"Рама II. Научно-фантастический роман" - читать интересную книгу автора (Кларк Артур, Ли Джентри)

33. ПРОПАЛ ЧЕЛОВЕК

— Адмирал Хейльман?

— Да, генерал О'Тул?

— Вы один?

— Безусловно. Я только что проснулся — несколько минут назад. До встречи с доктором Брауном осталось более часа. Почему вы звоните так рано?

— Пока вы спали, я получил кодированное сообщение особой важности из военного командования Совета Объединенных Правительств (СОП). Речь идет о плане „Троица“. Их интересует положение дел.

— Что именно интересует вас, генерал?

— Переговорная линия надежна, адмирал? Вы отключили автоматическую запись?

— Отключаю.

— Они задали нам два вопроса. Сообщил ли перед смертью Борзов кому-нибудь свой код? Знает ли о „Троице“ еще кто-нибудь из экипажа?

— Вы знаете ответ на оба вопроса.

— Я хотел убедиться, что вы ничего не сообщили доктору Брауну. Они настаивали, чтобы я переговорил с вами, прежде чем кодировать ответ. Как вы полагаете, с чего бы все это?

— Не знаю, Майкл. Наверное, там, на Земле, уже начинают нервничать. Смерть Уилсона ужаснула всех.

— Меня, во всяком случае. Но не настолько, чтобы вспомнить о „Троице“. Не проведала ли Земля о чем-то таком, чего мы не знаем?

— Может быть, скоро узнаем. Все официальные лица МКА настаивают на эвакуации экспедиции с Рамы при первой же возможности. Им не по вкусу пришлось даже то, что мы дали людям несколько часов на отдых. На этот раз, мне кажется, они не передумают.

— Адмирал, вы помните нашу совместную беседу с Борзовым во время полета об условиях, в которых следует активировать „Троицу“?

— Помню немного. А что такое?

— Вы все еще не согласны с проявленной им настойчивостью в том, что мы должны знать причины для задействования плана „Троица“? Тогда-то вы утверждали, что, если опасность грозит всей Земле, вам не обязательно досконально разбираться в причинах.

— Боюсь, я чего-то не понимаю, генерал. Почему вы задаете мне эти вопросы?

— С вашего позволения, Отто, я бы хотел запросить в этой шифровке у военного командования СОП причины их запроса о состоянии „Троицы“. Если мы в опасности, это следует знать.

— Майкл, можете запросить дополнительную информацию, но, держу пари, подобный запрос является чисто рутинным.

Янош Табори проснулся, когда внутри Рамы было еще темно. Натягивая летный комбинезон, он в уме составлял последовательность действий, которые следовало бы предпринять, чтобы доставить захваченного краба на „Ньютон“. Если приказ оставить Раму будет подтвержден, отправляться придется сразу же едва рассветет. Обратившись к методике эвакуации, записанной в его компьютере, Янош дополнил ее несколькими новыми данными, касающимися биота.

Он проверил часы: до рассвета оставалось только пятнадцать минут, если, конечно, в Раме действительно поддерживался правильный суточный цикл. Янош усмехнулся. Рама уже подарил людям столько сюрпризов — нельзя было надеяться, что свет будет включаться строго по графику. Но, если такое случится, Яношу хотелось бы видеть здешний „восход“. А завтрак может пока подождать.

В сотне метров от его хижины в прозрачной клетке застыл пойманный краб, в этом положении он оставался с предыдущего дня, когда его оторвали от спутников. Посветив фонариком сквозь прочную прозрачную стенку, Янош убедился, что биот ночью не пошевелился. Установив это, он направился из лагеря „Бета“ в сторону моря.

Ожидая вспышки света, он обнаружил, что возвратился мыслями к тому, чем закончился вчера их разговор с Николь. Что-то крылось за предложенным ею объяснением возможной причины приступа болей у генерала Борзова в ту ночь, когда он умер. Янош ясно помнил здоровый аппендикс; значит, нельзя было сомневаться в том, что первый диагноз оказался неверным. Но почему же Николь не переговорила с ним о возможном отравлении? Тем более, если она пыталась разобраться с причинами несчастья… Янош пришел к неизбежному выводу: или доктор де Жарден усомнилась в его способностях, или почему-то заподозрила, что это он мог дать Борзову какой-то препарат, не посоветовавшись с ней. В любом случае следовало узнать, что именно она о нем думает. В душу закралось странное чувство вины… Что, если Николь каким-то образом узнала о проекте Шмидта — Хагенеста и подозревает всю четверку?

И в первый раз Янош понял, что приступ у Борзова скорее всего не был вызван естественными причинами. Он вспомнил ту их бурную сходку, когда четверка собралась через два часа после того, как Дэвид Браун узнал, что не участвует в первой вылазке. „Отто, тебе нужно поговорить с ним, — сказал недовольный Браун адмиралу Хейльману. — Его следует переубедить“.

Отто Хейльман выразил мнение, что едва ли генерал Борзов пересмотрит состав намеченной им группы. „Тогда, — отвечал Браун раздраженным тоном, — все мы можем распрощаться с премиями по контракту“.

Во время той встречи Франческа Сабатини держалась спокойно и не проявляла волнения. Уходя, Янош слышал, что Браун добрался и до нее. „Почему ты сидишь так спокойно? — говорил он. — Ты потеряешь столько же, сколько и все мы. Или у тебя есть какой-то план?“

Ответную улыбку Франчески Янош видел лишь мельком, однако отметил про себя странно уверенное выражение на ее лице. И пока космонавт Табори дожидался рассвета на Раме, подобная улыбка перекочевала на его собственное лицо. При познаниях Франчески во всяких лекарствах она вполне могла дать генералу Борзову средство, способное вызвать симптомы аппендицита. Но неужели она способна дойти до такой… низости, только чтобы увеличить их заработок после полета?

И вновь внутренность Рамы залил свет, как и всегда, предоставляя зрению настоящий пир. Янош медленно поворачивался во все стороны, приглядывался к обеим чашам, замыкавшим колоссальное сооружение, и уже при ярком свете решил переговорить с Франческой, как только появится возможность.

Как ни странно, первой этот вопрос задала Ирина Тургенева. Космонавты почти закончили завтрак. Доктор Браун и адмирал Хейльман уже оставили стол ради очередных неотложных переговоров с руководством МКА.

— А где доктор Такагиси? — невинно спросила она. — Никогда бы не подумала, что он способен опаздывать.

— Наверное, заспался и будильника не услышал, — ответил Янош Табори, отодвигая от стола свой складной стул. — Я схожу за ним.

Через минуту он возвратился и в недоумении пожал плечами.

— Его там нет. Наверное, вышел пройтись.

Сердце Николь де Жарден упало. Оставив недоеденным завтрак, она резко поднялась.

— Надо бы поискать его, — сказала она, не скрывая беспокойства, — иначе он не успеет собраться.

Возбуждение Николь заметили и другие космонавты.

— Что такое, — добродушно проговорил Ричард Уэйкфилд. — Один из наших ученых поутру решил прогуляться и вы, доктор, сразу запаниковали. — Он включил радио. — Доброе утро, Такагиси. Вы меня слышите. Это Уэйкфилд. Будьте добры, скажите нам, что все в порядке и мы спокойно закончим завтрак.

Наступило долгое молчание. Каждый член экипажа знал, что иметь при себе передатчик следовало в любой ситуации. Если приспичило, можешь отключить его, но слушать обязан в любое время.

— Такагиси-сан, — строгим тоном продолжила за Уэйкфилдом Николь. — С вами все в порядке? Отвечайте, пожалуйста. — Во время последовавшего молчания внутренности Николь стянулись в тугой комок. С ее другом случилось нечто ужасное.

— Я уже дважды повторил это, доктор Максвелл, — возбужденным тоном говорил Дэвид Браун. — Часть экипажа эвакуировать бессмысленно. Искать Такагиси лучше всем вместе. И как только мы его обнаружим, сразу же со всей поспешностью оставим Раму. Отвечая на ваш последний вопрос, могу добавить: — Нет, это не выдумка экипажа, чтобы уклониться от эвакуации.

Обернувшись к генералу Хейльману, он вручил ему микрофон.

— Черт побери, Отто, — буркнул Браун. — Теперь твоя очередь разговаривать с этим тупым бюрократом. Он думает, что, сидя в сотне миллионов километров отсюда, будет лучше командовать экспедицией, чем мы.

— Доктор Максвелл, говорит адмирал Хейльман. Я полностью согласен с доктором Брауном. В любом случае не будем тратить времени на споры при таком запаздывании сигнала. Мы продолжаем выполнение намеченного плана. Космонавт Табори останется со мной в лагере „Бета“, чтобы запаковать все тяжелое оборудование, в том числе и биота. Я координирую поиски. Браун, Сабатини и де Жарден по льду отправляются в Нью-Йорк, скорее всего профессор мог уйти именно туда. Уэйкфилд, Тургенева и Яманака будут искать его с геликоптеров. — Он помедлил. — Не торопитесь с ответом. Мы приступаем к поискам, не дожидаясь вашего мнения.

Николь паковала ранец с медикаментами и корила себя — как она не догадалась, что Такагиси решит совершить прощальный визит в Нью-Йорк. „Новая твоя ошибка, — ругала себя Николь. — Теперь остается лишь подготовить все необходимое, что может потребоваться, когда его найдут“.

Она назубок помнила все, что положено иметь с собой, но тем не менее решила сэкономить на воде и еде, чтобы прихватить то, что может понадобиться больному или раненому Такагиси. Искать японского ученого ей придется в компании этой парочки. Подобная перспектива не радовала Николь, однако ей и в голову не пришло, что такие спутники могли подобраться вполне преднамеренно. Об интересе Такагиси к Нью-Йорку знали все. А раз так — неудивительно, что именно Браун и Сабатини сопутствуют ей в главной области поисков.

Уже перед тем как выйти, Николь заметила у входа Ричарда Уэйкфилда.

— Можно войти? — спросил он.

— Конечно, — ответила Николь.

Он вошел внутрь, обнаружив необычную для него неуверенность… пожалуй, даже смущение.

— В чем дело? — спросила Николь, нарушив неловкое молчание.

Уэйкфилд улыбнулся.

— Ну, — проговорил он кротким тоном, — несколько минут назад мне пришла в голову неплохая мысль. Может быть, вам она покажется глупостью или детством… — Николь заметила какой-то предмет в правой руке Уэйкфилда. — Я кое-что принес вам, — продолжил он. — Талисман на счастье. Мне подумалось, что будет лучше, если в Нью-Йорке с вами окажется спутник.

И космонавт Уэйкфилд разжал ладонь, на ней оказалась фигурка принца Хэла.

— Можете мне говорить что угодно о мужестве, решимости и всем прочем, однако иногда важна и чуточка удачи.

Николь вдруг растрогалась. Взяв небольшую фигурку из руки Уэйкфилда, она с восхищением стала разглядывать ее.

— А нет ли у принца каких-нибудь особенных талантов, о которых мне следует знать? — спросила она с улыбкой.

— О, да, — просиял Ричард. — Он любит проводить вечера в трактирах за шутливой беседой с толстыми рыцарями и всякой недостопочтенной публикой. Или воевать со всякими там взбунтовавшимися графами и герцогами. А еще — ухаживать за прекрасными француженками-принцессами.

Николь слегка порозовела.

— Что нужно сделать, если мне будет одиноко и я захочу, чтобы принц развлек меня?

Подойдя к Николь, Ричард показал ей на крошечную клавиатуру чуть повыше одного места фигурки.

— Он исполняет много команд, — проговорил Ричард, вручая ей тонкий стерженек длиной с булавку. — Подходит к любой клавише. Нажимайте „Р“ для разговора или „Д“ для действия, тогда он покажет все свои штучки.

Опустив крошечного принца и стерженек в карман летного комбинезона, Николь поблагодарила Уэйкфилда:

— Спасибо, Ричард. Очень мило с вашей стороны.

Уэйкфилд обрадовался.

— Ничего, вы же понимаете — это пустяк. Просто нас преследуют неудачи, и мне хотелось бы…

— Еще раз спасибо, Ричард, — перебила его Николь. — Спасибо за заботу.

— Из домика они вышли вместе.