"Орден куртуазных маньеристов (Сборник)" - читать интересную книгу автора (Степанцов Вадим, Добрынин Андрей, Григорьев...)

Потрескивал камин, в окно луна светила

Потрескивал камин, в окно луна светила, над миром Царь-Мороз объятья распростёр. Потягивая грог, я озирал уныло вчерашний нумерок "Нувель обсерватёр". Средь светских новостей я вдруг увидел фото: обняв двух кинозвёзд, через монокль смотрел и улыбался мне недвижный, рыжий кто-то. Григорьев, это ты? Шельмец, букан, пострел! Разнузданный букан, букашка! А давно ли ты в ГУМе туалет дырявой тряпкой тёр и домогался ласк товароведа Оли? А нынче - на тебе! "Нувель обсерватёр"! Да. С дурой-Олей ты намучился немало. Зато Элен, даря тебе объятий жар, под перезвон пружин матрасных завывала: "Ватто, Буше, Эйзен, Григорьев, Фрагонар!" Ты гнал её под дождь и ветер плювиоза, согрев её спиной кусок лицейских нар, и бедное дитя, проглатывая слёзы, шептало: "Лансере, Григорьев, Фрагонар". Как сладко пребывать в объятьях голубицы, как сладко ощущать свою над нею власть, но каково в её кумирне очутиться и в сонм её божеств нечаянно попасть! О, как ты ей звонил, как торопил свиданья, как комкал и топтал газету "Дейли стар"! И всё лишь для того, чтоб снова на прощанье услышать: "Бенуа, Григорьев, Фрагонар". ... Сколь скучен, Константан, круг жизни человека! У Быкова инфаркт, с Добрыниным удар, и архикардинал - беспомощный калека. Им не нужны теперь Буше и Фрагонар. Так улыбайся там, в лазури юной Ниццы, Вгрызайся в перси див, забудь о том, что стар. Пусть будет твой закат похожим на страницы альбома, где шалил сангиной Фрагонар. Последствия заявления, сделанного мной на десятилетии Ордена Мои стихи о воздержании неверно понял модный свет, и смесь восторга с обожанием ловлю я на себе нет-нет. Юнцы, накрашенные густо, трубят мне гимны вперебой и, как за коброю мангусты, за мною прыгают гурьбой. Заматерелые педрилы, похожие на индюков, мне улыбаться стали мило. Друзья! Я вовсе не таков! Да, девы стали мне не любы, но содомию прославлять, и целовать мальчишек в губы, и афедрон им подставлять?! Конечно, это интересно, я спорить даже не берусь, но я при этом, если честно, наверно, просто обосрусь. И растрезвонят педерасты, что классик был желудком слаб. Нет, в члены этой гордой касты я не пойду, не тот масштаб. Пусть телом крепкие, здоровые пополнят стаи петухов и славят отношенья новые, которым тысяча веков. Ко мне, ко мне, шальные девы, скорей потремся пуп о пуп!.. Мои богини, что вы, где вы? Ужель я больше вам не люб? Послание к Виктору Пеленягрэ, понадеявшемуся на свою сомнительную славу поэта-песенника и провалившему наш пушкинский вечер в ЦДЛ 1 июня 1999 года Не вор, не начальник, не барин - простой, как портки, человек, Аркадий Петрович Гагарин прославил ХХ наш век. Парил он в космических сферах - не верится! - только лишь час! Но нету храбрей офицера, нет доблести ярче для нас. Не помнятся Белка со Стрелкой, давно Королёв позабыт, но вечный, как рот над тарелкой, Гагарин над нами парит. Вот так же, Витёк, и эстрада: поэт, композитор - чмари, а толпам лишь идола надо, хоть что ты для них сотвори. Пиши ты, как Резник, как Чепмэн, как Эль-Регистан-Михалков - придёт на твой творческий вечер лишь горстка больных стариков. А юность, здоровье и свежесть примчатся отнюдь не к тебе. Отдай же души своей нежность большой куртуазной борьбе. Аллегрова и Шуфутинский, и Жечков, и Игорь Крутой - все это безродное свинство твой дар превратило в отстой. Крутовские хавает песни пейсатый народ Брайтон-Бич, но ты не крутой, хоть ты тресни, ты жалкий обманутый хрыч. Живёшь ты в убогой хатёнке, и хвалишься дачей чужой, и ходят к тебе две "дефтёнки", которым за сорок ужо. Конечно, и сам ты не русский, румыно-поляк-гагауз, но сердцем ты все-таки русский, ты Пушкиным правишь свой вкус! Ты мудрого Сталина вспомни: он неруси не потакал, гноил и грузинов, и коми, и русским Юпитером стал. Так влейся ж обратно в движенье, невнятной херни не пиши! Стихи - не подпорка для пенья, а пенье свободной души.