"Операция «Немезида»" - читать интересную книгу автора (Утолин Константин)

Глава 3

И В НАШЕ ВРЕМЯ ЕСТЬ ГЕРОИ…

Гасымов вспоминал, как он нашел Настю, и вдруг очень ясно осознал, как удивительно много общего у появления в Братстве одной из сильнейших магов и одного из лучших, наиболее приспособленных к бою с нелюдями, воинов! Да, общего было действительно немало, только девушка попала в Братство раньше.

В ту пору Артур Мамедович Гасымов имел роскошную черную шевелюру, которая так сильно поредела и поседела за последующие годы. Да и от акцента не успел толком избавиться, хотя отчаянно боролся с ним, также как и с привычкой размахивать руками. Стоило раскрыть рот. и руки, будто неотъемлемая часть речевого аппарата, сами взлетали в воздух.

— Татьяна, ну как ты не понимаешь?!

— Успокойся! — общаясь с ним, Алферьева, будто в противовес южанину, становилась даже чересчур сдержанной для москвички, говорила ровно, не меняя выражения лица. — Артур, мы не можем врываться в чужую жизнь, тыкая удостоверениями.

— Но она совсем одна! Ей трудно, понимаешь? Случиться может что угодно! В любой момент! А мы сидим и смотрим, да?

— Никто не сидит, я уже запросила разрешение на активное вмешательство.

— Ты — запросила!. — Гасымов вскочил, патетически воздел руки. — О, Всевышний, она «запросила»! У кого, Таня? Аллаха, наверное, и запросила, да?

— Я не могу принять решение сама, во всем должен быть порядок. Сейчас время не то, чтобы вмешиваться в ситуацию открыто. Вокруг полным-полно чужих глаз, и…

— Мы в разнесчастном глухом районе!! — почти завопил Артур. — В разнесчастном глухом районе разнесчастной сибирской глухомани! Кого ты тут боишься?! Да здесь никто ни на что внимания не обращает, каждый думает только как сегодняшний день прожить!

Разговор происходил в самом начале нового века. Перемены, произошедшие в жизни страны за последнее десятилетие, спутали карты Братства. Увлеченное своими проектами, борющееся с нелюдями, Братство Зрячих не имело достаточно сил, чтобы биться сразу на два фронта. И в результате вместе со всеми оказались «у разбитого корыта», не смогли защитить Россию от кошмарных изменений как в материальном, так и, что куда хуже, нравственном состоянии общества. Американская и европейская общины лишь разводили руками: они не имели полномочий вмешиваться в трагический ход событий. Хотя могли бы остановить деятельность некоторых своих государственных структур… Но это значило проявить себя, то есть — рисковать прежде времени ввязаться в конфликт с нелюдями. А ведь существовали совершенно определенные подозрения, что мир изменяется именно с их подачи. Очень тонко, исподтишка, через подставных лиц среди людей — но не самими людьми.

— Артур, нужно потерпеть совсем немного. Разве я отказываюсь помочь девочке? Просто все надо делать постепенно.

— Зачем, э? — Гасымов подбежал, навис над сидевшей в глубоком кресле Алферьевой. — Зачем?! Один звонок, и сюда прилетят наши ребята из Тюменского Управления ФСБ. заберут ее — и все! И никто не вспомнит! В конце концов, применим специальные средства!

— Кому понадобится, тот вспомнит. А магическое воздействие, несмотря на все твои политкорректные иносказания про «специальные средства», может оставить следы, которые нелюди сумеют ощутить, — нахмурилась Татьяна — Артур, ты как ребенок, честное слово! Приедут ребята, а потом — что? Статьи в газетах? Звонки в Москву, если не в США, от «доброжелателей» местных, связанных с нелюдями? Как гасить эту волну информации? Кто это будет делать — чистить досье, засорять прессу ложными повторами? Ты?

— Эх! — Гасымов снова пробежался по комнате грязноватой гостиницы. — Таня, ты не понимаешь! Это такая девочка, такая девочка… Это наше будущее! Только в глухих местах такие сокровища вырастают, как цветы, пойми! Ее могли сто раз сломать, могли найти, могли все испортить, а вот она! Живая, хорошая, ничего не понимающая… Ты грибы собирать любишь ведь? Вот ты идешь, и грибов нет, или какие-то сыроежки, и вдруг — белый-белый гриб! Вот такой! — Он развел руки, улыбнулся. — Да?

— Все равно надо действовать аккуратно, — не поддалась Алферьева.

— Ладно. Но когда, когда? — вздохнул Гасымов.

— Дня через два. Может быть, три. Бабушку ее уже госпитализировали, все постепенно встает на свои места. Но ведь сначала нужно, чтобы бабушка попала на обследование, а для этого нужен был хотя бы грипп, чтобы пошла в поликлинику, а для этого… В общем, почти все подготовлено, сейчас бригада уже в самолете, . скоро начнут работать по своему сценарию, все будет нормально. Получишь ты свою девочку.

— Да не я… — Артур устало присел рядом. — Все мы. Мало их у нас, Таня, так мало… — Потому я и здесь.

Алферьева прилетела в Тюмень три часа назад, по сигналу поисковое звена. Под прикрытием Министерства образования Гасымов прочесывал глухие уголки Сибири в свободном поиске, уверенный, что именно там и следует искать таланты. И не только выдающиеся, а и «неиспорченные», каковыми, по его мнению, могли быть лишь те способные к магии дети, которые никогда еще не применяли свои таланты сознательно.

— У нее сплошные десятки, — Артур ожесточенно почесал макушку. — Везде.

— Она не единственная, — Татьяна положила руку ему на запястье. — Не единственная, пойми. В наших центрах уже есть такие дети.

— Она — единственная! — не согласился Гасымов. — Э, одни десятки, везде! По всем тестам!

— Я видела результаты тестов. Это она у тебя единственная, а по России есть еще такие же дети. И не только в России мы их находили… — Алферьева вздохнула. — Конечно, настоящих магов мало… Но нельзя сказать, что их ничтожно мало — наша программа развивается даже лучше, чем мы полагали. Илларион считает, что это реакция общечеловеческого архетипа, эгрегора на приближение чего-то… Чего-то неприятного. Крайне неприятного!

— Новый Потоп, наверное, —хмыкнул Гасымов, не замечая, как при этом слове побледнела Алферьева. — Я тоже думаю, что наше коллективное бессознательное чувствует усиление влияния своих, хм… Конкурентов.

— Нельзя допустить Потопа! Да и не знаем мы толком, что тогда произошло… Неужели тысячи лет нас ничему не научили?! Есть силы, которые должны остаться под контролем, иначе катастрофа сотрет с лица земли и нашу цивилизацию.

— Не в нас дело. Нелюдей Потоп ничему не научил, вот что! Ну ничего, мы тоже не лыком шиты, подумаем и за себя, и за них… — Гасымов прошелся по номеру провинциальной гостиницы, несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул, успокоившись с помощью простейшего дыхательного упражнения. — Таня, я тебя прошу: не тяни с этой девочкой! Она просто клад. Но ситуация складывается так, что…

— Понимаю, Артур. Я все понимаю. Оставайся рядом, следи за ней — все будет в порядке. А пока прощай, мне пора.

— До встречи…

Когда Алферьева закрыла за собой дверь, Гасымов подошел к окну. Улицу освещали тусклые фонари, медленно, почти отвесно падали крупные снежинки. Нужно было ждать, но именно этого так не любил Гасымов.

— Конечно, ты права… — прошептал Артур, словно продолжал беседу. Татьяна показалась внизу, махнула рукой.

— Конечно, ты права, нельзя пороть горячку. Но я боюсь за нее, понимаешь, э? Просто боюсь.

Девочку нашли во время вполне официального мероприятия: теста для проверки уровня интеллекта у старшеклассников. Гасымов считал такие тесты совершенно бессмысленными, никому не нужными, но мнение это держал при себе. Чем бы ни занималось Министерство образования, главное — что в разработке теста поучаствовали члены Братства. В результате задания и вопросы почти не изменились, а вот результаты теста…

Очень грубо и приближенно тест указывал на способности испытуемого к магии или, конечно же, на отсутствие таковых. Как чаще всего и бывало… Скрепя сердце Гасымов — один из разработчиков теста — вынужден был признать, что Творец отчего-то не допускает широкого распространения магии среди людей, оставляя их единственной «немагической» расой. А ведь именно в последние десятилетия магов стало больше, и Артур надеялся, что геном человека просыпается… Хотя не совсем так — маги рождаются прежде всего для зашиты расы. Исчезнет угроза — и они перестанут рождаться. Проанализировав опыт Инквизиции, Братство решило, что больше так продолжаться не может. Люди не должны и дальше жить по принципу «пока гром не грянет, мужик не перекрестится» и реагировать, «когда жареный петух в задницу клюнет»! Требовалось радикально, необратимо и навсегда изменить ситуацию. И Братство придумало как.

«Немезида», так называлась задуманная специалистами Братства операция. Асимметричный ответ нелюдям, удар, которого они не ждут. Если все пройдет по плану, то сама история Земли начнется с чистого листа.

Вздохнув, Гасымов медленно начал одеваться. Еще рано было идти, но ждать, просто сидя на месте, — невыносимо. Настя, вот как звали девочку, результаты тестирования которой оказались просто запредельными. Алферьева считала, что она — просто большой талант… Но Гасымов для себя уже понял: Настя больше чем талант. Она гениальный маг. Она — лучшая. И не подозревает о своих способностях, не знает, что каждый день убивает свою бабушку, забирая у нее энергию… Что, если вдруг поймет?! Такой шок может привести к чему угодно, даже к гибели ребенка. Или к гибели мага — если потрясенная психика просто заблокирует энергетические каналы. Но вероятнее всего, Настя озлобится, осознав несправедливость происходящего, займет круговую оборону против всего мира, так уже бывало. Маги-преступники, одновременно жертвы и убийцы. Таких в Братство не примешь, им нельзя доверять ни в чем.

Бригада, возглавляемая Гасымовым, вела за Настей скрытое наблюдение уже несколько недель. Время тянулось, а санкции Братства на вступление в контакт все не было. Прилетела Алферьева, согласилась, что с девочкой надо работать… И улетела.

— Как же все долго! — нахлобучив большущую шапку, теплолюбивый Гасымов тщательно застегнул дубленку и вышел в коридор.

— Уже пора?.. — В холле сидел, листая старый журнал, высоченный крепкий парень. — А Чиркин отошел на минутку, Артур Мамедович!

— Подождем… — рассеянно кивнул Гасымов. — Как же все долго!

— Он на минуточку… — неверно понял его Сергей, выполнявший при маге функции телохранителя. — Двигатель уже прогрет. Можем ехать, только вот он…

— Да ладно! — остановил его Гасымов, зачем-то забрал журнал, начал бездумно перелистывать страницы.

Он впервые собирался выйти на контакт с магом в качестве руководителя бригады, впервые принимал на себя такую ответственность. И надо же, чтобы этим магом оказалась девочка. Да еще каким сильным магом! После теста, давшего лишь приблизительную информацию об испытуемой, Гасымов проверил Настю неоднократно. Она была не просто сильной — она была опасной! И для окружающих, и, что беспокоило Гасымова больше всего, для себя самой.

Настя забирала энергию у людей. Совершенно непроизвольно, не чувствуя этого. В ее школе чаще болели ученики, а те учителя, кто подсознательно ощущал исходящую от девочки опасность, увольнялись. Счастье, что Настя не попалась на глаза какой-нибудь бабке-колдунье, которая рассказала бы всем, чем может обернуться общение с этой девочкой. А уж чем грозит ссора… Окажись Настя слабым, не приспособленным к Жизни в коллективе ребенком, начни кто-нибудь в классе ее травить — дело могло кончиться для обидчика не просто болезнью, а смертью. Как бы сумел Гасымов объяснить это девочке? Каково было бы ей узнать о себе правду, почувствовать себя убийцей?

А ведь действительность тоже не радовала. Многого плохого не служилось, но совсем без последствий Настины таланты развиваться не могли. Отец, офицер спецназа ГРУ, погиб на Кавказе, мать вскоре начала встречаться с другим мужчиной. Гасымов легко мог себе представить, как тяжело женщине было возвращаться домой, — ведь Настя наверняка ревновала, тянула из матери энергию все сильней… Счастье, что она все-таки добрая девочка, не возненавидела мать. А та наконец ушла насовсем, перестав даже вспоминать о ребенке… Жестокий поступок, плохой, но ведь только он мать Насти и спас. Зато обреченной оказалась бабушка.

Теперь у Насти остался только один объект любви. Только к бабушке она тянулась — и одновременно забирала из нее энергию. Девочка и не подозревала, что это она сама за несколько месяцев довела старушку до ракового заболевания. Теперь бабушка находилась в больнице, медленно умирая и радуясь каждому визиту внучки. И каждый ее приход приближал смерть… Маг. не контролирующий себя, не знающий своей силы, почти всегда становится убийцей.

Прежде всего Гасымов «накачал» старушку энергией. Сам, без разрешения Братства — нужно было спешить. Пока еще Настя не сможет сказать «я убила». Хотя осталось лишь несколько месяцев, большего не добиться даже лучшим магам… Даже Насте, если бы она сумела за столь короткий срок поставить под контроль свои таланты.

— Как же с ней говорить-то, с бедным ребенком?.. — прошептал Гасымов.

— Вот он, бежит! — вскинулся Сергей. — Аркаша, ну ты ж сказал, что на минутку!

— Минутку и не было меня, — хмурый Чиркин, водитель, подошел к старшему. — Пора? Рановато вроде.

— Едем, — кивнул Гасымов. — Лучше там подождем.

Каждый вечер их машина стояла под окнами блочной многоэтажки. Наблюдение продолжалось весь день — Настю охраняли в самом прямом смысле этого слова. Но именно вечерами Гасымов настраивал свои приборы, целясь антеннами в тускло светящийся прямоугольник окна. Когда еще Алферьева наконец разрешит контакт… Но работать можно начать уже сейчас. Еще несколько таких вечеров, и Гасымов будет знать о девочке почти все.

А еще ему было просто спокойнее, когда Настя была рядом.

— Как-то там наш самородочек?.. — пробормотал Гасымов, закрываясь воротником от холодного ветра. — Как-то там наше сокровище?..

— Василий звонил час назад, — доложил Борис. — После школы почти весь день была в больнице, там же и уроки сделала. В квартиру вошла в восемнадцать ноль семь. Смотрела передачу какую-то по телевизору, а потом…

— Ладно, ладно, — отмахнулся Гасымов. — Главное, что все в порядке. Пока все в порядке.

Тяжелее всего Насте было в зимние выходные. В школу идти не нужно, в больнице у бабушки долю не просидишь, там просто пахнет смертью, это очень тяжело. Час-другой в будни еще ладно, а вот в выходные, когда там становится больше посетителей, и у всех такие несчастные лица… Насте и самой было невесело, бабушка умирала. Но ведь нельзя постоянно печалиться? Лучше вообще поменьше думать о будущем, которое, похоже, приведет ее в детский дом — мать уехала с новым мужем из города, не оставив адреса.

Остаток короткого дня Настя потратила бы на прогулку, но уж очень в ту субботу оказалось холодно. Забежала к паре подружек, но они оказались заняты, сделала крюк, чтобы пройти мимо больницы, но зайти второй раз не решилась. Так и приплелась Настя домой — в холодную, пустую двухкомнатную квартиру. Хотелось сходить в кино, но лишних денег у них с бабушкой не водилось, а те, что старушка все-таки выделяла на развлечения, Настя уже потратила в начале месяца.

— Пришла? — Варвара Михайловна, соседка, появилась, как всегда, неожиданно. Она зимой и летом расхаживала в обрезанных валенках, что делало ее походку совершенно неслышной. — Как бабуля?

— Баба Маша привет передает, говорит, сегодня получше.

— Вот будет потеплее, выберусь к старой подруге… — Не спрашивая разрешения, Варчара Михайловна вошла, прошлась по комнатам. — Давно убиралась-то?

— Вчера.

— А тут? — старуха провела пальцем по старенькому серванту. — Пыль-то не стерла? Давай-ка как следует займемся, неси тряпку.

Настя, стиснув зубы, вышла на кухню. Варвара Михайловна считала себя обязанной приглядывать за девочкой, и ответственность такую возложила на себя от чистого сердца. Вот только выражались ее добрые намерения в основном в таких вот «кавалерийских наскоках», когда вечер превращался в длинную уборку, сопровождаемую скучными рассказами о колхозном детстве. И ладно бы это было все — так нет, потом Варвара Михайловна останется пить чай до поздней ночи или вообще утащит Настю к себе.

Девочку буквально разрывали противоречивые чувства к соседке. С одной стороны, Варвара Михайловна старушка добрая, и в самом деле хочет помочь. Если понадобится, то и взаймы даст до бабушкиной пенсии. Но Настя считала себя уже достаточно взрослой, чтобы самой решать, когда убираться и как часто вытирать пыль. Правда, в этот раз просто забыла… И бесконечно повторяющиеся истории про живущих где-то под Ярославлем родственников Варвары Михайловны слушать не хотелось. Вот выпроводить бы ее, сказать, что устала и спать хочется! Но нехорошо, старушке одиноко. Да и бабушка наказала слушаться соседку.

— А уроки сделала? — вдруг вспомнила Варвара Михайловна. — Дневник-то покажь!

— Я бабушке ношу расписываться, — не сдержала резкой нотки в голосе Настя. — И уроки в больнице обычно делаю.

— Бабушка бабушкой, а дневник-то, говорю, покажь! — заупрямилась соседка. — Не перечь.

— Я не перечу, — глухо отозвалась Настя, орудуя тряпкой. — Просто бабушка дневник уже видела. Все у меня в порядке в школе, как обычно.

— Девка, ты глухая, что ль? — Варвара Михайловна уперла руки в бока и повысила голос. — Дневник неси! Или я сама твой портфель перетрясу!

Отчего-то именно этот «портфель» с ударением на первый слог окончательно вывел Настю из равновесия. Она даже сама удивилась, как быстро накатила волна злости, будто все это раздражение только ждало момента, чтобы куда-то выплеснуться.

— Что вы кричите на меня?! В дом вошли без приглашения, командуете тут! Я же сказала: все в порядке!

— Ты, сопля, не смей так говорить со мной! — Варвара Михайловна из всех живущих в подъезде старушек была самой громогласной и всегда готовой к сварам. Она даже немного скучала без них. — А ну тащи портфель, пока я тебе уши не надрала! Еще Марии все про тебя выскажу, вот я дойду, как морозы кончатся, я ей все про тебя, малявку, расскажу!

— Что это вы про меня расскажете?! — Настя чувствовала, что становится будто бы чуточку другой. Более свободной и сильной, не обязанной никому ничем. Не обязанной быть доброй и вежливой, честной и бедной. Не обязанной проводить дни в больнице, пропахшей смертью и лекарствами, а вечера — слушая истории выжившей из ума соседки. Не обязанной быть достаточно сильной, чтобы не думать о погибшем отце и бросившей ее матери. — Расскажете, может, что тут пыль плохо вытираю?!

— Ах ты, малявка! На горло меня взять хочет, вы только поглядите!

Варвара Михайловна всплеснула руками и обвела взглядом комнату, будто бы полную зрителей. Она не слишком-то сердилась, относясь к тем людям, что и загораются и тухнут быстро, словно спички. Но кричать на себя всякой мелюзге Варвара Михайловна не позволит. Все будет так, как она решила!

— А ну неси сюда портфель… Портфель…

Будто раскаленная игла пронзила желудок. Старуха попятилась, уперлась спиной в дверной косяк и медленно сползла по нему, расширившимися глазами глядя на белую от гнева Настю. Девочка переменилась: зрачки сузились, пухленькие губы истончились. Даже волосы словно наэлектризовались, чуть распушились.

— Да что же это?.. — хотела прошептать Варвара Михайловна, но губы ее лишь шевелились беззвучно.

Настя что-то кричала, потрясая кулачками, но не видела перед собой соседки. Она обращалась сразу ко всему этому миру, который не любит ее, хочет только унижать, мучить, хочет сделать своей рабой. А Настя ему этого не позволит, уж пусть лучше…

— Я ее подхватываю! — голос с южным акцентом прорвался в затуманенное сознание. — Да, взял! Входите смело!

— Может, я полотенца принесу? Свяжем на всякий случай?

— Не дури, Сережа… Старуху перенеси на кровать, живо. Чиркин, помоги!

Туман, окутавший разум, постепенно развеялся. Настя снова оказалась в своей комнате, два незнакомых человека поднимали грузное тело Варвары Михайловны. Настя как-то сразу поняла, что старуха мертва и убила ее именно она. Но чем?.. Настя подняла к лицу дрожащие руки.

— Сядь на стул! — Третий мужчина стоял за спиной, Настя его поначалу не заметила. — Сядь, сядь! Сейчас Сережа тебе водички принесет. А меня зовут Артур Мамедович.

— Вы из милиции?.. — Настя присела и только тут почувствовала, как пляшут колени. Странно еще, что она вообще устояла на трясущихся ногах. — Я не хотела!

— Все в порядке, девочка, все в порядке! Мы не из милиции, не бойся.

— Я не хотела ее убивать! Я люблю Варвару Михайловну!

— Конечно, конечно! — Гасымов делал над головой Насти быстрые широкие пассы, разгоняя сгустки черной энергии, «лярв». Жадные твари облепили ее ауру, присосались… — А Варвара Михайловна не умерла. Да, Сергей?

— Угу…

Настя различила мерные поскрипывающие звуки, повернула голову и увидела, как Сергей, крупный сильный мужчина, энергично делает Варваре Михайловне искусственное дыхание. Второй гость уже разложил прямо на полу маленькую автомобильную аптечку, набирал какое-то лекарство в шприц.

— Помочь бы, Артур Мамедович, — обратился к старшему Чиркин. — Старая женщина, как бы беды не вышло… У меня у самого волосы дыбом встали.

— Да пусть у тебя хоть все дыбом стоит, старуха на вас, — отмахнулся Гасымов. — Вытаскивайте ее, я же чувствую: все обойдется.

— Она будет жить? — обрадовалась Настя. — Вы — врачи?

— Почта врачи, — хмыкнул Гасымов. — Ох, трудно с тобой, ох и трудно… Настя, давай ты мне поможешь. Закрой глаза и представь себе лето, чистое небо, облачка, солнышко… Птички пусть поют… Давай, давай!

— Я… А зачем?

— Потом, все потом! Я же врач — слушайся меня! Никакие приборы не заменят личного контакта мага с магом. Гасымов едва сдерживал желание застонать от радости, смешанной с завистью. Настя была гораздо, гораздо сильнее, чем он мог предполагать! Мощный и, главное, широкий потенциал. Десятки в тестах? Да просто не было там «двадцаток» и «соток»! Ей будут доступны такие диапазоны, о которых Гасымов знает лишь понаслышке… Талант. Самородок. Настя застыла с закрытыми глазами, и вдруг сотни маленьких и не слишком маленьких «лярв» разом отвалились.

— Ух! — выдохнул Гасымов и погрузил руки в ауру девочки. Он почти чувствовал ее сопротивление, его отталкивали, ему запрещали…

— Так кто вы такие?! — Настя вскочила, скользнула под руку Артура Мамедовича и прижалась к стене.

— Мы… — Гасымов почесал затылок, пытаясь вспомнить заготовленные сценарии разговора. — Эээ…

— Как вы попали в квартиру?! — Настя пробежала в коридор и ахнула.

Дверь можно было открыть аккуратно, но когда Гасымов увидел, что девочка вот-вот станет убийцей, он так закричал на Сергея, что парень просто разбил ее в куски. Довольно мелкие куски, не восстановишь, не отремонтируешь… Сергей посмотрел на старшего, виновато развел руками.

— Я сейчас свяжусь, все исправим!

— Исправьте, — кивнул Гасымов. — А бабка эта…

— Соседка снизу, живет одна, — доложил Чиркин. — Если прикажете, я ее в больницу заброшу. Только надо блок на память ей поставить, сделаете?

— Что ты все мне объясняешь, что вам приказывать! — вскипел Гасымов, который недолюбливал Чиркина. — Конечно, сделаю. Только потом, сейчас видишь — девочка испугалась. Настя! Знаешь, мы… Угости меня чаем, пожалуйста.

— Чаем? — Настя стояла у останков двери, не зная, решиться ли на побег. Останавливала непонятная симпатия к этому смуглому незнакомцу. Странно — ей никогда не нравились мужчины такого типа, они ее пугали. И еще она не могла простить им отца…

Гасымов улыбнулся как мог шире, потер руки, подмигнул, а сам тем временем усилил нажим на сознание девочки. Любая другая на ее месте сейчас просто влюбилась бы в него, пошла на край света, а Настя пока даже не решилась отойти от двери.

— Давай выпьем чаю, хорошо? И поговорим. Я конфет привез.

Это была правда: собираясь к четырнадцатилетней девочке, Гасымов заготовил целый «сладкий набор».

Он остался в сумке, которую Чиркин бросил в прихожей… Не успев подумать о сумке, Гасымов тут же об нее споткнулся, едва не упал и услышал, как совсем уже оттаявшая девочка — не без его помощи — громко вздохнула:

— Ой, а что же с дверью теперь будет?

— Починим! — Гасымов извлек сверток с конфетами. — Мы не милиция и не врачи, но мы…

— Тоже из органов, — подсказала Настя.

— Из органов, — облегченно вздохнул Гасымов. — Меня зовут Артур Мамедович. А это, как я уже говорил, Сергей, мой помощник. Ты что-то хотел?..

Телохранитель остановился в дверях, поддерживая Мощными ручищами ноги спящей после инъекции

Варвары Михайловны. Чиркин, взявший старуху за плечи, недовольно пыхтел с лестничной клетки.

— Так я же уже вызвал наших, Артур Мамедович. Они скоро появятся, так, может, мы бы тут их подождали…

— Перестань! — Гасымов быстро провел рукой над Варварой Михайловной. — С ней все будет в порядке, но все равно ждать долго нельзя. Вызывайте «Скорую», спускайте ее вниз.

— Но…

— Украдут меня, что ли?! — раздраженно воскликнул Гасымов, не желая ради телохранителя отвлекаться от Насти. — Так вот, Настя, это Сергей, а там — Аркадий, а я — Артур Мамедович.

— Это — Василий, — неожиданно сказала Настя и указала на осторожно проникшего в помещение рыжего одноглазого кота. — Меня Анастасия зовут. Анастасия Крымова.

— Я знаю… Идем чай пить? Тебе не холодно с открытой дверью?

— Я не мерзну, а вы не раздевайтесь! — Настя повернулась к гостю спиной и отправилась на кухню. — Ой, как нехорошо с Варварой Михайловной вышло… Что бабушка скажет?

Гасымов вошел в тесную кухоньку, примостился на табурете и развернул кулек. «Из органов» — ну надо же! Такой сценарий он не прорабатывал. Были мысли представиться для начала врачом, гостем от матери с гостинцем, сослуживцем отца… Вот оно!

— Пейте, — Настя поставила на стол две дымящиеся кружки и вдруг ее взгляд затуманился. — А ваш помощник вернется?

— Он не пьет чая, — сосредоточив всю свою энергию, Гасымов попытался опять расположить к себе девочку. Как же трудно с ней! — Сергей вообще ничего не пьет в гостях, ему не положено. А мы с тобой выпьем…

— Так вы папу знали?

Артур Мамедович поднял голову, встретился с прямым, спокойным взглядом серых глаз девочки и вдруг просто ответил:

— Нет.

— Я почему-то так и знала. — нахмурилась Настя. — Но кто вы тогда? И зачем дверь сломали?

Она победила, легко сбросив с себя наведенный морок. Только поначалу, пока девочка еще находилась в состоянии легкого шока от случившегося, мог Гасымов на нее влиять. Значит, со сказками ничего не выйдет… Маг облегченно вздохнул: будь что будет! Это даже больше соответствовало его характеру, чем тонкие игры.

— Настенька, ты поняла, что только что едва не убила эту старуху?

— Варвару Михайловну?.. — Настя медленно опустилась на табурет. — Наверное… Но я не хотела! Я не знала, что у нее сердце такое слабое!

— У нее, на ее же счастье, сердце как раз не слабое, — ухмыльнулся Гасымов. — Было бы слабое — я бы не успел. Слушай, Настенька, я пока еще не все могу… Не обо всем имею право тебе говорить. Но кое-что скрывать бесполезно, ты сама поймешь. Ты, Настенька, умеешь забирать у людей, и вообще у живых существ энергию. Правда, слава Богу, ты можешь научиться использовать и другую энергию.

— Какую? — Настя так по-детски раскрыла рот, что Гасымов едва удержался, чтобы не сунуть туда леденец.

— Всякую. Чтобы понять, какая бывает энергия, тебе надо сперва кое-что выучить. Позже мы этим обязательно займемся, потому что познакомились с тобой надолго… Надеюсь, на всю жизнь. Ты маг, Настя. Маленькая волшебница, и очень сильная. Ты должна стать очень аккуратной, чтобы не получилось больше как с твоей соседкой. Ты же не хочешь никого убивать?

— Не-а… — протянула Настя и впервые за весь разговор прихлебнула чай. — Артур Мамедович, кто вы такой?

— Я — тоже маг. Не такой сильный, как ты. Иногда среди людей рождаются маги, и тогда им лучше всего узнать о себе не случайно, а от… старших товарищей. Я — твой старший товарищ.

— Экстрасенс? — чуть смелее предположила девочка.

— Вот-вот! Ты бери конфеты. Дверь мы тебе починим, это моя вина… — Гасымов застучал ложкой, размешивая сахар, нахмурился. Что же сказать дальше? Санкции на контакт от Алферьевой нет, значит, о Братстве упоминать нельзя. Хотя и так влетит по полной программе! Ну и пусть, зато теперь иерархи не смогут тянуть с решением. — Ты ведь почти сирота, верно, Настя?

— Нет! У меня мама есть и бабушка!

— Мама далеко и лучше тебе с ней пока не встречаться. Для нее лучше, понимаешь? Если ты не сдержишь свою злость, то… Ну, а бабушке ведь недолго осталось, и ты это знаешь, — Артур Мамедович не заметил жестокости собственных слов. — Ведь вот еще что: бабушка не просто так в больницу попала… Ты не контролировала себя, а ведь сердилась на нее. Когда за двойку ругала, когда гулять не пускала, когда… Вот, когда в больницу попала бабушка, и за это внутри себя на нее сердишься. Понимаешь, да? Ты ведь уже большая. Человек, если он не обучен, не умеет контролировать все свои мысли. Ты приходишь в больницу, холодно, ты замерзла, и думаешь: это из-за бабушки! Она заболела, мне приходится по морозу бегать! И бабушка получает капельку черной энергии… Ты что?

К слезам, вдруг обильно заструившимся по щекам девочки, Артур Мамедович был не готов.

— Да постой, не все так страшно!

— Да?! Вы говорите, я бабу Машу убила!

— Нет, не убила. Просто… — Гасымов замялся, сунул в рот конфету: вообще-то, по его мнению, Настя именно убила бабушку, довела мелкими ударами до рака. — Просто бабушка уже старенькая. Мы все не вечны, понимаешь?

— Так зачем же вы тогда сказали, что я ее не люблю! Что я Варвару Михайловну… И маму! Я вам не верю! Уходите!

— С этим просто! — Маг ткнул пальцем в пригревшегося на батарее кота. — Вот! Рассердись на Василия!

— Как? — Настя даже перестала плакать.

— Да хоть вслух! Говори: Васька! Плохой кот! Наследил, блох принес! Шерсть с него лезет, а тебе убирать! Давай, давай, — почти строго попросил Гасымов. — Я тебе добра желаю, Настя, и хочу, чтобы ты поняла, как важно тебе меня слушаться. Попробуй.

Конечно, вслух Настя ничего говорить не стала. Но если этот странный человек предлагает проверить… Мысленно Настя принялась ругать ни в чем не повинного Ваську, а тот спокойно лежал, зажмурив единственный глаз. Никаких признаков болезни не наблюдалось.

— Вот, видите!

— Вижу, что теперь у тебя иначе получилось, — озадаченно сказал Гасымов, который действительно не отрываясь рассматривал кота. — Черной энергии нет, а есть только отсос…

— Что?

— То, что я говорил. Ты забрала у Васьки энергию, почти всю. Да потрогай же его!

Подчиняясь окрику, девочка коснулась кота рукой, и тот вдруг повалился на пол, словно кукла, не раскрыв глаз и не мявкнув. Настя испуганно присела, погладила кота.

— Он холодный!

— Странно, как еще батарея не стала холодной с твоей-то силищей, — хмыкнул Гасымов. — Сергей!

— Слушаю Артур Мамедович! — На лестнице раздались шаги уже успевшего пешком взбежать наверх телохранителя.

— Насчет двери распорядился? Пусть чинят, иначе как же мы уедем?

— Он умер?.. — Настя гладила твердый бок Васьки.

— Пес бы умер. Кошка — нет, кошка выживет… Хочешь быстро его оживить? Гладь и думай о нем хорошо, — Гасымов встал, задумчиво заглянул в холодильник. — Пустовато, да? Поедем в гостиницу. Пусть мне попадет, но нельзя тебя одну оставлять. Нельзя!

— А если это вы сделали, а не я? — вдруг совершенно спокойно поинтересовалась Настя, глядя, как мелко дрожит Васькин хвост. — Вы же экстрасенс!

— Молодец, — хмыкнул Гасымов. — Молодец, Настенька! Будь такой же умницей всегда. Я, конечно, ничего не делал, это все ты, но чтобы убедить тебя окончательно, требуется время… Едем с нами в гостиницу, собирайся. Там перекусим, поговорим еще кое о чем, я тебе приборы всякие покажу.

Настя задумалась. Васька уже очухался, даже заурчат, изумленно и чуть обиженно косясь на девочку круглым глазом. Прежде чем он вскочил и пулей вылетел прочь, на лестницу, которую считал своими владениями, Настя успела понять, что сейчас это произойдет. Не просто понять, а увидеть…

— Бабушка бы мне не разрешила с вами ехать.

— Ну ты же видишь, деточка: мы уже здесь! Если хочешь, я останусь.. . — Артур Мамедович с тоской опять приоткрыл и захлопнул старенький холодильник. — Но лучше тебе поехать с нами. Там приборы, ты увидишь — и поверишь мне наконец!

— Я верю, — Настя допила остывший чай. — Значит, бабушке будет легче без меня?

— Ты к ней приедешь! — тут же пообещал Гасымов. — Очень скоро! Только научишься держать себя в руках — и приедешь. А пока… Она дольше проживет, если ты не будешь ее навещать. Временно, а как только немного научишься себя контролировать, сразу вернешься.

— Волноваться будет…

— Справку сделаем! — взмахнул руками Артур Мамедович. — Что у тебя ангина — вот она и не будет волноваться! Или нет, лучше справку, что тебя на конкурс самодеятельности в Тюмень увезли… Придумаем! Я сам ей справку принесу и письмо от тебя!

— Не нужно, — попросила девочка. — Лучше ваш помощник. Бабушка не любит кавказцев… Извините. Я сейчас вещи соберу, вы подождите здесь. Только знаете, Артур Мамедович, я вам не верю. Тут какая-то ошибка. Я бы уже сто человек убила, если бы могла вот… Вот так. Запросто.

— Да нет же! Ты просто очень добрая девочка, и врагов у тебя не было! Никого ты не убила и не думай даже о таком! — затараторил маг. — Но ты действительно умеешь забирать и насылать…

Настя вышла, оставив Гасымова в кухне одного. Он задумчиво развернул еще одну конфетку. Девочка вела себя странновато: не испугалась, даже не слишком-то расстроилась… А может, он просто ничего не понимает в детях? Неважно, главное — увести ее отсюда, дождаться Алферьеву…

— Сережа! Надо Татьяне позвонить, прямо сейчас! Телохранитель заглянул в кухню, скорчил виноватую мину:

— Чиркин уже позвонил… Я же не мог ему запретить, Артур Мамедович!

— Стукач! — презрительно скривил губы Гасымов. — Ладно, тем лучше, у Аркадия своя задача. Но не могли же мы стоять внизу, когда Настя старуху убивала! Ты готова, Настенька?

— Еще минутку, — крикнула девочка из дальней комнаты.

— А она умница, — примирительно заметил Сергей, зная, что старший заранее был влюблен в свою будущую подопечную.

— Конечно, умница! — всплеснул руками Гасымов. — Вот такая нам и нужна: спокойная северяночка, но с силищей. Я теперь знаю, она шоколад любит, такой, с «пузырьками»… Ты купи еще пару шоколадок по дороге.

— У них в магазине может не быть.

— А ты найди, а то в Тюмень отправлю! Мы теперь для Настеньки семья, понял? — И Гасымов весело подмигнул телохранителю.

Сергей с некоторым сомнением вздохнул.

Алферьева вернулась из Тюмени, оставив секретаря сдавать билет на самолет до Москвы. Вернулась в гневе, устроив Гасымову самый настоящий «разнос», сопровождавшийся даже стуком кулака по столу. Сергей, прислушивавшийся из коридора к происходящему в номере, тихонько шепнул сидящему рядом технику:

— Ну просто секретарь райкома, не меньше!

— Больше, — не улыбнулся тот, продолжая что-то настраивать в своей аппаратуре, накрывшей гостиницу непроницаемым для «прослушки» щитом. — Куда больше.

— Да я понимаю, — вздохнул Сергей.

Ему было жалко шефа. А в самом деле — что оставалось делать? Девочка, сама того не желая, отправила бы соседку на тот свет, и потом пришлось бы ей это объяснить. А так сейчас Настя устраивалась в номере этажом ниже, вокруг нее кудахтали девчонки из бригады прикрытия.

— Вот такая самодеятельность и ставит все под угрозу! — закончила наконец свою самую длинную тираду Алферьева и посмотрела на взъерошенного подчиненного. — Ну как ты мог, Артур?

— Что было делать, а? — Гасымов в сотый раз развел руками.

— Блокировать Настю от всех посторонних вмешательств! Зачем пустили старушку к ней? Надо было пресечь!

— От всего не убережешься…

— А надо уберегаться! Это приказ такой у нас: уберегаться! Никаких случайностей! Ведь не за себя волнуюсь-то и не за Братство даже! План «Немезида» — это же больше, чем Братство, Артур!

— Я понимаю, — вздохнул Гасымов. — Ну ладно тебе, Таня. Все-таки девочка теперь у нас, остается только поработать с ней… Несколько лет — и все будет отлично!

— Вот именно: девочка у нас! Мне когда сообщили, я же чего испугалась? Силы ее, Артур! А что, если бы не она с тобой, а ты с ней пошел?

— Куда? — крякнул маг

— Куда угодно! Ты думаешь, я дурочка зеленая, не знаю, кого ты нашел? Ты нашел настоящий талант. Так ли уж она распрекрасна, как ты говоришь — будущее покажет. Но Настя сильнее тебя.

— Она не умеет! — улыбнулся Артур. — Силы своей не знает, себя не чувствует!

— Вот это и надо было проверить! Убедиться до конца, что Настя в самом деле так невинна. А что, если с ней уже успел кто-нибудь другой поработать? Если все это — театр, маскировка? И попал бы ты, мой разлюбезный друг, со всеми своими знаниями немалыми в лапы к врагам.

— Нелюди?.. — Гасымов и в самом деле не понимал. — Так зачем им Настя? Кроме того, у меня прикрытие, Сергей кого хочешь завалит, слон эдакий. Быстрый только, как мангуст! А если бы Настенька сама разобралась, то я бы сразу заметил, и… Сила силой, а опыта в боевой магии у меня поболе будет!

— Ладно, — вздохнула Алферьева. — Проехали.

— Куда поехали?

— Не «поехали», а «проехали». Говорится так. Забыли, в общем. Идем, что ли, знакомиться с маленькой колдуньей?

— Это пока маленькая колдунья! — гордо поправил ее Гасымов. — А скоро она будет наш лучший маг!

— Так уж и лучший?

— Лучший на всей Земле! Аспидов будет в бараний рог гнуть, вот увидишь!

Алферьева позволила себе мимолетно улыбнуться и открыла дверь.. Они спустились по лестнице на четвертый этаж и сразу натолкнулись на Настю. Ее сопровождали Даша и Людочка, обе очень довольные. Да и девочку, похоже, им удалось растормошить.

— Куда это вы? — загородил дорогу Гасымов. — Вот, Татьяна приехала. Это, Настенька…

— Тетя Таня, — оборвала его Алферьева. Все же санкции на контакт от Братства еще не было. — Просто тетя Таня.

— Мы хотели ее в душ сводить, это быстро! — сообщила Людочка. — Там все равно пока приборы настраивают, а вы, Артур Мамедович, еще сами хотели что-то, как это, а-а, ну, поправить, в общем…

— Да, хотел, — подтвердил Гасымов и посторонился. — Шкалы надо откалибровать по новой, случай-то нешуточный. А у техников, у наших, у некоторых, руки знаешь откуда растут?

— И знать не хочу, — Татьяна вошла в номер, уже уставленный аппаратурой. — Ты что?

— Засмотрелся, — вздохнул Гасымов, задержавшийся в коридоре. — Удивительно красивые девчонки.

— Это тебе от Угрюмова подарок, чтобы глаз радовать. Сказал: самые красивые в нашей школе. А по-моему, остальные ничуть не хуже. Ты смотри шею не сверни!

— Как бы они сами мне ее не свернули, если уж на то пошло. Каждая сильнее и быстрее меня раза в три, вот что печально, — пожаловался Гасымов. — Женщина должна не только выглядеть слабой, но и быть ею. Иначе обман один, да?

Конечно, не все девушки в школе бойцов Братства выглядели так, как Даша и Людочка, тут уж действительно Угрюмов постарался для старого приятеля. Но что верно, то верно: оставаясь внешне вполне обычными девушками без развитой мускулатуры, выпускницы школы по физической силе мало уступали таким крепышам, как Сергей, а в быстроте реакции некоторых из них даже превосходили. Правда, не Сергея… Гасымов завистливо вздохнул еще раз, вошел в комнату и тут же обо всем забыл, увидев спутанные провода.

— Ну почему такой беспорядок?!

— Сейчас исправим, Артур Мамедович! — засуетились техники.

Алферьева прошлась по номеру, лавируя между стойками. Мысленно она ставила для себя задачи, которые надо было решить в первом разговоре с Настей. На основе внешних данных девочки (сероглазка, довольно хрупкого сложения, волосы русые, губы красиво очерчены, запястья и пальцы тонкие, а вот ладони чуть широковаты, безымянные пальцы такой же длины, как и средние, при ходьбе локти чуть прижимает к бокам… — и много еще чего успела заметить Алферьева тренированным взором) можно было предположить в ней склонность к аналитическому мышлению, осторожность, даже медлительность. Но времени мало, и следует сломать лед как можно быстрее. В Москве ждут Дела…

Когда Настя вернулась, Алферьева стояла у окна, разглядывая морозные узоры на стекле.

— Ты ужинала? — не оборачиваясь поинтересовалась она.

— Артур Мамедович сказал, что мы немного… Он что-то хочет во мне померить на пустой желудок.

— Уже не боишься нас? — Татьяна обернулась. — Молодец. Сама видишь: аппаратура, ученые. Ну разве мы похожи на бандитов?

— Вы из органов, — со скрытым вопросом произнесла девочка. — Из ФСБ. Или из ГРУ, у меня папа в ГРУ служил.

— ГРУ? Это серьезно. — улыбнулась Алферьева. — Скажем так, Настена: мы сразу отовсюду. Ты уже взрослая девочка и должна понимать, что не обо всех, хм… органах в газете прочесть можно. Даже сейчас.

— Я понимаю, — Настя понурилась. — Вы на мне опыты ставить будете?

— Я же сказала, что газеты ни при чем! — сморщилась Татьяна. — Начитаетесь всякой дряни… Неизвестно кем написанной, между прочим.

— Да я же не против, если так нужно. Артур Мамедович мне объяснил, что я опасна. Только я пока не верю… Может, это ошибка? И еще: а вы будете деньги мне платить? Много не нужно, но к бабушке теперь и зайти некому. У меня бабушка в больнице.

— Это хорошо, что ты не против. — Алферьева мысленно сделала «поправку на ветер». — Только измерения мы сделаем всего один раз: прямо сейчас. Садись в кресло, мы на тебе датчики закрепим.

Дождавшись, когда Гасымов буквально опутает Настю проводами спереди и позволит девочке повернуться обратно, занявшись затылком, Татьяна продолжила:

— Так вот, после сегодняшнего дня больше опытов не будет. Мы замерим кое-какие показатели, а заодно ты убедишься, какой силой ты владеешь.

— Она чуть кота не убила, а все не верит… — ласково пробормотал Артур.

— Ну почему же я раньше никого не убила? — дрожащим голосом спросила Настя. — Тетя Таня, ну если я такое чудовище, то как же я не убила раньше?

— Видишь ли, до наступления определенного возраста твои способности были по большей части скрыты. А сейчас у тебя женских гормонов становится больше. Понимаешь теперь? Ты стала опасна для окружающих только в последние годы. Но не считай себя чудовищем… Скорее ты — инвалид.

— Инвалид?.. — Настя непонимающе обернулась на Гасымова.

— Точно, точно! — Он уже вглядывался в экраны. — Еще какой инвалид-то! С ума сойти… Ой, прости. Я хочу сказать, что ты инвалид, пока не научишься свои силу контролировать. А для этого мы поедем в специальную школу, там…

— Подожди, Артур, не пугай ее! — оборвала Татьяна. — Артур Мамедович хочет сказать, что у нас есть специальная школа для таких детей, как ты. Там вы будете учиться и контролировать свою силу, и многому другому. Там у тебя будут друзья. Но это не тюрьма! — Алферьева прочла в глазах Насти тоскливую мысль. — Нет! Ты будешь свободна, как только сама этого захочешь, как только поймешь, что можешь справиться с собой. А к бабушке в гости тебя будет провожать Артур Мамедович. Она, кстати, тоже отсюда уедет, поближе к тебе. В хороший санаторий.

— Это хорошо, — улыбнулась Настя. — Но неужели вы думаете, что я не сумею себя сдержать? С Варварой Михайловной это как-то случайно вышло, но теперь-то я знаю. И Ваську оживила, а он почти мертвый был!

— Это кот, — уточнил Гасымов, перехватив изумленный взгляд начальницы.

— Мертвого ты бы не оживила… — Алферьева старалась не отвлекаться, но на экранах она видела такие цифры и диаграммы, что голова просто шла кругом. Девочка действительно была потенциально гениальным магом! — Понимаешь, с каждым годом ты все сильнее и поэтому все опаснее. Нужно учиться сдерживать себя, а это целая наука! Вот, например, Артур Мамедович когда-то ею овладел. А сейчас, если тебя оставить без присмотра… Влюбишься в мальчика, а мальчик с тобой дружить не захочет. Ты сама не заметишь, как убьешь его, — поверь, это так. Очень хорошо, Настя, что ты уже научилась думать почти совсем как взрослая и с тобой можно вот так откровенно говорить. Но еще раз хочу тебе повторить: ты не чудовище! Запомни это!

— А вы — такая же? Как Артур Мамедович и я? — По глазам Насти Алферьева поняла, что девочка продолжает считать себя именно чудовищем.

«Что ж, может быть, так и лучше… Вот только рано, слишком рано», — подумала Татьяна, а вслух довольно сухо сказала:

— Нет. Я не такая, как вы, не урожденный, не природный маг. Все, чему я смогла научиться, — искусственное, твои способности куда сильнее. Поскольку идут от природы, от самого твоего естества.

— Не горюй! — Продолжая поглядывать на свои экраны, мимо них протиснулся Гасымов, стараясь установить подальше от приборов какую-то антенну. — В школе тебе хорошо будет. Все вокруг такие же, даже преподаватели… Я буду часто приезжать!

Именно вот это обещание кавказца окончательно убедило и успокоило Настю. По щекам потекли крупные слезы, стараясь незаметно смахнуть их, она отвернулась к мерцающим экранам, около которых тихо переговаривались техники.

— Тетя Таня, там что-то необычное, да? Я очень страшная? Как зверь?

— Ну что ты заладила! — сморщилась Алферьева. — «Страшная», «чудовище»… Я же тебя не боюсь? Ты нормальная четырнадцатилетняя девчонка. Сейчас Артур наконец-то перестанет бегать вокруг тебя с проводами, и спустимся ужинать. Девочки хотят тебя чем-то побаловать, так что уж будь любезна, держи глаза сухими. Ничего страшного не произошло: наоборот, перед тобой открывается новая, интересная жизнь. Наверняка любой твой одноклассник готов бы был тут же с тобой поменяться.

— Угу… — кивнула Настя, опустив голову и искоса взглянула на Артура.

«Отлично, пусть почувствует, что именно Гасымов и его бригада ей ближе всех остальных наших. Мамедыч в нее просто влюбился, вот и хорошо, в обиду не даст. А тетя Таня пусть останется строгой, далекой».

— Кстати, со своими подружками сможешь переписываться. Только надо будет им чуточку соврать… Что-нибудь сочиним.

— Так это нужно быстро сделать, ведь учителя к бабушке пойдут, если я в школу ходить перестану… Ой, а Варвара Михайловна что скажет!

— Ничего особенного она не скажет, она плохо помнит, что там у вас приключилось, — Алферьева посмотрела на Артура и тот кивнул:

— Она вспомнит только, что ей вдруг стало плохо. А про то, как и от чего, она уже и забыла.

— Гипноз?.. — всхлипнула Настя.

— Вроде того… Но не совсем. А у тебя, самородочек мой, такие диапазоны! Такие возможности! — Артур Мамедович помахал перед девочкой какой-то исчерченной диаграммами бумагой и осекся. — А почему ты плачешь? Что случилось?

— Артур!.. — почти простонала Алферьева и отвернулась к окну.

— Ах, ну да, ну конечно! Ничего не бойся! Завтра мы с тобой вместе к бабушке поедем, хочешь? Хотя я помню, мне нельзя… Я в машине подожду! А ты сходишь с Сережей, скажешь, что это твой тренер новый по… — Гасымов замялся. — По… По плаванию!

— В этом городке один бассейн, но он два года не работает, — не оборачиваясь напомнила Алферьева.

— Тогда… По шахматам! Вот, скажем, что у тебя нашли талант, а ты просто бабушке не говорила, что ходишь в секцию. То есть в кружок… Или в секцию, как правильно, Таня?

— Какая разница? Ты лучше подумай — ну какой из Сергея шахматист!

— Отличный, я у него только три из пяти партий выигрываю!

— Он и в самом деле хорошо играет? — изумилась Алферьева.

— Еще как!

— Все равно не похож… Возьми лучше Чиркина.

— Не возьму, — моментально набычился Гасымов и машинально оперся на плечо Насти. — Знаешь, забери ты от меня Чиркина. Машину водить и Сергей умеет.

— У него своя задача, — покачала головой Татьяна.

— Да, а у Чиркина — своя! — съязвил Гасымов. — Приглядывать за мной…

— Я его не просила!

— Тем более забери. Вот так и решим, — засуетился Артур, — завтра мы с тобой, Настенька, к бабушке, потом сразу в школу. Там с девочками адресами обменяешься… То есть у них запишешь адреса. А Сергей к директору сходит, уж с начальниками всякими он мастер разговаривать, и документы любые всегда в кармане. Тогда, значит, все! Пошли ужинать! Настя послушно пошла за ним к дверям, из которых же выглядывала улыбающаяся Людочка. Алферьева осталась на месте, нащупывая в кармане платок.

«Нет, все хорошо, — сказала она самой себе. — Артур ее не оставит, девочки помогут первое время, потом, в школе, за Настю примутся опытные педагоги. Все получится. А природное обаяние Артура действует безотказно. Наверное, это тоже магия».

Вся компания вышла в коридор, но Гасымов вдруг вернулся к Алферьевой.

— Ты что? — не поняла она.

— Данные-то посмотри! — Артур пихнул ей в руки листы. — Посмотри, какой клад!

— Я в самолете все посмотрю.

Диаграммы имели подписи, говорящие о результатах очередного теста все того же Министерства образования. Такие бумажки можно и потерять в аэропорту, никаких подозрений они не вызовут. Для того чтобы правильно прочесть эти диаграммы, надо знать, откуда они взялись…

— Ужинать-то останешься? Там какой-то торт и вроде бы утка, — Гасымов почесал затылок: — Не помню, люблю ли я утку! Она жирная, да? Наверное, нет, не люблю. Я вина бы выпил хорошего, по такому счастливому поводу, но его тут, кажется, нет. Да и в бригаде одни спортсмены! Может, сказать Угрюмову, чтобы для меня формировал коллектив как-то по-другому, а?

— Сам скажешь, он обязательно захочет посмотреть на Анастасию. Так что в школе увидитесь. Илларион каждую сибирячку землячкой считает.

— А ты расстроена, да? — Артур наконец заметил платок в руке Алферьевой. — Как можно, Таня? Сегодня у всего Братства праздник, просто об этом знаем только мы. Или тебе ее жалко? Мне тоже жалко… — он вздохнул, моментально изменившись в лице. — Сирота… Но я тоже сирота! Я ее не брошу, я ей на каждый день рождения, на Новый год подарки дарить буду! Не грусти!

— Да я верю, верю, — улыбнулась Татьяна. — И ужинать приду немного позже.

— Ладно, только не задерживайся. — Гасымов заспешил обратно в коридор, но снова вернулся, заговорщически подмигнул: — А я знаю, отчего еще ты грустишь!

— Отчего?

— Санкции на контакт так и не пришло, да? А ты уже сама ее почти ввела в курс дела…

— Почти не считается! — погрозила ему пальцем Татьяна. — Все из-за тебя. Но уж ладно, я тебя прощаю, Настя действительно нам очень нужна. Я это не по графикам вижу, я это чувствую.

— Чувствительная ты женщина!

— А вот за свою выходку тебе придется еще ответить, Артурчик… Извини, но так вести дела нельзя. Пора гайки закрутить.

— На моей шее? — округлил глаза Гасымов. — А, пусть, ради Насти не жалко.

Он наконец ушел. Алферьева вполглаза следила за техниками, выносящими из отведенного для Насти номера свою аппаратуру. Сегодня действительно был праздник: Братство Зрячих получило еще одного мага, потенциально, может быть, сильнейшего из имеющихся сейчас у человечества. Впрочем, ни Алферьева, ни кто-либо другой в Братстве не смог бы сейчас сказать точно, какую роль эта девочка сыграет в грядущей битве. Которая развернется за весь мир.

Пока Братство лишь готовило свою армию к сражению. А сражение произойдет и в привычном физическом мире, и в глубинных слоях событийной Реальности. Поэтому требовались воины двух видов: бойцы и маги. Воины, устойчивые к магии, и маги, способные воевать. Найти быстрых, выносливых и сильных парней и девушек, так или иначе пострадавших от нелюдей, проникнувшихся к ним лютой ненавистью, было хотя и сложно, но вполне реально. Особенно на фоне возросшей в последние годы активности тварей. Конечно, желательно, чтобы кандидаты были максимально толерантны к магии, но и такие встречались, хотя реже, чем хотелось бы.

Хуже было с магами. Их рождалось больше, чем 15—20 лет назад, но как же медленно все менялось. А события в мире развивались совсем не лучшим образом, их будто уверенно направляла чья-то невидимая рука. Нечеловеческая рука. Времени оставалось все меньше, а для воплощения в жизнь плана под названием «Немезида» или «Наш ответ Чемберлену», как именовали операцию российские Зрячие, сил пока не хватало. Сил м знаний. И если теоретически в изучении природы магических процессов специалисты Братства, возможно, даже опережали нелюдей, то в силе и опыте… А кто еще может осуществить проверку сделанных теоретических разработок, кроме тех, кто сам управляет необходимыми энергетическим состояниями? Насте предстоят годы учебы. И не только для ума — ее душе тоже предстоит кое-чему научиться. Научиться ненавидеть нелюдей. И себя… Ведь она тоже нелюдь своего рода. И, хотя это и гнусно, при формировании программ «привязывания» будущих магов к Братству психологами такие вещи также учитывались. Оружие должно быть контролируемым!

На организм Насти тоже будет оказываться определенное воздействие. Не солгали ли они ей, сказав, что никаких «опытов» больше не будет? К сожалению, за столетия, прошедшие со времен Святейшей Инквизиции, магов рождалось совсем немного, традиции утрачены, да и требования с тех пор сильно возросли…

Многое приходится делать лишь на основании теоретических выводов да изучения немногих сохранившихся до наших дней настоящих древних манускриптов и артефактов. Зачастую фактически методом проб и ошибок. Некоторую информацию, содержащуюся в средневековых манускриптах в иносказательной форме, так и не удалось расшифровать полностью. А в ряде случаев даже и расшифрованные тексты не удавалось однозначно интерпретировать!

«Только бы мы сумели тебя сохранить и вырастить, Настенька. Тебя и всех остальных, — подумала Алферьева. — Сумели и успели!»