"Рама II. Научно-фантастический роман" - читать интересную книгу автора (Кларк Артур, Ли Джентри)

38. ГОСТИ

Так уговаривал своих солдат Генрих V, новый король Англии. Николь улыбалась, слушая. Почти целый час Уэйкфилдов принц Хэл повествовал о юношеских беспутствах, о битвах против Хотспера и прочих мятежников, о своем восшествии на английский престол. Николь лишь однажды — годы назад — читала трилогию о Генрихе IV, Генрихе V и Генрихе VI, однако этот исторический период знала хорошо в связи со своим вечным интересом к Жанне д'Арк.

— Шекспир сделал из тебя совершенно другого человека, — проговорила она, чтобы нажать стерженьком в прорезь „Выкл“. — Ты, конечно, был воин, с этим никто не спорит, но и хладнокровный, и бессердечный завоеватель. Нормандия истекала кровью под твоим игом. Ты едва не погубил Францию.

Николь нервно рассмеялась. „Готова, — подумала она, — разговариваю с бесчувственным керамическим принцем-роботом ростом в двадцать сантиметров“. Она вспомнила то безнадежное состояние, в котором пребывала час назад, пытаясь придумать способ спасения. Время уходило безвозвратно — ощущение это усилилось после предпоследнего глотка воды. „Ладно, — решила она, вновь поворачиваясь к принцу Хэлу. — Уж лучше слушать его, чем жалеть себя“.

— Ну что вы еще умеете, мой маленький принц? — спросила Николь. — Что будет, если я вставлю эту булавку в прорезь „Р“.

Робот ожил, сделал несколько шагов и приблизился к ее левой ноге. После долгого молчания он заговорил, но не актерским голосом, как во время предыдущих сценок, а с британскими интонациями Ричарда Уэйкфилда.

— „Р“ — значит разговор, мой друг, и мой репертуар весьма обширен. Однако я буду молчать, пока ты не заговоришь.

Николь рассмеялась.

— Отлично, принц Хэл, — сказала она, подумав, — расскажите о Жанне д'Арк.

Помедлив, робот нахмурился.

— Это была колдунья, моя милая леди, за это ее и сожгли в Руане через десять лет после моей смерти. В годы моего правления был покорен весь север Франции. А ведьма-француженка, объявившая себя Божьей посланницей…

Николь вздрогнула и отвлеклась — над ними пронеслась тень. Над крышей амбара, кажется, что-то промелькнуло. Сердце ее забилось.

— Здесь. Я здесь! — изо всех сил закричала она; под ногами принц Хэл бубнил о том, как печально сказался успех Жанны д'Арк на судьбе его завоеваний во Франции. — Истинно по-английски, — проговорила Николь, вновь вставляя стерженек в прорезь.

И вдруг густая тень закрыла всю яму. Николь поглядела наверх и сердце ее ушло в пятки. Прямо над ямой било крыльями огромное птицеподобное существо. Николь отшатнулась и непроизвольно вскрикнула. Опустив шею в яму, существо разразилось последовательностью звуков — хриплых, но слегка музыкальных. Николь застыла без движения. Существо снова повторило почти те же звуки, потом попыталось — безуспешно, поскольку мешали крылья, — проникнуть в глубь узкой ямы.

Оцепенение от ужаса уступило место обычному страху, и Николь разглядывала огромное летающее создание. Его лицо, на котором два голубых глаза были окружены бурыми кругами, скорее напомнило ей птеродактиля, которого Николь видела в Национальном музее естествознания в Париже. Длинный клюв загибался книзу. Во рту не было зубов, а две лапы — по обоим бокам тела — были снабжены пятью острыми когтями.

Николь подумала, что масса подобного создания должна достигать сотни килограммов. Все его тело, за исключением физиономии и клюва, когтей и кончиков крыльев, было покрыто плотным черным пушком, скорее напоминавшим вельвет. Когда птицеподобное существо сообразило, что не может проникнуть внутрь, оно издало два отрывистых звука, взмыло вверх и исчезло. Николь не шевельнулась и через минуту после его исчезновения. А потом села и попыталась собраться с мыслями. Выделившийся при испуге адреналин все еще курсировал в теле. Она попыталась рационально обдумать увиденное. Сперва решила, что это просто биот — подвижное создание, подобное тем, которые уже случалось обнаруживать на Раме. „А если это биот, то весьма совершенный“. Она представила себе другие виденные ею биоты: крабов из Южной полусферы, разнообразные создания, запечатленные первой экспедицией на Раму. И не могла убедить себя в том, что видела биота — что-то было в глазах птицы.

Вдалеке захлопали крылья, и тело Николь напряглось. Она забилась в темный угол — свет опять перекрыло огромное тело. Нет, их теперь оказалось двое, второе существо было значительно больше. Зависнув над ямой, новая птица опустила внутрь голову и уставилась на Николь голубыми глазами. Существо испустило звук — более громкий и не такой музыкальный — и, скосив голову, поглядело на своего компаньона. Пока они, треща, переговаривались, Николь успела заметить, что тело второго ее гостя покрыто чем-то вроде линолеума, но во всем прочем, за исключением размера, он был в точности подобен первому. Наконец новая птица спустилась пониже, и, что-то бормоча, обе они уселись на краю ямы. Потом минуту-другую разглядывали Николь и после коротких переговоров исчезли.

Перенесенный страх сказался на Николь: она ощутила крайнее утомление. И буквально через несколько минут после отбытия летающего гостя свернулась в уголке ямы и крепко заснула. Проспала она несколько часов. Ее разбудил громкий треск, прогремевший в амбаре ружейным выстрелом. Она мгновенно проснулась, но неожиданный звук не повторился. Тело напомнило ей о голоде и жажде. Николь извлекла остатки еды. „Может быть, разделить эти крохи надвое? — подумала она. — Или же съесть все сразу и будь что будет?“

Глубоко вздохнув, Николь решила доесть и допить все остатки. Она понадеялась, что тогда сумеет на время забыть о еде. Николь ошиблась. Когда она вытягивала из фляжки последние капли воды, в памяти назойливо возникал графин с родниковой водой, которую в Бовуа всегда держали на столе.

Когда Николь доела, вдали что-то громко хрустнуло. Она прислушалась, но вновь наступило молчание. Ее ум одолевали мысли о спасении, она разрабатывала всевозможные проекты, в которых не последнее место отводилось птицам. Она ругала себя за то, что не посмела заговорить с ними. Николь усмехнулась. „Конечно, они могут съесть меня. Но кто сказал, что лучше умереть с голоду, чем быть съеденным?“

Николь была уверена, что крылатые существа вернутся. Быть может, ее уверенность объяснялась безнадежностью ситуации, но тем не менее она начала строить планы: что следует ей предпринять, если они вернутся? Она представила себе, как поздоровается, потом протянет пустую ладонь и войдет в центр ямы, прямо под машущее крыльями существо. Потом жестами попытается объяснить свое положение: сперва будет показывать то на себя, то на яму, чтобы они поняли, что она не может выбраться, и махать рукой в знак того, что ей нужна помощь.

Дважды прозвучавший треск возвратил Николь к реальности. После короткой паузы треск послышался вновь. Поискав в разделе „Среда“ введенного в компьютер „Атласа Рамы“, она удовлетворенно усмехнулась, укоряя себя за то, что сразу не догадалась. Трещал ломающийся лед — Цилиндрическое море уже подтаяло с дна. Рама еще находился внутри орбиты Венеры, хотя последний маневр, о чем Николь не знала, направил его от Солнца, но тепла звезды уже хватило, чтобы растопить воду.

„Атлас“ предупреждал о свирепых бурях, ураганах, порождаемых температурным перепадом во время плавления моря. Николь подошла к центру ямы.

— Эй вы, птицы, или кто угодно, — закричала она, — летите сюда, достаньте меня отсюда, пока еще есть возможность спастись.

Но птицы не возвращались, и десять часов без сна она провела в углу. Тем временем треск снаружи усиливался и, достигнув максимума, начал слабеть. А потом задул ветер. Легкий бриз превратился в бурю к тому моменту, когда утих треск льда. Николь совсем упала духом. И когда засыпала, напомнила себе, что бодрствовать ей осталось еще один-два раза.

Над Нью-Йорком свирепствовал ураган, ветер мел по городу. Николь безжизненно скрючилась в углу. Наверху выл ветер. Она вспомнила, как пережидала буран в хижине, катаясь на лыжах в Колорадо. Попыталась представить себе, как это приятно кататься на лыжах, но более не могла. Голод и утомление ослабили и ее воображение. Николь сидела неподвижно, в пустой голове лишь изредка появлялась мысль — каково-то будет умирать.

Она не помнила, как заснула, но и как проснулась тоже. Снова стемнело. Она обессилела. Разум говорил, что в яму что-то упало. Из своего угла Николь перебралась к наваленной куче металла. Включать фонарик не стала. И вдруг наткнулась на что-то ногой, вздрогнула и принялась ощупывать предмет руками. Он оказался большим — крупнее баскетбольного мяча. Овальный предмет был гладок на ощупь.

Николь оживилась, нащупала в комбинезоне фонарик и посветила. Белый предмет был похож на яйцо. Она стала его исследовать, надавила, поверхность подалась под рукой. „Можно ли съесть?“ — спросил разум, голод прогнал все мысли о возможных неприятных последствиях.

Николь извлекла нож, принялась резать. Лихорадочно отхватила ломоть, засунула в рот. Безвкусный. Она выплюнула его и разрыдалась. Гневно ткнула непонятный предмет, он откатился в сторону. Ей послышался какой-то звук. Николь потянулась и вновь толкнула его. „Ага, = сказала она себе. — Действительно, плеск“.

Резать ножом корку было очень трудно. Через несколько минут Николь извлекла свое медицинское оборудование и приступила к предмету с энергоскальпелем. Оболочка шара — чем бы он ни являлся — состояла из трех отдельных и различимых слоев. Внешний слой был прочнее покрышки футбольного мяча, его трудно было прорезать. Второй представлял собой мягкую влажную небесно-голубую субстанцию, на взгляд схожую с мякотью дыни. Внутри, в сердцевине, оказалось несколько кварт зеленоватой жидкости. Дрожа от нетерпения, Николь запустила руку в разрез и зачерпнула жидкость. Она отдавала каким-то лекарством, но освежала. Николь сделала два лихорадочных глотка, и только тут напомнили о себе годы ее медицинских занятий.

Преодолевая желание пить, Николь опустила в жидкость зонд масс-спектрометра, чтобы определить ее состав. Она так торопилась, что неправильно проанализировала первый образец, и все пришлось повторить. Когда результаты анализа проступили на крошечном переносном модульном мониторе, годном для всех приборов, Николь зарыдала от счастья. В жидкости не было ядов. Напротив, она содержала белки и минеральные вещества в комбинациях, полезных для ее тела.

— Здорово, здорово! — выкрикнула Николь. Она вскочила и едва не потеряла сознание. Затем уже осторожно опустилась на колени и принялась утолять голод. Пила жидкость, ела влажную мякоть, пока не насытилась. А потом уснула.

Пробудившись, Николь первым делом заинтересовалась свойствами этой „манно-дыни“. Она любила поесть и знала об этом — когда-то давно. Сейчас ее заботило, как подольше протянуть на одной манно-дыне, пока ей не удастся — не важно, каким образом — добиться помощи от птиц.

Николь тщательно измерила дыню. Ее вес первоначально составлял около десяти килограммов, теперь оставалось только восемь. Осмотр показал, что несъедобная шкурка весила почти два килограмма, значит, на ее долю приходится шесть килограммов питательных веществ, равно распределенных между жидкостью и небесно-голубой мякотью. „Посмотрим, — подумала она, — в трех килограммах жидкости…“

Мысли Николь нарушил вспыхнувший свет.

„Да, — сказала она себе, глянув на часы, — вовремя, как и положено“. Потом перевела взгляд с часов на яйцеобразный объект, впервые представший перед ней в свете. Она узнала его мгновенно. „Боже мой! — подумала Николь, проведя пальцем по бурым прожилкам на молочно-белой поверхности. — Как я могла забыть“. Она сунула руку в карман комбинезона и извлекла отполированный камень, который Омэ дал ей в Риме на Новый год. Поглядела на него, потом на овальный предмет на дне ямы. „Боже мой!“ — повторила Николь про себя.

Она опустила камень в карман и достала маленький зеленый фиал.

— Роната поймет, когда пить, — услыхала она голос своего прадеда. Усевшись в уголке, Николь одним глотком осушила флакончик.