"Внимание глубина" - читать интересную книгу автора (Тюрин В И)

Глава 10. “ГЛУБИННОЕ ОПЬЯНЕНИЕ”. МОЖНО ЛИ НЫРЯТЬ НА ВЫДОХЕ! КТО СИЛЬНЕЕ - ОСЬМИНОГ ИЛИ ГЛУБИНА!

…Опытный французский аквалангист Морис Фарг прыгнул в воду и начал быстро погружаться, время от времени давая знать о своем хорошем самочувствии однократным подергиванием за сигнальный конец. Внезапно сигналы прекратились. Один из аквалангистов тотчас же бросился в воду. Другие, стоявшие на страховке, стали выбирать сигнальный конец. Морис Фарг был без сознания. Загубник выпал изо рта, в легких была вода. В течение нескольких часов друзья пытались спасти Мориса, но безуспешно. Когда же товарищи подняли спусковой трос, то увидели подпись Фарга, поставленную им на самой последней бирке. Он достиг глубины 120 метров. Это была рекордная глубина по погружению в акваланге.

Другой одержимый, отдавший жизнь за рекорд, - флоридский аквалангист Хоуп. Он достиг намеченной глубины - 152 метра. Однако напрасно на корабле ждали возвращения рекордсмена. Хоуп погиб, и тело его бесследно исчезло в морской пучине. Он, как и Морис Фарг, стал жертвой азотного наркоза - “глубинного опьянения”.

Но несмотря на жертвы, штурм рекордов продолжался. Некоторое время спустя француз Андре Шаневье опубликовал статью, где утверждал, что, пользуясь аквалангом, достиг у Корсики глубины 130 метров. Его достижение подтверждали несколько очевидцев. Следовало ожидать, что примеру столь опытного аквалангиста последуют другие, менее подготовленные подводные спортсмены или вовсе новички. Так и получилось. Руководители морского клуба в Жуэнле-Пен решили послать своих аквалангистов даже на еще большую глубину - 150 метров.

При погружении, которое обещало стать сенсацией, присутствовали представители местных властей и многочисленные репортеры. С катера был спущен трос, размеченный бирками через каждые 10 метров. Вслед за тем Андре Портлатин и Пьер Лапорт отправились под воду. Наступило томительное ожидание. Наконец, спустя десять минут, оба аквалангиста, еле живые, поднялись по трапу. Из носа Лапорта текла кровь. Несколько бодрее выглядел Портлатин. Руки его крепко сжимали шесть последних меток - указателей глубины от 100 до 150 метров.

Смущенные рекордсмены принимали поздравления, однако отвечать на вопросы журналистов отказались, ссылаясь на усталость. “Все подробности на пресс-конференции”, - заявляли корреспондентам организаторы погружения.

На многолюдной конференции протокол спуска зачитал сам Андре Портлатин. Под громкий хохот большинства присутствующих и отдельные возмущенные возгласы он сообщил, что с Лапортом они спустились не на 150, а всего лишь на 33 метра. Далее Лапорт подтянул трос, а Портлатин, как ягоды, обобрал все метки, указывающие глубину. Для большего правдоподобия их мнимого рекорда Лапорт расквасил себе нос.

Во имя чего же морской клуб занялся такой мистификацией?

Дело в том, что руководители Федерации подводных исследований Франции не без оснований опасались, что бессмысленная погоня за рекордами может привести ко многим жертвам. Своим погружением Андре Портлатин и Пьер Лапорт заронили сомнение в действительности достижения Андре Шаневье и прочих охотников за сенсациями, тем более что организовано оно было точно так же, как и погружения Андре Шаневье.

Позднее Шаневье пытался доказать правдивость своего рекорда и, несмотря на дружеские предупреждения, предпринял новое погружение. Рекордоман не достиг и 80 метров; всплыл на поверхность бледный и задыхающийся. Изо рта текла кровь. “Я едва не погиб!” - выдавил он. На этот раз его заявление не вызвало сомнений.

Чем же опасно для человека “глубинное опьянение”, почему оно является основной причиной гибели глубиноманов?

Лабораторные опыты показали, что при спусках с трехбаллонными аквалангами или в аппаратах, имеющих шланг для подачи воздуха, наркотическое действие азота воздуха наблюдается уже начиная с глубин 50-60 метров. При интенсивной физической работе оно может появиться и на меньших глубинах (35-60 метров), так как примесь углекислого газа во вдыхаемом воздухе усиливает наркотическое действие азота. Проявляется “глубинное опьянение” в понижении работоспособности и сообразительности, в возбуждении, неуместной радости - эйфории, а также в потере ориентировки, головокружении, не соответствующих обстановке поступках. На большой глубине погружения (80-100 метров) часто появляются зрительные и слуховые галлюцинации. Практически на глубине 80-90 метров спортсмен становится нетрудоспособным и спуск на эти глубины при дыхании атмосферным воздухом возможен только на короткое время. Рекорд погружения на глубину в аквалангах, видимо, так и останется за итальянцами Энио Фалько и Цезаре Ольжиани, которые в 1959 году спустились на 130 метров, В вентилируемом снаряжении наибольшая глубина (132 метра) была достигнута водолазом Медведевым еще в 1938 году.

Примечательно, что за 30 лет работы с водолазами, а впоследствии со спортсменами-подводниками ни я, ни мои коллеги не помнят случаев гибели в нашей стране в результате азотного наркоза. Это объясняется целым рядом обстоятельств: во-первых, в СССР глубина спусков с аквалангами ограничена 40 метрами; во-вторых, на глубину 60-80 метров разрешается спускаться только в вентилируемом снаряжении, в котором в случае потери сознания нельзя захлебнуться; в-третьих, к спускам на глубину 60-80 метров допускаются водолазы, не имеющие повышенной чувствительности к наркотическому действию азота; в-четвертых, на глубину более 80 метров спуски производятся в инжекторно-регене-ративном снаряжении, где для дыхания в зависимости от глубины применяются воздушно-гелиевые или гелиево-кислородные искусственные газовые смеси, не оказывающие на этих глубинах наркотического действия на организм человека.

Сложнее бороться с рекордоманией по достижению предельных глубин без акваланга, так как это модное сейчас увлечение доступно всем желающим, в том числе и людям, не имеющим никакого отношения к подводному спорту. Любой несведущий, но достаточно смелый человек может попытаться поставить “рекорд” по нырянию в глубину без соответствующего обеспечения и контроля.

Ныряние на глубину без акваланга - наиболее опасный вид упражнений в подводном спорте. Не случайно этот вопрос ставился на состоявшейся в январе 1969 года в г. Монако VII сессии Генеральной ассамблеи Всемирной организации подводной деятельности (КМАС). Медицинская комиссия КМАС считает, что ныряние на предельную глубину может иметь опасные последствия, а люди, которые занимаются этим, должны в категорической форме предупреждаться об опасностях для жизни и вредных последствиях для здоровья.

Медицинскую комиссию КМАС поддержал медико-физиологический комитет Федерации подводного спорта СССР, представив доклад с научным обоснованием опасности свободного ныряния на предельную глубину. В связи с этим вопрос регистрации рекордов в нырянии на предельную глубину был снят с повестки дня Генеральной ассамблеи КМАС.

В СССР соревнования по нырянию на большую глубину запрещены еще в 1934 году, как опасные для здоровья и жизни. В настоящее время в нашей стране ныряние на глубину ограничено для мужчин 15 метрами, для женщин - 10 метрами.

8 февраля 1969 года в “Комсомольской правде” была напечатана статья Виктора Николаева “Без акваланга на сто метров”. Автор статьи описывает, как он с целью установления физиологического предела ныряния спускался под воду после полного выдоха. Спуски проводились на водохранилище под Москвой. Безопасность погружения обеспечивалась страховочной веревкой. Медицинское обеспечение взял на себя врач-физиолог Г. А, Давыдов.

Вот как это происходило.

“С зажимом-клипсой на носу я спустился из лодки в воду. Затем сделал полный выдох и, перебирая руками якорную веревку, стал медленно погружаться ногами вниз… На первый раз страховочная веревка не пустила меня глубже одного метра. Но в конце концов мне было дозволено спуститься на 4 метра. Не трудно подсчитать, что каждый метр погружения на полном выдохе примерно равнозначен 5 метрам, отсчитываемым от рубежа 40 метров при нырянии на полном вдохе. И в нашем, казалось бы, простейшем опыте “физиологический предел ныряния” был превзойден в 1,4 раза! Моя грудная клетка таким образом оказалась под нагрузкой, равной нагрузке при нырянии после максимального вдоха на глубину 60 метров. Но боли в груди я не чувствовал, правда, очень быстро появляется желание глотнуть свежего воздуха и какое-то странное ощущение, как будто бы в грудную полость устремляется жидкость”.

Как видим, ныряльщику удалось установить свой “физиологический предел ныряния”, и, вероятно, у Виктора Николаева находились или могут найтись последователи. Вот поэтому на его “экспериментах” следует остановиться особо, так как подобные исследования, проводимые кустарным способом, далеко не безобидны! Ныряние под воду после полного выдоха, как и ныряние на предельную глубину, опасно для жизни не потому, что под действием громадного наружного давления начнет “разрушаться грудная клетка”, как пишет В. Николаев, а совсем по иным, но не менее грозным причинам.

При погружении под воду на полном выдохе уже с первых метров выравнивание давления в легких с наружным будет идти за счет прилива к органам, расположенным в грудной клетке, крови и лимфы. Физиологические компенсаторные реакции организма не беспредельны, и как только они будут исчерпаны, давление в легких не сможет уравновешиваться с наружным. Это повлечет за собой ряд патофизиологических реакций.

Во-первых, в легких при относительном разрежении до 50 мм рт.ст. уже происходит сильное переполнение их кровью за счет присасывающего действия грудной клетки. Если нырнуть на большую глубину, где воздух в легких будет сжат до величины, меньшей остаточного воздуха, или спуститься на несколько метров после глубокого выдоха, то в грудной полости за счет перепада давления создастся относительный вакуум, так как упругость костного остова грудной клетки не допустит ее дальнейшего уменьшения. При этом малый круг кровообращения будет все больше наполняться кровью, В результате чрезмерного расширения правого желудочка сердца может наступить смерть от паралича сердца.

Во-вторых, перепад давления в легких относительно наружного даже на 1-1,5 м вод. ст. (76-114 мм рт.ст.) уже может привести к разрыву легочной ткани. После выравнивания давления во время всплытия пузырьки воздуха могут войти в разорванные сосуды легких и вызывать тяжелейшее заболевание - баротравму легких с артериальной газовой эмболией. При баротравме легких от понижения внутрилегочного давления (разрежения), как и от повышения внутрилегочного давления на величину более 80-100 мм рт.ст. наблюдается легочное кровотечение, кровавая пена, параличи (чаще нижних конечностей), потеря сознания, боль за грудиной, тяжелое дыхание с затрудненным выдохом и другие симптомы в зависимости от локализации газовых эмболов.

В-третьих, при нырянии в глубину после полного выдоха резко возрастает опасность возникновения кислородного голодания головного мозга, так как запасы кислорода в воздухе легких будут соответственно в пять раз меньше, чем это имело место при глубоком вдохе. Кроме того, ныряние на выдохе не исключает и другие заболевания, связанные с погружением под воду.

Коварство глубины может проявляться не только в “глубинном опьянении”, но и в явлении обжима, которое, как могучие объятия осьминога, может сковать все движения спортсмена-подводника. Явление общего обжима возникает в тех случаях, когда давление под гидрокостюмом своевременно не выравнивается и оно становится меньше наружного. Вот тогда-то увеличивающееся давление сжимает подкостюмный воздух, гидрокостюм покрывается складками - становится жестким, сковывает движения, лишает пловца свободы. С. Н. Рыбаков в книге “С фотоаппаратом под водой и льдами” очень точно описывает обжим тела: “Спускаемся быстро, и мне не удается устранить обжим. Я в плачевном состоянии. Костюм сковывает движения, вдобавок у меня еще и отрицательная плавучесть, грузы кладут на дно и буквально вжимают в грунт. Все попытки снять обжим ничего не дают - шлем костюма плотнее присосался к лицу, и воздух, который я выдыхаю в маску, вырывается наружу. Я подтягиваюсь на руках вверх по стенке и занимаю вертикальное положение. От этого усилия дыхание учащается, дает себя знать глубина 35 метров… Я с трудом двигаюсь следом, и тут начинается нечто мерзкое. Мысли путаются, очертания стенки и Олега расплываются, все идет кругом. Меня опять укладывает на дно. Некоторое время лежу, но никакого улучшения. Нужно подниматься наверх, несмотря на то, что съемка сегодня будет сорвана. От дна отрываюсь с трудом, подтягиваюсь на руках. Кругом розовый туман. Неожиданно из него выплывают отдельные яркие пятна на стене, но затем снова туман. Какая длинная стенка! Один, второй, третий, четвертый уступ. Сколько же их всего? Что-то раньше было меньше. А поднимаюсь ли я? Может быть, я потерял способность ориентироваться и плыву вдоль стенки параллельно дну? Есть же глубиномер, как это я про него забыл? На нем 20 метров! Значит, все-таки поднимаюсь. Опять вверх, вверх и вверх. Никаких выдержек - слишком мало был на глубине. Вот и поверхность”.

Причиной общего обжима Сергея Николаевича была порочная конструкция его самодельного гидрокостюма: маска просто накладывалась на подшлемник, а не была с ним склеена. Поэтому выдыхаемый под маску воздух не проникал под гидрокостюм, а выходил в воду.

После перенесенного обжима С. Н. Рыбаков испытывал сильнейшую боль и стук в висках. В таких случаях спортсменам-подводникам необходимо вызывать врача. Лечение должно проводиться в зависимости от конкретных проявлений обжима при соблюдении пострадавшим полного физического и психологического покоя.

Чаще у спортсменов-подводников наблюдается местный обжим. При этом страдает та часть лица, которая закрыта маской. Поскольку под маской имеется пространство, заполненное воздухом, давление воздуха в ней при быстром погружении на глубину будет значительно меньшим, чем окружающее, и, если спортсмен не сделает своевременно выдоха носом, возникнут условия, напоминающие кровососную банку.

Местный обжим характеризуется затруднением дыхания, приливом крови к лицу, кровоизлиянием в подкожную клетчатку вокруг глаз, кровотечением из носа, головной болью, а в тяжелых случаях и потерей сознания.

В легких случаях обжима пострадавшие в специальной помощи не нуждаются. В тяжелых случаях, сопровождающихся потерей сознания и кровотечением из носа, пострадавшего осторожно укладывают в постель с приподнятым изголовьем, для прекращения кровотечения применяют холодный компресс со льдом.

Предупреждение обжима лица при спуске на глубину заключается в периодических выдохах через нос под маску с целью выравнивания давления в подмасочном пространстве с окружающим. При погружении с аквалангом не рекомендуется пользоваться носовыми зажимами, которые очень плотно сжимают ноздри и не позволяют производить выдох через нос под маску.