - Откуда тебе знать-то? Что там, в Кротасе, доподлинно никому неизвестно. Слухи одни. Домыслы… Может, там баб и вовсе не осталось, всех Черный Чародей извел. Говорят, он до женского тела жаден.

– Жрет, что ли?

– А Проклятый его разберет. Может и жрет. Или на магические ритуалы… тьфу, тьфу, тьфу… употребляет. Говорю же, толком никто ничего не знает. Одно слово - Завеса!

– И слава Богам, что Завеса, - вступил в разговор Келвин. - Не хватает, чтобы кротасская пакость до нас добралась. Нам и своей предостаточно. Вон сколько ее из Спящего Леса повылазило. Да еще с севера прутся Ожившие Льды. И так уже от Саарии половина осталась - все земли выше Лакруста погибли. А маги и не чешутся.

– А магам что. Они в Беотию переберутся. Или восточнее - в Кабию. Льды туда не дойдут - растают. Живые они там или нет, а с солнцем не поспоришь.

– Эй, Клиф, ты чего кривую такую притащил?!! - завопил Келвин на приведшего новую девушку разбойника. - Кто ее купит, страхолюдину?!! Ты глаза-то разуй, раздолбай! Вали с ней отсюда, недоумок, помет саранчи!

Разбойник вместе с девицей вылетел вон.

– Ну, каково, а? - Келвин с возмущением глянул на приближенных. - Всех уродин тащит, дурища!

– Небось, под себя выбирал, - заржал Хмарь. - Клиф и сам страшила и баб таких же любит!

Разбойники поухмылялись и поплевали прямо на чисто вымытые струганные доски пола.

Темьян как обычно в разговоре не участвовал. Ему доли в добыче не полагалось, он состоял в банде за кормежку и немудреную одежонку. Впрочем, у него не было ни дома, ни семьи, а о будущем он никогда не задумывался всерьез, так для чего ему были богатства? Келвин подобрал его несколько лет назад в глухих болотах Белковской пущи, куда банда забрела случайно, уходя от стражи. Молодой урмак, сильно порванный медведем и неизвестно как оказавшийся в одиночестве в дремучем лесу, помирал от голода, потери крови и болотной лихорадки. Не отличающийся особой добротой Келвин почему-то подобрал его, выходил, приютил и с тех пор обрел в нем послушного, надежного и очень преданного слугу, телохранителя и воина. В силу особенностей своей расы Темьян в одиночку и безоружным мог запросто раскидать десяток-другой вооруженных людей и даже маги и волшебники не представляли для него особой угрозы.

Пока Келвин и остальные придирчиво оглядывали дрожащих от страха девушек, Темьян сидел возле печки на полатях, позевывал и скучающе поглядывал в забранное бычьим пузырем мутное оконце. Потом он встал и рассеянно подошел к Небесному Уголку - своеобразному миниатюрному пантеону, без которого не обходилось на Ксантине ни одно жилище. Небесный Уголок в доме подеста представлял собой деревянную, в три полки, этажерку, уставленную вырезанными из крашеной кости фигурками Всемилостивейших Богов. Не всех, конечно, а только особо почитаемых хозяевами этого дома. Сам Темьян "отдавал свою душу" величайшему из Всевластных - Богу Молний, которого обычно изображали с длинными, падающими на плечи волосами, короткой курчавой бородой, гиацинтовыми глазами и молниями в руках. Темьян поискал глазами знакомый силуэт. Да, разумеется, статуэтка была - стояла в самом центре, на почетном месте. Темьян удовлетворенно кивнул: все правильно, Верховный Бог - почетное место.

Внезапно, с улицы раздался шум и крики. Кто-то с воплями и причитаниями приближался к дому.

– Эй, выясни, что там, - приказал Келвин одному из разбойников.

Через некоторое время в дом ввалилась толстая пожилая рыбачка и с плачем кинулась на колени перед разбойниками.

– Кто ее пустил? - нахмурился Келвин. - Убрать отсюда немедленно!

Женщина вцепилась ему в ноги.

– Смилуйтесь!.. Пощадите!.. - закричала она. - Оставьте мою! Не трогайте! Пропаду без нее! Вдова я, без кормильца! Как есть пропаду!

– За дочку, что ли, просишь? - поморщился Келвин. - Которая твоя?

– При чем здесь дочка? - удивилась рыбачка. - Я о свинье.

– Ну, ты, тетка, даешь, - покрутил головой Хмарь. - Дочку не жалко, а о свинье убиваешься!

– Так дочку кормить надо, а свинья, наоборот, меня прокормит, - рассудительно объяснила та.

– Слышь, тетка, - буркнул Келвин, - не морочь нам голову. Проваливай, пока цела!

– Смилуйтесь! - еще громче завопила баба. - Отдайте! А взамен моей заберите ту, приблудную.

– Свинью, что ли?

– Не свинью - девку!

– Чего ты несешь? - рассердился Келвин. - Какую приблудную девку?

– А вон ту! - женщина ткнула рукой в оконце на стоящего среди прочих деревенских молоденького чумазого паренька в драном картузе и донельзя замызганной бесформенной одежде.

– Какую "ту"? - вконец обозлился Келвин.

– Не парень это! Девка! Пусть меня Боги покарают, девка! Ряженая она!

Заинтересованные разбойники выскочили из дома. Темьян неохотно оторвался от созерцания Небесного Уголка и поплелся следом за Келвином. Темьян не выспался и очень хотел есть.

Завидев приближающихся разбойников, парнишка бросился бежать, но его быстро догнали, скрутили и потащили к Келвину.

– Отпустите его, - скомандовал главарь. - Сейчас разберемся, кто тут ряженый.

Разбойники окружили их кольцом, но руки парня выпустили.

Лицо пленника покрывал такой толстый слой грязи, что разглядеть черты оказалось невозможно. Келвин брезгливо поморщился и сорвал изгвазданный засаленный картуз с головы грязнули. Тотчас изумительные кудри пшеничным водопадом хлынули вниз, окутывая бесформенную фигуру мальчика, вернее девушки, драгоценным мягким плащом.

– Так, так! - Келвин резким движением разорвал темную грязную рубаху, скрывающую силуэт пленника, и замер, уставившись на обнажившееся совершенство: нежная, чуть тронутая золотистым загаром кожа, соблазнительные полукружья грудей с небольшими розовыми сосками, тонкая талия и крутой изгиб бедер, теряющийся где-то за драными бесформенными штанами ее маскарадного костюма.

Разбойники восхищенно присвистнули.

– Вот это да! - сказал Томвуд.

– И вправду, девка. Да какая! - добавил Хмарь.

Пленница пришла в себя. Злобно зашипев, она оттолкнула Келвина и, опустив голову, быстро запахнулась в свои лохмотья.

Келвин мельком глянул на стоящую ближе всех бабу:

– Воды! Живо!

Затем он осторожно приподнял подбородок девушки, пытаясь рассмотреть ее глаза.

– Волосы и фигурка у тебя что надо, сейчас посмотрим на твою рожицу.

Пленница отшатнулась. Ее ресницы яростно взметнулись, открывая ярко-синие огромные глазищи, горевшие на чумазом лице подобно драгоценным сапфирам.

– Только посмей меня еще раз тронуть! - злобно прошипела она.

– И что будет? - усмехнулся Келвин.

– Я убью тебя! - отрезала пленница.

– Ты говоришь как мужчина, - поморщился Келвин. - Смирись со своей участью - она не так уж и плоха. Ты, вероятно, очень хороша собой, тебя купит какой-нибудь богатей и будет всю жизнь холить и нежить. Рядить в шелка и самоцветы. Кормить устрицами и пирожными. А здесь чего хорошего? Нищета да тяжкий труд. Нарожаешь кучу сопливых детей какому-нибудь деревенскому увальню. Будешь вставать ни свет ни заря. Работать, не разгибая спины. А так… - Он повысил голос, обращаясь ко всей деревне: - Ваши дочери получат куда лучшую жизнь, чем они имели бы здесь. Они будут жить в богатстве и довольствии…

– Так вы не разбойники, а благодетели, - злобно сощурилась пленница. - Может, вам еще и приплатить за разбой, а?

Келвин не удержался от усмешки, а Хмарь удивленно вскинул брови:

– Ох, и дерзка ты, девка! Ты не похожа на деревенскую.

Баба, ходившая за водой, подобострастно приблизилась к ним и зашептала:

– Ненашенская она. Пришлая. Беглая, видать.

– Умой ее, - приказал Келвин.

Баба сунулась к пленнице с ведром, но та царственным движением отстранила ее и сама тщательно умылась колодезной водой. Затем вскинула голову и, вызывающе прищурив глаза, в упор уставилась на Келвина:

– Ну как, "благодетель", не разочарован?

– М-да, - протянул Келвин.

– Берем ее, - пихнул его кулаком в плечо Хмарь. - За нее можно получить целое состояние!

Келвин молчал, уставив задумчивый взгляд поверх голов, на свивающиеся в причудливые фигуры быстрые облака. Одно из них приняло явственное очертание приготовившейся к прыжку кошки. Келвин содрогнулся и машинально покосился на стоящего рядом зевающего Темьяна.

– Ты чего, а? - снова пихнул главаря Хмарь.

– Предчувствие… Эта девчонка принесет беду, - нехотя процедил Келвин.

– Так отпусти меня, - встрепенулась пленница.

– Келвин! Да ты в своем уме! - ахнул Хмарь. - Какие предчувствия? Хочешь, заплатим магу за амулет или наговор, но ее надо брать!

– Ладно, не дави на меня, - поморщился Келвин, прогоняя наваждение. - Я просто сказал о предчувствиях, а ее мы, конечно, заберем, ты прав, за нее много заплатят, это точно.

Пленница демонстративно вздернула точеный носик и отвернулась.

– Темьян, - позвал Келвин. Тот дернулся, застигнутый окриком посреди зевка, и вопросительно посмотрел на главаря. - Сторожи ее, Темьян, глаз с нее не спускай.

– Может, пусть лучше кто другой? - испугался урмак. Он только теперь по-настоящему взглянул на пленницу. Она показалась ему такой маленькой и хрупкой, что он побоялся неосторожным движением ей что-нибудь сломать. - Почему именно я?

– Потому что я так сказал! - отрезал Келвин.

Темьян тяжело вздохнул: он как всегда не посмел ослушаться. Он перевел растерянный взгляд на пленницу. Она насмешливо улыбнулась ему:

– Не бойся, бугай. Я не кусаюсь.

К вечеру разбойники добрались до хутора Пола Чесмана, который был старым приятелем Келвина. Одно время они вместе служили в армии барона Ливаги, но обоим быстро наскучило подчиняться чванливым и не слишком умным командирам, и они дружно дезертировали, занявшись каждый своим делом.

Чесман жил без семьи. Занимался охотой и выращивал на своем хуторе запрещенный во многих странах, а потому ценнейший табак, который потом контрабандой перевозил в соседнюю Беотию. По хозяйству ему помогали молчаливая полногрудая деваха и три апатичных невольника, предплечья которых украшали небольшие татуировки: красный круг с голубем внутри. Эта мета - признак раба - наносилась магами и служила своеобразным маячком и охранником, подавляя волю, эмоции и желания, так что постепенно заклейменный превращался в тупое, равнодушное животное с человеческим обличием.

После обычных приветствий разбойники стали лагерем, размещаясь в многочисленных сараюшках, а то и просто во дворе, прихватив с сеновала душистые охапки свежескошенного сена.

Келвин с особо приближенными разбойниками и семью пленницами разместились в доме. Темьян как всегда был рядом с ним.

Гостеприимный хозяин велел накрыть стол с крепким домашним вином, и пиршество началось. Деревенские девушки поначалу испуганно жались друг к дружке и отказывались от угощений, и только златокудрая красавица вела себя непринужденно. Она сидела между Келвином и Темьяном и с аппетитом пила и ела все подряд. Да еще командовала смущавшимся от случайных прикосновений ее руки урмаком, заставляя подавать ей самые лучшие куски и подливать вина. Впрочем, не смотря на выпитое, хмель, казалось, совсем не затуманил ее разум.

Келвин все посматривал на нее и, наконец, не выдержал:

– Ты кто такая, а? Больно смелая.

– А мне терять нечего, - обаятельно улыбнулась незнакомка. - Я ведь, и правда, беглая.

– От отца да нелюбого жениха? - саркастически усмехнулся Келвин.

– От жертвоприношения! (Темьян затаил дыхание, боясь пропустить хоть слово - он кое-что знал о жертвоприношениях). Продали меня. Отец и продал, - помрачнела девушка. - Так что, не получишь ты за меня денег, никто не купит, побоятся.

– А я тебя в соседней Беотии продам, - не сдавался Келвин.

– ОНИ достанут и в соседней, - вздохнула незнакомка.

– Потом, может, и достанут, но я-то уже успею получить за тебя куары.

– Там видно будет, - легкомысленно махнула рукой девушка и ударила кулачком по руке Темьяна: - Ты что рот разинул? Вина мне еще!

Вскоре мужчины опьянели, стали поглядывать на пленниц с определенным интересом. Кто-то кого-то уже сажал на колени и залезал под юбки. Девушки поумнее смирились со своей судьбой и не сопротивлялись, но некоторые плакали, пробовали отбиваться, и это еще больше раззадоривало разбойников. Послышался женский визг, мужской смех, треск рвущейся одежды.

– Эй, поосторожнее там, без вывихов и синяков! Нам их еще продавать! - прикрикнул Келвин на особо рьяных разбойников и окинул златовласую незнакомку масляным взглядом.

Девушка в ответ брезгливо поморщилась:

– Даже и не думай, понял?

– Это еще почему? Ты такая же невольница, как и они. Разве что во сто крат красивее, - игриво ответил Келвин. - Но если ты стесняешься при всех, мы с тобой найдем укромный уголок, где будем только вдвоем…

– Ты помнишь, что я сказала? Кто дотронется до меня без моего разрешения, умрет!

– Да неужели?

Келвин засмеялся, привлек девушку к себе и поцеловал, но тут же с криком выпустил, изумленно переводя взгляд со своего окровавленного плеча на нож в ее руке. Девушка сжимала обычный кухонный нож, с помощью которого только что ела мясо, так решительно, что становилось ясно: она успеет наделать дел и таким, не очень-то серьезным оружием! Но воинственная незнакомка совершила ошибку, не приняв в расчет Темьяна. Неуклюжий увалень в быту, в экстремальных условиях Темьян имел реакцию атакующей кошки. Миг и нож перекочевал к нему, а пленница только растерянно хлопала ресницами, не в силах понять, как это произошло. Все трое во время короткой стычки вскочили из-за стола, с грохотом опрокинув скамью. За столом воцарилось молчание. Разбойники пьяно таращились на них, не понимая, что произошло.

– Ах ты тварь! - прошипел Келвин и замахнулся на девушку кулаком. Темьян перехватил его руку.

– Можно я уведу ее отсюда? - взмолился он. - Запру где-нибудь в чулане до утра!

Несколько мгновений главарь разбойников буравил всегда такого послушного урмака бешеным взглядом. Затем успокоился.

– Ладно, - разрешил он, - убери ее с моих глаз долой! - И, мельком глянув на пленницу, добавил: - Можешь сам позабавиться с ней, если захочешь. Только знай, она, скорее всего… - Он притянул Темьяна к себе и что-то тихо прошептал ему на ухо.

Урмак и пленница вышли во двор.

Наступила теплая звездная летняя ночь. Во дворе хутора там и сям светили факелы и костры, возле которых пировали пьяные разбойники. А вдалеке чернел лес, сливаясь кронами с темнеющим небом.

– Тебе не стоило злить его, - сказал Темьян, разглядывая далекую звездную черноту.

– А ему - меня!

Темьян покачал головой.

– Келвин неплохой. - Он помялся и посмотрел на нее. - Женщины его любят, а он любит их. Ты ему очень понравилась. И если бы ты… ну… повела себя иначе, он, скорее всего, помог бы тебе спрятаться от стражников.

– Вряд ли! - фыркнула незнакомка. - Он слишком жаден и самовлюблен! - Она перевела взгляд на Темьяна. В неверных отблесках костров ее сапфировые глазищи показались ему двумя омутами, глубокими и притягивающими. - А вот ты… А ты тоже неплохой? А тебя женщины любят? А если с тобой я "поведу себя иначе", ты отпустишь меня на свободу?

Темьян растерянно глядел на нее, чувствуя, что тонет в загадочном сиянии ее глаз. Она негромко засмеялась, явно забавляясь его замешательством.

– Ну, что ты застыл? Где же твой чулан? Пойдем скорее, - поторопила она.

Они прошли по двору и вошли в небольшой сарайчик, где хозяин хранил лопаты и другие инструменты. Темьян запалил плошку и приладил ее в уголке.

Девушка по-хозяйски огляделась:

– Здесь тесновато будет.

– Для чего? - не понял урмак.

– Ну… чтобы я повела себя иначе, - вкрадчиво ответила она, как бы невзначай распахивая разорванную рубаху. Темьян машинально посмотрел на нее и уже не смог отвести взгляда. Его сердце дало странный сбой, а потом обрушилось гулкими тяжелыми ударами и погнало кровь густой волной прямо в пах.

– Принеси сена и убери отсюда весь этот хлам, - деловито распорядилась она.

Ее голос вывел Темьяна из оцепенения. Он смог кое-как восстановить дыхание и замялся у входа.

– Я не сбегу, не бойся, - разгадала его мысли девушка. - Вернее, сейчас не сбегу. Слово даю.

Это было произнесено таким тоном, что он поверил: да, она умеет держать свое слово. К тому же во дворе было полно разбойников, и ей так и так не удалось бы уйти незамеченной.

Темьян вздохнул и послушно пошел за сеном.

Когда он принес сена, она не утратила решимости, но слегка растеряла свою уверенность, сильно волновалась и прятала взгляд. Тем не менее она скинула рубашку и потянулась развязывать тесемку своих невообразимых маскарадных штанов.

– Я все равно не смогу отпустить тебя без разрешения Келвина, - честно предупредил Темьян и понял, что она не поверила. Она знала, что очень красива и считала, что может заставить мужчину сделать все, что ей угодно.

– Ты долго еще будешь стоять столбом, бугай? Или решишься, наконец, подойти ко мне?

Обострившейся звериной интуицией Темьян понял, что за нарочитой грубостью слов она пытается скрыть дикую неуверенность, и ему вдруг показалось, что наедине с мужчиной она впервые. Она напугана, но не видит другого выхода и пытается хоть как-то взять ситуацию под контроль.

Он остался стоять у входа. Мысли его путались. Горячее желание толкало к ней, но ощущение неправильности происходящего удерживало на месте.

– Послушай, я действительно не смогу отпустить тебя! - В его голосе прозвучала мольба.

– Ты так боишься своего главаря? Ты сильнее, я же видела! Ты можешь убить его и забрать власть в банде себе. А я подскажу, как лучше это сделать…

Он покачал головой, отчаявшись объяснить, что ее слова - глупость, а все происходящее - нелепость.

Она истолковала его жест по-своему:

– Понятно. Ты из тех идиотов, которым не нужна власть.

Она справилась, наконец, со штанами, оставшись полностью обнаженной. Видя его смятение, она обрела почву под ногами. Уверено подошла вплотную, касаясь твердыми сосками его обнаженного торса. Задрала голову, пытаясь поймать его взгляд своими загадочными глазищами.

– Если ты сейчас откажешься, бугай, то будешь жалеть об этом всю свою жизнь. У тебя никогда не было и не будет такой женщины как я!

Глаза Темьяна изменили цвет: потемнели, став почти черными. Ах, так! Он усмехнулся. Не было, говоришь. Пожалуй, стоит наказать ее за гонор и завышенное самомнение. Он честно предупредил, что не отпустит ее, а если она не поверила - что ж! - это ее проблема.

Он подхватил незнакомку на руки, сделал три шага, опустился на сено, разделся и стал целовать ее, чувствуя под руками и губами упругую грудь и нежное восхитительное тело. Она почти не отвечала на ласки, но и не отстранялась, и он никак не мог понять, нравится ли ей то, что он делает, и готова ли она впустить его в себя или надо еще подождать.

– Пообещай, что потом отпустишь меня, - чуть задыхаясь, пробормотала она в перерыве между поцелуями.

– Нет.

– Что?!!

– Я не отпущу тебя без разрешения Келвина.

– Ах, так!

До нее, наконец, дошли его слова. Она обозлилась и попыталась скинуть его руку со своей груди и отстраниться. Куда там! Легче отодвинуть скалу.

– Не трогай меня! Я не хочу! Убери свои грязные лапы, обманщик! Сейчас же отпусти меня! Ты мне противен, урод!

Она лупила его кулачками и извивалась всем телом, пытаясь освободиться. Не отвечая, он заломил ей руки. Он уже не мог остановиться и плохо воспринимал слова. Ему казалось, что весь мир качается в жарком сладостном тумане. Плевать, готова она или нет! Коленом он раздвинул ей ноги, собираясь войти в нее. И тут она перестала дергаться и заплакала - тихо и отчаянно.

Темьян окаменел, чувствуя на губах соленую влагу. Ему вдруг показалось, что внезапно его хлестнули по лицу мокрой тряпкой. Грязной и холодной. Наотмашь.

Несколько мгновений он смотрел ей в лицо, на трясущиеся мокрые губы и крепко зажмуренные глаза с драгоценными капельками слез, потом отодвинулся. Надел штаны. Вздохнул, слушая ее сдавленные рыдания. Буркнул:

– Хватит плакать, не бойся, не трону.

В ответ она взревела громче и внезапно уткнулась мокрым лицом ему в плечо. Он на миг опешил, а потом неуклюже погладил ее по волосам, приговаривая:

– Ну, ну, не плачь. Не плачь… Испугалась? Ты девственница, да?

Она еле заметно кивнула, не отрываясь от его плеча, и шмыгнула носом. Только сейчас Темьяну пришло в голову, что она совсем еще девчонка, ей лет пятнадцать, не больше, и по меркам урмаков она считалась бы несовершеннолетней, хотя у людей в этом возрасте девушек уже выдавали замуж. Но, судя по всему, то, что сказал Келвин ему на ухо, все-таки правда - она настоящая принцесса. Значит, и житейского опыта у нее совсем нет, а есть только гонор и спесь избалованной королевской дочки, которая впервые столкнулась с реальной жизнью и неумело пытается управлять людьми и событиями.

И еще Темьян подумал, что он полный дурак: сидит в обнимку с обнаженной красивой девушкой и целомудренно гладит ее по волосам вместо того, чтобы завалить на сено и продолжить начатое. Тем более что она сама напросилась, он не заставлял ее раздеваться. Подумаешь, заплакала! Кто же в Саарии обращает внимание на женские слезы! К тому же уже завтра она окажется собственностью какого-нибудь богатея, который не станет с ней особо церемониться. У тех, кто покупает себе женщин, правило простое: раздвигай ноги, детка, и улыбайся, а не хочешь повиноваться, получай розги. Так пусть уж лучше она лишится девственности с ним, с Темьяном, а он будет очень осторожен и нежен и постарается доставить ей удовольствие…

Словно прочитав его мысли, она заметно напряглась и тихо спросила:

– Можно я оденусь?

– Конечно! - Темьян почувствовал сильнейшее раздражение. В глубине души он надеялся на другое развитие событий: что она оценит его благородство и все же отдастся ему - просто так, безо всяких условий, потому лишь, что он понравился ей.

Как бы не так!

Испытывая болезненное разочарование, он сел к ней спиной, поджав ноги и почти упираясь носом в стену сарайчика.

Она пошуршала одеждой и забилась в противоположный угол. Но вскоре опять осмелела и устроилась поудобнее, вольготно раскинувшись на мягком сене.

– Почему ты не носишь оружия? - спросила она.

"Стерва!" - подумал парень и стиснул зубы. Неудовлетворенное желание отзывалось в паху мучительной болью, а чарующий голос незнакомки обернулся ножом, полоснувшим по обнаженным нервам.

– Ты что молчишь? - Она придвинулась к нему ближе и провела пальчиком по широкому рваному шраму - следу от удара иззубренной секирой, который в числе прочих украшал его спину.

Темьян тихо выругался сквозь зубы. Он был зол на нее, на себя и на весь мир.

– Поговори со мной! - Кажется, она опять собиралась плакать.

Он чувствовал на своей спине ее дыхание. Ему хотелось одновременно и ударить ее, и поцеловать.

– Темьян, - прошептала она и всхлипнула. Оказывается, она запомнила его имя!

– Ну, что? - сдался он.

– Почему у тебя нет ни меча, ни кинжала?

– Мне не нужно никакое оружие, - нехотя ответил он, не оборачиваясь. - Я сам оружие.

– Как это так?

Он вздохнул. Отвечать не хотелось, но ведь все равно не отстанет.

– Я - урмак.

– Вот как, - протянула она. - Конечно же! Как же я сразу не догадалась! Ты такой большой и сильный. И любишь ходить без рубашки и башмаков. А шрамы у тебя на спине, а не на груди.

Она совсем обнаглела: втиснулась между ним и стеной сарайчика, встала на колени, оказавшись лицом на уровне его лица, и стала бесцеремонно разглядывать. Ее сочные губы оказались совсем близко от его губ, а синие глаза таинственно мерцали в полумраке. Он хотел отвернуться, но она положила руки ему на плечи, удерживая, и он не посмел ее оттолкнуть.

– Так, так. Подбородок… пожалуй, квадратный… Лоб низковат, скулы грубоваты… Вы, урмаки, словно вырублены из камня.

Он все-таки вырвался и поспешно отвернулся.

Она продолжала говорить:

– Да, ты урмак, только у тебя все как-то сглажено, что ли. Не такие грубые черты. И потом, светлые волосы и темные брови - признак хорошей породы. Наверное, в твоих жилах есть капля другая человеческой крови: какая-нибудь знатная дама не устояла перед твоим мужественным предком. Да, для Звериного человека ты слишком смазливый. Хотя… - она презрительно хмыкнула, - кое-что у тебя точно не человеческое, раз ты сумел устоять передо мной, первой красавицей Ксантины. Ко мне, между прочим, принцы сватались. И какие! Красавцы, богачи. Манеры, воспитание. Не чета тебе, голодранцу. Самоцветы мне под ноги пригоршнями бросали за один только мой взгляд. А ты!.. Какой-то урмак!.. Разбойник!.. Посмел отказать… когда я сама предложила тебе - ничтожеству, зверю, тупому уроду…

– Ну, хватит!!! - взорвался Темьян, в первый момент даже растерявшись от такой наглости. Его терпению пришел конец! Да она просто издевается над ним! Он повернулся к ней, почти не владея собой. Сейчас он ей покажет, на что способен "зверь и тупой урод"!

– Прости, Темьян! - испуганно воскликнула она и отшатнулась. Золотистая прядь упала ей на лицо, скрывая глаза. - Не сердись! Пожалуйста, не сердись! Я веду себя так, потому что мне очень страшно. Я знаю: меня ждет ужасная мучительная смерть и мне не убежать от нее. Рано или поздно ОНИ все равно поймают меня. Если бы ты только знал, как мне страшно! Я не хочу умирать!

Урмак остановился и растерянно посмотрел на нее.

– Я знаю, что такое жертвоприношение, - сказал он.

– Тогда ты должен меня отпустить! Мое единственное спасение - постоянное движение. Я не могу сидеть в доме какого-нибудь богатея, которому вы меня продадите, и ждать, когда ОНИ придут за мной!

Темьян опустил голову и промолчал. Конечно, она права. Но без разрешения Келвина он не может отпустить ее. Ничего, утром он поговорит с Келвином, и все как-нибудь уладится.

Она поняла его по-своему.

– Ладно, забыли об этом, - вздохнула девушка.

Теперь они сидели на сене рядом, почти касаясь друг друга руками. Темьян немного расслабился. Им овладело странное чувство. Ему вдруг захотелось, чтобы ночь никогда не кончалась. Чтобы они так и сидели рядом и говорили о пустяках. Или просто молчали. Может быть, целовались. Или, если свершится чудо, и она вдруг захочет…

Но долго молчать она не умела.

– Так ты настоящий урмак. И судя по тому, как ловко ты отобрал у меня нож, у тебя отменная реакция, а значит, есть способность к вариации. Да?

Темьян неопределенно пожал плечами. Он не любил говорить об этом.

– Ты оборотень? - не отставала она.

– Ну, да.

– А сколько личин ты можешь принимать?

– Четыре.

– Сколько?!!

Он промолчал, зная, что его слова прозвучали как хвастовство. А ведь у него была еще и пятая личина - самая необычная и таинственная. Он прибегал к ней всего дважды, и его охватывала дрожь при одном лишь воспоминании об этом. Никто, даже Келвин не знал про его пятую ипостась.

– Не может быть! - воскликнула она. - Я слышала только о Кабанах, Пауках и Волках. А четвертая?

– Дракон. А вместо Волка - Барс. Снежная Кошка. Мой отец был горцем.

– Вот это да!!! Тогда что ты делаешь в банде?!! Да в армии любого короля, такие как ты - на вес золота! Ты легко станешь знатным и богатым! Вас таких по пальцам сосчитать можно! Идеальный боец, совершенное оружие!

Темьян поморщился. Он не мог объяснить ей всего, но и врать тоже не хотелось.

– Мне приятно, конечно, все это слышать, но ты сильно преувеличиваешь мои способности и возможности и нашу малочисленность.

– Не скажи! - Она в возбуждении вскочила на ноги. - Вот я, к примеру, ни разу не видела настоящего боевого урмака, хотя в армии моего отца… - она спохватилась, зажав рот ладонью.

– Ты дочь короля? - спокойно спросил Темьян. - Которого? Не саарского - это точно. У него сыновья.

Пленница промолчала, демонстративно отвернувшись.

– Можешь не отвечать, - пожал плечами Темьян, - только Келвин давно уже догадался об этом.

– Это он тебе сказал?

– Да.

Она помолчала, что-то обдумывая.

– Ладно… А может, ты покажешь мне свой боевой облик? Я никогда не видела настоящего урмака - оборотня. Ну, пожалуйста, Темьян! - Ее синие глаза блестели нестерпимо ярко, в них вроде даже было немножко восхищения, и парень, конечно же, не смог устоять. Он огляделся.

– Здесь слишком мало места.

– Выйдем во двор! - предложила она.

Темьян помялся. Во дворе полно разбойников, и его "показательное выступление" не сможет пройти не замеченным, а ему не хотелось сейчас становиться предметом их насмешек. Не при ней.

– Мы можем выйти за ворота, - вновь разгадав его томление, предложила она.

Темьян колебался очень долго, но все же сдался и кивнул.

Прихватив по дороге факел, они вышли с хутора, прошли еще немного, приблизившись почти к самому лесу. Остановились. Темьян выбрал местечко поровнее и воткнул факел острым концом в землю.

– С чего начать? - спросил он.

– С Кабана, - не задумываясь, ответила она.

– Закрой глаза, - попросил он. - И открой, только когда я разрешу.

Она удивленно вскинула брови.

– Мне… придется снять штаны, - испытывая невероятное смущение, объяснил он.

– Конечно, - без тени насмешки сказала она и послушно смежила веки.

Темьян разделся, несколько раз глубоко вздохнул и привычно начал превращение…

– Можешь открыть глаза.

Она поспешно распахнула синие любопытные глазищи и в восхищении уставилась перед собой. Перед ней стоял чудовищный монстр ростом с доброго быка, отдаленно напоминающий гигантскую свинью. Массивные ноги-тумбы. Толстая складчатая шкура, способная выдержать прямой удар меча. Огромная, усеянная большими треугольными зубами пасть, способная запросто перекусить пополам лошадь. Длинный гибкий хвост с роговым шаром, усеянным прочными колючими шипами, играющий роль смертельно опасной булавы. Покрытые костяными кинжалами бока. И в довершение - острый плоский изогнутый как сабля рог, торчащий прямо из массивной головы между маленькими, прикрытыми складчатыми веками глазками.

– Вот это да! - протянула она. - А это и вправду ты?

– Конечно. - Он произносил слова не очень отчетливо, словно ему было трудно говорить. - Ну, насмотрелась? Теперь опять закрой глаза, я буду превращаться обратно.

– Подожди! - Она отступила немного ближе к лесу. - Вначале я хочу кое-что сказать тебе… Ты мне сразу очень понравился, Темьян. И я совсем не считаю тебя "тупым уродом, которого надо держать в клетке", как большинство людей думает про урмаков. Ты очень симпатичный. И совсем не грубый, даже наоборот! - Она хихикнула, явно намекая на их неудавшуюся близость. - Но пойми, мне нужно оставаться свободной, чтобы выжить. Я не хочу умирать! - Она отступила еще немного, углубляясь в лес, который почти сразу переходил в густую непролазную чащобу.

Он все еще не понимал, что происходит:

– Эй, подожди! Что ты делаешь?!!

– Я ухожу. Прости! - Она повернулась и быстро скрылась в пуще.

Темьян зарычал и спешно начал обратное превращение. Он отчетливо понимал, что в своем теперешнем обличии ни за что не продерется сквозь густые дебри, а пока он обернется человеком, пока наденет штаны - не бежать же по лесу голым! - она уже успеет затеряться в хитросплетении ветвей. Впрочем, приняв облик Барса, он может попытаться выследить ее, но…

Только теперь до него дошло, что она сознательно и расчетливо готовила обман. Что, будучи королевской дочкой, она не могла не видеть боевых урмаков - в каждой армии всегда есть парочка-другая. И, вероятно, она знала, что ему придется раздеться. И личину Кабана выбрала, как самую массивную и неповоротливую. И к лесу выманила, зная, что он не успеет сразу пуститься в погоню. Что на превращения требуется некоторое время. А если знать нужный заговор и иметь соответствующий амулет, то легко можно сбить со следа любого зверя и оборотня в том числе. А у нее на шее что-то такое висело на шнурке - то ли драконий спас, то ли ведьмины волосы. В общем, она все рассчитала, уповая на природную тугодумность урмаков.

Она играла с ним и использовала его! А он, романтичный дурак!..

Темьян растерянно поглядел ей вслед и медленно побрел к Келвину - каяться.

Келвин встретил новость достаточно спокойно: убежала и ладно - проблем меньше. Еще неизвестно, удалось ли бы ее продать: от предназначенных для жертвоприношения бежали как от чумы. К тому же главарь разбойников уже всласть натешился с другими, не такими красивыми, но более покладистыми пленницами и пребывал в благодушном настроении. Он хлопнул мрачного урмака по плечу и пьяно спросил:

– Ты хоть догадался поиметь ее прежде, чем отпустить?

– Да не отпускал я ее! - возмущенно завопил Темьян. - Она обманула меня и сбежала!

– И не дала?

– Нет.

– А ты пытался?

– М-м-м.

– Умная девочка, - ухмыльнулся Келвин. - Сразу поняла, что сможет из тебя веревки вить. Небось, заплакала, ты и отступил.

– Ну…

– И меня, наверняка, уговаривала убить, - продолжал Келвин. - Мол, завладеешь властью в банде, поможешь мне спрятаться от стражников, и будем мы с тобой жить вместе долго и счастливо, да?

– Почти, - улыбнулся Темьян.

– Молодец, принцесса. Готова на все и не останавливается ни перед чем. Кроме обалденной внешности у нее и характер что надо. Похоже, тебе очень повезло, что между вами ничего не было.

– Почему? - удивился урмак.

– Так тебе будет легче забыть ее. Пойми, Темьян, можно отдавать женщине свое тело, но ни в коем случае не душу. А такие, как она, забирают у мужчины все, без остатка, а потом выбрасывают, как старую ненужную тряпку.

– Ты ошибаешься, Келвин. Она не такая! Она испуганная и беззащитная. Она…

Келвин странным взглядом посмотрел на Темьяна:

– М-да… Ладно, не бери в голову. Забудь. Выпей. Расслабься. Выбери себе кого-нибудь из пленниц и развлекись, как следует. Кстати, рекомендую Марту. Вон ту, беленькую. Она совсем без комплексов и, судя по всему, с немалым опытом. Эй, Марта! Иди-ка сюда.

Темьян вздохнул и подумал, что кое в чем Келвин прав: ему надо как можно скорее выкинуть принцессу из головы. И предложенный Келвином способ не самый плохой. Темьян налил себе вина и стал с интересом разглядывать приближающуюся девушку.

Месяц спустя банда сидела в засаде на лесной дороге, по которой казначеи королевства Саарии должны были везти собранные с северной части карматской низменности подати. Конечно, их должен был сопровождать отряд стражников, и отряд немалый, но разбойники Келвина слыли отчаянными ребятами и по выучке совсем не уступали регулярным войскам. Келвин очень тщательно подбирал себе бойцов, решительно давая от ворот поворот всякой швали, из которой обычно состояли остальные банды. Кроме того, у Келвина был очень мощный козырь, делающий его банду во сто крат сильнее - Темьян.

Итак, сотня разбойников засела с арбалетами среди дубов и зарослей бузины в ожидании драгоценного обоза.

Обоз казначейства состоял из девяти телег, доверху набитый тюками с товарами и сундуками с монетами. Его сопровождал отряд гвардейцев: сотня мечников, сотня лучников; и один маг, на посохе которого ярко сиял огромный изумруд, говорящий, что его обладатель входит в Священную Пятерку Датныок. Коричневые плащи гвардейцев украшали вышитые серебристые мечи и стрелы - знак того, что их владельцы проходили обучение в клане Хар-Хад. Жадный властитель Саарии подошел к делу очень серьезно, послав для защиты своего обоза лучших из лучших.

У любой другой банды против такого войска не было ни малейшего шанса, но отряд Келвина сильно отличался от остальных шаек, и бывший наемник решил рискнуть.

Когда первые всадники в коричневых плащах заметили упавшее дерево, обоз остановился. Гвардейцы привычно и слажено расхватали с телег огромные, в рост всадника, обитые медью щиты-пависсы и образовали боевой порядок, при котором стоящие спереди мечники-щитоносцы укрывали себя и лучников от полетевших из леса арбалетных стрел, пока последние, в свою очередь, тоже забрасывали лес стрелами. Стрелы, правда, не причиняли разбойникам особого вреда, но все же держали их в напряжении. Маг, шепча заклинания и поводя посохом, постоянно пополнял пустеющие колчаны, так что королевским лучникам не было нужды экономить. Чего нельзя было сказать о разбойниках.

Великолепно разбираясь в ситуации, гвардейцы выжидали, когда у нападающих кончатся боеприпасы, и они либо отступят, либо кинутся в самоубийственный ближний бой. Закаленные в настоящих сражениях, опытные гвардейцы нисколько не сомневались в исходе этой короткой лесной схватки.

Келвин довольно усмехнулся - пока все шло по плану - гвардейцы вели себя так, как он и ожидал. Выждав еще немного, чтобы у обороняющихся сложилось ощущение, будто разбойники близки к отчаянию, Келвин подал сигнал. Пятьдесят разбойников, укрывшись щитами от стрел, бросились бежать на гвардейцев, имитируя атаку.

Увидев такое малочисленное пешее войско нападающих, гвардейцы начали переглядываться с ехидными усмешками: мол, эти разбойники совсем с ума посходили! Да и маг, посмеиваясь, презрительно поглядывал на самоубийц, не делая попыток взяться за посох и начать плести серьезные боевые заклинания.

Этого Келвину и было надо: не насторожить мага. Чтобы враги расслабленно наблюдали за приближающимися разбойниками, пока не станет поздно, что-либо предпринимать, потому что под одним из щитов среди других нападающих прятался Темьян. Приблизившись на достаточное расстояние, Темьян притормозил и, пока остальные разбойники отвлекали внимание гвардейцев, он под прикрытием щита поспешно начал боевое превращение.

Когда опешившие гвардейцы узрели, наконец, обернувшегося Кабаном урмака, было уже поздно: Темьян со всей мощью врубился в щиты, разбивая их в щепки и давя скрывающихся за ними воинов. Он перекусывал тела людей и лошадей огромной пастью, перерубал конечности острым рогом-саблей, дробил кости огромной хвостовой булавой и наносил сотни болезненных страшных ран боковыми кинжалами. Конечно, в него метали стрелы и били мечами, но его толстую шкуру очень сложно было пробить с одного удара, а второго шанса он противнику не предоставлял. Растерявшийся маг даже не сделал попытки защититься и лишь тоненько заверещал, почувствовав в своих внутренностях костяной смертельный меч Кабана.

Мгновение и от слаженного порядка гвардейцев мало что осталось. Тут подоспели остальные разбойники, и завязалась обычная драка. Разбойники - все бывшие воины - оказались ничуть не слабее гвардейцев и с помощью урмака быстро перебили оставшихся подданных короля.

Богатейший обоз оказался захвачен бандой Келвина.

Темьян принял человеческое обличие. Его губы и подбородок, как всегда после боя, оказались перепачканы чужой кровью. Один из разбойников привычно подал ему бурдюк с ключевой водой и помог умыться, а затем протянул заранее приготовленные штаны.

Довольно посмеиваясь, разбойники двинулись к хутору Чесмана.

Уставший Темьян завалился на одну из телег на мягкие тюки, собираясь поспать.

– Потише, бугай! Здесь, между прочим, люди живые лежат, - раздался придушенный голос, и Темьян в ужасе подскочил, не поверив своим глазам: из-под отрезов с шелками сердито выбиралась… златокудрая незнакомка!

– Ну надо же, какой ты все-таки неуклюжий! - продолжала возмущаться она. - Чуть мне все кости не переломал!

– Ты?!! - только и смог выдавить в ответ Темьян.

– Какой догадливый! - притворно восхитилась она.

Темьян обиделся и молча отвернулся.

– Кого я вижу! - раздался веселый голос Келвина. Он развернул коня и, переведя его на медленную рысь, поехал рядом с телегой. - Молодец, принцесса, долго же ты от них бегала. Я-то давал тебе от силы неделю, а ты выдержала почти месяц.

– Будет и больше, рано меня хоронишь, - огрызнулась незнакомка.

– Кстати, за последнее время я кое-что узнал о тебе, - продолжал Келвин. - Твое имя Нефела. Ты дочь графа Барконы.

Темьян присвистнул про себя - далеко же она убежала от дома! - и одновременно испытал странное облегчение оттого, что ее отец - граф. Все-таки не король.

– В нашей стране за тебя объявлена огромная награда. За живую. И колесование за мертвую, - продолжал Келвин. - Это то, что я знаю достоверно. Дальше слухи. Тебе интересно?

– Валяй, - махнула она рукой.

– Тебя действительно продали, только не для жертвоприношения, а для… чего, а?

– Ты же все знаешь лучше меня, - ехидно улыбнулась она.

Келвин внимательно рассматривал ее словно диковинного зверька. Она по-прежнему маскировалась под мальчика: рваный картуз и бесформенная грязная одежда.

– Темьян, помнишь, мы встретились с всадниками джигли? Так вот. Они пришли в наш мир за ней.

Темьян разинул рот.

– Зачем она им?!!

– Не знаю. - Келвин посмотрел на Нефелу. - А ты знаешь?

– Нет. - Желание ерничать у нее пропало начисто. Она стала очень серьезной. - Не знаю. Но я не верю, что меня ждет что-то хорошее, поэтому предпочитаю убегать. - Она вздохнула. - Два месяца назад они объявились у нас во дворце, повергнув всех в ужас, и о чем-то долго секретничали с отцом. А потом в его кабинете появился красивый резной подсвечник из розового нефрита с золотой свечей…

– Ого! - не удержался Келвин. - Розовый нефрит, золотая свеча!

Розовый нефрит не добывался в их мире. Этот камень в простонародье назывался "кровью Проклятых" и обладал невероятными свойствами: в обычном своем виде он нейтрализовывал магическую силу волшебников, а обработанный особым способом, да еще в сочетании с некоторыми другими предметами приобретал воистину чудесные способности. Так, подсвечник с золотой свечей в кабинете отца Нефелы означал, что граф не будет подвержен болезням и доживет до глубокой старости. Кроме того, он сможет избегать козней врагов, а в своем дворце станет неуязвимым для колдовства, яда, стрелы или меча. Даже маленький необработанный розовый камешек стоил целое состояние, а за Нефелу отдали такой огромный кус!

– Вот-вот, - подтвердила девушка. - Представляешь, как я перепугалась, когда отец сказал, что я должна поехать с ними?

– И ты сбежала?

– Сразу же. Мне помог мой младший брат. Он надел мое платье и закрыл лицо вуалью. Джигли приняли его за меня и уехали из дворца, а я переоделась мальчиком, взяла самого быстрого коня и поскакала, куда глаза глядят.

– Как же ты оказалась в этом обозе?

– Ты же сам сказал, что за меня обещана награда…

– Вот именно, награда, - протянул Келвин, насмешливо поглядывая на Нефелу.

– Келвин, ты же не собираешься… - начал Темьян, но разглядел озорные искорки в глазах главаря и понимающе замолчал.

А Нефела встревожилась не на шутку.

– Ты не посмеешь!

– Почему же? - дурачился Келвин. - Я жаден и самовлюблен, так ты, кажется, говорила?

– Ты подслушивал! Или… Темьян - ты предатель!

– А ты обманщица, - не остался в долгу тот. - Ты обманула меня и сбежала!

– А у меня до сих пор болит порезанное тобой плечо, - продолжал Келвин.

– Сам виноват - не надо было ко мне лезть! Я предупреждала!

– Ну а теперь полученная за тебя награда поможет мне забыть эту боль.

Нефела насупилась. На ее ресницах заблестели слезы. Темьян укоризненно взглянул на Келвина.

– Ладно, не плачь, я просто дразню тебя, - сказал Келвин. - Ты свободна и можешь уйти, когда пожелаешь.

Нефела мельком глянула на Темьяна, склонилась к уху Келвина и горячо зашептала ему что-то.

Некоторое время главарь колебался. Потом вздохнул и серьезно сказал:

– Ты меня прости, но - нет. При других обстоятельствах твое предложение оказалось бы необычайно соблазнительным, но теперь…

– При других обстоятельствах я бы тебе такого и не предложила, - зло прищурилась Нефела.

Келвин усмехнулся:

– Грубый разбойник не пара утонченной дочке графа?

– Вот именно, - надменно подтвердила она.

– Как бы то ни было, тебе придется уйти. Ты можешь поесть и переночевать на нашем хуторе, но потом…

– Я поняла, - откликнулась она. - Я переночую, а завтра утром уйду. Только не надейся провести эту ночь со мной!

– Больно надо! - фыркнул Келвин и демонстративно отъехал в сторону.

Когда телеги с добычей потихоньку вползали в ворота хутора, Келвин спешился и поманил к себе Темьяна.

– Присмотри за ней, - сказал главарь. - Уведи ее в сарай, пусть там сидит и по двору не шастает. Еду ей сам приноси. Понял?

– Нет, - удивился Темьян. - Почему ей нельзя по двору ходить? Она же не пленница!

Келвин глянул на урмака странным взглядом, потер кончиками пальцев виски и сказал:

– Для особо тупых поясню. Здесь собралось более сотни мужиков. Они сейчас поедят, выпьют…

– Я понял, - воскликнул Темьян. - А кто-нибудь еще из наших знает про награду?

– Только Хмарь, но он будет молчать. А остальные даже если что-то такое и слышали, вряд ли свяжут это с нашей гостьей.

– Это хорошо. - Темьян помялся и нерешительно спросил: - Ты уверен, что джигли охотятся именно за ней?

– Да.

– И стражники Саарии тоже?

– Я думаю, не только Саарии. За ней охотятся стражники ВСЕХ стран Ксантины. Ни в одном уголке нашего мира ей не будет покоя, - покачал головой Келвин.

– И… ее поймают?

– Рано или поздно.

– И что с ней будет?

– Не знаю, но она права: лучше ей не попадаться.

– Но она дочка графа!

Келвин пристально взглянул на Темьяна:

– Я знаю, к чему ты клонишь, но не делай этого. Даже ты не сможешь защитить ее.

Темьян опустил голову.

– Утром я уйду с ней, - сказал он.

– Ты погибнешь. Ни одна женщина на свете не стоит этого! - Келвин положил руку на плечо Темьяна, но даже прозвучавшая в голосе главаря уверенность не смогла заставить упрямого глупого урмака изменить своего решения…

Нефела совсем не удивилась, когда Темьян препроводил ее в знакомую уже сараюшку, сказав:

– Тебе лучше не выходить до утра.

Попросила только:

– Мне бы ополоснуться… Или хотя бы умыться…

– Жди, принесу.

Он притащил бочку с теплой, нагревшейся за день под солнцем водой. Протянул девушке кусок мыльного корня и широкое домотканое полотенце. А затем развернулся, чтобы выйти и караулить снаружи.

Нефела схватила его за руку.

– Подожди! Ты можешь остаться.

– Это еще зачем? - вскинулся Темьян. Похоже, она снова собиралась дразнить его и издеваться над ним!

– Как зачем, Темьян? - Нефела сделала вид, что смущенно потупилась, а сама призывно глядела на него из-под полуопущенных ресниц. - Ты разве не понимаешь, зачем?

– Понимаю, - кивнул он и сделал шаг из сарая.

– Ты что?! Уходишь?! - не поверила она.

– Ага, - злорадно подтвердил он, - ухожу.

– Не может быть! Не оставляй меня одну среди разбойников! - Похоже, теперь она испугалась по-настоящему.

– Да я ведь тоже разбойник, - ухмыльнулся Темьян. - К тому же "зверь и тупой урод".

– Темьян! - Нефела вцепилась в его руку, словно в последнюю надежду. - Останься, я прошу! За мной должок, я готова расплатиться… Больше я не стану обманывать тебя, честно! Я сделаю все, что ты скажешь, только не уходи! Ты мне нравишься… Ты мне очень нравишься… - бормотала она, пытаясь втащить его обратно в сарай.

Вот он - реванш! Теперь самое время ответить: "А ты мне нет!" - и гордо выйти прочь, бросив ее уязвленной, испуганной, ошеломленной. Или, напротив, остаться и насладиться, наконец, ее восхитительным телом. Второй вариант даже предпочтительней, но…

Темьяну стало смешно. Его глаза посветлели, приняв искрящийся медовый оттенок. Какая же она, в сущности, еще девчонка! Не знающая жизни, не разбирающаяся в людях и делающая последнюю - отчаянную! - ставку на свою неотразимую внешность.

Он мягко схватил ее за плечи, заглянул в ее испуганное лицо:

– Нефела, ты можешь больше не напрягаться, стараясь соблазнить меня. Я и без этого помогу тебе.

– О! Спасибо! Я в долгу не останусь. Я сейчас помоюсь и отблагодарю…

– Стоп! Ты не поняла меня. Я и без ЭТОГО помогу тебе.

– Как, разве за свою помощь ты не хочешь получить награду? - кокетливо постреляла она глазками.

Темьян начал злиться.

– Тебе не надоело, а? Ты ведешь себя словно дешевая лупинна в борделе. Не надо. Не унижай ни себя, ни меня.

Теперь уже разозлилась она. Просто-таки пришла в ярость.

– Вон отсюда, тупой урод!!!

Темьян повернулся и вышел прочь, не забыв прикрыть за собой дверь.

Смеркалось, но огонь на хуторе еще не зажигали.

Темьян сидел на чурбачке неподалеку, когда дверь сарая приоткрылась, и в проеме показалась пушистая золотистая головенка. Синий лучистый взгляд осторожно обшарил двор, натолкнулся на Темьяна, и головенка нырнула обратно в сарай. Урмак подошел, заглянул внутрь. Темно, но не для глаз Зверя. Девушка уже одетая, маялась у входа.

– Что? - спросил Темьян.

– Ты можешь убрать бочку? А то тесно… И мне бы поесть, - избегая его взгляда, попросила она.

– Сейчас. Ты только не выходи.

– Я ж не дура, - хмыкнула Нефела.

"Ты-то нет, а вот я - определенно дурак", - в который уже раз за сегодняшний день подумал Темьян.

Он принес еду и себе и ей. Запалил плошку. Поели. Он молчал, и она молчала. Затем он отставил посуду в уголок и растянулся на земляном полу у двери, закрыв глаза.

– Темьян!

– Ну?

– Ты что, собираешься спать?!

– Да. И тебе советую! - отрезал он. Нефела вздохнула, затушила плошку, пошуршала сеном, но сказать ничего не осмелилась.

Темьян спал чутко и вскинулся сразу, едва заслышал осторожные шаги у сарая. Дверь приоткрылась, и одноглазый Томвуд оказался нос к носу с Темьяном.

– Ты?! - удивился разбойник.

– Я, - подтвердил Темьян.

– А где?..

– Кто? - насмешливо вскинул бровь Темьян.

– Ладно, - ухмыльнулся одноглазый. - Все ясно. Только разве ты не слышал, что Келвин обещал оторвать яйца каждому, кто…

– Если обещал, значит, оторвет, - продолжал ерничать Темьян.

– Ладно, - повторил разбойник. - Сам с ним разбирайся. А я пошел.

Когда дверь захлопнулась, из темноты донесся испуганный голосок:

– Темьян, иди ко мне, а? Ложись рядом…

– Нет. - Он снова растянулся на полу.

– Ты все еще сердишься на меня? - вздохнула Нефела.

– Да, а сейчас помолчи и не мешай мне спать!

Утром Темьян и Нефела собрались уходить с хутора. Они стояли на крыльце, прощаясь с Келвином, когда быстрые черные тени скользнули в ворота. Всадники джигли, ловко орудуя живыми сверкающими бичами, мгновенно блокировали все выходы, забирая под контроль находящихся на хуторе разбойников.

Темьян среагировал первым: он попытался начать боевое превращение, но бич одного из джигли обвился вокруг шеи девушки. Темьян замер.

– Так-то лучше, - услышал он знакомый голос черного человека. - Я помню тебя, урмак, и не хочу убивать. Ты смелый парень, но можешь наделать глупостей, поэтому надень-ка вот это…

Джигли кинул Темьяну какой-то предмет. Тот поймал и недоуменно уставился на каменный обруч из розового прозрачного камня.

– Приложи к своей шее. Ну, быстро, иначе ей плохо придется!

Темьян подчинился. Обруч, словно живой, сам потянулся к его телу и плотно обхватил шею, превратившись в каменный ошейник без единого намека на застежку.

– Ну, вот, - удовлетворенно кивнул джигли. - Этот ошейник из розового нефрита лишит тебя на время способности к вариации и, надеюсь, удержит от всяких безрассудных поступков. Как только мы доставим девушку в назначенное место, ошейник раскроется, и твои способности оборотня вернутся. А камень останется у тебя в качестве платы за испытываемые тобой неудобства.

– А что будет с ней? - хмуро спросил Темьян, указывая на оцепеневшую от ужаса Нефелу.

– Мы купили ее. Заплатили очень высокую цену, и теперь она наша. Чтобы с ней дальше ни произошло, тебя это не касается.

– Вы убьете ее?

– Мы - нет, но обещать ей жизнь не могу, потому что и сам не знаю, для чего она понадобилась. Мы только выполняем заказ.

– Чей?

– Слишком много вопросов, урмак! Ты испытываешь мое терпение!

Темьян упрямо набычился и решительно пошел на джигли. Келвин схватил его за руку:

– Не делай глупостей!

Сверкающий бич одного из черных всадников серебристой молнией пролетел по двору, оставляя за собой перерубленные дубы. Пораженный демонстрацией Темьян замер, растерянно глядя на Нефелу.

– Мы уходим, - предупредил черный человек. - Если кто сделает за нами хоть шаг, останется без головы!

– Теперь тебе понадобится оружие.

Келвин протянул Темьяну свой меч с отличным клинком керрасской работы в дорогих ножнах, украшенных пластинами из червленого серебра, и расшитым золотом кожаным поясом. Урмак неуверенно взял, опоясался и неуклюже поправил ножны.

– Я не привык, Келвин. Меч мешает и бьет по ноге. Сдвигается вбок… и вообще, этот пояс, как сбруя на коне…

Келвин захохотал.

– Что по ноге бьет, привыкнешь. Или купишь потом себе заплечные ножны. - Он стал серьезен. - Темьян, нужно, чтобы все видели, что ты вооружен, иначе найдется немало желающих ограбить тебя.

– С урмаком связываться побоятся.

– Внешне ты не очень-то похож на урмака. К тому же не забывай: волшебный ошейник не даст совершить тебе боевое превращение. Отныне ты не оборотень, Темьян.

– Все равно, - упрямился тот. - У меня и брать-то нечего.

– Вот тут ты не прав. Во-первых, нефритовый ошейник. Он очень дорого стоит. На него можно купить большой дом в столице и трактир или торговую лавку. Это если снять его с твоей шеи, конечно. И потом у тебя при себе будут деньги. Вот два мешочка с тремястами золотыми куарами каждый. Если ты купишь себе башмаки, рубашку и куртку, то сойдешь за человека - наемника в поисках работы.

Темьян вздохнул и сложил мешочки с монетами в дорожную сумку, где уже лежали кое-какие хозяйственные мелочи. Посмотрел на Келвина:

– Я не умею прощаться, но… спасибо тебе за все!

Главарь скривился:

– Вот тупой увалень! Проваливай с глаз моих, пока я не рассердился.

Темьян улыбнулся и протянул руку.

Келвин крепко пожал ее и в сердцах сказал:

– Как только увидел эту девку, сразу понял, что кого-то из нас ждут неприятности.

– Она не девка, - покачал головой Темьян. - Она принцесса.

– Это еще хуже, - отмахнулся Келвин.

Они помолчали.

– Не знаю, верна ли моя догадка, - сказал Келвин, - но в нашем мире лишь одно существо могло дать заказ джигли.

– Ты думаешь, это?!..

– Скорее всего. Если так, то джигли направляются на юг, в Кротас. Не следуй за ними по пятам, они мгновенно вычислят тебя. Лучше езжай по Главному Торговому Тракту прямиком в тамошние земли. Джигли постараются избегать людных мест. Им придется делать солидный крюк, а ты поедешь напрямик и сможешь немного опередить их. Постарайся нанять волшебника. Хотя после того, как ты убил одного из Священной Пятерки… Правда, может, нам повезло, и он перед смертью не успел послать Последнюю Мысль… И вот еще что…

Келвин замялся, но все же решился.

– Темьян, если ты даже совершишь чудо и все-таки спасешь ее, это не означает, что она полюбит тебя. Я имею в виду, по-настоящему полюбит. Хотя, - Келвин ухмыльнулся, - отблагодарить наверняка отблагодарит. По-своему, по-женски… Но тебе-то, я так понял, от нее нужно не только это. В общем, что бы там между вами не происходило, никогда не забывай, что она королевских кровей, а ты… Не рассчитывай на многое, Темьян, помни: вы с ней не пара.

Темьян улыбнулся и посмотрел в высокое синее небо, занавешенное тончайшей вуалью белых облаков.

– Я знаю, Келвин. Я это знаю.

Его действительно везде принимали за человека. Келвин и Нефела оказались правы: никому и в голову не приходило, что этот смазливый светловолосый парень - урмак. Некоторые, разглядев нефритовый ошейник у него на шее, решали, что он опальный маг. Магов, хоть и опальных, в Саарии уважали и побаивались, поэтому Темьяну на постоялых дворах всегда предоставляли лучшие комнаты.

Он же все дни и ночи напролет напряженно размышлял, как вызволить Нефелу из плена. Было совершенно ясно, что в открытой схватке с джигли он проиграет и нужно придумать какую-то хитрость. Но придумывать хитрости - совсем не в привычках урмака, пусть даже в его жилах и течет, по мнению Нефелы, человеческая кровь. Оставалось положиться на счастливый случай. А пока Темьян отмерял верхом на резвом гнедом жеребце милю за милей по Тракту, объезжая стороной крупные города и постепенно приближаясь к южной границе Саарии.

Однажды вечером Темьян сидел в трактире при постоялом дворе за обильным ужином, когда к нему за столик подсел невысокий мужчина средних лет с обвислыми усами и неприятным прищуром карих глаз. По виду он очень походил на одного из тех разбойников, что подвизались в банде Келвина. Мужчина поставил на стол две кружки с темным элем. Одну подвинул Темьяну. Урмак невольно отметил сильные потертости на обшлагах кожаной, с замызганной шнуровкой, куртки незнакомца, засаленный ворот его рубахи и черные ободки грязи под ногтями. Темьян брезгливо поморщился: как и все урмаки, он очень любил чистоту и внимательно следил за личной гигиеной.

– Я - Ростарь, - представился неопрятный человек. - А ты волшебник или просто любитель необычных украшений?

– Звать меня Темьяном, а до остального тебе нет дела, - пробурчал с набитым ртом урмак. Он был не очень-то доверчив.

– Ясно, - ничуть не обидевшись, отозвался Ростарь. - Просто, если ты волшебник, у меня к тебе есть дельце. Прибыльное!

– Я не волшебник, - нехотя сказал Темьян.

– А почему носишь такой ошейник?

Темьян промолчал. Ну не станет же он рассказывать всем подряд про Нефелу, джигли и их таинственный заказ!

– Ладно. - Ростарь поднялся и хлопнул парня по плечу на прощание. - Может, еще свидимся.

Свиделись они на следующий же вечер на очередном постоялом дворе. Видимо Ростарь тоже направлялся в Беотию, а так как двигались они примерно с одной скоростью, то ничего удивительного в этой встрече Темьян не нашел - на то он и Главный Торговый Тракт, что по нему в обе стороны движутся огромные толпы самых разных людей.

На этот раз Ростарь не стал подходить к урмаку, а лишь поприветствовал поднятой кружкой с элем. Темьян ответил тем же и думать забыл о неприятном человеке.

Он уже заканчивал ужин и собирался снять комнату на ночь, когда его внимание привлекли крики возле стойки. Мельком глянув туда, он обнаружил, что какой-то мужчина таскает за волосы одну из лупинн (*наложница в гостинице или борделе) и что-то гневно выговаривает хозяину постоялого двора. Темьян несколько мгновений колебался, но вид совсем еще молоденькой девушки, захлебывающейся слезами, заставил его подойти к месту конфликта. Приблизившись, он мягко, но решительно обхватил своей лопатообразной ладонью запястье недовольного гостя и легонько сжал, заставляя выпустить волосы наложницы.

– Чтоб я всю жизнь навоз разгребал, а это еще кто такой?!! - завопил толстый, уверенный в себе, краснолицый мужик, по виду богатый торговец, потирая помятую урмаком руку.

– Простите, уважаемый, - вежливо ответил Темьян, - но своими криками вы нарушаете покой остальных гостей. К тому же эта несчастная девочка вряд ли заслужила ту трепку, которую вы ей устроили.

– Тебе почем знать, что она заслужила?!! - взорвался торговец. - Да знаешь ли ты, кто я такой, что осмеливаешься так разговаривать?!! Сейчас ты вообще пожалеешь, что разинул свою грязную пасть!

В подтверждении его слов, их молча окружили четверо вооруженных мужчин, которые только что ели и пили у дальнего стола.

– Ну-ка, ребята, проучите мерзавца как следует! - радостно потер руки торговец.

Темьян усмехнулся и оглядел вероятных противников. Настоящие воины. Наемники, нанятые для охраны торгового обоза. Уверенные изучающие взгляды. Спокойные, несуетливые движения.

Один из них, ростом почти не уступающий Темьяну, глянул урмаку в глаза, и ответная усмешка тронула его губы. Они с Темьяном поняли друг друга без слов.

"Прости, парень, - говорили глаза наемника, - я вижу в тебе равного и, как и ты, считаю своего нанимателя куском дерьма, но он платит мне деньги, а значит и заказывает представление. Но не трусь: калечить и убивать мы тебя не станем. Так, слегка намнем бока для видимости!"

Темьян еле заметно пожал плечами: мол, про бока ты сильно погорячился, и драка началась.

Лишенный способности входить в боевой режим урмак все же не утратил до конца навыков и скорости реакций. Пусть в меньшей степени, чем обычно, но Темьян ощущал внутри себя отголоски той энергии, которая сопровождала все его движения, превращая их в нечто большее, чем просто взмахи рук и ног. Он только пожалел, что надел по совету Келвина тяжелую куртку и башмаки - непривычная одежда мешала и стесняла движения. Да еще ножны с мечом путались под ногами.

За какую-то долю секунды до первого удара урмак привычно ввел свое тело в состояние тонкого равновесия: туловище выпрямлено, плечи и поясница расслаблены, ноги слегка напружинены и согнуты в коленях, локти опущены, а руки вытянуты вперед.

Два кулака понеслись в него одновременно с двух сторон: один из противников целился ему в челюсть, другой в живот.

Темьян немного переместил свой центр тяжести вниз, сделал поворот предплечьями, увел оба кулака в сторону и вверх и ударил одного из противников локтем в солнечное сплетение. Прием был зверский - вложи Темьян в удар чуть больше силы, его противник был бы мертв. А так он безвольной тряпкой осел под ноги дерущимся, потеряв сознание.

Пока один из наемников оттаскивал в сторону безжизненное тело, Темьяну удалось отступить в небольшой закуток между стеной и стойкой, лишая своих противников возможности нападать одновременно со всех сторон.

Темьян оказался лицом к лицу с широкоплечим, кряжистым детиной, бугрящиеся мышцы которого не могла скрыть даже добротная кожаная куртка с железными шипами по обшлагам. И хотя наемник был ниже Темьяна почти на голову, по силе явно не уступал, а то и превосходил урмака.

"Вероятно, на спор он может с легкостью свернуть шею быку-трехлетку, причем всего одним движением!" - мельком подумал Темьян.

Подтверждая его мысль, наемник ударил с такой мощью, что запросто мог насмерть зашибить даже такого крепкого парня, как Темьян. Понимая это, урмак не стал блокировать удар, а гибко подался назад и в сторону, на короткое мгновение расслаблено уступая направленной в него силе. Когда не встретивший ожидаемого сопротивления наемник на миг потерял равновесие, урмак использовал мгновенное преимущество и нанес сильный удар в грудь чуть левее сердца, не забыв подставить ногу. Наемник захлебнулся воздухом и, споткнувшись, грохнулся на пол, ударясь головой о ножку тяжелого дубового стола. И хотя сознание не покинуло его окончательно, он продолжал сидеть, привалившись к столу, ошалело мотая головой, и не торопился вновь вступать в потасовку.

Относительная легкость, с которой Темьян расправлялся с нападающими, объяснялась довольно просто. В драке наемники были отнюдь не новички, но, видимо, в свободное время не слишком изнуряли себя тренировками. В отличие от Темьяна, которому с детства его отец вбил в голову, что никогда не надо считать себя достигнувшим вершин в боевом искусстве - обязательно найдется противник сильнее тебя, и только постоянное чувство неудовлетворенности и жажды самосовершенствования удержит тебя на вершине и поможет одерживать верх над врагом. Будучи в банде, Темьян под постоянные насмешки разбойников каждую свободную минутку уделял отработке ударов или медитации, позволяющей накапливать внутреннюю энергию, без которой сила теряет смысл.

Однако с третьим противником Темьяну не повезло. Тот самый наемник, который признал в нем равного, оказался небывало ловок и опасен. От его удара под дых урмак едва не потерял сознание. Скорчившись и хватая ртом воздух, боковым зрением он увидел занесенные над своей шеей сцепленные в замок руки и, на долю секунды опередив удар, ткнул вытянутым пальцем в болевую точку на оказавшемся рядом бедре противника. Наемник взвыл дурным голосом. Боль и впрямь была невыносимой - Темьян знал по себе, - при таком безопасном вроде бы касании кажется, что тебе оторвали ногу. На миг урмак испытал жалость, но он помнил, что через некоторое время боль утихнет, и нога станет такой же, как и прежде.

Как бы жестоко, на первый взгляд, не расправлялся с нападающими Темьян, на самом деле серьезных травм и увечий он пока не наносил, следуя безмолвному уговору перед началом драки.

Последний наемник решил не рисковать в рукопашной и обнажил меч, жестом предложив Темьяну сделать то же самое. Парень отрицательно покачал головой, понимая, что не сможет на равных им воспользоваться, и оружие станет ему только мешать.

Наемник нехорошо ухмыльнулся и нанес удар. С гибкостью барса уходя в сторону его невооруженной руки, Темьян заставил противника разворачиваться в неудобную для следующего удара сторону, пытаясь поставить того в положение, когда меч станет бесполезен. Но наемник оказался опытным и ловко довершил разворот, вновь оказавшись лицом к лицу с урмаком.

На мгновение их глаза встретились, и Темьян отчетливо понял, что стоящий перед ним человек намерен убить его.

И снова смертельный клинок полетел в сторону урмака. Тот развернулся всем корпусом и встретил руку с мечом в воздухе, сопровождая ее движение до полной потери инерции, затем перехватил запястье, выкручивая его так, что громко хрустнула переломленная кость. Выпавший из сломанной руки меч с металлическим звоном упал на пол, а сильно побледневший наемник с мучительной болью в глазах молча уставился на урмака, обхватив поврежденное запястье здоровой рукой. На его лбу выступила испарина.

– Прости, - пробормотал Темьян, - но ты сам не оставил мне другого выхода.

– Все верно, парень, - сказал один из наблюдавших за боем посетителей, худощавый высокий пожилой мужчина в длинном потрепанном плаще и с посохом волшебника. - К тебе претензий быть не должно. Все в рамках необходимой защиты.

Толстый торговец открыл рот, осыпая Темьяна бранью и угрозами, но наткнулся на взгляд волшебника и замолчал.

Темьян подошел к хозяину постоялого двора и спросил:

– Могу я получить комнату на ночь?

Тот покосился на торговца.

Волшебник встал рядом с торговцем и с усмешкой положил руку ему на плечо:

– Я думаю, глубокоуважаемый господин не имеет более претензий и будет счастлив оплатить этому юноше постой в самой лучшей комнате в качестве извинения за причиненные неудобства.

Глубокоуважаемый господин скривился, но поспешно пробормотал:

– Конечно, конечно, мэтр! Пусть юноша, как следует, отдохнет. Кстати, может утром он не откажется наняться ко мне охранником вместо этих никчемных слабаков?

Темьян вежливо поклонился и ответил:

– За комнату спасибо, но, с вашего разрешения, я заплачу за себя сам. А что касается предложения, то вынужден отказаться, так как я еду по своим, очень спешным делам.

Получив ключ, урмак, не торопясь, стал подниматься вверх по скрипучей деревянной лестнице, чувствуя спиной пристальный взгляд волшебника.

Самая лучшая комната отличалась от всех остальных только чистыми льняными занавесками на окне, медным светильником и фаянсовым тазиком с водой, стоящим на табуретке в углу.

Раздевшись и слегка ополоснувшись, Темьян затушил светильник и собирался лечь спать, но тут в дверь тихонько постучали. Не дожидаясь ответа, в комнату скользнула давешняя лупинна, из-за которой и разгорелась драка. В руках она держала поднос с горящей свечой, кувшином вина и вазой с фруктами.

– Я не заказывал ужин, - смущенно пробормотал урмак, торопливо прикрываясь тонкой простыней и проклиная свою привычку спать обнаженным и не запирать дверь на ключ.

– Это подарок от хозяина, - сказала девушка, проходя в комнату.

– Спасибо, поставь на стол.

Она так и сделала, но уходить не спешила.

– Разве ты не выпьешь вина? - спросила девушка.

– Может быть потом, - ответил Темьян. Он непроизвольно отметил, что у нее соблазнительная стройная фигурка, золотистые волосы, как у Нефелы, и яркие голубые глаза.

Девушка одним движением выскользнула из длинного струящегося платья, оставшись нагой.

– Я хочу отблагодарить тебя…

– Ты мне ничем не обязана, - поспешно перебил ее Темьян.

Она присела на край кровати и сказала:

– Скажи, что не хочешь меня, и я тут же уйду.

Темьян промолчал.

Девушка улыбнулась и скользнула к нему под простыню…

Через некоторое время уставший, но довольный Темьян встал, не стесняясь больше своей наготы, и подошел к окну, с жадностью вдыхая свежий ночной воздух и утирая жаркую испарину. Девушка приблизилась к нему, держа в руках две стеклянные чаши, наполненные красным вином.

– Теперь давай выпьем, - сказала она и потерлась обнаженной грудью о его спину.

Темьян улыбнулся и одним глотком осушил вино. Сразу же у него перед глазами стало стремительно темнеть, и он потерял сознание.

Очнувшись, он обнаружил, что лежит на полу и не может пошевелить ни рукой, ни ногой. С превеликим трудом поднял словно окаменевшие веки и через силу повел глазами, пытаясь осмотреться. Та же комната. И напоившая его отравленным вином девушка. Только рядом с ней стоит… Ростарь!

– Вот твои пять золотых куара, - сказал неприятный человек, протягивая девушке деньги. - Ты молодец, все сделала как надо, а теперь уходи.

Она поспешно кивнула и выскочила из комнаты.

Ростарь обнажил меч и склонился над Темьяном.

– А, ты очнулся. Что ж, тем хуже для тебя. Извини, парень, но этот розовый камень слишком дорого стоит, чтобы болтаться на шее у такого, как ты. Не я, так другой обязательно отберет его у тебя, причем вместе с головой. Так что расслабься и закрой-ка глаза…

Он размахнулся, собираясь отрубить урмаку голову. Но тут в дверном проеме мелькнул темный расплывчатый силуэт, и коротко вжикнул брошенный нож, вонзаясь в живот Ростарю. Тот выпустил из рук меч и, схватившись за рукоять ножа, замертво рухнул на пол рядом с Темьяном.

Появившийся так кстати спаситель подошел к лежащему урмаку и встревожено заглянул ему в лицо.

– Ты как? - спросил волшебник. - Встать сможешь?

Темьян постарался помотать головой в ответ. Это ему не удалось. Тело по-прежнему напоминало камень. Двигать он мог только глазами.

Волшебник приблизился к столу и налил в чашу немного вина, понюхал, взболтал и внимательно всмотрелся в оседающую взвесь.

– Понятно, - пробормотал он. Достал из кармана тряпицу с маленькими травяными шариками и бросил один в чашу. Вино забурлило, распространяя неприятный резкий аромат.

– На-ка, выпей.

Волшебник попытался влить напиток в рот неподвижному урмаку. Большая часть пролилась, но несколько капель попали, куда нужно. Темьян ощутил, что может двигаться, хотя его мышцы оказались сведенными жестокой судорогой. Волшебник растирал и мял его тело, пока оно не обрело прежней чувствительности.

Темьян не очень уверено встал на ноги и с радостью заметил, что продажная девка все-таки догадалась надеть на него штаны, перед тем как звать Ростаря. Он ощутил нечто вроде благодарности к ней. Затем поглядел на волшебника.

– Спасибо, что выручили, мэтр. Меня зовут Темьяном.

– Я - Миссел, - откликнулся тот. - Можешь мне не выкать. И не зови меня мэтр. Я не волшебник, а посох нужен просто для маскировки. Чтоб на постоялых дворах не цеплялись. И вообще…

Он усмехнулся и вопросительно посмотрел на парня.

Темьян понял, что от него ждут встречной откровенности.

– А я - разбойник, - прямо сказал он. - Правда, бывший. Я иду на юг, в Кротас, и мне бы нужно нанять волшебника. Настоящего волшебника. Только не из Священной Пятерки Датныок.

– Хм, а почему не из них?

– Видишь ли, я… с ними не в ладах… - уклончиво ответил Темьян.

– В Кротас, говоришь, идешь… - Миссел задумчиво посмотрел на него. - Ладно. Пошли в мою комнату. Надо хоть немного поспать, утром поговорим.

– А труп? Утром мне придется объясняться со стражниками.

– Не придется, - проворчал Миссел. - Я думаю, трактирщик захочет уладить дело по-тихому. Сдается мне, у него у самого рыльце в пушку. Так что и труп, и стражники это его забота… Пойдем, пойдем. Только захвати с собой матрас и подушку.

Несколько мгновений Темьян колебался, а потом кивнул.

Комната Миссела оказалась явно не из "самых лучших". Кровати не было вовсе, а на полу лежал большой тюфяк, набитый слежавшимся сеном.

Темьян бросил свой пуховый матрас в свободный угол и лег, заложив руки за голову. Но перед тем как заснуть не выдержал и задал мучающий его вопрос:

– Зачем она это сделала?

Миссел не сразу понял, о чем идет речь.

– Ты о ком? - сонно удивился он. - А-а! Из-за денег, конечно. Ей за тебя очень хорошо заплатили.

– И что, все женщины ради денег способны на такое?

– Не беспокойся, не все. Да и она… Не торопись осуждать. Скорее всего, деньги ей нужны, чтобы выкупить себе свободу… - пробормотал лже-волшебник, засыпая.

Утром они спустились вниз, собираясь позавтракать перед дорогой. Было очень рано, и большинство постояльцев еще спали. В зале находились только хозяин и позевывавшая толстая служанка. Темьян сел за стол. Миссел отошел к стойке и стал о чем-то спорить с хозяином. Служанка поставила на стол тарелку с холодным мясом и кувшин с элем. Урмак принялся за еду.

Миссел куда-то ушел, но вскоре появился, грубо таща за собой упирающуюся девушку. Ту самую, с которой Темьян провел сладкую ночь, и которая отдала его на растерзание Ростарю. Темьян напрягся, глядя на нее. Его карие глаза потемнели, слившись по цвету со зрачками.

Миссел толкнул дрожащую невольницу к урмаку.

– Я думаю, парень, ты захочешь сказать ей пару слов на прощанье!

Девушка неловко зацепилась ногой за скамью и упала на пол. Ее длинная юбка задралась, обнажив стройные бедра и маленький треугольник светлых курчавых волос, но она не обратила на это внимания. Ее наполненный ужасом и слезами взгляд был прикован к урмаку. Смазливое личико посерело, а губы дрожали.

Темьян протянул к ней руку.

Наложница сжалась и закрыла глаза в ожидании удара. Но он не собирался ее бить. Темьян осторожно поднял девушку и усадил на скамью. Лицо парня оставалось бесстрастным, но чего ему это стоило, знал только он сам. Девушка открыла глаза и удивленно взглянула, еще не веря, что расправы не будет.

Миссел с непонятным выражением на старческом лице внимательно наблюдал за ними.

– Спасибо, что надела на меня штаны перед тем, как звать убийцу, - глухо сказал Темьян, обращаясь к лупинне. Затем выложил на столешницу пять золотых куаров. - Это тебе за то, что доставила мне удовольствие в постели.

Он медленно встал, приблизился к стойке, чтобы рассчитаться с хозяином, а затем, не оглядываясь, пошел к выходу. Уже у самой двери его остановил раскатистый смех Миссела. Темьян недоуменно оглянулся. Лже-волшебник хохотал искренне, от души.

– Подожди меня, - сквозь смех выдавил он. - Я все же немного знаком с магией и помогу тебе в твоем деле!

Темьян растерянно посмотрел на него. И вдруг понял что, приведя к нему девушку, Миссел просто испытывал его, и видимо урмак прошел проверку этого странного старца…

Тут дверь распахнулась, ударив Темьяна, и в зал вбежал возбужденный человек, громко крича:

– Джигли! Клянусь Темными Небесами, я только что видел Черных Всадников!

– Что ты несешь! - не поверил хозяин. - Все знают, что джигли бывают только в сказках!

Темьян встрепенулся и схватил вошедшего за грудки:

– Где?!! Где ты их видел?!!

Краем глаза урмак заметил, как Миссел сделал стойку не хуже охотничьей собаки, но ему было уже наплевать на непонятные игры странного волшебника. Нефела где-то рядом! Джигли движутся гораздо быстрее, чем он думал. Значит, он может не успеть освободить ее, и тогда ей уже ни за что не избежать страшной загадочной участи!

– Где они? - повторил он.

– Здесь, неподалеку, за рекой у старого капища…

Недослушав, Темьян опрометью бросился вон с постоялого двора.

Он потерянно бродил среди руин, разглядывая следы. Да, без сомнения джигли были здесь. Вместе с Нефелой. Темьян нашел длинный золотистый волос, зацепившийся за ветку осины. Видно, черные всадники переночевали в бывшем капище, а потом двинулись дальше. Темьян явно не успевал за ними. И все еще не мог придумать, как освободить Нефелу. Он смотрел на шелковистый волос, и сердце у него беспомощно сжималось.

– Твоя возлюбленная? - услышал он за спиной тихий знакомый голос.

Не оборачиваясь, урмак отрицательно помотал головой.

– Возлюбленная твоего друга? - не отставал Миссел.

– Она дочка графа, - ответил Темьян, как будто это все объясняло.

Миссел истолковал его слова по-своему:

– Граф нанял тебя, чтобы освободить ее?

– Да нет же! Отец сам продал ее джигли.

– Понятно… И что ты собираешься делать дальше?

Темьян с надеждой взглянул в лицо старца. И внезапно УВИДЕЛ его по-настоящему. Внимательные серо-зеленые глаза больше подошли бы молодому воину, чем беспомощному старику. Плотно сжатые губы и твердая линия подбородка выдавали недюжинный характер. Темная от ветра и солнца кожа почти не имела морщин. Темьян удивился: почему еще мгновение назад он был уверен, что перед ним старик?!!

– Потому что я так хотел, - ответил Миссел.

– Ты читаешь мысли?!!

– Нет, конечно. Я волшебник, но не настолько.

– А как же ты понял, о чем я думаю?

– Да по твоим выпученным глазам и разинутому рту, - засмеялся Миссел.

Темьян закрыл рот. Еще раз внимательно оглядел стоящего перед ним человека. Широкий потрепанный плащ скрывал фигуру и возможное оружие (что Миссел вооружен, урмак больше не сомневался). Рука небрежно держала гладкий, выточенный из розоватого дерева посох.

– Если ты волшебник, я хочу нанять тебя, - сказал Темьян.

– А сколько заплатишь?

– Триста золотых куаров. - Благодаря щедрости Келвина, Темьян был, по меркам Саарии, настоящим богачом.

– Хм, неплохо! Считай, что ты нанял волшебника… А теперь подожди чуток…

Миссел отложил посох в сторону и задумчиво прошелся среди руин, дотрагиваясь руками до полуразрушенных стен. Мелкие камешки хрустели под его сапогами. В центре капища у черного квадрата вывороченной земли он присел на корточки, протянул руки и блаженно прикрыл глаза.

– Эй! - окликнул его Темьян. - Ты что делаешь?

– А? - Миссел очнулся и недовольно посмотрел на урмака. - Силу собираю.

– Силу?

– Ну да. Это же бывшее капище Проклятых, а в этом месте стоял их алтарь. Здесь осталось очень много хорошей доброй силы.

Темьян насторожился и подозрительно посмотрел на волшебника.

– Доброй? Но все знают, что Проклятые несли людям зло, пока Боги не победили их в кровавой битве и не изгнали на самые задворки мироздания. А те, кто поклоняются Проклятым - враги всего рода человеческого. Они приносят в жертву новорожденных младенцев и пьют кровь девственниц. Поэтому храмовые даккиры разрушают капища Проклятых, а их адептов предают очищающему огню.

Миссел с непонятным выражением взглянул на Темьяна.

– А ты своими глазами видел все это? - Голос волшебника был лишен всяческих интонаций.

– Что?

– Ну, про девственниц и младенцев?

– Нет, конечно. Но жрецы Всемогущих Богов так говорят, а они-то врать не станут!

– Это почему же? - с гадкой усмешкой спросил Миссел, и выражение его лица очень не понравилось Темьяну. Он решил сменить тему.

– А ты откуда сам-то будешь? - насупившись, спросил урмак. - К какой Священной Пятерке принадлежишь? Посох у тебя больно странноват.

Казалось, Миссел не сразу понял, о чем идет речь.

– А… Ты об этой палке! Да это не посох, это простая жердь. Утащил ее в одной деревне. Я же говорю: для маскировки. Ну кто поверит, что я волшебник без посоха?

– И я не верю! Ты шарлатан! Или того хуже - адепт Проклятых!

– Хм, оставим наши религиозные разногласия в стороне. А что касается твоего первого обвинения…

Миссел встал, осмотрелся и прищурился на ближайшую осину. Та немного потряслась, поскрипела и… разломилась пополам, словно подрубленная топором дровосека. Ее метелка-верхушка обрушилась вниз, ломая растущие на развалинах кусты бузины.

– А теперь что скажешь?

Темьян вернул отвисшую челюсть на место и промямлил:

– Ну… возможно. И все равно ты странный. Так не колдуют!

Миссел насмешливо вскинул седую бровь:

– Да? Так поучи меня, как это делается.

Темьян покраснел, но упрямо продолжал:

– Волшебники машут посохом…

– Чтобы ударить кого-то? - невинно уточнил Миссел.

– Чтобы колдовать! Бормочут заклинания…

– Это они просто молятся от страха.

– Ты издеваешься надо мной!

– Ну, немножко. Просто очень забавно, что кто-то учит меня волшебству. Меня! Волшебству! - Миссел почесал нос и примирительно посмотрел на Темьяна. - Не будем ссориться. Так ты по-прежнему хочешь нанять меня?

– Да. Только ответь мне правду: кто ты такой?

– Нет. Решай так. Нужен я тебе или нет.

– Ты-то мне нужен. Весь вопрос в том, зачем тебе нужен я?

– Ого, - Миссел посмотрел на Темьяна с неподдельным уважением. - Для урмака ты слишком сообразительный.

Парень покраснел.

– Ты давно догадался, что я урмак?

– Да сразу же! Еще во время драки. Очень уж ощутимо витал дух Барса. И ты не воспользовался висящим на поясе мечом. Не умеешь, да?

– Не умею. Я привык обходиться без оружия. А меч так, для маскировки.

– Вот видишь, мы с тобой оба хотим казаться не теми, кем на самом деле являемся! - раскатисто захохотал Миссел. - А насчет того, зачем мне нужен ты… Видишь ли, у нас с тобой дело к одному и тому же… злодею, назовем его так. Скорее всего, именно он украл твою девушку, а у меня… ну, неважно. Короче, цель у нас общая, а вот с деньгами у меня туговато. Отвлекаться на заработок мне некогда, а тратить волшебную силу на пропитание жалко, да и опасно. ОН почувствует меня и начнется Большая Охота. А мне нужно подобраться к нему как можно ближе незамеченным.

Миссел помолчал, потом посмотрел Темьяну в глаза.

– Я действительно волшебник, но из другого мира. И сила моя отличается от здешней. Сильно отличается. Так что прибегать к ней я могу только в крайнем случае. Самом крайнем. - Он улыбнулся задорной мальчишеской улыбкой, которая совсем не вязалась с личиной старца. - Ты хотел откровенности, ты ее получил. Решай.

– Мы пойдем вместе! - Темьян уверенно протянул Мисселу руку. - А почему бы тебе ни принять свой истинный облик?

Миссел пожал руку урмаку, заключая договор, и усмехнулся:

– Мой истинный облик! Если бы ты только знал, о чем говоришь!

Темьян насупился:

– Ладно, дело твое как выглядеть. Говори, что нам делать дальше.

– Вернемся на постоялый двор. У тебя там осталась лошадь?

Темьян кивнул.

– А мне сможешь купить? - спросил Миссел.

– Конечно, только мы все равно не догоним джигли.

– Не волнуйся. На лошадях мы за полдня доберемся до Дзенты, там я кое-что сделаю, а потом мы поедем напрямик через Спящий Лес и обгоним джигли.

– Через Спящий Лес?!! Оттуда не выходят живыми!

– Ты - оборотень, я - волшебник. Прорвемся!

– Пока у меня на шее эта штука, я не оборотень.

– А зачем, по-твоему, мы направляемся в Дзенту?

К вечеру они действительно вступили в северные ворота Дзенты - пограничного города Саарии. Начинающееся за рекой государство Беотия славилось миролюбивым нравом своего короля, но крепостные стены и башни Дзенты содержались в образцовом порядке, да и охраняющие ворота стражники в латах и кирасах с нарядным белым плюмажем проявляли бдительность, цепкими взглядами впиваясь во всех прибывающих в город. Впрочем, волшебник и сопровождающий его наемник не вызвали у стражников особых подозрений, и Темьян с Мисселом вступили на мощеную булыжником мостовую, ведя лошадей на поводе.

Городок не отличался от сотен других, разбросанных по всей Саарии. Аристократические кварталы сменялись торговыми, ремесленническими, на окраинах переходя в трущобы. Над разномастными двух, трех и даже пятиэтажными кирпичными домами возвышались острые шпили двух башен волшебников: Священной Пятерки Датныок и Священной Пятерки Шинэхуу. Украшенные разноцветными полотнищами, они были видны из любой точки города. Флаг Датныок имел два поля: коричневое и синее, что соответствовало стихиям земли и воды. Флаг Шинэхуу был выкрашен в цвета огня (желтый) и воздуха (бледно-голубой).

Темьян поглядел на коричнево-синий флаг и невольно поежился: если убитый им волшебник успел послать Последнюю Мысль, то находиться в городе ему небезопасно - каждый адепт Датныок знает его в лицо и с радостью предаст лютой смерти. Впрочем, Миссел вроде говорил, что они заехали в город, только чтобы снять ошейник, а это не должно отнять много времени. И все же Темьян опасливо разглядывал прохожих, внутренне сжимаясь, когда в камзолах горожан или платьях встречных дам мелькали синие или коричневые тона.

Миссел внимательно вглядывался в дома, разыскивая что-то конкретное. Темьяну показалось, что тот не раз уже бывал в Дзенте.

Они вышли на Храмовую площадь, центр которой занимало огромное высокое здание из белоснежного мрамора с узкими портиками, разноцветными витражами и стрельчатыми окнами.

Темьян покосился на спутника и сказал:

– Если не возражаешь, я зайду в Храм, попросить у Бога Молний удачи.

– Давай. Я тоже зайду. Это будет даже забавно! Надеюсь, что от моей молитвы Ювис подскочит как от шила в заднице и подавится своей любимой амброзией.

– Кто такой Ювис? - недоуменно спросил Темьян.

– Хм… Там, где я живу, так называют Бога Молний, - немного смущенно ответил Миссел.

Они оставили лошадей у коновязи и поднялись по сахарным мраморным ступеням.

Внутри Храм поражал великолепием и долженствовал приводить в священный трепет простых смертных, чему очень помогали умело расположенные светильники, которые разрывали тщательно продуманный полумрак разноцветными языками магического бездымного пламени. Величественные статуи Всемилостивых Богов с прекрасными лицами и статными фигурами строго взирали с мраморных постаментов, а глаза, выточенные из драгоценных самоцветов, глядели как живые.

У входа их встретил дежурный жрец в длинной белоснежной тоге с гладко выбритым черепом, украшенным татуировками с изображениями магических рун. Он величаво взял огромное пожертвование в десять золотых куаров и спросил, кому из Богов они хотят обратить свою молитву.

– Богу Молний, - слегка дрожащим от волнения голосом ответил Темьян. Он всегда волновался в Храмах.

– Следуй за мной, воин, - приказал жрец.

Миссел остался ждать у входа, рассеянно листая молитвенник, лежащий на серебряном подносе на маленьком резном столике.

Темьян приблизился к статуе Бога и опустился на колени на приготовленную для этих целей синюю бархатную подушечку. Жрец повел руками и зашептал заклинание, окружая урмака и статую мерцающей завесой. Внезапно Темьяну показалось, что статуя Бога придвинулась, а его гиацинтовые глаза заполнили весь окружающий мир. Урмак стал произносить слова молитвы, вкладывая в них неподдельную страсть. Он был уверен, что находится наедине с Богом и говорит с ним самим! Темьян молился, чувствуя нарастающее облегчение, словно Бог снимал с его души тяжелый камень непосильных забот и придавал силы. В душе урмака росла уверенность, что он справится с джигли и освободит Нефелу. Непременно освободит, и с ней не случится ничего плохого. И она поймет, что рядом с ним, с Темьяном, ей будет лучше, чем с любым из принцев. Он станет заботиться о ней и оберегать, а она родит ему сына… И все будет именно так, надо только сейчас очень горячо попросить Бога, и желание непременно исполнится! И урмак неистово шептал: "Всемогущий и Всемилостивый, припадаю к твоим стопам и молю…"

Вскоре силы стали оставлять Темьяна. У него закружилась голова и во рту появилась неприятная горечь. Как сквозь сон он увидел лицо жреца и услышал его голос:

– Ого, парень! Да ты помолился на славу! Ну-ка, выпей это…

У губ урмака оказалась серебряная чаша с прозрачным напитком, пахнущим лимоном. Он сделал несколько глотков. Кисловатый напиток освежил его и придал сил. Жрец помог ему встать с колен и провел к выходу. Ноги у Темьяна подгибались, пот лил градом, а сердце бешено стучало. Он почти висел на плече у жреца - худенький и невысокий служитель Богов оказался неожиданно силен.

Миссел смерил их злым взглядом и с ненавистью в голосе пробормотал:

– М-да, я вижу, что Ювис сегодня неплохо пообедал, чтоб его кишки вспучило и вывернуло наизнанку, если они у него есть, конечно. Вот мерзавец, он чуть не высосал из тебя всю жизненную силу до капли! А ты говоришь, кровь девственниц и съеденные младенцы.

Жрец с подозрением уставился на волшебника.

– А вы, мэтр, кому из Всемогущих Богов хотите вознести молитву?

Миссел покачал головой, не скрывая раздражения:

– Увы, мой друг. Пошатнувшееся здоровье не позволяет мне, как следует, припасть к стопам Всевластных. Но мой спутник явно помолился за двоих.

Он подхватил Темьяна под руку и поспешно вывел из Храма.

– Ну, можно ли вкладывать столько страсти в молитву, глупый ты урмак! Ты чуть было не отдал Богу душу, в самом прямом смысле! - укоризненно воскликнул Миссел. - Темьян, ты спокойный и уравновешенный парень, что на тебя вдруг нашло?

– Я разговаривал с самим Богом!

– Конечно. Ты затем и пришел в Храм. Ну и что?

Темьян растерялся, не зная как передать волшебнику переполнявшее его чувство.

– Бог даст нам удачу, - наконец, пробормотал он.

– Еще бы! - взорвался Миссел. - Теперь Ювис просто обязан это сделать, если вспомнить, сколько силы благодаря тебе он сегодня получил!

– О чем ты говоришь? - удивился Темьян.

Миссел вздохнул и, придержав стремя, помог ему взобраться на коня. Сел сам. Подобрал поводья. И только после этого сказал ровным спокойным голосом:

– Не обращай внимания. Мои слова - просто старческое ворчание. Только в следующий раз не молись все же с таким исступлением - это плохо сказывается на твоем здоровье.

– Куда мы теперь? - без интереса спросил урмак. Он ощущал дикую слабость и страшное напряжение одновременно.

– В гостиницу, конечно, - покосился на него волшебник. - Куда ж еще тебя такого вести.

Они сняли соседние комнаты в маленькой небогатой гостинице. Темьян все еще плохо воспринимал окружающую действительность, пребывая в полусне полуяви. Волшебник помог ему раздеться и уложил на кровать.

– Я пришлю горячего пряного вина и наложницу. Она поможет тебе придти в себя. Да не бойся, вино и лупинну я выберу сам, можешь смело пользоваться и тем и другим. А потом постарайся уснуть. Скоро нам понадобятся все твои силы. - Миссел покачал головой, с болезненным восхищением посмотрел на урмака и непонятно добавил: - Честное слово, глядя на таких наивных дурачков, как ты, понимаешь, ради чего затеваются Великие Битвы!

Проснулся Темьян далеко за полночь от зарева пожаров, криков и лязга оружия. Быстро одевшись и на всякий случай прихватив меч и деньги, он спустился вниз в трактир. Там было полно народу. Горожане и приезжие столпились вдоль окон, возбужденно переговаривались, но не высовывались наружу.

– Что случилось? - встревожено спросил Темьян.

– В городе восстание! Адепты Темных Небес разрушают Храмы Богов!

– Говорят, их поддержал король…

– Да не говорят, а поддержал! Я сам видел королевских гвардейцев на Храмовой площади - они рубились с храмовыми даккирами!

– А волшебники Священных Пятерок на чьей стороне?

– Неизвестно. Говорят, что они пока соблюдают нейтралитет.

– Да нет! Датныок вроде за Темные Небеса, а про других не знаю.

– А горожане?

– Кто-то ринулся на защиту Храмов, кто-то поддерживает Темные Небеса, а мы вот тут - ждем, чем все окончится…

Открылась дверь, и в гостиницу вбежал расцарапанный Миссел в разодранном плаще. На щеке у него была кровь. Впрочем, как и на обнаженном мече. Палку он где-то потерял и сейчас походил не на волшебника, а на воина.

– Быстрее, Темьян! Я оседлал наших лошадей. Да шевелись же ты, сын черепахи! Уходим!

– Погоди, а сумка? Она осталась наверху.

– Да ротран с ней! Главное, деньги взял?

– Взял, но…

– Все, Темьян, некогда! Уходим!

Темьян растерянно выбежал вслед за Мисселом на улицу. Стояла глубокая ночь, но зарева пожаров разрывали темноту, черные клубы дыма закрывали полнеба, пряча звезды, а огромная неестественно красная луна с удовольствием глазела с чернеющих небес на царящую в городе панику и смерть.

Урмак догнал Миссела уже у коновязи.

– Да подожди же! Нам-то зачем убегать?

– А вот зачем, - пробормотал Миссел, указывая на заполняющих улицу воинов в коричнево-синих коротких плащах поверх прочных сетчатых доспехов. В одной руке воины держали мечи, в другой сжимали посохи.

– Боевые маги Датныока! - Темьян не поверил своим глазам. - В городе такое творится, а они охотятся за мной?!!

– Не за тобой, - возразил Миссел. - Но сейчас не до разговоров. Старайся не отставать и проси твоих Богов об удаче.

– Моих?! - ошарашено переспросил Темьян. - А кого, в таком случае, просишь об удаче ты?! Проклятых?!!

Миссел не ответил. Он вычертил рукой в воздухе какой-то знак, и по мостовой словно прокатился незримый плуг, выворачивая булыжники, взрывая землю и ломая чугунные основы фонарей, как сухие ветки. Боевые маги попытались ослабить заклятие Миссела, выставив одновременно вперед свои посохи. Разрушительная волна задержалась лишь на миг, а потом, обретя силу, яростно прорвалась вперед, опрокидывая врагов, погребая их под высоченным валом земли и камней.

Миссел вскочил на коня.

– Быстрее, Темьян! Да закрой же ты, наконец, рот и садись в седло! Надо убираться из города!

Они пришпорили коней, но умные животные не хотели идти в мешанину человеческих тел, каменных глыб и вывороченной земли, они хрипели, закусывали удила и норовили встать на дыбы.

Миссел выругался и спрыгнул на землю.

– Ладно, бежим так. Но ради всего святого, скорее!

И они побежали со всех ног, стремясь затеряться в хитросплетении улиц и прорваться к городским воротам. Но маги преследовали их, выскакивая из переулков, отрезая путь, стараясь взять в кольцо. К ним присоединились королевские гвардейцы, и толпа преследователей росла. Наконец, произошло неизбежное: неважно знающие город беглецы оказались загнанными в тупик. Им ничего не оставалось, как заскочить в один из домов, высадив дубовую дверь.

– Уходите, все уходите! - закричал волшебник домочадцам.

Те послушно бросились наутек. Миссел поймал за руку последнего из них.

– Наверху кто есть?

– Нет, господин, - клацая зубами, ответил тот.

– Хорошо.

Волшебник и урмак взбежали на второй этаж, разрушив за собой деревянную лестницу. Впрочем, врагов это задержало ненамного - с помощью мебели они соорудили пирамиду, по которой самые ловкие уже карабкались наверх. Темьян схватил первого из нападающих поперек туловища и скинул на пирамиду. Та рухнула, а Темьян получил от магов удар по руке каким-то заклинанием. Рука начала неметь. Урмак отпрянул в комнату под защиту стены. Миссел, тем временем, открыл окно и высунулся наружу. Поглядел вверх, на возвышающуюся старую каменную стену дома, которая упиралась в черепичную крышу, позвал:

– Темьян!

Урмак подбежал и тоже выглянул. Свистнула арбалетная стрела, Миссел ловко поймал ее в двух ладонях от лица Темьяна и отбросил в сторону.

– Ты сможешь выбраться на крышу? - спросил волшебник.

Темьян поморщился, подумав, что если бы не ошейник, личина Паука сделала бы подобное детской забавой. А так…

– Попробую, - сказал он. - Но у меня немеет рука.

Миссел провел над поврежденной конечностью ладонями.

– Травма серьезная. Я не смогу мгновенно излечить ее.

В это время в дверях показались первые преследователи. Миссел магией обрушил часть пола, который утянул за собой гвардейцев и, судя по крикам, нанес увечья нескольким, оставшимся внизу.

– Выбора нет, Темьян. Лезь первым, а я тебя подстрахую от стрел и заклинаний.

Урмак встал на карниз и посмотрел на стену.

Пролезть надо локтей десять, не больше. Камень старый, скрепляющий его раствор местами раскрошился, оставляя приличные щели, за которые может зацепиться ступня и пальцы рук. Над окном архитектор поместил витиеватую лепнину, по которой вообще можно подняться как по лестнице. Основная сложность - сама крыша. Вернее переход на нее со стены. Нижний слой черепицы выступает на солидное расстояние, а зацепиться особо не за что.

Мимо головы урмака просвистели еще две стрелы, одна, резко изменив направление, влетела в комнату, другая сломалась о камень стены.

Темьян снял башмаки и сосредоточился, вызывая образ Паука. Вначале ему показалось, что затея абсолютно безнадежная - нефритовый ошейник кандалами висел на звериной сущности Темьяна, загоняя ее в самую глубину человеческого сознания. Но спустя несколько мгновений ему почудилось привычное бурление крови, предвещающее вариацию. Он напрягся изо всех сил, стремясь удержать ускользающее ощущение, и полез вверх, стараясь не слишком полагаться на покалеченную руку. К счастью, она полностью не потеряла чувствительности, пальцы сгибались и разгибались, правда, гораздо медленнее, чем на здоровой, и неприятное покалывание сопровождало каждое ее движение.

В оставленной урмаком комнате слышались звуки сражения - гвардейцы и маги прорвались-таки в комнату. Миссел, судя по звукам, орудовал мечом, защищая окно.

Темьян карабкался по стене, не сводя взгляда со ската крыши, и представлял, как клейкая паучья нить вылетает из его пупка и надежно крепится к черепице. (*Паучья нить обладает невероятной прочностью, она раз в шесть прочнее натурального шелка, и в четыре раза - нейлона). Если бы он мог обернуться Пауком, крепкая гибкая паутина уже взметнула бы его на крышу одним махом, но ошейник надежно тормозил способности оборотня, хотя погасить их полностью волшебной игрушке оказалось все же не под силу. Организм урмака не смог выработать нужный белок, который, застывая на воздухе, превращался в пресловутые паучьи нити. Но разуму Темьяна удалось создать астральную веревку, которая и помогла ему преодолеть препятствие. Миг дикого сосредоточения - и урмак, припав на все конечности, оказался на покатой крыше.

Оставшись внешне человеком, он все же сумел получить некоторые качества Паука, в частности астральные восемь глаз, позволяющие существенно расширить обзор. Он видел все, что происходит за спиной, впереди и по бокам. Впрочем, ощущения были другими, нежели как если бы он действительно смотрел глазами. Информация поступала в мозг отрывистыми образами, четкими рельефными тенями. Он не смог бы описать цвет предметов, их структуру. Пользуясь паучьим зрением, он не отличал дерево от металла, камень от песка, жидкое от твердого. Только живое от не живого. Но для Паука это и было главным. Не живое делилось на опасное и безопасное, а живое - на добычу и бесполезную декорацию. Только эти четыре категории имели для Паука смысл.

Оказавшись на крыше, Темьян затылком уловил какое-то движение. Глаза Паука безошибочно определили: добыча! Опасность и добыча!

Резко повернув голову, Темьян увидел на площадке возле печной трубы стрелка с арбалетом, который торопливо целился в него. До арбалетчика было шагов шесть-семь вверх по достаточно крутому наклону крыши. Урмак по-прежнему стоял на четвереньках в пол-оборота к стрелку. Палец арбалетчика уже нажимал на спуск, когда Темьян взвился вперед и вверх в немыслимом паучьем прыжке, разворачиваясь в воздухе. (*Пауки способны прыгать на расстояние, вдесятеро превышающее их собственную длину. В момент прыжка - разгибания конечностей - у них резко, иногда на 0,5 атмосферы подскакивает кровяное давление. Кровь наполняет паучьи конечности, и они с силой разгибаются, толкая паука вперед и вверх). Одним скачком преодолев все расстояние, он сбил арбалетчика с ног и резким поворотом рук сломал ему шею. Вид поверженной добычи вырвал из его уст глухое рычание и желание вцепиться в теплую человеческую плоть, чтобы, по обычаям урмаков, испробовать горячей крови. Но человеческое начало, подпитываемое розовым нефритом, возобладало, погасив позыв, и Темьян с досадой покрутил головой - невозможность полного перевоплощения очень утомляла и вызывала сильное раздражение.

На крыше появился Миссел. Окинув взглядом труп и стоящего рядом на четвереньках урмака, он сразу все понял и сочувственно сказал:

– Тебе необходимо сделать хоть глоток, парень. Иначе, сдерживаясь, ты рано или поздно сойдешь с ума.

Темьян поморщился от отвращения, понимая, что волшебник прав: если урмак не прибегал к вариации, он мог годами жить, не нуждаясь в человеческой крови, но, принимая личину Зверя и обретая его силу, обязан был следовать до конца образу Охотника. А Темьян уже второй раз вызывал дух своей иной ипостаси (первый раз - во время драки в таверне - Барса), второй раз начинал Охоту и получал Добычу, но не доводил обряд до конца. Темьян еще раз посмотрел на убитого и понял, что нет, не сможет. Не сейчас.

– В следующий раз обязательно! - пообещал себе и волшебнику урмак.

Миссел увидел арбалет и обрадовался.

– Темьян, ты умеешь им пользоваться?

– Умею, но стреляю не очень метко.

– Все равно возьми с собой.

Темьян снял колчан с плеча убитого и забросил себе за спину. Затем поднял арбалет, оттянул тетиву и зацепил за наводящую планку, вложил стрелу и защелкнул спуск. Арбалет был готов к работе.

Они побежали по крыше в сторону соседнего дома. Дом оказался выше на целый этаж, но, подсаживая и помогая друг другу, они забрались без особых усилий. Миновали еще несколько домов. Пару раз Темьян разряжал арбалет в появляющиеся на соседних крышах темные силуэты в сине-коричневых плащах. Одного из врагов, внезапно выскочившего из-за высокой печной трубы, зарубил мечом Миссел.

Наконец, по крышам они добежали до перекрестка. Миссел глянул вниз с высоты пятиэтажного дома и обернулся к Темьяну.

– Нам бы перебраться через улицу, тогда они точно потеряют наш след. Ты сможешь сделать такой огромный прыжок?

Темьян смерил расстояние до следующего дома - шагов двадцать, не меньше. Хотя здание ниже на целый этаж, и это несколько облегчает задачу. Урмак прислушался к себе. В нем все еще бурлила "паучья кровь", требуя превращения, но розовые кандалы сдерживали ее. Темьян еще раз прикинул расстояние, и Паук в нем сказал: "Плевое дело!"

Темьян решился.

– Я прыгну, только арбалет мне станет мешать, - извиняющимся тоном сказал он.

– Я возьму его с собой. Давай колчан, меч и мешок. Да, сними куртку… ага… ботинки ты уже снял, молодец.

Урмак поспешно сбросил все лишнее. Попробовал еще глубже погрузиться в образ Паука. На всякий случай приготовился метнуть астральную паутину и побежал вниз по наклону крыши. У самого края резко повысил кровяное давление в нижних конечностях и, мощным толчком выпрямив ноги, сделал прыжок.

Он не долетел шага три, не больше. Его организм сделал невозможное - в последний момент сумел-таки выкинуть спасительную паучью нить, которая успела зацепиться за стену и приостановила падение. Притянутый паутиной к стене дома Темьян сильно стукнулся о камень, но из последних сил сумел оттолкнуться и, спружинив, забраться на крышу. С трудом он встал на скользкий скат крыши, ноги у него дрожали. Его организм, истощенный колоссальными усилиями в борьбе с волшебным ошейником, пребывал на грани. Темьян перешел ту черту, за которой обычное "возвращение к человеку" становилось невозможным. "Паучья кровь" все еще кипела в жилах, требуя либо довершить вариацию, либо закончить обряд с помощью крови. Сделать первое мешал ошейник. Для второго требовалась Добыча.

Вскоре раздался шипящий свист рассекаемого воздуха, и волшебник оказался рядом. Посмотрев на трясущегося словно в лихорадке Темьяна, он озабоченно покачал головой.

– Плохо дело, парень. Ты погрузился в образ слишком глубоко и теперь не можешь выйти, да?

Темьян кивнул, клацая зубами. Говорить он не мог.

– Ладно, - сказал Миссел, - быстро одевайся, и двигаем дальше.

Темьян взялся за куртку, но никак не мог попасть в рукава трясущимися руками. Его лоб покрывала испарина, а сердце временами почти останавливалось. Волшебник молча стоял рядом и смотрел на него. Наконец Темьян справился с курткой и башмаками, действуя практически одной рукой - вторая, поврежденная магами, периодически полностью теряла чувствительность.

Они побежали по крышам. К счастью, дома стояли очень близко друг от друга, и им не пришлось больше прыгать. Темьян все чаще стал спотыкаться, два раза упал буквально на ровном месте, и Миссел помогал ему встать на ноги. Вскоре волшебник решил, что они оторвались, и скомандовал:

– Спускаемся вниз!

Он нашел печной люк и без труда взломал его. Они спустились по шаткой металлической лестнице на темный чердак. Миссел плечом вышиб дверь и первым выскочил на уходящую вниз широкую мраморную лестницу, укрытую ковровой дорожкой - дом оказался из богатых.

Навстречу вывалился детина в доспехах и с мечом - вероятно кармот, то есть охранник-наемник. Он явно принял их за грабителей.

Темьян остановился, полагая, что Миссел разрешит недоразумение: объяснит кармоту, что они не враги, им надо просто пройти через дом на улицу. Но волшебник молча окинул человека с мечом расчетливым взглядом. Затем жестко глянул на шатающегося урмака, подтолкнул вперед и прошипел:

– Давай, парень, не валяй дурака! Сделай то, что должен!

Темьян колебался всего мгновение. Его глаза сузились и потемнели. Рот ощерился в оскале. Детина взмахнул мечом, целясь в левую ключицу урмака. Тот сжался в комок и подкатился к кармоту, поднырнув под меч, сильно дернул за обутые в сапоги ноги, а когда кармот потерял равновесие и упал, прыгнул сверху, впиваясь зубами в его шею. Человек захрипел и задергался в конвульсиях, выпустив из ослабевшей руки бесполезное оружие.

Темьян жадно глотал, давясь, горьковатую кровь и чувствовал, как жизнь вытекает из умирающего, наполняя его самого умиротворением и покоем. Наконец, урмак оторвался от своей жертвы, ощущая как обычно разом и отвращение, и удовлетворенность. Зверь в нем получил, что хотел, и отступил, вновь уступая сознание человеку.

Темьян поднял на волшебника перепачканное кровью лицо. Сказал с горечью:

– Вот поэтому-то люди боятся и презирают урмаков. А некоторые считают, что нас надо уничтожать или держать в клетках, подобно диким зверям!

– Но те же люди не отказываются от помощи урмаков и без зазрения совести прикрываются вашими жизнями в войнах и сражениях. Разве не вы всегда на острие любой атаки? - возразил Миссел и протянул чистую тряпицу.

Темьян взял, вытер с лица и рук кровь, встал. Лихорадка прошла, и рука больше не немела. Кровь Добычи вымыла из его тела не только усталость и дух Зверя, но и магический яд. Темьян снова был силен, собран и готов к бою.

– Все? - спросил Миссел. - Тогда пошли.

Они сделали буквально пару шагов вниз по лестнице, как им навстречу ринулись, размахивая мечами и секирами, соратники убитого кармота. Темьян покосился на волшебника, мимолетно подумав, что, видимо, тот использовал какую-то магию, чтобы отвлечь кармотов, пока он "приводил себя в порядок". Впрочем, думать было некогда. Закипела драка. Противник оказался не очень силен, и Темьян постарался не прибегать к своим звериным инстинктам. Он и без них умело сбивал с ног, блокировал удары и атаковал сам, искусно используя свои руки и ноги в качестве смертоносного оружия. Подаренный Келвином меч так еще ни разу и не покинул ножны.

Миссел и Темьян спустились с лестницы, оставив позади убитых или покалеченных противников.

В самом низу под лестницей Миссел заметил сверкание чьих-то глаз и ринулся туда с мечом. Выругавшись сквозь зубы, он вытащил вихрастого исцарапанного мальчишку в новеньком бархатном камзольчике, который очень не вязался с видом заправского драчуна и хулигана.

– Ты чего там делаешь, огрызок?! - накинулся на мальчишку Миссел. - А если бы я, не разобравшись, рубанул мечом?!

Мальчишка насупился. Он не выглядел испуганным. Наоборот, его горящий восхищением взгляд то и дело останавливался на Темьяне.

– Я… подглядывал за вами, - признался оголец. - Я видел, как он… Он урмак, да? Я хочу стать таким же! - Тоненький палец с обкусанным ногтем вытянулся в сторону урмака. - Сильным, решительным и непобедимым!

Темьян смутился, а Миссел со значением посмотрел на него: мол, вот тебе и презрение людей!

Из ближайшей двери выскочила элегантная женщина средних лет в шикарном декольтированном платье и жемчужным ожерельем на изящной шее. Увидев мальчика в окружении вооруженных чужаков, она закричала от ужаса и ринулась к ним.

– Нет! Не трогайте его! - Умоляющий взгляд перескакивал с одного лица на другое. - Он же ребенок! Отпустите его!

Мальчишка покраснел от досады.

– Мама! Не позорь меня! Мы просто разговариваем.

– Разговариваете?!! - Она покосилась на устилающие лестницу трупы ее кармотов.

– Мадам, - Миссел отвесил галантный поклон, - я прошу прощения за причиненное беспокойство, но обстоятельства вынудили нас… - Он тоже покосился на трупы. - Мы уже уходим. Пошли, Темьян.

– Тебя зовут Темьян? - воскликнул мальчишка. - А меня Сахил. Мама, он - урмак!

Мать вздрогнула, в панике схватила сына за плечо и уставилась на Темьяна с брезгливым любопытством и ужасом.

– Ты заходи еще, Темьян, ладно? - Мальчишка протянул урмаку на прощанье ладошку. Мать тихо охнула и постаралась оттеснить сына подальше от урмака, прошипев:

– Сахил, не вздумай больше общаться с ним!

Темьян горько усмехнулся и сказал:

– Не беспокойтесь за своего сына, мадам, общение с урмаком незаразно.

Он подмигнул насупленному мальчику и вместе с Мисселом побежал к дверям. Они выскочили на улицу. Внезапно из ближайшего, темного окошка покинутого ими дома раздался негромкий окрик:

– Эй, урмак!

Они подошли поближе. Поставив на подоконник локти, на них смотрела смазливая молоденькая девушка со светлыми, рассыпанными по плечам волосами. Не удостоив волшебника взглядом, она жадно разглядывала Темьяна. Ее глаза в темноте возбужденно мерцали.

– Ты, правда, урмак, или брат как всегда врет?

– Да, я урмак. - Темьян вздохнул. Он уже знал, что последует дальше.

– Если тебе надо спрятаться… - Она замялась. - Можешь забраться ко мне в комнату. Но только один, и только на эту ночь!

– Спасибо, но нам надо идти дальше, - вежливо отказался он.

Миссел фыркнул и покачал головой.

Они пошли по улице, стараясь держаться в тени и не лезть под масляные фонари, исправно освещающие мостовую и фасады домов.

– Похоже, тебя не удивило хм… ее предложение? - не выдержал Миссел.

– Нет, - коротко ответил Темьян.

– И что, часто такое бывает?

– Частенько. - Темьян поморщился. Ему очень не хотелось развивать данную тему, но промолчать было бы невежливо. - Многие женщины ищут острых ощущений. Считается, что урмак - наполовину зверь, поэтому им кажется, что переспать с одним из нас - нечто особенное.

Миссел посмотрел на Темьяна и не задал вопроса, хотя многие на его месте непременно спросили бы, так ли это на самом деле. Но волшебник промолчал, и уважение к нему урмака сильно возросло. Кем бы ни был на самом деле Миссел, он знал, когда нужно промолчать.

Они двигались по улицам Дзенты то бегом, то крадущимся шагом, а порой застывали неподвижно, спрятавшись в проемах между домами. Темьян совершенно не ориентировался в этом городе, но Миссел достаточно уверенно шел к воротам.

В городе основные бои закончились, хотя пожары еще бушевали. Мимо Темьяна и Миссела то и дело проходили группы вооруженных людей. Многие из них были в плащах с красными крестами - знак приверженцев Темных Небес. Вероятно, сторонники Богов потерпели поражение.

Миссел что-то бормотал себе под нос, ругался сквозь зубы на все лады. Темьян шел молча. Он почитал Богов и верить не верил ни в какие Темные Небеса, но сейчас его интересовали только всадники джигли и Нефела. А Боги, скорее всего, сумеют и сами постоять за себя, думал он. Победа "красных крестов", конечно же, явление временное.

Миссел повернулся к Темьяну:

– До ворот остался один квартал, будь на чеку. Если нас остановят и спросят, скажи, что поклоняешься Темным Небесам, чтоб они посветлели!

– Ладно.

У городских ворот шло настоящее сражение.

Королевские гвардейцы и мрачные серьезные воины в черных доспехах с красными крестами на груди и спине атаковали кого-то, стоящего у самой стены. Нападающие накатывались волнами, затем, подобно морскому отливу, отлетали, не выдержав дикого отпора защищающихся, и вновь бросались в атаку, спотыкаясь о трупы и тела раненных соратников.

– Проклятие всем Богам! - воскликнул Миссел. - Здесь нам не пройти, давай в другие ворота!

– Это же через весь город! Мы можем нарваться на магов Датныока, - запротестовал Темьян. - Ворота же в двух шагах! Может, ты используешь магию?

– Моей магии не хватит, чтобы уничтожить всех. К тому же воины Темных Небес, те, в черных доспехах, защищены своим господином… Ах, проклятие! Не вовремя ты вспомнил о Датныоке - сукины дети нашли-таки нас!

Миссел ругался, посыпая бранью и Богов, и Проклятых, и всех на свете волшебников вместе взятых, а Темьян обречено смотрел, как к ним со всех ног несутся вооруженные люди в сине-коричневых плащах. Волшебник и урмак вынужденно попятились на сражающихся у ворот людей. Гвардейцы и черные воины оборачивались к ним и с удивлением глядели на кричащих магов. Но вскоре в выкриках сине-коричневых стали ясно различимы слова: "Держите их! Они приверженцы Богов!" - и Миссел с Темьяном оказались в самом эпицентре закипевшей битвы.

Темьян попытался вызвать дух Барса и выхватил меч, используя его скорее как палку. Он все же больше полагался на собственное тело, чем на металл. Он крушил тяжелые доспехи, проламывая их ударом кулака, сворачивал шеи и пробивал внутренности. По его плечу текла кровь от удара вражеского меча, а в спине застрял кинжал, но чтобы остановить разъяренного урмака, пусть и не принявшего до конца личину Зверя, требовалось нечто большее, чем несколько царапин и пара дюймов стали в его теле. Несколько раз он изловчился глотнуть теплой крови врага и это придавало ему сил. Уступая его напору, воины раздались в стороны, и он внезапно очутился у самых ворот, закрытых на тяжелый стальной засов.

У ворот дрался невысокий щуплый светловолосый парень в некогда белой, а теперь разодранной в клочья и покрытой пятнами крови рубашке и бархатных щегольских штанах. В одной руке у него был меч, в другой кинжал, и орудовал он ими, в отличие от Темьяна, весьма умело, так что урмак ощутил мгновенный укол зависти к Мастеру.

Темьян встал так, чтобы защищать левый бок незнакомца, справедливо рассудив, что втроем у них больше шансов выбраться живыми из этой переделки. Втроем, потому что Миссел тоже пробился к ним и встал от незнакомца справа.

На миг взгляды Миссела и незнакомца встретились, и два крика слились в один:

– Глазам не верю, ты?!!

– А тебе какого рожна здесь надо?!!

Но для разговоров время явно было не подходящее.

– Ломай ворота и вытаскивай нас отсюда, а мы тебя прикроем! - закричал Миссел незнакомцу.

Тот кивнул и опустил клинки. Миссел и Темьян подались вперед, заслоняя собой светловолосого. Раздался грохот, потом громкий свист, от которого у Темьяна заложило в ушах, и конское ржание. Урмак удивленно оглянулся. Тяжелые дубовые ворота были раздроблены в щепки, словно по ним долго били тараном, а на дороге стояли три оседланные лошади, судя по попоне из конюшни гвардейцев.

– Темьян, быстро в седло! Уходим! - закричал Миссел, а незнакомец повел рукой, и между ними и нападающими выросла призрачная стена, которую не смогли пробить мечи. Маги врага взмахнули посохами, и с неприятным треском стена стала лопаться, словно подгнивший парус на ветру. Но тройка беглецов уже скакала во весь опор, уносясь прочь из города.

Когда негостеприимный город остался позади, и разгоряченные кони проломились сквозь кусты, растущие в преддверье спасительного леса, они перевели лошадей на шаг, выискивая полянку. Урмак неплохо видел в темноте, а как находили дорогу его спутники, он не знал, но их лошади ни разу не споткнулись, направляемые умелыми руками опытных наездников. Вскоре показалась небольшая прогалина.

– Остаемся здесь, - скомандовал Миссел, слезая с лошади. - Хорошо бы развести костер и умыться.

Темьян достал из кармана куртки кресало и занялся разведением крошечного костерка, спрятав его среди больших валунов. Спина с торчащим кинжалом дико болела при каждом движении.

– Так как насчет умыться? - с вызовом переспросил Миссел, обращаясь к незнакомцу. Темьян удивился: откуда тот возьмет воду, когда у него при себе нет ни фляжки, ни переметной сумы.

– Ну что, будет вода или нет? - напирал Миссел.

"И чего он привязался к нему с этой водой?" - снова удивился Темьян.

– Будет. Только сперва займемся нашим оборотнем, - откликнулся незнакомец. - Надо вытащить у него кинжал и маленько подлечить. Кто займется: ты или я? Впрочем, не смею перебегать дорогу Великому, - ехидно поклонился он Мисселу.

– Смотри, сопляк, и учись! Темьян, сядь… Да не так! Повернись ко мне спиной. - Миссел вытащил кинжал из спины урмака, помог снять куртку и рубаху и стал осторожно поводить руками над ранами, постепенно усмиряя кровотечение и успокаивая боль. Темьян ощущал приятное покалывание над теми местами, где кружили руки волшебника. Он не знал, как долго продолжалось лечение, так как незаметно для себя погрузился в гипнотический транс.

– Вот и все. Теперь надо смыть кровь.

Темьян очнулся и огляделся. Еще стояла ночь, хотя неуловимо чувствовалось скорое приближение рассвета - лечение продолжалось довольно долго.

Светловолосый незнакомец зевнул и потер глаза. Лениво махнул рукой, и перед Темьяном полился ароматный, пахнущий хвоей дождик. Урмак нерешительно подставил ладонь - вода оказалась теплой. Он с любопытством задрал голову, пытаясь обнаружить источник дождя. Не обнаружил. Водяные струи, казалось, рождались прямо из воздуха и узким моросящим пучком падали вниз.

– Ты чего ждешь? Мойся давай! - раздраженно проворчал Миссел. Он вроде как не обрадовался тому, что светловолосый незнакомец выполнил его просьбу насчет воды.

Урмак помедлил, а затем подставил спину. Водяные струи мягко скользили по спине и груди, как руки умелой банщицы, не только смывая грязь и кровь, но и придавая сил. Это было необычайно приятно, и Темьян испытал настоящее разочарование, когда дождь над ним прекратился. Он отошел к костерку, желая немного обсохнуть, прежде чем напяливать рубаху, сел на землю, прижался спиной к поросшему мягким мхом валуну и с наслаждением вытянул ноги.

– Ну, что, доволен? - спросил незнакомец Миссела. - Убедился, что я… э… не самозванец? Ты сам-то будешь мыться, или это была только проверка?

– Это была проверка, но мыться я буду, - буркнул Миссел и скинул потрепанный плащ. Под ним оказалась короткая черная шерстяная туника поверх черной же полотняной рубашки и темные шерстяные брюки, заправленные в высокие сапоги. Седые густые волосы рассыпались по плечам. Ран на нем не было.

Миссел протянул руки ладонями вверх и выжидающе уставился на незнакомца. Над руками Миссела пролился волшебный дождик. И пока тот тщательно мыл руки и лицо, Темьян исподтишка разглядывал светловолосого и думал: "Еще один маг. И тоже без посоха!"

Последним под рукотворный дождь встал сам незнакомец. Когда он снял окровавленную рубашку, оказалось, что он скорее жилистый, чем мускулистый. Щуплый, гибкий, невысокий. На первый взгляд, абсолютно не опасный. Правда, так мог подумать лишь тот, кто не видел его в деле с мечом в руках. Темьян видел.

Ран на незнакомом воине-маге не было, но одежда его годилась лишь для того, чтобы стирать пот с коня. Пока он растерянно разглядывал остатки собственной рубашки, Миссел с непонятным выражением на лице пялился на него самого.

– Значит, вот ты какой, Повелитель Воды. А я представлял тебя совсем другим.

– Каким? - рассеянно отозвался тот, кого Миссел назвал странным именем "Повелитель Воды".

– Ну… более… - Миссел сделал неопределенный жест руками. - Более…

– Э?

– Крепким, - буркнул Миссел.

– Мускулистым двухметровым громилой с квадратной челюстью и двумя извилинами в голове, - ехидно улыбнулся Повелитель Воды. Темьян покраснел и машинально потер рукой подбородок.

– Нет, насчет твоего ума никто не сомневался, наоборот… А в остальном… согласись, твоя репутация… - откликнулся Миссел.

Темьян внимательно прислушивался к диалогу, но никак не мог понять, были эти двое раньше знакомы или нет.

– Моя репутация… Как же, как же… Удачливый авантюрист, рисковый искатель приключений. Мастер меча, магии и кулака. Так вроде, да? - дурачился Повелитель Воды. А потом снова взглянул на свою бывшую рубашку и серьезно спросил: - Ты мне лучше скажи, что с рубашкой-то делать?

– Выкинь, - пожал плечами Миссел.

– Я же не могу ходить полуголый, - смущенно пробормотал Повелитель Воды.

– Возьми пока это. - Миссел бросил ему свой плащ. - До города доберемся, а там купим что-нибудь.

– Да у меня нет денег, - еще больше смутился светловолосый.

– У меня есть, - буркнул урмак. - Меня зовут Темьяном.

– Меня Мисселом.

– А я - Эрхал, именно так на местном варварском наречии звучит мое красивое имя, - с иронией представился Повелитель Воды. Теперь, когда немного рассвело, стало видно, что они с Темьяном ровесники - ему лет двадцать пять, может, чуть больше. Что у него голубые смеющиеся глаза, курносый нос и мягкие ямочки на щеках.

Мисселу, наконец, наскучило торчать столбом. Он пристроился на толстом, торчащем из земли древесном корне и недовольно посмотрел на Повелителя Воды.

– Ну что, будем выяснять отношения?

– А что выяснять, - пожал плечами Эрхал. - Я так понимаю, сейчас мы на одной стороне. Ты мне лучше расскажи, что здесь творится.

– А то ты не знаешь!

– Нет. Я, как только сделал первый шаг в этом мире, тут же вынужденно схватился за меч. Мне показалось, что меня ждали. Причем с крайне враждебными намерениями!

– Так ты не знаешь своего задания?!! - Миссел был удивлен сверх всякой меры. - Как это похоже на НИХ, муравьев им в штаны! Сунули мальчишку в самое пекло и пусть сам барахтается! Ур-р-роды!

Эрхал поморщился:

– Не надо ругаться, Миссел, и не стоит переходить на личности. Я о твоих… хм… нанимателях тоже не самого лучшего мнения. Рассказывай конкретно.

– А конкретно здесь происходит вот что, мой глупый, но любознательный друг. В этом мире с поэтичным названием Ксантина, как и во многих других мирах, действовали две силы: Боги и Проклятые. Первые владели умами и душами людей… - Миссел покосился на Темьяна и проворчал: - И очень неплохо подпитывались их жизненной силой… А вторые, естественно, преследовались и изгонялись… Но объявилась третья сила, которая предъявила права на этот мир.

– Не может быть! Во вселенной не существует третьей силы! - воскликнул Эрхал, а Темьян слушал, затаив дыхание.

– Существует, и ты можешь убедиться в этом сам. Кто, по-твоему, управляет адептами Темных Небес? Заставляет их разрушать Храмы и запрещает поклоняться Богам?

– Черный Чародей! - вмешался Темьян. - Все знают, что он завладел троном в Кротасе - это государство на юге, и постепенно захватывает весь остальной мир.

– Вот! Парень знает, о чем говорит! - Миссел многозначительно поднял указательный палец. - Этот Черный Подлец украл у него девушку сказочной красоты и королевских кровей. Кстати, надеюсь, она не девственница? А, Темьян?

– Нет… Да… Я не знаю, - смутился урмак.

Миссел и Эрхал переглянулись.

– Скорее всего, девственница, иначе она была бы уже не нужна и ее отпустили бы, - вздохнул Миссел. - Ты совершил большую ошибку, Темьян, не поддавшись зову природы. - Он укоризненно посмотрел на урмака и перевел взгляд на Повелителя Воды. - Как ты думаешь, Эрхал, если оставить в стороне разные непристойности, зачем бы девственница королевских кровей могла понадобиться Черному Извращенцу?

– Для ритуала, - помрачнел Эрхал.

– А ритуал призван… ну, говори, Ученик, чему вас там учили?

– Создать вихревые магические поля для флуктуации астрального поля…

– Молодец, - перебил Миссел. - Проще говоря, он хочет сломать этот мир. Расколоть как орех, чтобы воспользоваться энергией разрушения для подпитки чего-то очень важного. Важного для него, разумеется.

– Чего? - спросил Эрхал.

– А вот это мне и предстоит выяснить. Кто он такой, откуда взялся и чего хочет, - сказал Миссел. - Хотя кое-какие догадки у меня уже есть…

– Ну, говори, не темни!

– Используя душевные силы, которые смертные вкладывают в свои молитвы, Боги обретают власть и могущество. Используя энергию распада целого мира, населенного разумными, владеющими магией существами, можно создать и напитать некую новую вселенную… назовем ее для простоты Вселенной Хаоса.

– Но для подобных действий Черный Чародей должен быть равен, а то и превышать по могуществу Богов и Проклятых! - воскликнул Эрхал.

– Поэтому-то речь и идет о третьей силе. - Миссел помолчал. Затем негромко добавил: - Пытаясь добраться до Черного Урода, двое НАШИХ расстались с жизнью.

– Не может быть!

– Да, да, - горько подтвердил седовласый волшебник. - У Черного Чудовища оказалось достаточно мощи, чтобы расправиться с ними. Поэтому ты и попал сразу в переделку - он ждет таких, как мы. Мне-то удалось проскользнуть незамеченным. Правда, ценой послужила потеря огромной части моих волшебных способностей… А ты шел открыто, не прячась.

– Я же не знал!

– Вот я и говорю: подлецы твои… хм… наниматели. Сунули тебя в мясорубку, ничего не объясняя.

– Так какое же у меня, по-твоему, задание? - спросил Эрхал.

– У тебя задача простая. - Голос Миссела сочился ехидством. - Ведь ты всего лишь Волшебник, идущий по Дороге Миров. Тебе нужно, я думаю, всего-навсего убить Черного Узурпатора и восстановить культ Богов.

– Всего-навсего! - не удержался Темьян. Он многого не понял из разговора, но запомнил каждое слово.

– Ага, - усмехнулся Миссел. - Только, пожалуйста, Эрхал, не убивай его сразу. Вначале я должен поговорить с ним, выяснить, кто он и откуда черпает силу.

– Ну, если ты просишь… - в свою очередь усмехнулся Повелитель Воды.

– Так. Задачи для всех определены, можем двигаться дальше.

– А Нефела? - спросил урмак.

– А ее нужно обязательно освободить. Нельзя допустить, чтобы она стала жертвой ритуала, иначе ваш мир погибнет, - сказал Миссел.

– А джигли? - не отставал Темьян.

– А что, джигли? - встрепенулся Эрхал.

– Они помогают Черному Гаду, - пояснил Миссел и поглядел в глаза Эрхалу. - Ну, давай, скажи, что хотел.

– Джигли - обитатели Несуществующих миров. О них знают только Боги и Проклятые, - не очень уверенно произнес Эрхал. - Так может, никакого Черного Чародея и нет, а Темные Небеса - это ваши проделки?

– Ваши, это кого? - не выдержал Темьян. - И почему ты, Эрхал, киваешь на Миссела?

Повелитель Воды покосился на урмака и вызывающе глянул на старца:

– Хм… А Темьян не знает, кто ты такой, да, Миссел?

– Не знает. Как и то, кем на самом деле являешься ты, - в тон ему отозвался старец.

– Я о вас вообще ничего не знаю! - взорвался урмак, чувствуя себя дурак дураком.

Миссел вздохнул и встал.

Лицо его начало меняться. Волосы исчезли, нос укрупнился, подбородок отяжелел и выдвинулся вперед. Глаза уменьшились и стали черными, сливаясь по цвету со зрачками, белки исчезли. На безволосой голове засеребрились небольшие витые рога, создавая ощущение причудливой короны. Прорывая рубаху на спине, взметнулись в стороны два небольших жестких крыла. В остальном фигура Миссела осталась человеческой, только ей добавилось основательности и величия.

– Ты… ты… ты… - Темьян никак не мог совладать с голосом.

– Я - один из Проклятых, - невозмутимо ответил Миссел и указал на Эрхала. - А он - Ученик Богов. Лучший из Учеников, к сожалению.

Повелитель Воды скривился.

– Да садись ты, Миссел, и не надо этой патетики. Объясним все спокойно. - Он посмотрел на Темьяна. - Ты умный парень и сможешь понять. Только не пугайся. В какой-то степени мы, Боги и Проклятые, такие же как вы - люди - только более… могущественные что ли, обладающие особыми способностями. И уж конечно Проклятые вовсе не враги рода человеческого, как вам внушают наши жрецы. Это делается для того, чтобы заставить вас поклоняться нам, Богам, а не им… э-э-э… нашим соперникам.

– Я ничего не понимаю! - жалобно простонал Темьян.

– Я объясню, - сказал Миссел. - Среди прочих обитаемых миров существуют два, так называемых Изначальных или Высших, которые населяют очень сильные расы. Одна из них называется амечи, внешне они похожи на людей. К ней и принадлежит Эрхал. Вторая это мы - дейвы. Обе наши расы имеют невероятные, по вашим меркам, магические способности, силу и невообразимое, по сравнению с людьми, долголетие, практически бессмертие… Вот мне, к примеру, чуть больше десяти тысяч лет, а Эрхалу где-то около четырехсот…

– Триста девяносто, - поправил Повелитель Воды.

– Я ж говорю: сопляк! Мальчишка! - хмыкнул Миссел. - Как ты понимаешь, Темьян, других врагов, кроме друг друга у наших рас нет. В остальных мирах мы стали Богами. Вернее, попеременно становимся Богами то мы, то они. Сейчас правят они, амечи, а мы, дейвы, зовемся Проклятыми. Раз в пять тысяч лет наши расы встречаются на поле брани в Великой Битве. Победители становятся Богами во всех обитаемых мирах на следующие пять тысяч лет, а проигравшие добровольно принимают на себя Великое Проклятие и лишаются власти.

– Вот так, - сказал Эрхал. - Теперь ты единственный в этом мире знаешь о Богах и Проклятых правду.

– Почти, единственный, - поправил Миссел, - архимаги Священных Пятерок, естественно, тоже в курсе.

– А зачем вы мне это рассказали? - неуверенно спросил Темьян.

– Так может нам еще вместе предстоит умирать, - пожал плечами Миссел.

– Вы же бессмертны?

– Мы не стареем и не болеем - да. Но если Эрхалу, допустим, отрубить голову, то он вряд ли воскреснет, - усмехнулся Миссел и посмотрел на Эрхала, сузив глаза. - А наш оборотень не верит! Да, Темьян? Хочешь убедиться?

– Заодно покажем ему, какого цвета кровь у Проклятого, - зловеще протянул Эрхал, кладя руку на рукоять меча.

– Красного, как у всех, - рассмеялся Миссел. - Но не пугай юношу. Он даже побледнел, вообразив, что мы сейчас начнем драться с тобой.

– Да я пошутил. Вообще-то кто бы мог подумать, что я и ты будем сражаться бок о бок, прикрывая друг другу спину. Мы - амечи и дейвы - извечные враги. Соперники на поле брани Великой Битвы, - задумчиво протянул Эрхал. - Миссел, поклянись, что Черный Чародей и Темные Небеса это не ваши затеи.

Миссел стал необычайно серьезен. Он обнажил кинжал и сделал глубокий порез на левом запястье. Алая кровь ручейком побежала вниз, но, не касаясь земли, вспыхивала яркими искорками, мерцая в такт словам Проклятого:

– Клянусь своим настоящим именем и своей жизнью, что дейвы не имеют к происходящему никакого отношения. Мы обеспокоены и желаем положить конец козням Неизвестного, раз и навсегда изгнав его из нашей вселенной.

– Я верю тебе, - кивнул Эрхал.

– А разве имя Миссел - ненастоящее? - с любопытством спросил Темьян.

Миссел сделал вид, что не услышал вопроса. Эрхал с удивлением взглянул на Проклятого, но, встретившись с ним взглядом, поспешно отвел глаза. Миссел сел под дерево, приняв привычный облик седовласого старца, и пробормотал, вытягивая шею и пытаясь заглянуть себе за спину:

– Видите, из-за вас рубашку порвал: вон какие прорехи из-за крыльев. Теперь придется покупать одежду обоим. Как, Темьян, твой кошелек выдержит такие траты?

– Ага! - Урмак не выдержал и захохотал. - Боги и Проклятые владеют сотнями миров, но у них нет денег на еду и одежду!

Те переглянулись и тоже принялись хохотать.

– Мне простительно, - сквозь смех выдавил Эрхал, - я еще не Бог.

– Как это? - отсмеявшись, спросил Темьян. Почему-то с ними обоими он чувствовал себя как с ровней и не страдал комплексом неполноценности.

– Пока я только Волшебник, идущий по Дороге Миров. Прежде чем стать Богом, я должен пройти Дорогу до конца. Ну, вроде как сдать экзамен.

– Ты хочешь сказать, что этот мир для тебя - один из многих?

– Ага.

– И в каждом тебе надо сражаться с Черными Чародеями?!

– Не в каждом. У всех миров собственные заморочки, отличные от остальных. Скажу по секрету: пока что это задание самое непонятное из пройденных. Непонятное и запутанное.

– Ладно, - сказал Миссел, - давайте решать, что делать дальше.

– Прежде всего, сними с Темьяна ошейник, - ответил Эрхал. - Прямо сейчас сними.

– Мне понадобится довольно много времени и сил, - возразил Проклятый. - Черный Узурпатор учует меня, и начнется Большая Охота.

– Она уже началась, - сказал Эрхал. - В тот самый миг, когда вы ринулись мне на подмогу, ОН понял, что нас с тобой двое.

– Мы вовсе не "ринулись тебе на подмогу", - возразил Миссел. - Стал бы я в здравом уме помогать амечи! Нас самих гнали маги Датныока.

– Кстати, - спохватился Темьян, - а им-то что от нас понадобилось? Неужели они искали меня?

Миссел заметно смутился. Эрхал внимательно поглядел на него, на миг опешил, а затем непонятная улыбка тронула его губы.

– На этот вопрос тебе придется ответить, дейв! - сказал Повелитель Воды.

– Про тебя, Темьян, они ничего не знали. Они… э-э… гнались за мной, - с запинкой ответил Проклятый. - Я… ну… это неважно.

– Говори, говори, - гадко усмехнулся Эрхал. - Иначе я расскажу за тебя.

Миссел бросил на него злобный взгляд и сказал с вызовом:

– Да, ротран тебя раздери! Да! Я не сдержался и вмешался, когда адепты Темных Небес, а в их числе оказались и пресловутые маги, стали разрушать Храм Богов и в живую сдирать кожу со жрецов!

– Так, так…

– Не "так, так", а есть заведенный порядок! - взорвался Миссел. - Вы, амечи, наши враги, но сейчас ваш черед править, и не дозволено всякому Черному Выскочке ломать установленный строй! Так что я защищал не Богов, как ты подумал, а порядок и…

– Конечно, конечно, - покивал Эрхал с ехидной улыбочкой.

Миссел насупился и проворчал:

– Ну что там с ошейником? Здесь снимать или поищем более укромный уголок?

– Поищем более укромный.

Они подтянули подпруги у лошадей и тронулись в путь. Небо продолжало светлеть, но быстрый ветер ловко затягивал его тучами, готовя дождливые декорации для наступающего пасмурного дня.

Темьян некоторое время тщательно обдумывал услышанное, а затем спросил:

– Миссел, скажи, почему вы не можете положить конец беззакониям Черного Чародея с помощью магии, раз Боги и Проклятые такие сильные волшебники? Почему Эрхал там, у ворот, дрался мечом, а мы с тобой убегали по крышам?

– Видишь ли, Темьян, наша сила сейчас работает против нас. Боги легко могут взорвать весь твой мир так, что от него не останется даже следа. А Эрхал, особо не напрягаясь, способен раскатать по камешку всю Дзенту. С Саарией и Беотией в придачу. Но нам ведь надо не разрушить мир (именно этого и добивается Черная Таинственная Сволочь), а искоренить зло, стараясь причинить как можно меньше вреда исконным обитателям. Мы хотим уберечь твой мир от гибели, а не превратить его в руины. Помнишь, там, перед гостиницей, я разрушил часть улицы?

Темьян кивнул. Миссел продолжал:

– Это действие потребовало от меня гораздо меньше усилий, чем исцелить твои раны здесь в лесу.

Урмак удивился.

– Да, да, - поддержал Проклятого Эрхал. - Чем обширнее магическое воздействие, тем меньше усилий нам надо прикладывать. Например, легче разрушить целый город, чем убить волшебством одного человека. Тратить магию по мелочам очень утомительно. Поэтому, я дрался мечами, а вы убегали по крышам - мы с Мисселом экономили силы.

– Именно в этом и состоит наше отличие от здешних волшебников, - добавил Миссел. - Мы сильнее в глобальной, общемировой магии, а они, так сказать, в повседневной: бытовой и боевой.

– М-да… А как же мы справимся с… со своими делами? - В голосе Темьяна сквозило разочарование.

– Справимся! - Глаза Миссела хищно заблестели. - Дайте только мне добраться до этого Черного Любителя Хаоса, я ему голыми руками яйца пообрываю!

– Кстати о яйцах, - спохватился Эрхал. - А вы знаете, как он выглядит? И вообще, что вы знаете о нем?

– Темьян, теперь твоя очередь рассказывать, - предложил Миссел. - Давай сплетни, слухи, все, что знаешь.

Они ехали через смешанный лес по едва различимой звериной тропе. Начинающееся утро выгнало из гнезда дятла, и он деловито застучал по дереву, добывая себе личинок на завтрак. В рыхлых кронах дубов и сосен заскользили синицы и сойки. Взгляд Темьяна упал на взрытое подгрызенное корневище купены, и он невольно улыбнулся: сочное корневище - излюбленное лакомство его собрата, кабана.

Продолжая рассеянно разглядывать лес, Темьян неторопливо начал говорить:

– У нас в Саарии о Черном Чародее мало что известно. В основном слухи. Говорят, что скоро на всей земле он установит царство Темных Небес, когда днем не будет видно солнца, и день превратится в ночь. Вечную ночь. Исчезнут зима и весна, круглый год будет холодное темное лето. Лето и ночь навсегда!

Миссел и Эрхал переглянулись.

– Тебе это ничего не напоминает? - спросил Ученик Бога.

– Очень даже напоминает, - мрачно откликнулся Проклятый. - Видишь ли, Темьян, такой мир уже существует. Царство Вечной Ночи. Кстати это и есть родина джигли.

Урмак поежился. Ему нравился и день, и осень, и зима. Ему стало страшно при мысли, что все это будет изуродовано и извращено в угоду Черному Волшебнику.

– Рассказывай дальше, Темьян.

– Те, кто отвергнут Богов и присягнут Темным Небесам останутся в живых и получат в новом мире особые способности, власть и могущество. А кто посмеет противиться, погибнут в муках или превратятся в страшных безмозглых монстров. Это все. - Урмак пожал плечами. - Разве что мои детские воспоминания. Но я не уверен, что они имеют отношение к Черному.

– Давай, давай. Нам может пригодиться любая мелочь.

– Я вырос не в Саарии, а в соседней Беотии. Наша деревня стояла в дремучем лесу вдали от городов и дорог. В Белковской пуще. Знаете, где это?

Эрхал отрицательно покачал головой, а Миссел лекторским тоном произнес:

– Белковская пуща занимает обширную территорию Саарии и Беотии. И граничит с Медными горами.

– Ага. Так вот. В нашей деревне жили урмаки и люди. Дружно жили. Смешанными семьями. Моя мать была человеком, а отец оборотнем. У меня был старший брат Сцил…

Темьян замолчал. Впервые за много лет воспоминания вырвались наружу, прорвав прочный заслон памяти. Заслон, выставленный разумом в стремлении уберечься от жгучей боли, с которой невозможно было бы выжить и не сойти с ума испуганному пятнадцатилетнему мальчишке, оставшемуся совершенно одному в непонятном злобном мире, наполненном жестокостью и презрением к подобным ему…

…Стояла яркая осень. Тот короткий колдовской период, когда в воздухе уже чувствуется дыхание зимы, но животный мир еще не позабыл летние безумства: обилие вкусной сытной пищи и легкомысленные брачные игры.

Пятнадцатилетний Темьян свободно и быстро шел по утреннему лесу и, широко раздувая ноздри, впитывал запахи мокрой после ночного дождя земли, острые ароматы листвы и благоухание грибов и поздних цветов. Рядом с ним бежал Кунни, годовалый барс, его верный друг и товарищ детских игр. Пока - детских. Темьян вздохнул. Еще целый год до шестнадцатилетия он будет считаться ребенком. И лишь через двенадцать месяцев, день в день, произойдет его обряд Посвящения Зверю, после которого мальчик-урмак уже считается мужчиной. А сегодня на ночном празднике он будет лишь зрителем. Будет смотреть, как посвящение проходят его друзья и… не только друзья, радоваться и волноваться за них.

Кунни втянул носом воздух и вопросительно посмотрел на Темьяна. Невдалеке в кустах притаился заяц.

– Я знаю, знаю, - пробормотал урмак. - Но мы торопимся, нам некогда охотиться.

Барсенок разочарованно фыркнул. Они с Темьяном отлично понимали друг друга.

Темьян спешил. Он ушел в лес перед самым рассветом, чтобы набрать караспиллу - разновидность грибов, используемых для приготовления особого напитка оборотней. Напиток варился и настаивался очень долго, поэтому Темьяну, как и другим добровольным помощникам, следовало принести караспиллу в деревню как можно скорее, чтобы напиток успели приготовить к вечернему торжеству.

Внезапно из-за деревьев вывернули волки. Две волчицы и пятеро волчат. Кунни прижал уши и ощерился, встопорщив длинные белые усы. Темьян, не сбавляя шага, прошел мимо стаи, легонько оттолкнув рукой морду сунувшейся к нему волчицы.

– Прости, Магда, но нам некогда. Сегодня великий день, ты же знаешь. Приходите ночью в деревню на пир, там и поиграем.

Волки расступились. Одна из волчиц щелкнула пастью, чуть не схватив зубами Кунни за хвост. Тот взвизгнул и стрелой промчался вперед. Темьян улыбнулся. Волки еще сердятся на его дружка: не забыли, как этот паскудник увел месяц назад одного из волчат в лес, заблудился вместе с ним и чуть не скормил на обед злой и голодной росомахе. Отбежав на безопасное расстояние, Кунни притормозил, дожидаясь человека, и преданно заглянул ему в лицо. Даже сделал попытку совсем по-собачьи повилять хвостом. Темьян издал ободряющий горловой звук, похожий на рычание. Звереныш успокоился и весело затрусил рядом.

Темьян с самого рождения жил бок о бок с детенышем снежного барса. Когда тот подрастал, отец забирал его и относил в далекие Медные горы, а сыну приносил нового звереныша. Бегущий рядом Кунни стал его шестым спутником.

– Барс должен быть рядом с тобой постоянно. Каждую минуту. И днем, и ночью, - говорила Темьяну мать. - Запомни, сынок, это очень важно! Зверь должен пропитаться тобой, твоим духом, твоими мыслями, твоей жизнью. И если когда-нибудь беда придет к нам, он поможет тебе избежать смерти.

– Почему у других детей-оборотней нет таких зверей? - однажды спросил Темьян.

Мать вздохнула и переглянулась с отцом. В глазах родителей стояла такая горечь, что мальчик уже пожалел о своих словах. Отец подошел к нему, присел на корточки, заглянул в лицо и сказал:

– Ты не такой как все. Скоро сам поймешь почему. А когда поймешь, придут и горечь, и разочарование, и страх… и гордость! Тебе будет предложено гораздо больше, чем другим - людям и оборотням. И однажды ты сделаешь свой Выбор. Очень непростой, скажу я тебе!

Отец помолчал. Темьян боялся шевельнуться, понимая, что происходит нечто очень важное.

– Но пока, сынок, очень многие захотят использовать тебя в своих целях, а некоторые даже и убить. Ты знаешь, что мы с твоей матерью не родились здесь. Мы пришли издалека.

Темьян кивнул. Его родители, действительно, не походили на здешних.

Впрочем, отец - огромный, волосатый мужчина с грубыми резкими чертами лица, - отличался от местных невысоких чернявых оборотней только ростом, да светло-русыми, слегка вьющимися волосами. Он был горцем, жителем Медных гор, поэтому одной из его личин являлся не Волк, а Снежный Барс. Вообще, среди горцев оборотни встречались крайне редко, но зато они были гораздо сильнее "равнинных" и пользовались огромным спросом в армиях королей. Отец Темьяна оказался самым сильным оборотнем в округе и, единственный, мог принимать целых четыре обличия.

А вот мать выделялась среди остальных женщин, как драгоценный бриллиант среди обычного стекла. Сказать, что она красива - не сказать ничего. И дело было даже не в черных как смоль, длинных, блестящих волосах; остающейся белоснежной под любым солнцем коже и необычных, раскосых, янтарных, кошачьих глазах без белков с вертикальными зрачками. В этой женщине, казалось, постоянно горел тщательно сдерживаемый внутренний огонь, иногда прорывающийся наружу в мучительном взгляде золотистых колдовских глаз, словно она несла в себе всю горечь вселенной. Эта внутренняя боль не проходила, даже когда она весело возилась с детьми, и ее заливистый смех колокольчиком разливался по округе. Впрочем, похоже, никто кроме Темьяна и отца не замечал ее боли. Для всех она оставалась необычайно красивой, приветливой, веселой женщиной, преданной супругой и любящей матерью…

– Мы пришли издалека, - повторил отец. - И поселились в этой глухой деревне, чтобы спрятать…

– Кого? - удивился Темьян.

– Тебя, сынок. Тебя. Пока ты не сделал Выбор, ты очень уязвим.

– Давай я сделаю его прямо сейчас!

Отец и мать переглянулись и засмеялись. Невесело засмеялись.

– Увы. Не мы предложим его тебе.

– А кто?

– Когда придет время, ты сам поймешь.

– Но от чего вы прячете меня?

Отец помолчал.

– Назовем это ЖЕРТВОПРИНОШЕНИЕМ.

…Потом, много лет спустя, Темьян видел один городишко, опустошенный этим жутким словом, и слышал о других, подобных ему. Никто не знал, кто и кому приносит страшные жертвы, потому что никогда не оставалось живых свидетелей - только обескровленные трупы со следами чудовищных пыток. Иногда жертвы покупались, как в случае с Нефелой, причем через самых разных посредников. Дальнейшая судьба купленных оставалась для всех загадкой. Впрочем, жертвоприношения были чрезвычайно редки, и люди со свойственным им легкомыслием быстро забывали об опасности, переведя странные события в разряд легенд…

…Пятнадцатилетний Темьян помотал головой, отгоняя нахлынувшие воспоминания.

Деревья стали редеть. Начиналась вырубка. Урмак и барсенок приближались к деревне. Внезапно Темьян уловил запах живого существа и остановился. Кунни покосился на него, недовольно рыкнул, вздохнул и, не дожидаясь приказа, покорно побрел в кусты.

Перед Темьяном стояла девушка-оборотень из их деревни. В руках она держала корзинку с караспиллой.

Юноша покраснел и задышал чаще.

Ее звали Арисой. Она была на год старше него и сегодня вечером ей предстояла ее первая в жизни настоящая Охота. И кое-что еще, о чем они с Темьяном договорились почти месяц назад. Их взаимное, первое, полудетское чувство до сих пор удовлетворялось поцелуями, но Ариса решила в день своего совершеннолетия стать полноценной женщиной во всех смыслах.

Темьян был самым смазливым мальчиком в деревне - он унаследовал утонченные аристократические черты матери, взяв от отца только светлый цвет волос и силу оборотня. На него поглядывали многие девочки, но его сердце сразу и прочно заняла уверенная, насмешливая, зеленоглазая, рыжеволосая Ариса. Он стал воском в ее руках. Она определяла, когда им встречаться, когда целоваться и когда первый раз заняться любовью.

Ариса сегодня была особенно хороша. Высокие сапожки обтягивали стройные ноги, словно вторая кожа, а облегающий лиф платья подчеркивал по-женски развитую грудь. Длинные рыжие волосы горели огнем, а покрывающие курносый носик веснушки вызывали жгучее желание поцеловать каждую из них.

– Ариса, ты очень красивая, - сказал Темьян вместо приветствия. Он знал, что она терпеть не может лишних слов, зато обожает комплименты.

– Спасибо, - промурлыкала она, подходя вплотную. - Ты не передумал? - Ариса провела пальчиком по его обнаженной груди. - Ты готов?

– Да, - поспешно сказал Темьян. Он уже давно был готов и не раз говорил об этом ей, но она твердо решила ждать до своего совершеннолетия.

Она привстала на цыпочки и запрокинула голову. Он жадно поцеловал ее, уже привыкнув, что она почти не отвечает, а лишь подставляет губы. Но откровенное, эгоистичное, звериное наслаждение, которое она при этом испытывала, буквально электризовало воздух вокруг, заставляя мгновенно возбуждаться не только Темьяна, но и всех живых существ, независимо от пола и возраста, случайно оказавшихся поблизости.

"Она обладает редкой способностью, - сказал Темьяну брат, взрослый женатый двадцатидвухлетний оборотень, когда юноша решился рассказать ему о своих чувствах к Арисе и попросил совета, как себя вести в первую ночь, чтобы не оскандалиться. - Я бы назвал это магией секса. Тебе повезло: женщины, умеющие с одного поцелуя так завести мужчину и завестись самой, встречаются очень нечасто. Поступай как она - будь эгоистом, делай то, что хочется тебе, а уж Ариса при любых условиях сумеет получить удовольствие".

Дальше Темьян и Ариса пошли вместе, останавливаясь, чтобы целоваться. Кунни двигался поодаль параллельным курсом и жалобно повизгивал.

Вечером праздник удался на славу.

Девять юношей-оборотней и три девушки получили свою первую в жизни настоящую Охоту и, насладившись кровью Добычи - специально купленных для такого случая рабов, - научились оборачиваться Кабанами, Волками, Пауками (юноши); Лисицами и Рысями (девушки). Один из новообращенных получил и четвертую - самую редкую личину - Дракона. Теперь в деревне было целых два оборотня, включая отца Темьяна, имеющих власть над этим сильнейшим из духов.

Затем устроили застолье и танцы. Мать Темьяна вместе с несколькими другими женами оборотней - колдуньями затеяли веселый фейерверк и показали смешное представление.

…А потом был мягкий сеновал, теплая ночь и Ариса.

Барсенок Кунни все время лез к ним, в самый неподходящий момент утыкаясь холодным носом в их разгоряченные тела. Они прогоняли его прочь и смеялись…

– Темьян, проснись! Скорее!

Он открыл глаза и увидел перед собой небольшого, ростом с коня, серебристого дракона. Дракон говорил голосом матери.

Темьян сел и поспешно зашарил рукой в поисках штанов, мимолетно отметив, что Арисы рядом нет. В маленькое оконце ярко светило солнце, возвещая о наступлении дня.

– Скорее, Темьян. Они уже близко. Садись на меня, и летим!

– Мама, это ты?!

– Да, сынок, да! Поторопись!

– Мама, ты тоже оборотень?!

– Да нет же! Я - дарианка, Парящая-Среди-Звезд. Скорее же, Темьян!

На сеновал ворвались два огромных снежных Барса. Один из них сказал голосом отца:

– Поздно. ОНИ уже в деревне.

– Кто? - в ужасе пролепетал Темьян.

– Кабаёши. Охотники на оборотней, - голосом старшего брата ответил другой Барс.

Темьян мельком отметил, что они совсем не удивились, увидав мать в таком, не свойственном ей обличии.

Сцил весело подмигнул Темьяну, лизнул его языком в плечо и мурлыкнул на ухо, защекотав роскошными белоснежными усами:

– Как она, Ариса, ничего, а? Ты оказался на высоте?

– Что происходит, Сцил? - жалобно спросил Темьян, пропустив слова брата мимо ушей. Он был растерян и напуган необычностью происходящего, и прошедшая страстная ночь совершенно вылетела у него из головы.

Брат помрачнел и посмотрел на мать:

– Может его того… а? Пацан же совсем, жалко.

– Иди отсюда, Сцил, без тебя разберемся, - грубо сказал отец.

Сцил вздохнул совсем по-человечески и посмотрел на младшего брата:

– Ладно, прощай, Темьян. И - удачи тебе!

Не оборачиваясь, он выскочил прочь.

Дракон и Барс посмотрели друг на друга.

– Ты знаешь, что нужно делать, любимая, - очень ровным голосом произнес отец, и Темьяну захотелось закричать от безысходности происходящего. - Прощай, сын. Когда придет время делать Выбор, вспомни о нас!

Барс гибким прыжком метнулся к выходу, мельком оглянувшись через плечо. В его глазах уже стояла Охота, самая величайшая в жизни. В звериных глазах отца был бой, кровь Добычи и смерть. Его собственная смерть.

Дракон обернулся матерью.

– Не бойся, Темьян. У нас еще есть время. Наши оборотни - отличные бойцы и с ними тяжело справиться даже кабаёшам. - Ее голос казался спокойным и даже веселым, но его охватил безотчетный ужас.

– Мама…

– Молчи и слушайся меня. Где Кунни? Вот ты где, озорник! Иди сюда, малыш. Сегодня - твой день.

Барсенок, жалобно поскуливая, пополз к женщине, елозя брюхом по сену. Уткнулся мордочкой ей в колено и лизнул шершавым язычком. Она осторожно приподняла ему мордочку и посмотрела в глаза. Между ней и зверенышем проскочила золотая искра. Глаза Кунни остекленели.

– Что с ним? - еле ворочая языком от ужаса, спросил Темьян.

– Я взяла его разум под свой контроль, - объяснила мать.

– Так ты волшебница?!! Не просто колдунья, а самая настоящая волшебница?!! - За одно короткое утро Темьян узнал о матери столько нового!

Она усмехнулась. Тщательно сдерживаемый магический огонь прорвался, наконец, наружу, создавая вокруг нее мощную ауру силы.

– В том мире, откуда я родом, сынок, все волшебники.

– В том мире…

– Извини, Темьян, но на это у нас нет времени. - Она вздохнула. - Ты узнал, что такое любовь. (Он покраснел). Теперь тебе предстоит стать Зверем, а потом узнать, что такое смерть.

– Смерть?! Зверем?! - Мысли его путались и сбивались, не в силах охватить происходящее. - Зверем?! Сейчас?! На год раньше?!

– К сожалению, у нас нет этого года, Темьян. Все произошло гораздо раньше, чем мы рассчитывали… Ладно, пора начинать… - Она взяла небольшую кожаную фляжку и вытащила пробку. По сеновалу разнесся острый пряный запах караспиллы. - Ты должен быть сильным, Темьян. Я не хочу брать под контроль твой разум. Сделай все сам.

– Сам… - эхом откликнулся он. Больше всего на свете ему хотелось, чтобы все происходящее оказалось сном. Ему хотелось проснуться и обнаружить, что на дворе стоит ясное прохладное утро, а на плече у него спит Ариса. Хотелось, чтобы не было отчетливых звуков яростной схватки за стеной сарая, остекленелых глаз Кунни и пугающе спокойного голоса матери.

– Послушай меня внимательно, Темьян. Я могу, как советовал Сцил, ввести тебя в транс, чтобы ты очнулся, когда все закончится. Но потом тебе будет гораздо хуже: одному, вынужденному бежать и непонимающему, что происходит.

– Одному!.. Бежать!.. - Ему казалось, еще миг, и он упадет в обморок, или сойдет с ума, или умрет.

Тут дверь распахнулась и на сеновал ввалилось чудовище: ростом с отца, судя по фигуре - мужчина, в красной набедренной повязке, с бугрящимися мышцами и гладкой, медного цвета кожей. Голова чудовища больше всего походила на бычью: огромные изогнутые черные рога и бешено раздувающиеся ноздри. В руках оно или он держал два изогнутых в форме полумесяца, широких клинка серебристого цвета.

– Кабаёши! - воскликнула мать, вскакивая на ноги.

– Женщина! - презрительно скривился чужак. - Вот не знал, что среди оборотней попадаются такие красотки. Может, позабавимся, прежде чем я убью тебя, а? Обещаю быть грубым и жестоким, а тебе разрешаю кричать и плакать. Доставишь мне удовольствие, и твой щенок умрет быстро, а нет - вытяну из него кишки и заставлю их жрать.

Снаружи раздался дикий истошный крик. Перекрывая все остальные звуки, он вился на одной высокой ноте, извещая о чьих-то немыслимых страданиях. Кабаёши улыбнулся, слушая визг как чудесную музыку. Темьян окаменел, вжав голову в плечи. По натуре он не был трусом и в другое время яростно бы кинулся на пришельца, защищая мать. Но непонятные события сегодняшнего утра, поведение матери и ее неожиданные способности совершенно выбили его из колеи. Его разум отказывался воспринимать происходящее. Больше всего на свете ему хотелось закрыть глаза, чтобы не видеть страшного, покрытого следами боя незнакомца с пугающе огромными клинками в могучих руках и хрупкой черноволосой женщины, которая спокойно подходила к страшному пришельцу, не сводя с него янтарных раскосых глаз.

– Умница, ты правильно решила, - глумливо протянул кабаеши, убирая свои необычные то ли мечи, то ли кинжалы в заплечные ножны.

Тут в сарай сунулось еще одно рогатое чудовище. Первый что-то недовольно сказал второму на незнакомом наречии. Тот окинул понимающим взглядом черноволосую женщину, смачно сплюнул, похлопал товарища по плечу и вывалился наружу.

– Значит, повеселимся, - сказал кабаёши и потянулся развязывать набедренную повязку.

– Обязательно, - кивнула она и нанесла удар.

Хотя руки ее были пусты, но на ключице кабаёши появилась глубокая резаная рана. Если бы он не уклонился, проявив потрясающую реакцию, у него оказалась бы перерезанной шея. Брызнула кровь, заливая стоящих друг перед другом врагов. Кабаёши отскочил и обнажил клинки, целясь женщине в голову. Острые мечи бессильно чиркнули по воздуху в том месте, где она только что стояла. А она уже была гораздо правее, и ее рука, на миг обернувшись сверкающей молнией, глубоко распорола ему живот, вытягивая наружу внутренности.

– Кишки, говоришь, - пробормотала она. Ее глаза сузились, а лицо горело вдохновением боя.

Темьян разинул рот: его тихая, добрая мать оказалась бойцом. Да каким!

Кабаеши выпустил из рук оружие и прохрипел, падая на влажное от его крови сено:

– Я узнал тебя. Ты - Парящая…

– Ты прав, минотавр. - Она пнула ногой мертвеца и подошла к Темьяну. Ее тело и лицо были в чужой крови. - Сынок, нам надо торопиться.

Темьян смотрел на нее осоловевшими глазами и молчал. Она сделала оборот вокруг оси, поводя в воздухе руками. Повинуясь ее движению, стены сарайчика охватил огонь. Он трещал и клубился черным дымом, но гарь почему-то внутри совсем не чувствовалась. И сено не занималось - пожаром были охвачены только стены.

– Теперь некоторое время нам не помешают, - сказала мать и вытянула вверх руки. Над ней пролился волшебный дождь, смывая кровь.

– Так, хорошо. - Она внимательно посмотрела на сына. - Наверное, придется все же ввести тебя в транс.

– Нет! - Он отчаянно замотал головой. - Просто объясни мне, что происходит?

– Мы говорили тебе, что ты - особенный. Как только ты родился, к нам пришел… один… назовем его для простоты волшебником. И предложил продать тебя ему. Мы отказались. Он попытался отнять тебя силой, но твой отец заставил его отступить. Мы были вынуждены бежать и прятаться. Но он снова нашел нас. И снова мы покинули обжитые места. Спустились с гор в долину и поселились здесь. Но он стал умнее и вызвал на помощь кабаёши. Они профессиональные охотники на оборотней, и нашей деревне против них не устоять.

– Ты хочешь сказать, что сейчас… там…

– Да, там гибнут наши оборотни один за другим, чтобы у нас с тобой было время.

– Нет! Так нельзя! Если ему нужен я - отдай меня. Незачем гибнуть всей деревне.

Мать покачала головой.

– Они все обречены, получит он тебя или нет. Видишь ли, у таких как ты есть свойство делиться своими… скажем так, способностями, с окружающими: от общения с тобой они становятся сильнее, здоровее, удачливее. С тех пор, как мы появились в этой деревне, никто из жителей ни разу не заболел. Подумай: за одиннадцать лет ни разу! Ни один человек или урмак! И срок их жизни явно увеличился. Ты можешь вспомнить за все годы хоть одни похороны? А ведь в деревне живет полно стариков, но никто из них не собирается умирать, наоборот, они словно помолодели! И рождаемость явно повысилась. И охоты стали удачнее. Поля и огороды приносят невиданные урожаи. И сами оборотни… Они стали сильнее. Ты думаешь, это норма, когда в деревне все урмаки поголовно имеют минимум три личины?

Темьян ошарашено кивнул. Он даже не подозревал, что может быть по-другому.

– Нет, - мать покачала головой. - В этом мире большинство урмаков посвящены только Пауку - слабейшему из духов. Хорошо если треть урмаков умеют призывать кроме Паука еще и Кабана, а уж способных на три вариации: Паука, Кабана и Волка, можно по пальцам сосчитать. Я молчу про Драконов. Пожалуй, за исключением нашей деревни, посвященных Дракону можно найти только среди горцев. А не напади на нас сегодня кабаеши, уже в следующем году среди проходящих обряд оказалось бы как минимум трое Драконов.

– И причина всего этого во мне? - растеряно пролепетал Темьян.

– Да, дорогой. Но твои способности имеют и одну неприятную для окружающих сторону.

– ???

– Кровь, сынок. Кровь окружающих тебя людей и урмаков приобретает определенные качества, которые можно использовать в… Но не будем лезть в дебри магии. Важно лишь, что в живых не останется никого из тех, с кем ты жил, общался, дружил.

– Я пойду туда - драться вместе со всеми!

– Ты останешься и будешь делать то, что я говорю!

Темьян чуть не заплакал. Отец! Брат! Ариса!!!

Он в отчаяние взглянул на мать.

– Но зачем же вы с отцом пришли сюда и подвергли стольких людей и урмаков опасности?

– Перед тем, как поселиться здесь, мы честно рассказали свою историю жителям. Они знали, что может произойти.

– И они позволили вам остаться?!

– Как видишь. - Она оглянулась. Огонь жадно лизал стены, в некоторых местах они уже прогорели насквозь. - Все, Темьян. На разговоры больше нет времени. Остальное ты узнаешь сам.

Она взяла флягу и плеснула остро пахнущую жидкость в сложенную горстью ладонь.

– Пей! Пора начинать Посвящение Зверю.

Повинуясь ее взгляду, Темьян упал на колени и стал лакать горькую пряную настойку. К горлу подкатила тошнота, в животе начались рези. Он скривился от боли и посмотрел на мать.

– Твой организм еще не готов, Темьян, но выбора у нас нет. Ты выдержишь, я знаю.

Она провела ногтем по своему запястью, словно острой бритвой перерезая вену. Густым ручейком быстро-быстро побежала темная кровь.

– Я… не могу, - онемевшими губами прошептал Темьян.

– Ты должен. Другой Добычи у нас нет. Я - твоя Добыча.

– А… он? - Темьян указал на остывающий труп кабаеши. Она в ответ усмехнулась:

– Нет, сынок. Кровь охотника на оборотней не годится урмаку. Давай, Темьян, начинай.

– Нет! Пожалуйста, нет! - Ему казалось, что он сходит с ума. Этого не могло происходить на самом деле! Только не с ним!

– Темьян, тебе все равно придется. Добровольно или под гипнозом. Поверь мне, в первом случае будет легче.

Он потерял дар речи от ужаса, представив, что станет пить ее кровь. Он мог только отрицательно мотать головой и мелко-мелко дрожать…

…Вероятно она все же использовала гипноз, потому что очнулся он припавшим к ее руке и жадно глотающим кровь. И даже порыкивающим от удовольствия. Она лежала на сене, и другая ее рука гладила мягкую белую шерстку Кунни, которого трясло, как в лихорадке.

– Молодец, сынок, личину Паука и Кабана ты прошел отлично. Давай еще глоточек и станешь Драконом.

Он оторвался от ее руки, чувствуя во рту кровь. Его стало рвать, и он едва успел отвернуть голову, чтобы не запачкать ее. Ему было трудно дышать. Запах гари проникал в ноздри. Он заметил, что огонь со стен перешел-таки на сено и быстро сужал огненное кольцо.

– Давай, Темьян. У меня уже нет сил на гипноз. Осталось всего три личины. Если сейчас ты отступишь, смерть отца и брата окажется напрасной. Как и смерть Арисы и всех жителей деревни.

Темьян помертвел и припал к ее руке. Кровь уже не успевала сбегать в его жадный рот, и он высасывал густую горьковатую жидкость, запрещая себе думать обо всем, кроме Охоты. Его мутило от отвращения к себе и жалости к ней, к отцу, к Сцилу, к Арисе…

…Дракон лизнул раздвоенным языком материнскую руку, но промахнулся, не рассчитав расстояния. Темьян плохо контролировал свою иную ипостась и пока не умел хорошо владеть новым телом. Он придвинулся ближе - оказалось, что слишком - и случайно сильно укусил руку, расширив и без того растерзанную рану. Лежащая женщина даже не вздрогнула. Она улыбалась, но лоб ее покрывала испарина.

– Не бойся, сынок. Я блокирую свою боль. Продолжай, осталось немного.

Обострившимся звериным чутьем Темьян понял, что она врет, что ей невыносимо больно, но продолжал терзать зубами искалеченную руку, превращаясь в Барса. Хрустнула перекушенная кость, но он уже не мог остановиться. Он не только сосал кровь, но и кусал, рвал вкуснейшую человеческую плоть, чувствуя, что им овладевает безумие - он превращался в настоящего зверя, теряя всякую связь со своим человеческим началом.

Внезапно вместо крови его язык ощутил резкий отвратительный вкус караспиллы. Темьян очнулся - в его пасти оказалась фляга с грибной настойкой - и стал превращаться в человека.

– Мама, - прошептал Темьян, увидев, наконец, что он с ней сделал.

Она жестко взглянула на него и резко сказала, обжигая презрением:

– Не распускай нюни, слабак! Тебе предстоит последняя, самая сложная личина.

– Еще одна?! Но их и так уже было четыре!

– У тебя есть пятая. - Она закашлялась от дыма. Огонь почти сжал смертельные объятия. Кунни жалобно повизгивал, но не трогался с места, а только теснее прижимался к человеческому боку в поисках защиты.

– Больше ты не имеешь права на жалость, Темьян. Ты примешь свой последний облик и останешься в нем, пока кабаёши не покинут деревню. Ты увидишь мою смерть и смерть Кунни, но ни вздохом, ни взглядом не выдашь себя. Потом ты увидишь, что они сделали с жителями. И с Арисой. Но ни вздохом, ни взглядом не выдашь себя. Потом, когда все закончится, у тебя достанет сил обернуться человеком и уйти отсюда. Ты не сойдешь с ума, не превратишься в зверя и не покончишь с собой. Ты будешь жить, и однажды от тебя будут зависеть судьбы миллионов людей и урмаков, и вот тогда ты вспомнишь этот день и поступишь, как должно! - Мать произносила слова тихим размеренным голосом, и они прочным заклинанием ложились на разум Темьяна, защищая его от надвигающегося безумия.

– Но почему я? - Он был почти спокоен, и только на самом краю сознания билось дикое желание умереть. Вместо нее или хотя бы вместе с ней.

– Таков приговор Скрижалей Пророчеств. Никто не в силах изменить его.

Она легонько оттолкнула Кунни, высвобождая вторую руку.

– Тебе нужна свежая кровь, сынок. У меня нет сил. Вскрой мне вену сам.

И Темьян послушно обернулся Барсом и полоснул когтями по материнской руке. Припал. Стал глотать густую кровь, готовясь воплотить свою пятую и последнюю ипостась.

А потом…

Потом с ним стало происходить что-то странное. Он перестал чувствовать свое тело! В панике он вскочил и завертелся на месте. Его зрение исказилось. Он видел одновременно со всех сторон всей поверхностью своего… не тела, а того, чем он был в этот миг. Видел не очень отчетливо, будто сквозь толщу воды. Желто-красной воды. Остальные цвета исчезли, растворились во всевозможных оттенках желтого, порой такого ослепительно яркого, что запросто могли поспорить с белым, и красного, иногда по густоте доходящего до черного.

А вокруг бушевал огонь. Прорвав, наконец, магическую блокаду, пламя яростно накинулось на улыбающуюся окровавленную женщину, лежащую в обнимку с годовалым барсом. Губы матери шевельнулись, и Темьян явственно различил три слова: "Не рассказывай никому!" В следующее мгновение они скрылись в неистовых сполохах пожара.

Темьян смотрел сквозь огонь и удивлялся, почему не чувствует его смертельного жара? Почему не задыхается в дыму, заходясь в мучительном кашле и тщась выбить дым из легких? Он попытался сделать вдох, и внезапная правда обрушилась на него со скоростью снежной лавины: у него не было легких, которые бы повредил дым! У него не было тела, которое могло гореть и чувствовать боль от ожогов! У него ничего этого не было, потому что…

Он сам стал огнем! Бешеным сыном пламени. Одним из многих, ярившихся вокруг.

Он чуть не потерял сознание от ужаса. Но глупейшая мысль удержала его на пороге безумия: а как выглядит валяющийся в обмороке костер? Обгорелой головешкой или как-то иначе?

И он засмеялся. Про себя, конечно. Не имея ни рта, ни легких, он не мог издавать звуки. Но, тем не менее, он смеялся. Смеялся и понимал, что будет жить дальше. Сможет пройти через все, что ему предстоит. Сможет взглянуть в застывшие навеки глаза отца и брата. И поцеловать искаженное болью и страхом мертвое лицо Арисы.

И тут он почувствовал дикий голод, но не успел ничего предпринять, потому что услышал (или скорее ощутил) голоса:

– Она предпочла умереть вместе с ним, но не отдавать его мне. Глупо! Он такой не один. Будут и другие. Не в этом мире, так в другом.

– Но придется ждать. Очень долго, возможно несколько столетий.

– Ну и что? У нас впереди вечность. Кроме того, мы набрали достаточно крови для промежуточных обрядов.

– Да, что и говорить, жертвоприношение удалось на славу. Рассчитайся с кабаёшами, и пусть возвращаются в свой мир.

– А с матерью и сыном что делать?

– Да от них останется ни на что не годная зола. Пожар-то подпитывается ее магией.

– И все же надо проверить, действительно ли погиб именно он.

– Да, когда утихнет пламя, мы исследуем останки. Если вместо него погиб кто-то другой, мы это сразу поймем.

"Не поймете, - злорадно подумал Темьян, жарко потрескивая вместе с другими кусочками пожара под самым носом у говоривших. - Не зря Кунни постоянно был со мной. Мать говорила: чтобы он пропитался моими мыслями и моей жизнью. Он стал моей звериной ипостасью, вторым я и спас мне жизнь!.. Но как же жутко хочется есть".

Голод стал главной потребностью его новой личины. Темьян усилием воли выбросил из головы мысли о еде. Сейчас не до того. Ему надо как следует рассмотреть своих врагов. Он увидел деревянную жердь и немного неуклюже перескочил на нее. Деревяшка загорелась, занимаясь огнем, и Темьян испытал странное чувство насыщения деревом: словно он глотал свое любимое, запеченное на углях мясо фазана. М-м-м… Что это? Сосна? Надо запомнить. Какой чудный привкус дыма, смолы и…

Темьян спохватился. Увлекшись новыми ощущениями, он совсем позабыл, зачем перескочил на аппетитную сосновую палку, а ведь он хотел увидеть лица говоривших. Темьян присмотрелся повнимательнее, рассыпая искры и заглядывая им под опущенные капюшоны. Опаленные его жаром они отшатнулись, но он успел разглядеть и запомнить главное. С виду похожи на людей, по крайней мере, рога из-под капюшонов не торчат. Типичные южане: смугловатая кожа, карие глаза и крупноватые, с горбинкой носы. Люди. Двое обычных людей в длинных темно-красных плащах.

– Может, все-таки загасить пожар? - недовольно спросил один из них, потирая обоженную щеку.

Темьян сжался, понимая, что сейчас он в их власти. И если он попадется или погибнет, то смерть близких окажется напрасной.

К счастью для Темьяна, второй сказал:

– Пусть горит. Связываться неохота. Придется иметь дело с дарианской магией. Распутывать узлы. Долго и муторно. Скоро сам погаснет.

– Ладно, уходим отсюда. Вернемся попозже.

Они плотнее запахнулись в плащи и исчезли. Просто растворились в воздухе. Вместе с кабаёшами.

Темьян растеряно доел вкуснейшую сосновую деревяшку, а затем оглянулся в поисках следующего блюда. И тут его оглушила и буквально вбросила в человеческое тело страшная мысль: он остался один! Совсем один! И только трупы таких знакомых и близких людей и урмаков обескровлено пялились в равнодушное осеннее небо…

Один! Это слово преследовало его три следующих года. Впрочем, конечно, дело было не в слове. Темьян боялся выходить к людям и пытался жить в одиночестве. Строить себе дом и вести оседлую жизнь он тоже боялся. Но приближалась зима, а впадать в спячку он не умел. К счастью, его умение оборачиваться Снежным Барсом спасло ему жизнь в самые трескучие морозы. Охотиться ему помогали волки под предводительством Магды. Но общество волков не могло спасти его от одиночества. Он страстно мечтал хоть разок услышать человеческую речь, смех, да хоть ругань.

Не смотря на предсмертное заклинание матери, он все чаще вспоминал тот последний, счастливый день. И ночь. И Арису. Живую и смеющуюся. А потом мертвую и изуродованную. Вспоминал широко открытые, застывшие, зеленые глаза и испачканный в крови некогда рыжий, а теперь грязно-бурый локон. И березовый листок, прилипший к серой щеке. И две небольшие припухшие ранки на шее там, откуда вытекала ее кровь… Кровь бежала по заботливо выточенным деревянным желобкам… Капля за каплей… Вытекала и падала в огромный медный чан… Кап, кап… Кап, кап… Как березовый сладкий сок из умело надрезанного ствола… И нежный березовый листочек на мертвом лице…

Этот листок сводил Темьяна с ума.

В тот день он не решился прикоснуться к Арисе и снять листок с ее щеки. Теперь же ему казалось, что смахни он его тогда, и Ариса была бы жива. Протяни он тогда руку, и она вскочила бы на ноги, стрельнув лукавыми зелеными глазами, зашлась румянцем, звонко рассмеялась бы и заявила, что все это лишь шутка. "Какой ты глупый, Темьян! Это же просто шутка! Розыгрыш! Обманули дурачка! Обманули дурачка!"

Темьян мотал головой, вскакивал и бежал, ломая кусты и натыкаясь на стволы деревьев, пока не спотыкался и не падал в изнеможении. Он изо всех сил сдавливал руками голову, словно пытался выжать из нее страшные воспоминания.

Он разговаривал вслух с матерью. Жаловался и обвинял. А потом сникал, садился, всем телом прижимаясь к толстому дереву, словно пытался слиться с его шершавым стволом. Сидел, закрыв глаза, и вспоминал охваченную огнем мать и Кунни. Вспоминал оскаленную, навеки застывшую на шее врага пасть отца и изрубленного на куски брата. И сдерживаемое материнской магией безумие постепенно прорывало волшебную блокаду и все ближе подступало к его беззащитному разуму.

Спасала его Магда. Она приходила и тыкалась в него мокрым холодным носом. Хватала острыми желтыми зубами, прокусывая до крови руку, и боль жестоким рывком вытягивала его из пучины кошмара. Скоро его руки и ноги были покрыты зажившими и свежими ранами от волчьих зубов. Но с каждым разом он все слабее чувствовал внешнюю боль, раздавленный, сломленный внутренними муками.

– Почему я не умер вместе с вами? Почему Скрижали выбрали именно меня? Для чего? Кто я такой? - часами шептали его пересохшие губы, а пустые застывшие глаза смотрели, не видя, в холодную бездушную путаницу ветвей.

На третий год одинокой жизни, в один холодный весенний день Темьян понял, что ему нужно решиться на одно из двух: выйти к людям или повеситься на ближайшей осине.

И он отправился на поиски людей.

Окруженное полями большое селение (или скорее маленький сельскохозяйственный городок) стояло несколько на отшибе - в стороне от основных дорог, и это главное, что привлекло Темьяна.

Ранним-ранним утром, когда даже самые работящие фермеры еще только просыпаются от сладкого сна, он, не торопясь, подошел к крайнему, наиболее бедному дому. Забрехала лениво собака, но, учуяв в нем зверя, зашлась истошным лаем, в бешенстве пытаясь сорвать цепь и вцепиться в глотку ненавистному существу: в отличие от диких волков домашние собаки не любили урмаков, видя в них опасных врагов. Из потемневшей, срубленной много-много лет назад избы выглянул хозяин - неказистый мужичонка в старом тулупе и валенках. Увидев босого, диковатого на вид, огромного парня в легких не по сезону, истрепанных, холщовых штанах, он взялся за вилы и, поглядывая на собаку, недовольно спросил:

– Ты чего здесь лазишь, а? Щас Брехуна спущу!

Темьян поклонился и вежливо ответил продуманной и отрепетированной заранее речью:

– Простите за беспокойство, хозяин. Я - урмак. Иду в Малку. Но по зимнему времени поиздержался и хотел по дороге малость подзаработать. Может, вам на поле помощник на лето требуется?

– Урмак, говоришь? - Глаза крестьянина алчно заблестели. Урмаки отличались недюжинной силой и за ту же плату делали раза в три больше обычного человека. - Заходи, парень, сговоримся.

Тут послышался звук месящих весеннюю грязь копыт, скрип колес, посвист кнута, и на улочку вывернула нарядная двуколка, влекомая сытой ухоженной лошадкой. Темьян окинул настороженным взглядом лаковые борта, украшенные орнаментом из охранных рун; новые сиденья, обитые красной кожей; золоченую ступеньку и посмотрел на седока. В двуколке сидел холеный бородатый мужчина с пронзительным прищуром светлых глаз и властным выражением лица. Он скользнул по Темьяну мимолетным оценивающим взглядом и обратился к селянину:

– Бродарь, я за податями, как и обещал. Отсрочка истекла.

– Дык, милостивый подеста, - забормотал тот. - Нету у меня. Все на семена пошло. И лемех новый купил, куда ж я без лемеха-то? Подожди еще, благодетель! Вот урожай соберу…

– Ты под блаженного не коси, - рассвирепел подеста. - У всех есть, а у него "нету"! Работать надо, а не баб щупать. Вон все уже по хозяйству суетятся, а ты дома еще - бока отлеживаешь.

– Отвлекли меня, - зачастил "блаженный". - Вот он и отвлек. Урмак, говорит. На заработки пришел.

– Хм, - подеста повернулся к Темьяну. Тот скромно стоял в сторонке, почтительно глядя на сельскую власть.

– Ты урмак?

– Да, почтенный.

– Сколькими вариациями владеешь?

– Одной. Паука. - Темьян специально сильно занизил свои способности, чтобы вызывать меньше подозрений. Он вспомнил слова матери и рассудил, что раз "паучьих" слабеньких урмаков в их мире большинство, то идущий по своим делам один из них, решивший подзаработать по весне на сезонных работах, должен быть явлением довольно частым и не мог бы вызвать к себе ненужного интереса.

– Лет сколько? - продолжал допрос подеста.

– Восемнадцать.

– Женат?

– Нет.

Подеста удивленно поднял брови:

– Не рано ли одному ходить? У вас, у урмаков, вроде не принято? Вы все больше семьями да кланами.

Темьян напрягся: подеста прав. Пока молодой урмак не женится и не родит наследника или наследницу, он, как правило, не покидает родительскую семью. К несчастью для Темьяна, подеста неплохо знал обычаи урмаков.

– Хочу… в армию наняться… денег на женитьбу подзаработать. Пообнищали мы… - забормотал Темьян.

– Ну, ну. А ты часом не беглый? Стража тебя не ищет?

– Нет, господин. - Темьян твердо взглянул в глаза человеку, приглашая проверить свою ауру, и тотчас ощутил мгновенное магическое касание, словно к его зрачкам приложили холодные колючие льдинки. Темьян невольно моргнул, избавляясь от неприятного ощущения. Как он и думал, подеста оказался колдуном, правда, слабеньким. Впрочем, если бы Темьян оказался беглым, то метку стражи подеста непременно бы обнаружил.

– Чего же ты здесь застрял, если в армию хочешь? - возобновил допрос подеста. - До столицы всего три дня пути, а там в гарнизоне Бешеные Псы - лучшего места для урмака и не придумать.

– Да я только на весну и лето в деревню хотел подрядиться, чтобы подзаработать. А к осени уже и в армию.

– Почему ж к осени? Зачем ждать?

– Осенью в армию надо наниматься. Не весной, - убежденно сказал Темьян, глядя на подесту искренне и туповато.

– Тогда зачем же ты из своей деревни-то так рано ушел? Ну и ждал бы дома до осени.

– Я же говорю, господин подеста, в армию хочу. Чего ж дома-то ждать? - Темьяну не оставалось ничего другого, как изображать полного придурка - авось проскочит!

– Так и иди в Бешеные Псы наниматься, - проявил завидное терпение подеста. - Какая разница: сейчас или осенью? В гарнизоне, кстати, и заработаешь больше.

– Не. Я в армию осенью хотел, - заупрямился Темьян и поскреб пятерней белобрысую голову с отросшими до плеч спутанными грязноватыми волосами. Подумал, не поковырять ли в носу, но решил не перегибать палку.

Подеста поморщился. Но расхожее, в большинстве своем оправданное, мнение о тупости урмаков, заставило его поверить в искренность намерений Темьяна.

– Ладно, залезай, поедешь со мной. Звать меня будешь "господин Свирин".

Темьян почувствовал, как страшное напряжение начинает понемногу отпускать его. С блаженной идиотской улыбкой он полез в двуколку. Если бы тот, кто раньше сомневался в ограниченных умственных способностях урмаков, взглянул в эту минуту на Темьяна, он задался бы вопросом, способны ли урмаки вообще соображать. Свирин покачал головой и что-то пробормотал себе под нос.

– Как же так, господин подеста? - возмутился Бродарь. - Я первый его нанял!

– Нанял?! - зашипел Свирин. - Значит, куары работнику платить у тебя есть, а на подать нет?!

– Да он за кормежку подрядился! - завопил прохиндей.

Свирин посмотрел на Темьяна:

– Так?

– Мы о плате еще не сговаривались, - честно ответил урмак и получил яростный взгляд обозленного донельзя Бродаря.

Свирин повернулся к Бродарю:

– Ну, смотри у меня! Так и знай - выгоним из селения!

Тут из дома выглянула молодая белокурая женщина, укутанная в старенькую, аккуратно заштопанную шаль поверх чистой белой сорочки и длинной черной юбки. Женщина была свежа и прелестна и очень не сочеталась со старым неухоженным домом и неопрятным задрипанным Бродарем.

Свирин смягчился и оправил красивую бороду.

– Поклон прелестной Кайе. Здоров ли был твой сон?

Она покосилась на Бродаря, и брезгливое выражение на миг мелькнуло на ее породистом, отнюдь не деревенском лице.

– И вам здорово, господин Свирин. - Ее голос оказался возбуждающе музыкален, а глаза лукавы.

– Я за недоимкой приехал, - сказал подеста. Она понимающе наклонила голову и стрельнула быстрыми синими глазами в сторону Темьяна.

– Говорит, если не заплатим, выгонит из селения, - пожаловался Бродарь красотке. - А где ж денег-то взять?

Женщина нетерпеливо отмахнулась от Бродаря и подошла к двуколке.

– Неужто и в самом деле выгоните, господин Свирин? - спросил ее голос, но глаза и губы сказали совсем, совсем другое, понятное лишь двоим.

Темьян про себя усмехнулся: любовники, как пить дать! Из-за нее и терпит подеста хитрости Бродаря, а тот, скорее всего, знает и беззастенчиво пользуется.

– Да, выгоню, если не станете платить. - Свирин пожирал ее глазами и жарко улыбался. Она бесстыдно ласкала его взглядом в ответ.

Темьяна прошиб пот. Исходящая от этих двоих аура похоти и сладострастия захлестнула его. Темьян громко кашлянул. Красотка и Свирин дружно уставились на него: он - недовольно, она - кокетливо.

– Ладно, Бродарь, даю тебе последнюю отсрочку. Последнюю, так и знай, - насупился Свирин. - Через месяц не заплатишь, отберу дом.

Он хлестнул лошадь, и двуколка резво покатилась по разбитой дороге. Хорошие рессоры мягко гасили толчки, а удобные сидения предохраняли седалища от неизбежных на такой дороге ушибов.

Впрочем, на центральных улицах селения грязи почти не было, а дорога оказалась выровненной и старательно усыпанной галькой. По сторонам улицы тянулись высокие, ярко крашенные, нарядные заборы с резными воротами. Заборы огораживали огромные участки, поросшие садами. Среди деревьев мелькали крыши двухэтажных, в большинстве своем каменных домов. Чувствовалось, что селяне - люди очень зажиточные. Бродарь, вероятно, был неприятным исключением из правила.

– Господин Свирин, а кто эта женщина? - спросил урмак. - Неужели она его жена?

– Да нет, Кайя не жена ему. - Свирин вздохнул. - У Бродаря жена совсем другая, скоро увидишь… Тебя как звать-то?

– Темьян.

– Наложница она, Темьян. Ксил Бродарь купил ее в столице. Вернее, в карты выиграл. Ее отец - тот еще тип! - из южных аристократов. Игрок и пьяница. Спустил все состояние, а потом и ее проиграл… Повезло Бродарю - такое сокровище и даром! Я хотел выкупить ее. И деньги предлагал и невольников для полевых работ, но Бродарь ни в какую. Знает, плут, что… Впрочем, неважно. Если умный, сам скоро во всем разберешься, а если дурак, то тебе и не надо… Давай о деле поговорим. Я найму тебя в поле, вместе с невольниками, за плугом ходить. Но это через три месяца, а пока по хозяйству поможешь: амбар подновить, то да се. Платить буду десять медных куаров в месяц. Ну и кормежка моя. Спать можешь в сатторе с невольниками или отдельно - на сеновале. Работать от зари до зари, а вечером… - Свирин посмотрел через плечо на Темьяна. - Вечером будешь драться за деньги. Выиграешь - заплачу еще два серебряных куара за каждый бой. Согласен?

– А с кем драться-то?

Свирин усмехнулся:

– Желающие найдутся.

И желающие действительно нашлись.

Долгими зимними вечерами у селян не было другого развлечения, как собираться в приспособленном для этих целей большом общественном амбаре, пить брагу и смотреть на дерущихся. Конечно, делались ставки и немалые. Прослышав об этом, в селение стали заезжать силачи из других селений. Изредка - из столицы. Очень редко - урмаки. Правда, летом развлечения затихали - работа по хозяйству высасывала все силы, - но весна только начиналась, и Темьян успел застать последние три месяца боев. Собственно, как понял Темьян, и нанял его Свирин именно ради этих боев.

Хозяйство у Свирина оказалось огромное и походило на усадьбу: каменный двухэтажный дом с алебастровыми колоннами окружал фруктовый сад, позади которого имелись многочисленные хозяйственные пристройки, птичий и скотный дворы, конюшня. В собственности у Свирина имелся с десяток невольников разных национальностей - апатичных и равнодушных ко всему мужчин, явно усмиренных магией, о чем говорило яркое, не стираемое клеймо на их предплечьях.

Весь день Темьян проработал вместе с тремя невольниками-таррединцами. Эти некогда гордые и заносчивые жители юга, ныне лишенные памяти и желаний, напоминали скорее животных, чем людей, но Темьян так истосковался по человеческому обществу, что был рад и им. Они вчетвером чинили полевой инвентарь, перестилали крышу на конюшне, красили нарядной белой краской стены. Темьян сразу втянулся в работу, наслаждаясь обществом людей - даже неразговорчивые, с оловянными застывшими глазами невольники вызывали у него восторг и умиление.

Работой руководили сыновья хозяина, Хью и Кост. Старший Хью - беззаботный, веселый зубоскал и любимец местных красоток - принял Темьяна как равного, шутил и подначивал. В отличие от брата надменный и мрачноватый Кост сразу же низвел урмака до уровня грязного тупого животного и общался с ним свысока и брезгливо. Темьян от души смеялся над шутками Хью и старался не замечать пренебрежения Коста. Его радость от присутствия людей не могло затмить ничто.

Днем Темьяна покормили вкусным сытным обедом, приготовленным дочкой Свирина - Лоддой, и он почувствовал себя почти счастливым, отведав впервые за три года настоящий бобовый суп и жаркое с подливкой. Вообще-то невольников кормили на черной кухне, а еду для них готовила толстая крикливая кухарка, но Темьяну оказали честь, пригласив обедать с хозяевами в богато обставленной столовой. Он сидел на резном ореховом стуле за столом с кипенно-белой скатертью, держал в руках ложку с вилкой и ел вкуснейшую пищу из фарфоровых тарелок. Это было так чудесно, что на его глаза навернулись слезы. Он украдкой смахнул их, вспомнив свои прошлые трапезы: плохо прожаренное, а зачастую и вовсе сырое мясо, которое он торопливо рвал зубами, пребывая в обличие Барса.

Как оказалось, сам Свирин был вдовцом и души не чаял в дочери. Крепкая, кровь с молоком Лодда украдкой разглядывала урмака, накрывая на стол, как бы невзначай задевала его пышной грудью и хихикала, а Темьяна от ее прикосновений бросало в жар.

Вечером, как стемнело, Темьяна привели в амбар и представили, как нового участника схваток.

В амбаре собралось много людей. Горели многочисленные масляные светильники, ярко освещая посыпанную речным песком, огороженную веревками большую площадку и расставленные вдоль стен скамьи для зрителей.

Среди зрителей Темьян заметил Кайю. Она сидела рядом с немолодой, некогда красивой, а сейчас изможденной женщиной и что-то оживленно обсуждала, постреливая глазками и посмеиваясь. К ним подошел Бродарь, по-хозяйски потеснил на скамье и сел, развалясь. Женщины сразу замолчали и нахмурились.

"Жена и наложница, - мельком подумал Темьян. - Они ладят между собой и дружно ненавидят мужа и хозяина. Забавно!"

Тут пухлые девичьи руки прикоснулись к его спине. Он повернулся. Лодда!

– Я буду ставить на тебя, Темьян. Ты такой сильный и мускулистый. - Она явно пыталась его соблазнить.

Темьян покосился на ее братьев. Хью заговорщицки подмигнул ему и улыбнулся. Когда девушка отошла, урмак улучил минутку и подошел к Хью.

– Послушай, - начал Темьян, - я…

– Я все видел, - перебил Хью. - Лодда явно на тебя глаз положила. Не беспокойся, никто не станет возражать, если ты с ней переспишь разок другой. Она вообще у нас такая… ветреная. Отец вначале учил, учил ее кнутом, а потом рукой махнул. Ничего, осенью выдадим ее замуж за лекаря столичного - сговорились уже. Она же у нас травница знатная, да и колдунья неплохая. Этот лекарь в ней души не чает. Еще бы! И красавица, и травница, и хозяйка отменная. А готовит как! (Темьян кивнул: в этом он уже успел убедиться за сытным вкусным обедом). А то, что баловство любит, так после свадьбы остепенится. Нарожает детей, успокоится.

К ним подошел Свирин.

– Вот ты где, Темьян. Пойдем. Твой бой первый - ты же новичок. Драться на кулаках, без подножек. Урмакские штучки не применять. Правила всего два. Первое и главное: не калечить, не убивать. Если наставишь синяков или нос разобьешь - ничего. Но что б без серьезных травм! Иначе до смерти кнутами запорем. Правило второе: в пах не бить. Проигравшим считается тот, кто упал и не может или не хочет встать. Понял?

Темьян кивнул и в сопровождении Свирина отправился к огороженной площадке.

Первый бой он неожиданно проиграл. Его противник, местный кузнец, звезданул ему огромным кулачищем в лоб так сноровисто, что Темьян не успел ничего предпринять. Он, конечно, сознания не потерял и даже остался стоять на ногах, но опасности для противника больше не представлял. Он "плыл", пытаясь сквозь шум в ушах и раздваивающееся сознание хотя бы делать вид, что дерется. Кузнец не проявил понимания, не дал ему времени придти в себя и избивал по-черному. Кости, правда, не ломал, но по печени пару раз ударил весьма ощутимо. Темьян шатался, но стоял. "Падай, паскуда!" - шипел кузнец, нанося очередной удар. Темьян смахивал кровь, обильно текущую из рассеченной брови, но упрямо стоял. Зрители кричали, подбадривая обоих. Темьян постепенно превращался в отбивную.

Наконец, не выдержал Свирин. Он втиснулся между бойцами и махнул рукой:

– Бой окончен! Кузнец Пирс Шатуба выиграл!

Сквозь шум в ушах Темьян слышал одобрительные крики поклонников кузнеца и разочарованные - его.

Кто-то - он не сразу понял, что это Лодда, - увел его на пустующую скамейку в дальний угол амбара. Темьян с наслаждением сел, прислонился к стене и закрыл глаза. Голова у него кружилась, а окружающая действительность воспринималась "тягуче" - с некоторым замедлением. Мокрой губкой Лодда стерла у него с лица кровь и зашептала наговор. Потом к его губам прикоснулся ковшик с остро пахнущим питьем. Темьян сделал несколько глотков, не открывая глаз и рассеянно слушая торопливый тихий говор Лодды: "Через черную воду, через белую воду уносись кровица быстрой рекою, улетай боль жемчугами росистыми, убегай хворь скакуном через поле пречистое…" А в глубине амбара слышались звуки очередного боя, свист и крики болельщиков.

Кто-то подошел и сел рядом. На Темьяна пахнуло весельем и здоровым мужским потом. Задыхающийся голос Хью сказал:

– Ну, как ты, Темьян, в порядке? Жаль, ты не видел, как я только что уложил Бракса. Моего удара снизу в челюсть не удается избежать никому! - Он засмеялся. - А ты молодец, долго стоял. Только кузнец у нас признанный лидер, его еще никому не удавалось побить. Ты-то хоть на ногах устоял, а я ложусь у него удара с третьего.

Темьян открыл глаза. После колдовства Лодды ему заметно полегчало.

– Эй, Лодда! Ты где? - закричали из круга зрителей возле самой площадки. - Твоя помощь Крису нужна!

– Я что здесь единственная колдунья? - огрызнулась она. Судя по всему, ей очень не хотелось уходить от Темьяна.

– Лодда! - раздался голос Свирина. - Быстро сюда, негодница!

Свирин был кем-то вроде распорядителя боев.

Девушка насупилась, бросила быстрый взгляд на урмака и поспешила к отцу.

– Пойдем, посмотрим, - предложил Темьян Хью, поднимаясь на ноги.

Они протиснулись поближе к площадке и сели на скамью рядом с Костом. Тот поджал губы, но наткнулся на взгляд брата и промолчал. Темьян жадно разглядывал дерущихся, слушал комментарии Хью и старался подметить особенности каждого из бойцов, их любимые уловки, уходы и удары. Попутно Темьян вспоминал уроки отца по кулачному бою. Больше он не собирался проигрывать.

В этот вечер Темьян больше не дрался. Хью участвовал еще в двух боях. Один проиграл, второй выиграл, отправив противника на пол своим коронным снизу. Кост в боях не участвовал вообще, предпочитая быть зрителем, нежели участником. Он делал ставки на бойцов и, как заметил глазастый Темьян, чаще всего выигрывал.

Бои окончились далеко за полночь. К дому Свирина пошли втроем. Темьян и Хью азартно спорили, обсуждая наиболее острые моменты схваток, и посмеивались над разными забавными происшествиями. Вскоре Кост не выдержал и начал участвовать в разговоре, горячо обсуждая достоинства и недостатки бойцов. Правда, обращаться напрямую к Темьяну он избегал.

Придя в усадьбу, наполнили стоящую на заднем дворе за поленницей огромную деревянную бадью талой водой из дубовых бочек. Первым в воду полез Кост. Вымывшись, он сразу ушел в дом.

Хью и Темьян слили воду. Оказалось, что в бадье имеется затычка на уровне дна. Хью ловко вынул дубовую пробку и вставил в отверстие длинный деревянный желоб, направив другой его конец в сточную канаву. Темьян с интересом изучал конструкцию. На миг ему показалось, что он уже где-то видел подобное: медный чан и деревянный желоб. Вот только текущая вода из воспоминаний почему-то была красной.

Темьяна царапнула неприятная мысль, даже не мысль, а скорее ощущение, но сразу ушло, будто смытая весенними ливнями зимняя грязь.

– Это что, - гордо сказал Хью. - Вот у Лодды… Вода греется на печи и по желобу стекает прямо в бадью, которая стоит в отдельной комнате - купальне. А потом через другой желоб выливается на улицу.

Темьян восторженно поцокал языком:

– Дорого, наверное?

– Да уж, не дешево! Ксил за эту конструкцию с отца сотню золотых куаров содрал.

– Ксил?

– Ксил Бродарь. Это он из Малки привез.

Когда бадья опустела, они снова наполнили ее водой. Хью сделал приглашающий жест. Темьян покачал головой:

– После тебя. Ведь ты - хозяин.

Хью шутливо надулся и выпятил грудь, копируя надменного Коста.

– Да, я - хозяин, а ты мой невольник, - высокомерно проговорил он. И это было так похоже на брата и так смешно, что Темьян не выдержал и громко захохотал.

Вымывшись, Хью помог Темьяну сменить воду и протянул кусок пахнущего ландышем мыла:

– Лодда варила. Из обычного мыльного корня, но с какими-то травами. Такое мыло только у нас в семье. Даже в столице подобного не сыщешь. А летом она и другие запахи делает. Так пахнут, что из воды вылезать не хочется. Сидел бы всю жизнь и намыливался.

– Да-а, - протянул Темьян, - Лодда у вас прелесть. Мастерица на все руки. И очень красивая.

Хью насмешливо выпятил губы:

– Тогда мойся тщательнее, Темьян. Я думаю, что для тебя ночь только начинается.

Темьян покраснел, но совет выполнил с лихвой. Вода, как ни странно, оказалась теплой - весеннее солнце успело за день нагреть ее. Потом Хью помог Темьяну опустошить бадью и пошел в дом.

Темьян отправился на сеновал. Лодда уже ждала его там. Они не тратили времени на слова - все было понятно и так. Она ушла только под утро, и Темьян смог немного поспать. Спал он крепко, впервые за три года без сновидений и кошмаров. И даже улыбался во сне.

Утром он был несколько заторможен после практически бессонной ночи, но работал хорошо. За обедом Лодда поглядывала на него, и нежный румянец окрашивал ее щечки. После работы Темьян уединился на заднем дворе и провел один тренировочный бой с тенью.

В этот вечер он дрался трижды и все три раза выиграл. Правда, среди его противников не было кузнеца. В перерывах между боями он сидел рядом с Лоддой, и ему показалось, что девушка чем-то расстроена. Когда развлечения окончились, они с Лоддой пошли к дому вдвоем: Коста отозвал к себе Свирин, а Хью довольно шепнул на ухо Темьяну: "У меня свидание", - и быстро исчез. Лодда молчала всю дорогу. Темьян попытался ее поцеловать в густой тени березняка. Она не отстранилась, но отвечала вяло.

– Лодда, что с тобой?

– Ничего. - Она отвела глаза. - Пойдем домой.

– Ты придешь на сеновал?

– Нет, не сегодня.

– Завтра?

– Может быть. Погоди… - Лодда что-то высчитывала в уме. - Я приду через два дня.

– Почему через два?

– Потому что через два. - Она окончательно сникла.

Темьян пожал плечами и прекратил расспросы: мало ли у женщин причин избегать несколько дней любовной близости.

Дома он ополоснулся и забрался на сеновал. Он уже засыпал, когда на границу его сна вторглось нежное соблазнительное существо с вполне определенными намерениями.

– Лодда, ты передумала? - Он улыбнулся, не открывая глаз и все еще пребывая между сном и явью.

Не отвечая, она умело скользнула губами по его телу, приближаясь к паху, и там задержалась на некоторое время. Ощущения для него оказались новыми и очень острыми. Он напрягся в сладкой истоме и открыл глаза, ожидая увидеть золотистые локоны Лодды. И чуть не вскрикнул от изумления: обнаженная ласкающая его женщина была черноволоса!

– Что… что ты делаешь?!!

– А сам не догадываешься? - Она оторвалась от своего занятия и посмотрела на него. - Мне кажется, тебе понравилось. Продолжим?

Темьян на мгновение потерял дар речи. Он неплохо видел в темноте, как и все урмаки, но вначале просто не поверил своим глазам. Кажется, ее звали Соланна. Соланна Шатуба. Жена кузнеца! После того первого злополучного боя с ее мужем она подходила к Темьяну и вежливо расспрашивала о здоровье. Несколько пустых, ничего не значащих фраз. Впрочем, Темьян тогда невольно отметил, что она очень привлекательна, хотя и лет на десять старше него. Но Темьяну и в голову бы не пришло соблазнять замужнюю женщину. Поэтому теперь он пребывал в ступоре, с трудом воспринимая происходящее.

Женщина мельком улыбнулась и продолжила свое занятие.

– Подожди! - Темьян отстранился, осторожно схватил ее за плечи и заглянул в лицо. - Мы не можем… твой муж… Лодда…

Соланна неприятно усмехнулась:

– Только не говори, что собрался хранить верность этой шлюшке. Кстати, в столице у нее есть жених. А со своим мужем я сама разберусь.

– Нет, я не могу так.

Она бесстыдно уставилась ему между ног.

– А я думаю, можешь. И хочешь.

Темьян покраснел - его тело и впрямь имело собственное мнение по данному вопросу, особенно после того, что она вытворяла язычком всего несколько мгновений назад.

– В общем, так, - сказала Соланна, - если ты не прекратишь изображать невинность и не дашь мне то, за чем я пришла, я… начну кричать. Прибегут люди. Они увидят нас с тобой голыми. И что подумают, по-твоему?

– Что? - тупо спросил Темьян.

– Что ты пытаешься меня изнасиловать.

– Я?! Тебя?!

– Ну не я же тебя, - нагло усмехнулась она. - Я скажу, что ты меня схватил на улице, связал, приволок сюда и начал насиловать.

– Чем же я тебя связал? Где веревка?

– А ты паучий урмак. Значит, паучьими нитями.

– Это полный бред, Соланна! На тебе же нет и следа от паучьих нитей. И потом, почему же ты закричала только сейчас, а не когда я тащил тебя через всю деревню?

– Делаешь вид, что умный? - разозлилась женщина. - Был кляп, но я смогла от него освободиться. И вообще, как ты думаешь, кому поверят: тебе - приблудному оборотню, или мне - приличной замужней женщине?

– Соланна…

– Выбирай: мне кричать или мы займемся, наконец, делом?

– Не надо кричать. - Темьян сдался и занялся делом.

И в эту ночь ему совсем не удалось поспать. Соланна ушла, когда пропели первые петухи.

Утром он разыскал Лодду.

– Что это значит? - напрямик спросил Темьян, затискивая девушку в уголок кухни.

– Ты о чем? - Ее голубые глаза смотрели вполне невинно и немного удивленно.

– Сама знаешь.

– Нет. Что с тобой, Темьян?

Он смутился. Может, она и впрямь не в курсе.

– Так, ничего. Прости, Лодда.

Она бросила на него странный взгляд и взялась разжигать очаг. Он вышел из кухни во двор.

Весь день Темьян работал, вечером дрался с тенью и медитировал, собирая силу. Потом дрался в амбаре, снова выйдя победителем из всех боев. Кузнеца Шатубу он избегал.

Перед тем как ложиться спать он разыскал Лодду и осторожно спросил:

– Ты придешь?

– Я же сказала - завтра! - Она злилась, и Темьян счел за лучшее прекратить разговор.

Он помылся и лег на сено, борясь со сном. Он хотел немного подождать, томимый сложными предчувствиями. Вскоре на сеновал скользнула женская тень. Стройная, высокая, с густыми светлыми как лен волосами. Не Лодда и не Соланна. Когда Темьян разглядел ее лицо, он ахнул: Кайя! Но как же она была хороша! Он меньше всех ожидал увидеть именно ее, но и нравилась она ему гораздо больше других женщин деревни.

– Темьян. Ведь тебя так зовут? - негромко сказала она. - А меня…

– Кайя, я знаю, - перебил Темьян. - Но… ты уверена, что не совершаешь ошибки?

Она засмеялась:

– Разве любовь может быть ошибкой?

– О чем ты говоришь? - испугался он.

Она снова засмеялась и придвинулась ближе. Ее глаза сверкали в темноте льдистыми звездами, а волосы в свете луны казались серебристыми.

– Я неудачно выразилась. Но я пришла сюда не за разговорами. И если ты отвергнешь меня, я…

– Знаю, знаю! Начнешь кричать, что я пытаюсь тебя изнасиловать, - снова перебил Темьян.

– Надеюсь, ты собираешься сделать именно это.

Надо ли говорить, что и в эту ночь Темьян почти не спал.

Днем он работал, как сонная муха, вечером не тренировался, а на площадке для боев почти сразу упал, получив несильный, в общем-то, удар в челюсть от довольного Хью. Зрители были разочарованны, ведь за предыдущие два дня Темьян успел стать их кумиром, уверенно пробиваясь в лидеры.

Свирин весь день поглядывал на него с неудовольствием, а вечером отозвал для разговора.

– Ну что, урмак, ты уже наработался? С виду ты не выглядишь ни лентяем, ни слабаком. Или я ошибаюсь?

Темьян что-то неразборчиво пробормотал в ответ. Ну не мог же он сказать, что уже которую ночь проводит без сна, ублажая разных женщин, в том числе дочь и любовницу самого Свирина!

– Смотри, Темьян, я тебя предупредил: такой работник мне не больно-то и нужен.

…Ночью на сеновал пришла Лодда. Темьян настроился на серьезный разговор. Лодде же хотелось поцелуев и ласк, но он был непреклонен.

– Ну, что? - сдалась она.

– Вы установили на меня очередь? - прямо спросил Темьян.

Лодда замялась и попыталась прильнуть губами к его губам. Он взял ее за плечи и осторожно встряхнул.

– Лодда, да или нет?

– Да! Да! А что здесь такого? Между прочим, Темьян, я была против, но эти стервы…

Он ожидал чего-то подобного, но все же растерялся.

– Сколько же вас… в очереди?

– Трое. А что, ты хочешь кого-нибудь еще?

– Нет, нет! Мне вполне хватает троих! - поспешно сказал Темьян, а про себя добавил: "И даже многовато!"

– Я не понимаю, что тебе не нравится? - Лодда пошла в атаку. - Любой парень на твоем месте визжал бы от радости: три самые красивые женщины селения! Сами! Безо всяких усилий с твоей стороны!

– М-да, без усилий…

– Ну, кое-что, конечно, и от тебя зависит… - Лодда придвинулась поближе и игриво провела пальчиком по его груди. - Ну, Темьян! Я и так столько дней ждала, может, хватит разговоров, а то ночь совсем кончится.

Он вздохнул. Все было ясно. Да и ночи весной и впрямь коротки.

На следующий день он собрался и отработал на совесть, заслужив одобрительный взгляд Свирина. Но чуть не заснул за столом во время обеда.

– Эй, Темьян? Ты так любишь поспать? - засмеялся сидящий рядом Хью. - Смотри, не упади в тарелку с супом.

А Кост пробормотал что-то нелицеприятное о ленивых урмаках.

Темьян встрепенулся и наткнулся на внимательный взгляд Свирина. Его моментально прошиб холодный пот, а сонливость как рукой сняло: он боялся даже представить, что произойдет, если Свирин узнает о его ночных похождениях. И о Кайе! Оставалось надеяться, что она больше не придет.

Разумеется, она пришла. В эту же ночь.

– А Соланна где? Я думал, что сегодня ее очередь, - брякнул, не подумав, Темьян. И тут же пожалел о своих словах, потому что Кайя заметно напряглась.

– А… ты ждал ее? Я могу уйти!

– Нет, не уходи! Я совсем не то имел в виду. Я просто хотел поговорить с ней.

– О чем?

– Ну… неважно. - Темьян осторожно привлек Кайю к себе и поцеловал. Больше в эту ночь они не разговаривали.

На следующий день Темьян буквально падал с ног от усталости. Вечером Свирин оглядел его недовольным взглядом и буркнул:

– Сегодня в амбар не ходи. Все равно без толку, только куары на тебе потеряю.

И Темьян послушно поплелся к себе на сеновал и мгновенно заснул. Проснулся он среди ночи от чьего-то присутствия. С трудом продрав глаза, он увидел Соланну.

– Ну, ты и спать горазд, Темьян. Я еле тебя добудилась.

– Ага, спать! Я из-за вас уже которую ночь почти не сплю.

– Не спишь? Из-за нас? Ты о чем говоришь, Темьян?

– Ну, сама подумай, Соланна. Я работаю с рассвета до темноты, полночи дерусь, а оставшееся время с вами. И почти до утра! Уже неделя скоро… Если так дальше пойдет, я засну прямо на тебе. Ты этого хочешь?

– Нет, конечно. - Она задумалась. - Да, мы об этом не подумали. Мы можем уходить раньше… Хотя о чем это я - от тебя раньше не уйдешь… Ладно, а если мы будем приходить через ночь? - Соланна внезапно нахмурилась и посмотрела на Темьяна. - Или нам вообще больше не приходить?

– Ну что ты, Соланна! Я не имел в виду ничего такого! Через ночь меня вполне устроит.

И жизнь Темьяна потихоньку вошла в свою колею. Кошмары его больше не мучили, а страшные воспоминания превратились в стаявший по весне грязный ноздреватый снег. Теперь у него появилось время для отдыха. В работе он показывал все, на что способен. Вечером в амбаре выкладывался до конца, постепенно приобретая необходимый опыт, усиливаемый его природными способностями, и крайне редко оказывался на полу. Свирин явно был им доволен. Впрочем, как и три такие разные и такие близкие теперь женщины.

С Лоддой Темьян ощущал себя бегуном на длинную дистанцию. Ей нравились простые и незамысловатые удовольствия. Пара торопливых поцелуев - и вперед, не останавливаясь, пока оба не падали буквально без сил.

Соланна же оказалась выдумщицей и фантазеркой. Темьян и не подозревал о таком количестве точек наслаждения на теле мужчин и женщин, которые показала ему черноволосая любовница. Близость с ней походила на танец - иногда острый и зажигательный, иногда медленный и плавный, но каждый раз непредсказуемый. В их паре ведущей была, несомненно, она, и каждый раз их совместные прогулки в мир любви производили на него неизгладимое впечатление. Он оказался способным учеником. Умел, когда надо, подчиняться партнерше, и через месяц мог уже запросто перещеголять свою учительницу в искусстве любви. Однажды Соланна притащила с собой раскрасневшуюся смущенную Лодду. Темьян ощутил первоначальную неловкость, но Соланна очень быстро добилась от них с Лоддой нужного ей настроя, и ночь прошла чудесно, а крошечный привкус неловкости и смятения добавил всем ощущениям дополнительной остроты.

Кайя же стала для него особенной. И дело тут было не в каком-то чрезмерном плотском удовольствии. Наоборот, в этом смысле она не могла тягаться с загадочной как звезда и страстной как огонь неистощимой выдумщицей Соланной. Но когда Темьян был с Кайей, у него пела душа. Он скучал, если она долго не приходила. Ловил ее взгляды во время вечерних драк в амбаре. И самое главное, ему оказалась интересна она сама, а не только ее тело.

Постепенно они стали выкраивать время для разговоров. Кайя уходила очень поздно, когда начинали петь третьи петухи. Темьяну казалось, что и ей с каждым днем все труднее расставаться с ним. Расставаться, чтобы в течение нескольких следующих дней усиленно делать вид, будто Темьян ей совершенно безразличен.

Однажды у них зашел разговор о Свирине. Раньше они избегали темы других мужчин в жизни Кайи, но Темьян не выдержал и все же задал вопрос: нравится ли Свирин Кайе.

– Дарт? Нравится ли мне Дарт Свирин? - Кайя захохотала. - Ты еще спроси, нравиться ли мне Ксил Бродарь!

– Но Бродарь тебя купил, ты его собственность, и не можешь отказать ему. А Свирин - твой свободный выбор. Или нет?

– Ты - мой свободный выбор, Темьян. А Дарт… Я хотела, чтобы он выкупил меня у Бродаря, потому что жить в его доме с комфортом, да и спать с ним намного приятнее, чем с Бродарем. Вот и все. И не о какой любви и речи идти не может. Хотя я была бы благодарна Дарту, если бы он обеспечил мне достойные условия существования. Но он может только ходить к Бродарю и канючить, а тот смеется ему буквально в лицо, зная, что на решительный поступок "грозный" Свирин не отважится никогда.

Она вздохнула, немного повозилась, устраиваясь поудобнее на плече у Темьяна. Луна заглянула в оконце и окрасила ее кожу в голубоватый цвет. Он залюбовался изящной линией ее бедер, плавно переходящей в длинные стройные ноги с острыми коленками и маленькими аккуратными ступнями.

– Видишь ли, Темьян, Богиня Удачи отвернулась от меня с самого детства. Как только умерла моя матушка, отец пустился во все тяжкие. Быстро промотал наше огромное состояние, умудрился опозорить имя бесчестным поступком и был вынужден бежать, прихватив меня с собой, в Беотию. Я была для него заложницей - иначе наши родичи подвергли бы его унизительной казни. Я обеспечивала его безопасность, поэтому он взял меня с собой. Впрочем, покинув родные края, он почти забыл о моем существовании, и не заметил бы, если бы в один прекрасный день я просто ушла. Может, мне и стоило так поступить, но… У пятнадцатилетней девчонки без профессии и способностей к волшебству есть только два пути: продажной девкой или наложницей. Я предпочитала оставаться с отцом и ждать чуда. Но однажды… однажды один из приятелей отца заметил, что я выросла. Он изнасиловал меня, причем, случайно, мимоходом. Он был пьян и уже на следующий день ничего не помнил. Потом были и другие. Иногда мне удавалось вырваться и убежать, иногда - нет. Некоторым нравилось причинять женщине боль, и синяки и порезы не заживали у меня неделями. Я жаловалась отцу, но он сердился и кричал на меня. Наверное, он иногда получал за меня деньги. А может, и нет - к тому времени он окончательно опустился, и затуманенные пьянством мозги плохо воспринимали реальность… Так я и жила, питаясь объедками, одетая в лохмотья, и фактически отданная на растерзание его случайным знакомым. Меня брали на грязном заплеванном полу, на столе с остатками пиршества и грязной посудой, могли бесцеремонно разбудить среди ночи и влезть в мою постель… Но самое страшное, что для всех этих мужчин я была не личностью, не человеком, а милым зверьком, забавной безделушкой без эмоций и чувств, призванной удовлетворять их похоть. Они даже не удосуживались спросить мое имя! Потом в компании отца появился Бродарь. Он отличался от остальных тем, что не пил, по крайней мере, допьяна. Заметив меня, он глаз уже не спускал. А через несколько дней отец сказал, чтобы я шла с ним.

Она помолчала. Темьян очень хотел заглянуть ей в глаза, но лежал тихо, боясь пошевелиться.

– Как ты думаешь, Темьян, после всего этого, какие чувства я питаю ко всем мужчинам подряд и способна ли я любить?

Темьян знал, что вопрос риторический, и промолчал.

Она ответила сама:

– Презрение и желание мести - единственное, что мне осталось. Когда я заставила тебя в первый раз подчиниться мне, я получала удовольствие оттого, что впервые принуждаю мужчину, как раньше они принуждали меня.

– Ну, я-то почти не сопротивлялся, - улыбнулся Темьян.

– Да, вам проще, - серьезно кивнула она. - Мужчину невозможно получить, если он сам того не захочет… И теперь, изменяя Свирину с тобой, я получаю двойное удовольствие, представляя, как больно было бы ему, узнай он об этом.

– А Бродарь?

– О! Это страшный человек. С виду он мямля, вечно униженный слабенький попрошайка. А на деле у него душа воина и ум правителя. Он нарочно подставил меня Свирину и теперь качает из него деньги, обещая однажды продать меня ему. А у самого в столице такой особнячище, куда там Свирину! Бродарь богат, очень богат. И я не знаю, зачем он живет здесь и прикидывается бедняком. Его поступки зачастую трудно понять, а замыслы невозможно разгадать. Да и опасно. Про дом в столице я узнала случайно, и ты молчи!

Темьян задумался.

– Кайя, а если начать шантажировать Бродаря этим домом? Раз он его скрывает, то дело там явно не чисто. Я пригрожу, что расскажу обо всем Свирину, если Бродарь не даст тебе вольную.

– Да? И куда я пойду с этой вольной? В какой-нибудь бордель?

– Нет, зачем. Ты будешь со мной.

– Ты мне очень нравишься, Темьян, но разве у тебя есть дом, деньги?

– Будут. Я… - Темьян еле удержался, чтобы не выпалить: "Я врал всем здесь. Я могу принимать четыре боевых обличия. Четыре! Такие как я в армиях королей на вес золота!" Но в последний момент что-то удержало его, намертво сковав гортань.

– Ты?…

– Я… вступлю в армию короля и очень быстро разбогатею. А ты… станешь моей женой.

Кайя приподнялась на локте и заглянула ему в глаза.

– Темьян, ты прячешься от кого-то, да?

Он замялся.

– Вовсе нет, с чего ты взяла? И ты мне не ответила.

– Я подумаю, ладно?

Пропели петухи. Наступило утро. Кайя быстро начала одеваться.

Следующие несколько дней они не встречались. Зато сюрприз ждал Темьяна в амбаре: кузнец Шатуба желал драться с ним.

Помня первый неудачный бой, Темьян атаковал сразу, едва прозвучал сигнал к началу. Но в том месте, куда со страшной силой летел его кулак, Шатубы не оказалось. Он почему-то очутился гораздо левее, почти за спиной Темьяна, хотя так быстро переместиться не мог просто физически. И, тем не менее, все обстояло именно так, о чем свидетельствовал несильный, а скорее обидный тычок по почкам урмака. Кузнец дал время Темьяну развернуться и ударил снова, на этот раз в область солнечного сплетения. Темьяну удалось локтем блокировать кулак противника, и он попытался перейти в контратаку, но все его усилия так и не достигли цели - кузнец двигался прямо-таки с нечеловеческой быстротой, заставляя Темьяна постоянно искать себя на площадке. При этом кузнец время от времени лениво долбил урмака по разным частям тела, играя с ним, как кошка с мышкой.

Темьян начал уставать первым. Его дыхание участилось, пот катился градом, а Шатуба даже не запыхался. Во взгляде урмака все чаще сквозило отчаяние - он отчетливо понимал, что находится полностью в руках противника, и тот может добить его в любой момент, как только наиграется. И все же сдаваться Темьян не собирался. В какой-то миг обретя второе дыхание, он почти дотянулся до кузнеца прямым слева, но тот сбил его с ног несильным, как вначале показалось Темьяну, хлестким ударом раскрытой ладони в грудь, чуть пониже шеи. Удар оказался очень странным - словно прошла мягкая воздушная волна, которая моментально унесла все силы урмака, превратив его в "сухой послушный лист на ветру".

Тяжело дыша, изумленный Темьян упал на песок, который мгновенно стал мокрым от его пота. Шатуба молниеносным движением наклонился над ним и слегка сжал двумя пальцами левую ногу побежденного чуть повыше колена. В тот же миг у Темьяна перехватило дыхание от боли - ему показалось, будто чудовищная сила напрочь оторвала ему ногу. Корчась в судорогах, он прочувствовал каждый нерв, каждую артерию, разорванную немыслимой силищей, видя перед собой внимательное лицо кузнеца, окрашенное брезгливым веселым любопытством, и только после этого потерял сознание.

Очнулся Темьян в дальнем углу амбара на полу у стенки. Над ним хлопотала Лодда. Рядом стоял Шатуба.

– С чего ему вдруг сознание терять? - лицемерно говорил кузнец. - Я вроде и не бил. Так, толкнул легонько.

Лодда сердито зыркнула на него огромными голубыми глазищами и снова зашептала наговор. Может благодаря наговору, боль в ноге у Темьяна немного утихла, но перед глазами еще плавали огненные круги, а дышать приходилось часто-часто, с трудом сдерживая стон.

– Ну, как ты? - спросил кузнец, заметив, что Темьян пришел в себя.

– Почему?..

Кузнец предостерегающе нахмурился и покосился на Лодду. Темьян понял и заткнулся. Через некоторое время Лодду позвали к следующему пострадавшему. Кузнец присел на корточки рядом с Темьяном.

– Болит?

– Да-а-а! - простонал урмак.

– Будет болеть до утра, причем скоро боль усилится настолько, что ты снова потеряешь сознание.

– За что?!

– За Соланну, разумеется! - Пирс Шатуба вроде даже удивился. - А ты думал, что спать с чужими женами - сплошное удовольствие?

Темьян покраснел. Кузнец усмехнулся.

– Травмы не будет, не бойся. Я просто пережал тебе нервный центр. К утру нога полностью восстановится. В мои планы не входило тебя калечить. Ты не так уж и виноват, парень. Мы с Соланной давно уже каждый сам по себе. Я ведь тоже не безгрешен, каюсь, люблю разнообразие. Да и у нее уже полселения в любовниках переходило. Не ты первый, не ты последний. Обычно я к этому спокойно отношусь. Но ты… Ты взбесил меня невероятно!

– Чем же? - выплюнув вопрос, Темьян скривился от очередной судороги боли.

– Да тем, что в этой грязи ты умудрился остаться чистым. Сохранил наивность и достоинство. Не разучился краснеть. Не озлобился. Может, по молодости лет или по глупости. - Пирс Шатуба потер мозолистыми руками лицо. - Ладно, вставай, я отведу тебя на сеновал или где ты там ночуешь в доме Свирина, пока ты снова не потерял сознание.

Темьян с трудом встал, опираясь на его плечо. Перед глазами все плыло от боли. На ногу невозможно было наступить, казалось, в ней засели раскаленные острые иглы. Не выдержав, он застонал.

– Терпи молча, - жестко усмехнулся кузнец, - это входит в твое наказание. Застонешь, сделаю то же самое со второй ногой.

Темьян подавился стоном и до крови закусил губу. Он не помнил, как они добрались до сеновала, но за всю дорогу не проронил ни звука. Ему становилось все хуже. Но один вопрос не давал ему покоя. Перед тем, как рухнуть в сено, он прохрипел:

– Ты научишь меня этой науке?

Кузнец с интересом поглядел на него.

– В ученики просишься? После всего?

Темьян кивнул. Шатуба неприятно усмехнулся.

– А не боишься, что наказание еще не окончено, и ты перепробуешь на себе все болевые спайки по очереди?

– Если перепробую, значит, заслужил, - скривился от боли Темьян, надеясь, что кузнец примет его гримасу за бесстрашную усмешку. - Ты имеешь право так поступать со мной.

Кузнец с новым выражением взглянул на урмака.

– Да, Соланна права, ты редкий экземпляр, Темьян! Ладно, научу. Только, чур, науку мою никому не передавать - такое условие.

Темьян кивнул и с облегчением упал в сено. Силы его были на исходе, но перед кузнецом он собирался хорохориться до конца.

Шатуба пошел к выходу. Уже стоя одной ногой снаружи, он оглянулся и сказал:

– Кстати, можешь продолжать встречаться с Соланной. И не говори ей про свое наказание. Если она узнает, прибьет меня на месте.

Темьян нашел в себе силы понимающе улыбнуться и потерял сознание.

С тех пор кузнец стал преподавать ему науку "Ласкового касания" - древнего искусства таинственных Белых Волшебников, Мастеров Жизни и Повелителей Пространств. В амбаре они между собой больше не дрались.

Так прошел почти месяц.

Темьян продолжал убеждать Кайю бежать с ним в город и стать его женой. Кайя боялась, тянула время и просила подождать. Сама же очень подробно расспрашивала о его прошлой жизни, семье и способностях. Темьян рассказывал не обо всем. Не то, чтобы он не доверял Кайе, но какая-то сила удерживала его от излишней откровенности.

Однажды к Темьяну подошел Бродарь. Урмак напрягся, ожидая скандала. Слава Богам, поблизости никого не было.

– Ты хорошо дерешься, урмак, - обычным заискивающим тоном проговорил Бродарь, с приторной улыбочкой заглядывая снизу вверх в лицо Темьяну.

Чистоплотного урмака слегка перекосило от омерзения, когда он разглядел в неопрятной бороде селянина хлебные крошки, но, сделав над собой усилие, ответил вполне вежливо:

– Спасибо на добром слове, господин Бродарь.

– Ты стал признанным лидером. На тебя ставят много куаров.

Темьян склонил голову набок, разглядывая хозяина Кайи и не понимая, к чему тот ведет.

– Я слышал, - продолжал Бродарь, - Свирин за последние два месяца заработал на тебе почти три сотни полновесных золотых монет. А сколько он заплатил тебе, а?

Темьян бормотнул что-то неразборчивое.

– То-то и оно! - подхватил его собеседник. - Но я подскажу тебе способ, как разбогатеть, причем быстро. Интересует?

Темьян пожал плечами, не до конца понимая, как правильно следует себя вести в данной ситуации.

– Вот если бы ты иногда… падал… когда я тебе скажу, можно было бы заработать много денег. Очень много! Поверь, иногда поражение приносит гораздо больше, чем победа. А я знал бы точно, в каком бою ты проиграешь, и ставил бы на твоего соперника. И выигрыш был бы огромен! Конечно, я поделился бы с тобой, не сомневайся.

Темьян нахмурился, стараясь держать себя в руках. Бродарь продолжал говорить, но его тон и выражение лица неуловимо изменились. Теперь Темьян понял, что имела в виду Кайя, говоря, что ее хозяин имеет душу воина.

– Кстати, Свирину не понравится, что ты спишь с Кайей. Да, да. Я все знаю, но молчу, причем только из хорошего к тебе отношения. Но, если я рассержусь на тебя…

– Я понял, господин Бродарь, - осторожно сказал Темьян, желая выиграть время и посоветоваться с Кайей.

– Зови меня по имени - Ксил. Мы же теперь как-никак подельщики, - усмехнулся Бродарь.

– Да, Ксил.

И Темьян, посоветовавшись с Кайей, стал иногда "ложиться" в амбаре, когда того требовал Бродарь. Доходом тот, само собой разумеется, не делился.

Такая жизнь начала потихоньку угнетать Темьяна, и он решил, что пора уходить из селения. Он поставил перед Кайей вопрос ребром: идет ли она с ним. Кайя попросила день на размышление, а утром к нему подошел Бродарь.

– Ты далеко собрался, Темьян?

– Не твое дело, Ксил! - отрезал парень, отказываясь поверить, что Кайя предала его. Наверняка осведомленности Бродаря есть и другое объяснение.

– Ты не уйдешь, пока не закончится сезон боев, Темьян. - Голос Ксила звучал мягко, вкрадчиво. - Остался всего месяц, и я не советовал бы тебе ссориться со мной.

– Да?

– Я предупредил тебя, Темьян.

– Да пошел ты! - Урмак развернулся и, наплевав на скрытность, побежал разыскивать Кайю.

Он обегал все селение, но ее нигде не нашел. Вечером в амбар на зрелище она тоже не пришла. Темьян дрался в трех боях, в одном из которых, по требованию Бродаря, должен был лечь. Но Темьян выиграл все три, вызывающе глядя на Ксила. Тот задумчиво хмурил брови и качал головой.

Вернувшись на сеновал, Темья лег спать с твердым намерением завтра с утра попросить расчет у Свирина и уйти - с Кайей или без. После того, как он обоснуется в столице и заработает много денег, он вернется за ней и выкупит ее у Бродаря. Погруженный в свои мысли он никак не мог заснуть. Он ворочался на мягком сене, думая о том, что сегодня очередь Кайи придти к нему, но, наверняка, Бродарь запер ее и не пустил.

Он ошибался: Кайя пришла. Она была сильно расстроена.

– Это ты рассказала Бродарю, что я собираюсь уйти из селения? - спросил Темьян.

– Мне пришлось. Я все объясню тебе, Темьян. Пожалуйста, верь мне! А сейчас давай не будем тратить понапрасну время.

Она прильнула к нему, но платья не сняла. Когда он потянулся развязать тесемки на ее юбке, она удержала его руку.

– Не так. Разорви ее. Сегодня я хочу грубости.

Темьян удивился, но принял ее игру. Он разорвал на ней одежду и стал целовать. Она слегка отталкивала его и в тоже время поощряла. Они возились в шуточной борьбе. В пылу игры она расцарапала ему щеку, и капельки его крови испачкали ее платье.

Внезапно она начала отталкивать его все сильнее и громко закричала:

– Помогите! Спасите! Нет, не трогай меня, грязный урмак! Убери свои лапы!

– Ты что?! - опешил Темьян, отступая.

Она снова придвинулась к нему. Ее глаза блестели слезами и злорадством.

– Помогите!!! - еще громче закричала она.

Темьян замер. Он, кажется, понял, что происходит, но открывшаяся правда сводила его с ума. Он глядел на любимую женщину и молчал. На миг она смутилась под его взглядом. Затем зло сощурила глаза и прошипела сквозь зубы:

– А ты думал, что лучше других мужчин, и моя месть на тебя не распространяется, да? Бунтовать вздумал?!! Да ты и мизинца Бродаря не стоишь! И никто из вас не стоит! Он умен. Он… Я не могу сказать, но если бы вы все узнали правду!… Мы заработаем с ним кучу денег и будем жить во дворце! И нам станут кланяться вельможи!

– Он использует тебя, Кайя.

– Да, точно! Но вы все используете меня: и ты, и Дарт. Используете мое тело для своего удовольствия. А он единственный, кто не скрывает этого, прикрываясь пошлой любовью… Тебе нужно было просто подчиниться ему и не своевольничать. Позволить нам заработать на тебе немного куаров, за каждый из которых я расплачивалась с тобой своим телом!

– Кайя…

– Все сказано, Темьян. Мы накажем тебя, чтобы другие боялись Бродаря и подчинялись ему… Помогите!!! Спасите!!! На помощь!!!

На сеновал ворвался Свирин с сыновьями. В руках у них были арбалеты. Сзади маячила Лодда.

Кайя кинулась к Свирину, плача и безуспешно пытаясь прикрыться обрывками одежды.

– Он… он… - всхлипывала она, прижимаясь к Свирину и указывая на Темьяна.

– Я убью его! - взревел Свирин, вскидывая арбалет.

– Нет, отец! - Лодда бросилась между ним и Темьяном. - Она сама! Он не виноват! - Она подскочила к Кайе и размахнулась, чтобы ударить ее. - Дрянь! Какая же ты дрянь!

Отец перехватил руку дочери.

– Твоя ревность здесь не уместна, Лодда!

– Ревность?!! Да эта тварь сама вешалась к нему на шею! Они почти два месяца спят вместе, а теперь вдруг ей вздумалось орать!

Свирин опешил. Кайя окаменела.

– Это правда, Кайя?

– Нет, конечно, Дарт. Какие два месяца! Он, конечно, давно домогался меня, но я отказывалась. И только сегодня он заманил меня сюда хитростью и набросился. Иначе, зачем бы мне кричать?

– Сука! - прошипела Лодда. - Отец! Не верь ей! Она врет! Она сама соблазнила его два месяца назад и бегала сюда почти каждую ночь!

Свирин покосился на дочь, окинул взглядом разорванную одежду Кайи, расцарапанную щеку Темьяна и сказал:

– Тебе, парень, будет предъявлено обвинение в изнасиловании. Лучше не усугубляй свою участь и иди с нами добровольно. Мы запрем тебя в погребе до утра.

Кост взял Темьяна на прицел.

– Только дай мне повод, грязный урмак, и я всажу тебе стрелу прямо в брюхо. Ты мне никогда не нравился, мерзкий оборотень!

Хью растерянно переводил взгляд с отца на Темьяна.

– Отец, надо разобраться. Темьян не способен на такое.

– Утром и разберемся. Если он не виновен, то и бояться ему нечего.

Ночь Темьян провел в погребе. Спать он не мог. Думать тоже. На него навалилась сильнейшая апатия и стала безразлична дальнейшая судьба.

Утром пришел Свирин. Он долго стоял молча, заложив руки за спину и глядя в крошечное оконце под потолком. Темьян так же молча сидел на каменном полу, поджав ноги и привалясь спиной к стене. Наконец, Свирин посмотрел на него и сказал:

– Я хочу тебя спросить как мужчина мужчину. Кто прав: Лодда или Кайя?

Темьян глянул Свирину в лицо и молча отвернул голову. Жить ему не хотелось.

– Так. - Свирин тяжело опустился на каменный пол рядом с ним и устало прислонился спиной к стене. - Значит, Лодда права…

Он замолчал. В полной тишине было слышно, как в дальнем углу погреба мышка старательно грызет холщовый мешок с зерном, как бьется увязшая в паутине первая весенняя муха.

– И что, действительно два месяца? - Голос Свирина дребезжал, как ржавое несмазанное колесо на грязной колдобистой дороге.

Темьян сделал неопределенный жест плечами.

– Понятно, - откликнулся Свирин. Потом повернулся к Темьяну с надеждой: - Но хотя бы в самый первый раз ты овладел ею силой, а потом она просто боялась тебя и не смела отказать, да?

Темьян вздохнул и промолчал.

Свирин потемнел лицом:

– Значит, все же сама…

Он резко встал и вышел, неприятно шаркая ногами по полу.

После его ухода в погреб спустились Соланна и Пирс.

– Темьян, я помогу тебе сбежать, - торопливо зашептала Соланна, бросаясь ему на шею. Урмак покосился на Пирса и, испытав неловкость, неуклюже отстранился.

– Глупости, Соланна, тогда накажут и тебя. Пирс, скажи ей!

– Эта взбалмошная баба давным-давно не слушается меня, - усмехнулся кузнец. - Но я свяжу ее и суну в подпол, чтобы она не наделала глупостей. Кстати, я - один из судей, и думаю, что смогу защитить тебя. Не падай духом, парень, прорвемся!

После их ухода, Темьяну стало значительно легче, словно он искупался в холодной горной реке.

Потом его навестил Хью.

– Я верю тебе, - сказал он. - Кайя - дрянь редкая, а Лодда врать не станет. И что только отец нашел в этой Кайе?

Темьян вздохнул. Он точно мог сказать - что. Он знал это по себе.

– Спасибо, Хью. Как там Лодда?

– Отец отправил ее с Костом в столицу к жениху. Боится, что она устроит скандал в суде.

– Лодда прелесть, - улыбнулся Темьян.

– Да, она искренне привязалась к тебе.

Они помолчали.

– Темьян…

– Да?

– Отец… он справедлив и не опустится до мести. Если ты невиновен, - Хью спохватился и поправился, - так как ты не виновен, он не позволит приговорить тебя, вот увидишь.

– Да, Хью, твой отец - человек порядочный, - откликнулся урмак. А что еще ему оставалось ответить?

В это время в погреб спустились несколько селян с веревками и арбалетами. Темьян невольно отметил, что оружие у них явно дорогое, сделанное хорошим мастером. Да, подеста Свирин позаботился о безопасности селения, заставив местных неплохо вооружиться. Впрочем, оружие в руках людей не может остановить настоящего урмака, тем более арбалеты в тесноте погреба. "Можно запросто раскидать их всех и уйти, даже особо и не напрягаясь", - подумал Темьян, но не двинулся с места. Более того, он послушно позволил себя связать, наблюдая за событиями как бы со стороны.

– Все будет хорошо, Темьян! - крикнул на прощание Хью, и заключенного выволокли из погреба.

Суд проходил днем в том же амбаре, где вечерами устраивались бои. Жители селения, побросав все дела, сидели на скамьях вдоль стен. Трое судей разместились в креслах, установленных на белом песке площадки для боев. Темьяна, связанного, поставили в центре на колени.

Темьян оглядел зал, наткнулся взглядом на Бродаря и заметил, что ни Кайи, ни Соланны в зале нет. Пирс видно и впрямь запер жену на замок от греха подальше.

В роли главного судьи выступал Свирин. По законоположению Беотии сельский подеста являлся кем-то вроде королевского наместника: он собирал подати для казны, и он же вершил суд. Кроме него в судьи выбирали еще двоих - самых уважаемых жителей. Одним из них был кузнец Шатуба. Он горячо выступил в защиту Темьяна. Но второй - мельник, сын которого часто был бит Темьяном на арене, не скрывал своего негативного отношения к "грязным урмакам" вообще, и Темьяну в частности. Ему было наплевать на правду, главное - наказать оборотня!

Кайи на заседании не было - порядочную женщину решили не подвергать дополнительному позору. За нее говорил Ксил Бродарь. Со скорбным выражением лица он убеждал присутствующих в злодейских планах урмака, рассказывал, как тот каждый вечер нарушал покой его семейства, выслеживая его наложницу и пугая его скотину так, что у той начисто пропало молоко. Молол еще какую-то чушь, Темьян не очень-то и прислушивался.

Когда самого Темьяна попросили рассказать о произошедшем, он отказался говорить. Он не желал ни признавать свою вину, ни позорить Кайю, выставляя ее шлюхой и дешевкой. Порой он даже мысленно оправдывал ее, предполагая, что Бродарь вынудил ее на подлость угрозами. А порой Темьян отчетливо понимал, что совершенное - часть ее собственной натуры. Она такая же, как и Бродарь, а все остальное - домыслы и иллюзии влюбленного Темьяна.

Домыслы и иллюзии… Если женщина прекрасна внешне, мужчине очень трудно поверить, что душа у нее безобразна. Особенно, если он влюблен в нее. Он скорее найдет тысячи причин, оправдывающих ее самый мерзкий поступок, чем согласится развенчать свою богиню!

Пока шло разбирательство, Свирин молчал, разглядывая с отрешенным видом дощатые стены. На подсудимого он не смотрел.

Наконец, прения закончились. Мнение суда разделилось: кузнец признавал Темьяна невиновным, мельник настаивал на казни для "зверя". Решающим должен был стать голос Свирина.

Ожидая решения, Темьян поискал взглядом Бродаря. Тот сидел в первом ряду и с праведным гневом глядел на "насильника". Ни злорадства, ни усмешки в адрес поверженного - Ксил отлично владел собой и хорошо играл свою роль.

"Что же ты за человек, Ксил? Для простого крестьянина у тебя слишком много секретов", - подумал Темьян и пообещал себе разобраться с Бродарем при первой же возможности.

Наконец, Свирин поднял голову. На Темьяна он по-прежнему не смотрел.

– Урмак виновен! Будет подвергнут казни!

Присутствующие заговорили, обсуждая приговор. Большинство одобряли, некоторые возмущались. Но в открытую не протестовал никто. Даже Хью. Он избегал взгляда Темьяна и держался в тени.

Несколько сельских парней взяли Темьяна под прицел арбалетов. Урмак окинул их ленивым взглядом. Если использовать личину Дракона, то наверняка можно уйти. Но… было лень. Драться не хотелось, и ярости он не ощущал.

К Темьяну приблизился кузнец и помог встать на ноги. Лицо Шатубы оставалось бесстрастным.

– Извини, парень. Суд принял решение. Говори свое последнее желание.

– Я могу сам выбрать способ казни? - спросил Темьян.

– Конечно. В определенных пределах, разумеется. Если, например, ты захочешь умереть от старости, то сам понимаешь…

Темьян улыбнулся шутке. Он был вполне спокоен, даже умиротворен и уже принял решение.

– Ты хорошо держишься, Темьян. - Шатуба похлопал его по плечу. - Жаль, что ты - урмак, а то я потребовал бы королевского суда для тебя.

По законам Беотии и некоторых других стран урмаки являлись гражданами второго сорта и не имели права на апелляцию.

– Так какую смерть ты предпочтешь? - вслух спросил Пирс и прошептал одними губами: - У меня нож, я передам его тебе. Разрежь веревки, бей меня в челюсть, бросайся на арбалетчиков, используй мою науку и свои урмакские штучки. Беги!

Темьян покачал головой:

– Я остаюсь, Пирс.

Кузнец на мгновение опешил, затем скрежетнул зубами, но кивнул:

– Что ж. Твое право. Так как ты хочешь умереть, Темьян?

– В огне. На костре.

– На костре? Странный выбор. Не самая легкая смерть, скажу я тебе. Если хочешь, я пущу тебе арбалетную стрелу прямо в сердце? Клянусь, ты умрешь мгновенно и не будешь мучиться!

– Нет. Я выбираю костер.

– Ну, как знаешь. Но это потребует приготовлений.

– А я и не тороплюсь, - снова улыбнулся Темьян.

Его оставили во дворе под присмотром людей с арбалетами и вилами и занялись подготовкой к казни. Притащили и вкопали столб в раскисшую весеннюю землю, разложили вязанки с хворостом. К столбу он подошел сам, поддерживаемый кузнецом.

– Не передумал? - тихонько спросил кузнец. - Нож все еще при мне.

– Нет, Пирс. Все, поздно уже.

– Ну… прощай, парень! - Шатуба отошел, оставив привязанного к столбу урмака одного.

Костер умело подпалил Бродарь. Он учел ветер и запалил так, чтобы приговоренный не сразу задохнулся в дыму, а в полной мере ощутил боль от ожогов.

Темьян боли не ощутил. Он нес в себе чистую частицу пламени, и его жаркий собрат - первозданный огонь - не мог и не хотел причинять ему вред.

Впрочем, со стороны все было так, как надо: огонь жадно пожирал тело "грязного зверя". Большинство зрителей свистели и улюлюкали, некоторые стояли молча, и только в глазах Шатубы блестели не пролитые слезы. А где-то на краю обострившегося звериного сознания Темьян ощутил, как внезапно побледнела и упала в обморок Лодда, скатившись с кожаного сидения двуколки прямо под ноги растерявшемуся брату; как рыдает и в бешенстве бросается на прочную дубовую дверь погреба Соланна.

Да, уже завтра Кайе придется долго и убедительно оправдывать свой поступок перед женой кузнеца, иначе ох как не сладко придется наложнице Бродаря! Темьяна порадовала эта мысль: Соланна сумеет достойно отомстить за него. Умная госпожа Шатуба наверняка найдет способ сделать жизнь Кайи невыносимой. Темьян улыбнулся бы, если бы умел, но огонь не улыбается, а Темьян успешно закончил превращение, став жарким оранжевым кусочком пламени.

Теперь можно было уходить из селения, но он не удержался от мальчишеской выходки и поджег общественный амбар - место его побед, поражений и позора. Раздались крики. Люди бросились за водой, выстраивая цепочку от ближайшего колодца. Темьян немного полюбовался их слаженными действиями и… пошел гулять по улицам селения. Дома в большинстве своем были каменные, но конюшни, амбары, деревья и деревянная мебель в домах… Много вкусной и обильной пищи. Впрочем, покрытая лаком мебель имела вяжущий горьковатый привкус.

…Когда он ушел в лес, горело почти все селение. Ненасытный огонь оставил в покое лишь несколько домов, в том числе кузнеца и… Свирина. Ради Лодды. И ради Хью - он не виноват, что оказался слабым и струсил перед авторитетом отца, решил Темьян.

Он вернулся в лес и несколько суток сознательно уходил из знакомых мест, чтобы избежать желания хоть одним глазком взглянуть на Кайю. Порой он был готов убить и ее, и Бродаря, чтобы растопить сковавший его сердце лед. И все же… он скучал по ней и находил тысячи оправдывающих ее причин, сваливая всю вину на Ксила.

Темьян забредал все дальше и дальше в Белковскую пущу. Постепенно к нему вернулись старые кошмары про уничтоженную кабаёшами деревню, сгорающую мать и изуродованную Арису. Мысли у него путались. Порой на месте Арисы он видел Кайю и наоборот. Он перестал спать, избегая ужасных снов. Он шел и шел вперед, постепенно все глубже погружаясь в болезненную сумеречную зону сознания. Он все чаще оставался в облике Барса, избегая личины человека, и с каждым разом все в большей степени ощущал себя настоящим Зверем.

Зверем, состоящим из одних инстинктов.

Зверем без чувств и памяти.

Не умеющим любить и страдать…

Он не заметил, как прошло лето, миновала осень, пролетела зима. Жизнь у него теперь была чрезвычайно проста: охотиться, чтобы не умереть с голоду; найти теплое лежбище, чтобы не замерзнуть; покинуть территорию более сильного зверя, чтобы остаться в живых, или самому прогнать более слабого, чтобы занять его охотничьи угодья. И, самое главное, не спать. Как можно дольше не спать, пока хватает сил, чтобы не видеть во сне любимого и ненавистного лица Кайи, сгорающую мать и жалобно повизгивающего барсенка Кунни…

Так продолжалось до следующей весны. А затем удача оставила Темьяна. То ли в тех местах, куда он забрел, обитала совсем уж пугливая дичь, то ли охотничьи инстинкты стали подводить его, но много-много дней подряд ему не удавалось отведать свежего мяса. Он сильно ослабел и в результате получил перелом и плохо заживающую глубокую рану на ноге от голодного проснувшегося медведя, которому очень не понравилось вторжение странного чужака на свою территорию. Истекающий кровью, голодный, хромой Барс был вынужден несколько дней торопливо уходить с медвежьей территории, а грозный хозяин шел за ним по пятам, не давая ему ни минуты передышки. Так Темьян постепенно забрел в глухие болота, где умудрился подцепить жестокую болотную лихорадку.

Таким и нашел его Келвин: оголодавшим, измученным, больным, с незажившей переломанной ногой и погруженным в тяжелый бред сознанием. Разбойник выходил Темьяна. Не пожалел денег на мага-целителя, который полностью вылечил и лихорадку, и перелом так, что не осталось следа ни от того, ни от другого. Кроме того, циничный и грубоватый Келвин умудрился, не влезая в душу "пациента", излечить и его разум. Трудно сказать, как ему это удалось. Может, искренним отсутствием жалости, а может, личным примером немного насмешливого, но в целом позитивного отношения к жизни, как бы жестока она ни бывала порой. Вскоре Темьян научился воспринимать и любить жизнь такой, какая она есть - со всеми ее ударами и подарками.

И самое ценное - Келвин никогда ни о чем не расспрашивал Темьяна, будто умирающие, сторонящиеся людей оборотни-одиночки в лесу самое обычное дело. Сам не расспрашивал и другим не позволял. Хотя шутить и издеваться над добродушным урмаком в банде не возбранялось. Да, да, именно добродушным: Темьян не озлобился, не разочаровался в жизни вообще, и в женщинах в частности, и "сумел сохранить внутреннюю чистоту", что очень порадовало бы кузнеца Шатубу.

Так Темьян стал разбойником и вскоре забыл, что когда-то у него была совсем иная жизнь. И только по ночам прошлое иногда безжалостно вторгалось в его сны, и тогда он просыпался в слезах…

– Темьян, ты что, заснул? Ты собирался рассказать нам о себе и своей жизни, - напомнил Миссел.

Урмак вздрогнул, в первый момент не сообразив, где находится - так затянула его в себя то ужасающе мрачная, то сладостно прекрасная бездна воспоминаний.

– Они люди, если те, кого я видел тогда, и есть Черные Чародеи, - сказал Темьян.

– Они? - переспросил Миссел.

– Ну, да. Тогда их было двое. Очень похожи друг на друга. И вели себя, как равные. И были в красных плащах, а не в черных. Красные Чародеи.

– М-да, здесь явно какая-то путаница. И в цвете, и в количестве, - сказал Эрхал.

Они втроем медленной рысью скакали по лесу, удаляясь от Дзенты. Накрапывал дождик, постепенно набирая силу и переходя в ливень.

– Так что там с твоими детскими воспоминаниями, Темьян? Ты будешь нам рассказывать или нет?

– Они наняли кабаёши и разгромили нашу деревню, убив всех жителей. Они выкачали из них кровь вроде для жертвоприношения. Для промежуточных ритуалов, так они сказали.

– А ты?

– Я спасся чудом. Вернее, моя мать спасла меня. Она была сильной колдуньей и магией отвела им глаза.

Ехавший первым Эрхал изумленно оглянулся через плечо, но промолчал.

– Что еще за промежуточные ритуалы? - переспросил Миссел. - Чтобы расколоть мир, нужен один единственный ритуал.

– Я же говорил, что не уверен, будто те события имеют к Черному Чародею какое-либо отношение, - напомнил Темьян.

– Погодите, я совсем запутался. - Эрхал нагнулся вниз, сорвал широкий лист лопуха и попытался соорудить из него нечто вроде капюшона, чтобы просачивающаяся сквозь ветки вода не стекала по лицу и не попадала за шиворот. - Давайте, разберемся. В этом мире есть некто, именуемый Черным Чародеем. Это раз. Он похитил Нефелу с помощью джигли. Это два.

– Это вовсе не "два", - возразил Миссел. - Мы не знаем, кто на самом деле похитил Нефелу.

– Ты прав. - Эрхал подумал. - Тогда так: некто похитил Нефеллу. Это два. И три: еще один некто подбирает себе жертвы для таинственных жертвоприношений с загадочными промежуточными ритуалами и уничтожает для этого целые деревни…

– …но нечасто, - подсказал Миссел, прилаживая по примеру Эрхала лапух-капюшон.

– Хвала Богам, что нечасто, - уточнил Темьян.

Миссел нахмурился: его явно задели слова урмака. Эрхал усмехнулся и продолжал рассуждать:

– Значит, что мы имеем? То ли на Ксантине действуют трое неизвестных, то ли двое, то ли один.

– Богатый выбор, - грустно вздохнул Темьян. - Получается, мы толком не знаем, у кого в руках Нефела.

– Ну, ты хорош, Темьян! Тут решается будущее мира… Твоего, между прочим!.. А тебя заботит только судьба своей подружки, - раздраженно воскликнул Миссел. Он еще не простил Темьяну похвалу Богам.

– Она мне не подружка, - заупрямился урмак.

– Нашел чем хвастаться! - отрезал Миссел. - Если бы по твоей милости она до сих пор не оставалась бы девственницей, сейчас у нас было бы значительно меньше проблем.

– Я думаю, что на Ксантине действует все же кто-то один, - не обращая внимания на их перепалку, продолжал Эрхал, не отступая от выбранной темы. - Цвет - ерунда. Он может надевать разные плащи: хоть красные, хоть белые. Его прозвали "черным" вряд ли из-за цвета одежды. Вон Миссел тоже весь в черном.

– Так практичнее в дороге! Вспомни, во что превратилась твоя белая рубашка после первого же боя!

– Вот и я говорю, что цвет одежды - ерунда. Имелись в виду намерения: черный, значит, злой, хочет уничтожить мир.

– Не уничтожить, а преобразовать, - поправил Миссел.

– Но большинством людей это воспринимается как зло. И потом. Его новая вера называется "Темные Небеса". Опять-таки "темные" - черные.

– Ладно, предположим, с цветом ты прав. А количество?

Эрхал подумал вслух:

– Правая рука? Близкий помощник? Брат, в конце концов?

– Возможно, - протянул Миссел. - Остается разобраться, что за промежуточные ритуалы.

– А если предположить, что они черпают волшебную силу из крови жертв?

– Слабенько, - возразил Миссел. - С таким источником не то что мир, чашку трудно расколоть.

– Ладно, все наши предположения - полная чушь. Чтобы сражаться с врагом, надо точно знать, в чем его сила, а в чем слабость.

– Темьян, а ты точно больше ничего не помнишь?

– Вроде нет, - слукавил тот. - А кабаёши кто такие? Ни до, ни после я о них ничего не слышал.

– В одном из так называемых Несуществующих миров проживает раса минотавров - людей с бычьими головами. Их мир находится рядом с Изнанкой, и оттуда постоянно лезут всякие монстры, вампиры, оборотни… - Эрхал спохватился и оглянулся на Темьяна. - Я имею в виду не таких как урмаки, а настоящих, диких оборотней, которыми движет лишь жажда убивать.

– Я понимаю, - спокойно отозвался Темьян. - Так что там с кабаёшами?

– У минотавров существуют кланы профессиональных охотников за всякой нечистью. Их как раз и называют - кабаёши. У них выше реакция, чем у обычных минотавров, сильнее удар и есть кое-какие особые способности, которые и позволяют им побеждать. Так что прости, Темьян, но у вашей деревни не было против них ни единого шанса.

– А что за Скрижали Пророчеств такие? - спросил Темьян. Ему было больно вспоминать, но он хотел выяснить все до конца.

Эрхал так резко натянул поводья, останавливая коня, что тот едва не встал на дыбы, а шедшая следом лошадь Темьяна была вынуждена сойти с тропы, задом проломив кусты. Оба животных недовольно храпели и раздували ноздри. Миссел приблизился и вместе с Эрхалом уставился на урмака так, словно у того вдруг выросла вторая голова.

– Вы чего? - растерялся Темьян, пытаясь справиться с лошадью, которая по каким-то своим соображениям не собиралась пока выбираться из кустов.

Ученик Бога и Проклятый переглянулись.

– Скрижали Пророчеств, Темьян? Ты сказал - Скрижали Пророчеств?

– Ну да. А что это?

– Это очень мощный артефакт, - ровным голосом произнес Миссел. - Такие магические таблички, в которых содержатся записи о некоторых людях и событиях. О великих людях и грядущих событиях. Ключевых событиях. Способных повернуть ход истории и изменить существующий веками порядок вещей. Событиях, которые еще не произошли, но вскоре произойдут. И о людях, которые примут непосредственное участие в этих событиях… Под людьми я подразумеваю разумных существ всех рас. - Миссел усмехнулся. - И урмаков в том числе.

– Вот только не всем дано читать Скрижали, - добавил Эрхал, продолжая разглядывать Темьяна странным взглядом. - Они появляются сами - там, где захотят, и позволяют прочитать себя только тем, кого записи касаются напрямую.

– А теперь, Темьян, скажи нам, что держал Скрижали в руках, - предложил Миссел.

– Или еще лучше - что читал их. Что там есть запись и о тебе, - с усмешкой добавил Эрхал.

Темьян сложил руки ладонями вместе и поднял их перед собой в молитвенном жесте:

– Клянусь самым почитаемым мною Всемогущим Богом Молний, что в глаза их не видел! Просто… о них упоминали при мне.

– Кто? - Взгляд Миссела стал жестким.

Темьян опустил голову.

– Я не могу сказать.

Миссел и Эрхал опять переглянулись.

– Пойми, Темьян, это может быть очень важным!

Темьян по очереди оглядел их напряженные лица.

– Я догадываюсь, что вы в состоянии прочесть мои мысли и воспоминания и без моего разрешения, но поскольку вы до сих пор этого не сделали… кстати, почему, а?

– Я не могу, - покачал головой Эрхал. - Когда я стану Богом, у меня появится такая способность, но пока - нет. Хотя Миссел, конечно, может.

– К чтению чужих мыслей прибегают лишь в самом крайнем случае, - пожал плечами Миссел. - Читать мысли без разрешения, означает проявить неуважение к владельцу.

Темьян растерянно взглянул на Проклятого. Неуважение! Вот так! Значит, ураган считается с чувствами песчинки, медведь уважает муравья, всемогущий Бог не хочет обидеть простого смертного!

Мгновение Темьян колебался, но вспомнил охваченную огнем мать и сказал:

– Я не могу рассказать вам про Скрижали, потому что тогда придется говорить и про все остальное. Но моя… с меня взяли слово молчать.

Он запнулся, подыскивая слова. Ученик Бога и Проклятый молча ждали.

– Клянусь, что расскажу все, если пойму, что это имеет отношение к нашему Чародею, - наконец сформулировал свою мысль Темьян.

Они кивнули и тронули поводья. Темьян с облегчением перевел дух и утер со лба испарину. Затем решительно вступил в борьбу с лошадью и заставил-таки ее выбраться из кустов на тропу.

– Миссел, Эрхал, но я по-прежнему могу задавать вам вопросы? - неуверенно спросил Темьян, рысью догнав своих спутников. - Мой отказ рассказывать не вызовет…

– …ответной реакции? Конечно нет, Темьян. Ты смело можешь спрашивать нас о чем угодно, - поспешно откликнулся ехавший в середине Миссел.

– Только знай, что по задаваемым тобой вопросам мы сможем сделать некоторые выводы и возможно понять то, что ты пытаешься скрыть от нас, - честно предупредил Эрхал и послал коня вперед.

Миссел укоризненно покачал головой, но промолчал, а Темьян раскрыл рот от удивления: ему и в голову не приходило, что можно что-то узнать из вопросов!

Дальше они ехали молча, переведя коней в галоп и стремясь побыстрее выбраться из неприветливого дождливого леса.

Дождь все усиливался, и вскоре ОН совершенно вымок. Длинные светлые волосы неопрятными мокрыми прядями падали на лицо и лезли в рот. Одежда противно липла к телу. ЕГО лошадь внезапно на скаку помотала головой, и капельки дождя с ее гривы водопадом рухнули на седока, попадая в глаза. ОН поморщился и покосился на своих спутников. Скачут, мерзавцы, как ни в чем не бывало. Один впереди, другой чуть отстает. И даже не думают проявить почтение к ЕГО сану - ублюдки! - и пропустить вперед, чтобы грязь из-под копыт того, который впереди, не летела жирными комьями, оседая пористыми кляксами на ЕГО некогда роскошных штанах и ботфортах.

Как же ОН ненавидел и презирал своих спутников - тех, с кем вынуждено столкнул ЕГО рок в этом тусклом и неинтересном мирке. Мирке, в котором сошлись несколько очень важных нитей Судьбы. И теперь эти двое нужны ЕМУ. Нужны, как воздух. Нужны, чтобы добиться поставленной, чрезвычайно важной Цели. А когда Цель будет достигнута, ОН станет полновластным Хозяином Вселенной. ОН! А не Проклятые, и уж конечно не Боги, которым давным-давно пора на покой. Эти выродки - амечи и дейвы - даже не понимают, чем владеют. Они наслаждаются властью над смертными и считают, что именно это главное предназначение Бога. Глупцы, растерявшие свою силу и истинное могущество на недостойные Изначальных цели!

ЕГО же Цель поистине прекрасна. ЕМУ дела нет до смертных, населяющих миры. ОН не опустится до жалкого правления ими. ЕГО не интересует их ничтожная судьба. ОН - создатель, а не пастух, как нынешние амечи и дейвы. ОН - Творец, и ЕГО Цель - само мироздание.

Но пока о ЕГО истинных планах не знает никто.

Всему свое время.

Сейчас - время лжи. Постоянного изощренного вранья всем окружающим, своим спутникам и даже себе самому. Лгать себе необходимо, чтобы самому поверить в ложь, и тогда один из ЕГО спутников - очень сильный волшебник - примет вранье за чистую монету и не сможет раньше времени догадаться о ЕГО истинных намерениях.

Но скоро, скоро придет время Созидания, и тогда вся вселенная содрогнется перед Силой Творца!

ОН усмехнулся и снова посмотрел в спину скачущему впереди спутнику. Прислушался к дыханию того, кто чуть отставал.

Пешки. Простые пешки в ЕГО игре, они думают, что от них что-то зависит.

Две пешки думают, что едут спасать мир, а две других… Ну, хорошо, хорошо. Они, пожалуй, не пешки, а, скажем, ладьи… думают, что собираются разрушить мир, чтобы создать свою собственную вселенную.

"Власть над смертными"! "Спасение мира"! Все живые существа любят придумывать себе сказочки, которые больше похожи на бред! Но не важно во что верят ЕГО пешки и ладьи. Важно лишь, что они ни на шаг не отходят от намеченного ИМ плана.

Правда, чтобы контролировать ситуацию, ЕМУ пришлось лично присутствовать на Ксантине и даже стать постоянным, бессменным спутником некоторых из своих фигур.

Но ЕГО Цель близка. А потом…

С каким наслаждением ОН расправится с некоторыми из своих нынешних помощников! Каким изощренным пыткам ОН их подвергнет! Как будет наслаждаться их криками и мольбами о помощи!

ОН хищно усмехнулся, благо из-за дождя невозможно разглядеть выражения лиц. Спасибо дождю, что можно хоть на миг сбросить носимую ежедневно маску вежливости, прикидываясь, будто ЕГО спутники действительно ровня ЕМУ. ЕМУ - будущему Творцу Мироздания!

…А дождь все шел и шел. Три закутанные в сети дождя всадника погоняли коней, спеша поскорее выбраться из мокрого неприютного леса…