"Мировая холодная война" - читать интересную книгу автора (Уткин Анатолий)

Ядерный секрет

Несколько позже президент Рузвельт и премьер Черчилль будут (летом 1942 г.) совещаться о программе создания атомного оружия. Было решено не ставить своего советского союзника в известность об этом многообещающем проекте. 1942 год невозможно понять без обращения к процессу создания нового вида оружия, к которому в этом роковом году обратились участники мирового конфликта. Весной 1942 года американские ученые увидели реальные перспективы работы по атомному проекту. Девятого марта ответственный за этот проект В. Буш доложил Рузвельту: «Мы создаем нечто гораздо более эффективно, чем предполагали ранее». В Америке соизмеряли возможности германского продвижения в этой сфере с тем, что становилось известным о прогрессе англичан. А английский прогресс в деле создания управляемой термоядерной реакции был в 1941-1942 годах существенным. Следовало предположить, что и у немцев дела идут не хуже. Все это стимулировало американцев удвоить темпы. В марте 1942 года В. Буш впервые обозначил окончание работ 1944 годом. Рузвельт потребовал от Буша, чтобы программа «продвигалась вперед не только по собственной внутренней логике, но и учитывая фактор времени. Это чрезвычайно существенно». Теперь и в узком кругу американского руководства говорили о необходимости сделать атомное оружие фактором уже в ходе текущих боевых действий. Звучали опасения, что германские физики лидируют, обгоняя американцев на два года, что судьба мировой войны решится в этой гонке.

Лето 1942 г., видимо, является самой низкой точкой для стран антигитлеровской коалиции. Европа почти целиком находилась в руках нацистов, а в Азии японцы устремились к Индии и Австралии. В середине 1942 г. антигитлеровская коалиция пережила своего рода критический период, связанный с тем, что противники на всех фронтах теснили великую коалицию, и переломить эту тенденцию никак не удавалось. В Атлантическом океане германские подводные лодки грозили изолировать Америку от основных полей сражений в Европе. В Тихом океане японцы, несмотря на большие потери у острова Мидуэй, не сбавили скорости своего продвижения на юг и на восток, к Австралии. На южном фланге советско-германского фронта вермахт не прекращал давления, тесня Красную армию к кручам Кавказа и волжским берегам.

Но существовал и невидимый фронт науки, где исследования и разработки могли перевернуть хрупкий баланс, неустойчивое соотношение противостоящих сил. Никто не имел доступа к ядерным исследованиям в тоталитарной Германии, но было точно известно, что германская наука на этом направлении движется вперед. Нацистские вожди уже предвкушают. Геббельс пишет в дневнике: «Исследования в области атомного оружия достигли той точки, когда результаты уже могут быть использованы. Грандиозные размеры разрушений могут быть осуществлены минимальными усилиями… Современная техника дает в руки человеческих существ невероятные средства разрушения. Германская наука находится в авангарде исследований в этой области. Важно, что мы находимся впереди всех, ибо тот, кто осуществит революционный прорыв в научных изысканиях, имеет наибольшие шансы добиться победы».

Рузвельт определенно знал, что германские физики идут той же дорогой, и судьба войны во многом зависит от научных успехов. Его главный научный консультант в этой сфере Дж. Конант (в общем и целом, как и Рузвельт, оптимист по натуре) определил, что немцы, возможно, на год опережают американец, тогда как даже «трехмесячное отставание было бы фатальным».

Зная о ядерных разработках немцев, лидеры западных стран ищут пути обгона. Рузвельт и Черчилль на встрече летом 1942 года немало часов посвятили «трубочным сплавам», как, согласно английской терминологии, назывался проект военного использования атомной энергии. Именно в эти дни, видя реальную опасность дезинтеграции Британской империи, Черчилль согласился предоставить результаты всех работ английских физиков и согласился при этом на главенство в атомном проекте американцев. В июне 1942 г. Рузвельт поручил военному министерству взять работу над проектом в свои руки. С целью централизовать организационные усилия Рузвельт назначил бригадного генерала Лесли Гроувза главным ответственным за реализацию проекта «Манхеттен». Он руководил всеми задействованными силами и средствами. В рамках корпуса армейских офицеров был создан особый отдел, перед которым стояла задача осуществить крупномасштабные разработки и исследования в наглухо отгороженных от внешнего мира лабораториях, на дальних и закрытых полигонах. Свое название проект «Манхеттен» получил в августе 1942 года.

В конечном счете скрытый в глубине статей бюджета проект «Манхеттен» обошелся американской казне в 2 миллиарда долларов. Было построено тридцать семь испытательных установок в одиннадцати штатах США и в Канаде. В реализации проекта участвовало примерно 120 тысяч человек (такие оценки давал Р. Патерсон Г. Стимсону 25 февраля 1945 г.). Рузвельт, полагает американский историк М. Шервин, «думал, что бомба может быть использована для создания нового мирового порядка, он, по-видимому, считал, что угроза ее применения более эффективна, чем любые возможности международного сотрудничества». И, по мнению Рузвельта, хотя мир будут контролировать «четверо полицейских», лишь США будут владеть атомным оружием.

Начиная с 1942 года главным экономическим рычагом Соединенных Штатов становится ленд-лиз. У администрации Рузвельта был уже годичный опыт связей с союзниками. Белый дом уже ощутил значимость этого орудия американской внешней (и военной) политики и внутреннего роста. В отношении Советского Союза (безусловно благодарного за помощь по ленд-лизу) были тревожащие советскую сторону задержки, имевшие большую значимость в этот суровый год. Согласно советско-американским договоренностям, США должны были поставить к 1 апреля 1942 г. 42 тысячи тонн стальной проволоки, а поставили лишь 7 тысяч; нержавеющей стали — 22 тысячи тонн вместо 120 тысяч, холодного проката — 19 тысяч тонн вместо 48 тысяч и т. п. Президент Рузвельт сказал, что только англичане оказались для России еще менее надежными союзниками. «Они обещали предоставить в распоряжение русских две дивизии и не предоставили вовсе. Они обещали им помощь на Кавказе. И не оказали ее. Все обещания, данные англичанами русским, оказались невыполненными… Единственная причина, почему мы до сих пор ладили с русскими, заключается в том, что мы пока выполняли свои обязательства». Лишь в июле-августе 1942 г. американские поставки, приблизились к намеченным цифрам. Понадобился год — и какой год — чтобы американская помощь стала подлинно реальным фактором войны.

Весной 1944 г. Рузвельту надлежало сделать выбор между двумя курсами. Первый предполагал продолжение атомного сотрудничества с Англией и отрицание такого сотрудничества с СССР. Этот курс обещал реализацию плана превосходства двух «полицейских» Запада над двумя «полицейскими» Востока. Этот курс имел достоинство уже наигранной схемы, которая, казалось, гарантировала американское доминирование на мировой арене на годы вперед. Но он имел свои недостатки. Демонстрация солидарности англосаксов могла насторожить СССР. Можно было пойти по второму пути — привлекая к сотрудничеству Советский Союз, в этом случае сохранялась надежда, что атомная энергия станет энергией мирной. Человеком, который в обостренной форме поставил вопрос о выборе между двумя курсами, был датский физик Нильс Бор. Он предлагал создать механизм совместной технической инспекции, создать единое атомное агентство, отделить мирные исследования от военных. Следовало убедить русских, пока они дружественны. Если США и Англия не заключат на ранней стадии исследований соглашения с СССР, то после войны великие страны будут втянуты в самоубийственную гонку атомных вооружений.

Судья Верховного суда США Ф. Франкфуртер говорил Рузвельту следующее: «Было бы катастрофой, если бы Россия узнала об „Х“ из собственных источников». У СССР не будет сложностей добыть информацию, необходимую для создания собственного атомного оружия. Бор предложил хотя бы уведомить советское правительство о существовании манхеттенского проекта: «В ходе предварительных консультаций с русскими не будет конечно же обмена информацией относительно важных технических деталей; напротив, в этих консультациях должно последовать ясное объяснение того факта, что такая информация должна быть сокрыта до тех пор, пока общая безопасность в отношении неожиданных опасностей не будет гарантирована».

Буш и Конант сомневались, что американо-английская монополия может удержаться более трех-четырех лет; нация с достаточными ресурсами, каковой является СССР, быстро догонит своих конкурентов; особенности развития науки могут позволить ей даже выйти вперед. Да к тому же атомные бомбы представляют собой лишь первый шаг на пути развития этого рода оружия. На горизонте уже видна возможность создания тысячекратно более мощного оружия — водородной бомбы. Безопасность следует искать не в секретности и не в контроле над сырьевыми ресурсами.

Рузвельт не был готов к принятию идеи оповещения СССР. Весной 1944 г. он много раз так или иначе касался атомной проблемы (способ доставки руды из Конго; освобождение компании «Дюной» от обвинений — с целью сохранить ее специалистов, занятых в проекте; увеличение федеральных ассигнований на проект), но он ни разу не поднимал вопроса о международном контроле над атомной энергией. Подписание 13 июня 1944 г. Рузвельтом и Черчиллем Соглашения и Декларации о доверии гарантировало то, что США и Великобритания будут сотрудничать исключительно друг с другом в деле овладения контролем над запасами урана и тория во время и после войны, возможности «максимально полного контроля над всеми урановыми месторождениями мира». Если гонка в атомной сфере вероятна, то следует занять оптимальные позиции в отношении основных источников урана.

Наиболее интенсивному обсуждению вопрос об атомном сотрудничестве был подвергнут 18 сентября 1944 г. (уже после второй конференции в Квебеке) на встрече Рузвельта и Черчилля в Гайд-Парке, когда был сделан следующий вывод: монополия на атомное оружие, которой обладают США и Англия, будет их значительным активом в случае геополитического соперничества, которое может возникнуть у них с Советским Союзом. «Предложение об информировании мира относительно данного проекта… неприемлемо». Нильс Бор был охарактеризован как опасный заблуждающийся ученый, способный передать военные секреты русским. Рузвельта указал на то, как должно быть использовано атомное оружие в текущей войне: «Когда бомба будет окончательно создана, возникнет возможность после тщательной оценки ситуации использовать ее против японцев, которых нужно предупредить, что бомбардировки будут продолжаться до тех пор, пока они не сдадутся».

Из двух альтернатив — сделать атомное оружие подотчетным международному контролю, основой системы международной безопасности или сохранить его в качестве «резервного аргумента» послевоенного мироустройства — президент Рузвельт выбрал вторую.

В России наблюдали за американскими исследованиями и работами. В августе 1944 г. Фукс был послан в центр событий — в Лос-Аламос, где его метод имплозии получил наивысшую оценку. В феврале 1945 г. он навещает свою сестру в Бостоне и передает России данные о конструкции атомной бомбы. Важно следующее: критическая масса плутония меньше, чем критическая масса урана-235 и что для бомбы потребуются от пяти до пятнадцати килограммов. В феврале 1945 г. народный комиссар госбезопасности В. Меркулов написал Берии, что, как показали исследования американцев и англичан, «атомная бомба реальна».