"Орден куртуазных маньеристов (Сборник)" - читать интересную книгу автора (Степанцов Вадим, Добрынин Андрей, Григорьев...)

Случай с газетчиком Быковым на даче у Шаляпина

Накрывши пузо грязным пледом, Я ехал в бричке с ветерком. Моим единственным соседом Был штоф с кизлярским коньяком. Столбы мелькали верстовые, Закат над лесом угасал. Коньяк кизлярский не впервые От горьких дум меня спасал. Увы, опять я всё прошляпил! А так всё было хорошо: Фёдор Иванович Шаляпин Мне соиздателя нашел, В миру - известная персона, Из Мамонтовых, Савватей. Расселись, крикнули гарсона Купчина начал без затей: "Что ж, мой любезный юный гений, Что будем с вами издавать?" - "Журнал литературных прений" - "Как назовём?" - "Ебёна мать". "Что, прямо так?" - "Нельзя иначе! Шок, буря, натиск и - барыш!" - "Н-да. Надо обсудить на даче. Фёдор Иваныч, приютишь?" И вот к Шаляпину на дачу Летим мы поездом в ночи. Владимир. Полустанок. Клячи. И в ёлках ухают сычи. В вагоне мы лакали водку, А Савва Мамонтов стонал: "Газета "Заеби молодку"! Нужна газета, не журнал!" Сошлись мы с Саввой на газете, Названье дал я обломать - Синод, цензура, бабы, дети - Решили: будет просто "Мать". И вот знаток осьми языков, Кругом - вельможные друзья, Патрон редактор Дмитрий Быков, К Шаляпину приехал я. Проспал я в тереме сосновом До двадцать пятых петухов. Как сладко спится в чине новом! Bonjour, bonjour, месье Bikoff! Шаляпинская дочь Ирина На фортепьянах уж бренчит. Прокрался на веранду чинно, А плоть-то, плоть во мне кричит! Пушок на шейке у красотки И кожа, белая, как снег. Я тихо вышел, выпил водки И вновь забылся в полусне. И грезится мне ночь шальная, Одежды, скинутые прочь, И, жезл мой внутрь себя вминая, Вопит шаляпинская дочь. А рядом, словно Мефистофель Из бездны огненной восстал, Поёт папаша, стоя в профиль, Как люди гибнут за металл. И, адским хохотом разбужен, Из кресел вывалился я. "Мосье Быкофф, проспите ужин!" - Хохочут добрые друзья. Хватив глинтвейну по три кружки, Мы стали с Саввой рассуждать О том, как счастлив был бы Пушкин Печататься в газете "Мать", Не говоря уж про Баркова И прочих озорных господ, Которым жар ржаного слова Вдохнул в уста простой народ. "Ах, как бы Александр Сергеич Язвил обидчиков своих, Когда б средь ямбов и хореев Мог вбить словечко в бельма их! А Лермонтов, невольник чести! А Писарев, а Лев Толстой! Им по колонке слов на двести - Такое б дали - ой-ой-ой!" Глинтвейн, и херес, и малага, И водочка смешались вдруг, И в сердце вспыхнула отвага, И Ирку я повел на круг, Сказал: "Играй, Фёдор Иваныч! Желает Быков танцевать! Мамзель, почешем пятки на ночь В честь славной газетёнки "Мать"?" И тут фонтан багряно-рыжий Нас с барышней разъединил, И всю веранду рвотной жижей Я в миг единый осквернил. Сидят облёванные гости, Шаляпин и его жена, А Савва Мамонтов от злости Сует кулак мне в рыло - на! Вмиг снарядили мне карету, Кричали в спину дурака. Не знаю сам, как из буфета Я стибрил штофчик коньяка. И вот, как дурень еду, еду... А всё же сладко сознавать: Почти поймал за хвост победу, Почти издал газету "Мать"!