"Орден куртуазных маньеристов (Сборник)" - читать интересную книгу автора (Степанцов Вадим, Добрынин Андрей, Григорьев...)

Сага об удаче

Внемлите, трудяга и лодырь-мерзавец, тому как удачу сгребли за аркан Григорьев, божественный юный красавец, Добрынин, могучий, как дуб, великан. Они были бедны и много трудились (хоть знал их в стране чуть не каждый алкан) - Григорьев, прекрасный, как юный Озирис, Добрынин, могучий, как дуб, великан. Стихов и музЫки написано море, их любит народ, и элита и свет, но беден, как мышь, композитор Григорьев, но нищ, словно крыса, Добрынин-поэт. А их закадычный дружок Пеленягрэ давай их учить, как деньгу зашибить: "Купите, брателки, побольше виагры, начните богатых старушек долбить!" Но гордо намеки постыдные эти отринули два сизокрылых орла. С тех пор не встречал я на нашей планете Витька Пеленягрэ. Такие дела. А денег все нету, и нету, и нету, кругом же красотки, рулетка, стриптиз. Как жить без богатства большому поэту? Любовь ведь не словишь на просто кис-кис! Стремясь уберечься от желчи и стресса, вливали в себя за стаканом стакан Григорьев, божественный юный повеса, Добрынин, могучий, как дуб, великан. На кладбище как-то они накирялись, на старых могилах плясали канкан Григорьев, божественный юный красавец, Добрынин, могучий, как дуб, великан. Когда ж они водкой по уши залились и Бахус к земле их, болезных, прибил, в ночи на кладбИще бандиты явились, чтоб золото спрятать средь старых могил. От водки кавказской одеревенелый, могучий Добрынин сквозь щелочки век увидел, как в свете луны оробелой копается в почве плохой человек. Добрынин хотел обругать святотатца, но в горле застрял непослушный язык. Потом над могилами выстрел раздался, и тот, кто копал, прямо в яму - пиздык. И вышли из тени два жирных муфлона и тощий, как жердь, одноглазый мозгляк, засыпали почвой свои миллионы, а с ними кровавый зарыли трупак. А дня через три, а быть может, четыре Москву поражали кабацкой гульбой Григорьев, красивейший юноша в мире, Добрынин, могучий и старый плейбой. В парче и атласе, в шитье от Армани, швыряясь купюрами в пьяных метресс, увязли в богатстве, как мухи в сметане, Добрынин-батыр и Григорьев-балбес. В ажуре поэты беспечные наши, и детям останется наверняка, и пьют они дружно из праздничной чаши, которой стал череп того трупака.